Improbable felicity / Невероятное счастье

Северус сидел на диване в гостиной дома номер одиннадцать по Спиннерс-Энд, наблюдая, как напротив Гермиона расставляет по вазам свежие цветы из сада. Ее дикие каштановые кудри струились по спине; на ней была простая свободная блузка и такая же струящаяся юбка. Для него девушка стала такой красивой, что у Северуса часто перехватывало дыхание, просто когда она входила в комнату. Снейп часто слышал, но особо не верил, что женщина может начать светиться от любви, – и все же это избитое клише подходило его жене. Она светилась каким-то особым светом, который трудно было не заметить. Гермиона пересекла комнату и села на диван рядом с ним, прижавшись щекой к его сердцу, а он обнял ее за плечи. – Ужин скоро будет готов, – сказала она, закрывая глаза. Северус положил книгу на столик и погладил ее по щеке. – Может, мне открыть вино? Она подняла голову и посмотрела ему в глаза. – Ты же не будешь возражать, если мы обойдемся без вина? Если хочешь, в холодильнике есть пиво «Пимм», а я выпью тыквенного соку. – Ты совсем перестала пить вино, – пробормотал он, нахально приподняв бровь. – Как же мне тебя соблазнить, если я не могу напоить тебя и сделать более податливой? Гермиона села и заправила волосы за ухо. – Просто очень жарко, – рассеянно сказала она. – Слишком жарко для вина. Гермиона встала и бесцельно побрела к окну, глядя на их аккуратный, ничем не примечательный палисадник. Снейп наблюдал за ней, удивляясь переменам, произошедшим в ней за последнее время. Девушка стала спокойней, говорила тише и реже. В сексуальном плане Гермиона стала в каком-то смысле более агрессивна, чем раньше; не раз за последние несколько дней, она плакала, когда он доводил ее до оргазма. Беспокойство Снейпа рассеялось, когда жена заверила его, что просто была тронута до глубины души их занятиями любовью. Все это казалось ему довольно странным, но и сам факт, что эта жизнерадостная молодая девушка принимает его, хочет его, казался ему настолько невероятным, что Северус едва ли был в состоянии оценить ситуацию. – Какие новости сегодня от мисс Уизли? – небрежно поинтересовался он. За последний месяц, они несколько раз переписывались с Джиневрой Уизли, и Гермиона сказала, что это просто «женские разговоры». Одно из таких писем было доставлено Сноуи того же дня. – Она вернулась со свадьбы Рона в Америке, – ответила Гермиона, отошла от окна и стала просматривать книжные полки. Глаза Снейпа сузились, и он пристально посмотрел на нее. Северус знал, что щенок Уизли бросил ее после окончания войны из-за ее неспособности обеспечить его целым выводком рыжеволосых смутьянов. Неужели известие о женитьбе Рональда Уизли на другой ведьме сделало ее несчастной? Снейп проигнорировал вспышку ревности, борясь с, казалось, уже знакомым чувством беспокойства, которое Гермиона вызывала в нем. Она рассказала ему все до мелочи об их отношениях с парнем, признавшись, что никогда не испытывала к Уизли того, что испытывала к нему. Однако Северусу было нелегко вынести мысль о другом мужчине с его женой, учитывая его неуверенность в себе, преследовавшую его всю жизнь; неуверенность, которую было нелегко преодолеть. Гермиона подскочила, когда зазвенел кухонный таймер, и поспешила на кухню, бросив через плечо: – Обед готов! Снейп встал и последовал за ней, мысленно поклявшись себе быть бдительным. После пудинга он повел ее в постель. Гермиона отвернулась, когда слезы снова захлестнули ее, цепляясь за Северуса руками и ногами. Настойчивым толчком он приподнялся на локтях, снимая ее руки со своих плеч. Все еще тяжело дыша после завершения их любовных игр, он посмотрел на нее сверху вниз, явно встревоженный. – Почему ты плачешь? – тихо спросил он, наклонив голову и уткнувшись носом в ее щеку. – Я в порядке... прости... наверное, сейчас как раз то самое время месяца, – пробормотала она, отчаянно молясь, чтобы ее объяснение удовлетворило его любопытство. Снейп переместил вес своего тела и вытянулся рядом с ней, подперев голову рукой. – А они у тебя есть? Я думал, что твое увечие… у тебя ведь их не было за все это время, а это уже почти два месяца. – Мой цикл нерегулярен, – солгала Гермиона, закрывая глаза и жалея, что вообще что-то сказала. Она совсем не хотела, чтобы он интересовался ее циклом или его отсутствием. О боже, но как она могла отказаться от того, что между ними было? Взяв ее за подбородок, Снейп повернул ее лицом к себе. – Я хотел бы, чтобы ты сказала мне, что печалит тебя, – сказал он, глядя ей в глаза. Гермиона отстранилась от него. – Даже не думай применить ко мне Легилименцию, Северус. Он заставил себя сесть. – Тогда не искушай меня, скрывая что-то, – отрезал он. – Я не... – Не лги мне. Скажи, что ты не хочешь говорить об этом, но не делай из меня дурака, притворяясь, что не расстроена, – он встал, поднял с пола брюки и надел их. – Это потому, что Рональд Уизли женился на той американке? – Нет! – она подползла к краю кровати, обхватила его руками и тянула до тех пор, пока он не позволил ей обнять себя; покрывая поцелуями его грудь, она произнесла: – Мне нет дела ни до кого, кроме тебя, и никогда не будет. Северус посмотрел на нее сверху вниз, довольный ее заявлением, но все еще немного сомневающийся. – Ну и зачем тогда плакать? – спросил он, вытирая подушечкой большого пальца ее слезы. Гермиона не ответила ему, но расстегнула его ширинку, бормоча при этом очищающее заклинание. Северус стоял неподвижно, как статуя, пока она, отважно бравируя, пыталась сделать что-то новое для нее. Девушка стянула брюки с его бедер, спустилась вниз, уткнувшись лицом в его пах, и произнесла: – Возвращайся в постель, Северус. Снейп не стал дожидаться особого приглашения, а лег на спину, зарывшись руками в ее непослушные волосы, пока Гермиона ублажала его. – Наяда! – выдохнул он. Гермиона прижимала его к себе, пока он спал, а по щекам катились слезы. Прошла почти неделя с тех пор, как она впервые узнала о беременности, но девушка все еще не могла заставить себя рассказать мужу о ребенке. Каждый день Гермиона обещала себе, что так и будет, и каждую ночь лежала без сна, ругая себя за трусость. Она не знала, как это случилось, – как она могла так отчаянно влюбиться в Северуса Принца, но у нее это получилось. Два месяца назад девушка могла бы поклясться, что перенесет все что угодно за возможность почувствовать, как в ее утробе зарождается жизнь, что рождение собственного ребенка будет такой радостью, которая сможет заглушить все неприятности. Теперь же в объятиях Гермионы лежал муж, который стал для нее важнее материнства. И каким-то чудом он тоже любил ее. Снейп никогда этого не говорил и, возможно, даже не думал об этом в таких терминах, но его действия были красноречивее слов. Гермиона не могла смириться с мыслью о том, что придется отказаться от такой взаимности в браке. Но ведь муж ей открыто признался, что предпочитает жизнь без детей, нашептывал ей о том, что ему никогда не придется делить ее грудь с грудным ребенком, радовался их совершенству во слиянии. Гермиона не знала, что делать. Было понятно, что она не могла прийти к рациональному выводу, когда ее дни были насыщены им – его голосом, его глазами, его руками, его губами, его телом, заполняющим ее. Скоро Северус вернется к работе, и тогда у нее будет время подумать. До тех пор она могла подождать с принятием решения. В следующий понедельник утром, через семь недель после свадьбы, Северус заставил себя вернуться к работе. Он мимолетно поцеловал Гермиону, сказал ей быть хорошей девочкой, пока его не будет, и аппарировал. Снейпу пришлось снести целый шквал поздравлений от коллег и служащих, но все это он пережил с невозмутимым спокойствием. День пролетел быстро, и после дневной встречи с Муди и Люпином по поводу следующего внедрения полевых агентов он решил вернуться домой пораньше. Снейп лишь слегка удивился, когда, вернувшись домой, обнаружил, что она ушла. В конце концов, было всего четыре часа, и жена ждала его не раньше, чем через час или два. Мужчина проверил задний сад и подвал, прежде чем подняться наверх; там на столе в кабинете он нашел записку, адресованную ему, написанную ее аккуратным почерком. Он сел, развернул ее и стал читать. «Дорогой Северус, Никогда в жизни мне не было так хорошо, как здесь, в нашем маленьком домике, с тобой. Я никогда не понимала, почему жизнь должна быть такой сложной, но мне кажется, что такой простой вещи, как счастье, нет места в этом мире. Мне нужно время и место, чтобы подумать кое о чем, но рядом с тобой я просто не могу заставить себя сосредоточиться. В этом нет твоей вины, просто, когда ты рядом, все о чем я могу думать – это обнимать тебя, осязать тебя. Поэтому я уехала на денек-другой. Пожалуйста, не беспокойся обо мне, со мной все в порядке. Я скоро вернусь домой, и тогда мы сможем поговорить. Гермиона». Еще в течение длительного времени Северус оставался сидеть неподвижно в своем кресле с пергаментом, так и зажатым в его руке. Она ушла от него. Его мозг пытался напомнить ему о нежных заверениях, которые жена написала, но его сердце было слишком напугано, чтобы прислушаться. Гермиона была несчастна и оставила его, и она пыталась собраться с духом, чтобы мягко сказать ему об этом. Она дождалась первого дня, когда он вышел на работу, и сбежала. Аккуратно сложив записку, Снейп сунул ее во внутренний карман своей мантии и направился в спальню. Мужчина распахнул шкаф с одеждой, ожидая увидеть, что вся ее одежда исчезла, но все выглядело точно так же, как утром, когда он одевался. Быстрый осмотр спальни и ванной комнаты убедил его, что косметика и личные вещи на месте. Куда же она ушла, ничего не взяв с собой? Он фыркнул. К любовнику – вот куда женщина может уйти, ничего не взяв с собой. Снейп слишком хорошо знал, как Гермиону легко можно убедить обходиться без одежды при надлежащем отношении. Чувство собственнической ярости, охватившее его при мысли о Гермионе с другим мужчиной, заставило его выйти из комнаты с нечленораздельным ревом ярости. Он спустился по лестнице в гостиную, не имея ни малейшего представления о том, что делать дальше. – Эссекс? Он резко выпрямился, когда к нему обратился портрет его матери. Снейп обернулся и увидел, что она хмуро смотрит на него. – В чем дело, мама? Тонкогубый рот Эйлин сильно сжался. – Не разговаривайте со мной таким тоном, молодой человек. Поэтому она ушла? Ты продемонстрировал ей свой ужасный характер? Северус аж задохнулся от унизительного обвинения. – Да я никогда даже голоса не повысил на эту девушку! – Есть и другие способы разбить сердце женщины, – неумолимо настаивала Эйлин. – Холодное молчание так же вредно, как и необузданные разглагольствования. Ты повел себя бесчувственно? У нее есть хоть малейшее представление о том, что ты любишь ее? Северус повернулся спиной к портрету, его мозг отчаянно пытался припомнить любые случаи недоброжелательности – любые признаки того, что Гермиона несчастна. – Мы были... – его лицо исказилось, когда он произнес это банальное слово, – счастливы. До того момента… Эйлин позволила ему дважды прошагать перед ее портретом, прежде чем подтолкнуть его. – До каких пор, Эссекс? Бледный, он поднял голову. – До последней недели. До этого я был уверен, что она очень довольна мной, – он чувствовал себя глупо, говоря это, и знал, что глупо в это верить, но разве его Фея не выказывала все признаки страстной привязанности к нему? – Ты же знаешь, как эмоциональны бывают женщины в ее положении, глупый мальчишка! Твой долг успокоить ее, сказать, что она прекрасна, удовлетворить ее капризы – это самое малое, что ты можешь сделать для девушки, которая носит моего внука. – Мама, о чем ты говоришь? Она не... не может быть... понимаешь, это просто невозможно... На памяти Северуса – смех Эйлин был самым счастливым проявлением эмоций, которое он мог припомнить. – Ты – мужчина, она – женщина, любовь моя. Вот и все, что требуется с тех пор, как первый мужчина ухаживал за первой женщиной. Снейп упрямо покачал головой. – Нет... нет, нет, она не может забеременеть. Она особо выделила этот факт, прежде чем мы поженились. Из-за этого ее уже бросил один поклонник. – Она не первая женщина, которая забеременела, хотя ей сказали, что это невозможно. Знаешь, последние десять дней ее тошнит каждое утро. При этих словах он вскинул голову. – Я не знал... ты уверена? – Иногда по утрам она не закрывала за собой дверь, и я знаю, что слышала. Как ты мог не заметить, что она вся светится? – Я заметил это! – ответил он, защищаясь, и снова принялся расхаживать по комнате, размышляя вслух. – Я просто неверно истолковал это. Она перестала готовить завтрак и начала подавать фрукты и покупную выпечку, она перестала завтракать со мной, всегда настаивая, что уже поела, она перестала пить алкоголь... Эйлин самодовольно наблюдала за ним, пока он пытался найти ответ на вопрос: один плюс один равно трем. – Но почему она уехала? – У девушек, когда они беременны, в голове возникают странные мысли, все дело в гормонах. Есть ли какая-то причина, по которой Гермиона не рассказала бы тебе? Может, она думает, что ты не хочешь ребенка? В ответ она услышала все ругательства, которые Северус когда-либо знал. Наконец он повернулся к ней; на его лице появилась надежда. – Куда она ушла, мама? – В наше время девушки бежали к матери, – сообщила ему Эйлин. – Но ее мать умерла, – нетерпеливо сказал он. – А куда еще она могла пойти? – Если она не может пойти к своей матери, тогда она идет к своей лучшей подруге, – авторитетно провозгласил портрет. Для Эйлин ответ Северуса прозвучал как ругательство, с которым она знакома не была: – Поттер. В одно мгновение он повернулся на месте и исчез. Гарри страстно любил своих друзей, но временами ему хотелось, чтобы он любил их не так сильно, потому что такая забота могла серьезно осложнить ему жизнь. После поездки в Америку, куда он направился с целью поддержать Рона на свадьбе, ему представилась возможность провести кучу времени в компании любви всей его жизни. И он, наконец, принял решение: если Джинни Уизли даст согласие, они поженятся. У Поттера были планы на сегодняшний вечер, включая романтический ужин при свечах, приготовленный собственноручно, за которым должно было последовать предложение руки и сердца. Кольцо лежало у него в кармане и, казалось, обжигало кожу. Гарри был готов. Изначально, предвестником, что все пойдет не по плану, было появление Гермионы на его пороге в слезах этим утром. Они провели все утро и большую часть дня, обсуждая ее затруднительное положение, и теперь девушка укрылась в своей спальне наверху, чтобы отдохнуть и провести некоторое время в тишине. Гермиона знала о его планах на вечер и обещала вести себя тихо, как мышь. Устроив подругу, он приготовил единственное блюдо, которое умел готовить – спагетти с фрикадельками, принял душ, побрился и надел свои лучшие джинсы и новую футболку. Ровно в шесть Джинни постучала в дверь, Гарри впустил ее и незаметно наложил на входную дверь Заклинание Недосягаемости. Теперь ужин был закончен, и они с Джиневрой перешли в гостиную отведать десерта. Джинни была так красива, ее медно-рыжие волосы блестели в свете свечей, ее любимые карие глаза были полны эмоций, которые заставляли его сердце биться быстрее. Она смеялась над его шутками и протягивала руку, чтобы коснуться его руки, положить ладонь на его руку – все шло прекрасно… До тех пор, пока Северус Снейп, нет, Принц, бесцеремонно, с изящностью слона в посудной лавке, не снял все защитные заклинания с входной двери Гарри. Джинни заметила, как Гарри поморщился, и спросила: – В чем дело, Гарри? Он криво усмехнулся ей. – Очень скоро узнаешь. Хлопнула входная дверь, и на лестнице послышался знакомый голос: – Я хотел бы поговорить с вами, Поттер. Гарри встал и направился к двери, где встретил профессора Снейпа, нет, Принца, и преградил ему путь. Джинни смотрела, как ее бывший преподаватель оглядывает тускло освещенную свечами гостиную. – Как романтично, Поттер, – выплюнул старший волшебник, толкнув Гарри так, что тот отшатнулся. – Интересно, ради кого? – угрожающе продолжал Снейп шелковым голосом. Джинни вскочила на ноги с волшебной палочкой в руке с быстротой, ошеломившей Гарри. – Троньте его еще раз, профессор, и я без колебаний прокляну вас, – твердо сказала она. – Мисс Уизли? – спросил профессор, явно сбитый с толку. – Да, сэр. И там, откуда я родом, считается крайне невежливым входить в чужой дом без стука, – Джинни, не моргнув глазом, направила палочку на своего бывшего учителя. Стоявший перед ней человек с изможденным лицом сглотнул, явно смущенный, отвесил жесткий поклон, и сказал: – Вы не слышали моего стука, потому что на двери было наложено заклинание Недосягаемости. Пожалуйста, примите мои извинения, мисс Уизли, мистер Поттер. Джинни взглянула на Гарри – с какой стати ему понадобилось накладывать на входную дверь заклинание Недосягаемости? Девушка опустила палочку, но осталась стоять на ногах, ожидая развития событий. – Она в своей комнате, – сказал Гарри мужу своей лучшей подруги. Принц пристально посмотрел на него. – А она меня примет? Гарри кивнул. – Если вы не дурак, а я никогда так о вас не думал, она будет счастлива поделиться с вами новостями, – сказал Гарри. – Знаете, вы просто везучий ублюдок. Ястребиного лица коснулось выражение, которое ни один из его учеников никогда не видел: – Значит, это правда? – спросил он. Гарри кивнул. – Она наверху, на втором этаже, третья дверь налево... – он ухмыльнулся. – И не забудьте постучать. Северус Принц поспешно вышел из комнаты, и Джинни повернулась к Гарри. – Что это все значит, черт возьми? Я думала, они счастливы, а Гермиона здесь? Почему ты мне ничего не сказал? Гарри подошел к Джинни, протянул ей руки, и она тут же вложила их в его ладони. – Они счастливы, и она счастлива, и мы были... – Но почему она здесь? – спросила Джинни, слегка дернув его за руки. – Что происходит, я спрашиваю?! Гарри вздохнул и сел, притянув Джинни к себе. – Она беременна, но не сказала ему... – Беременна? – взвизгнула Джинни. – Но почему она здесь? – Гермиона была расстроена и вернулась ко мне. Я ее лучший друг, Джин. Глаза Джинни сузились. – Почему ты не сказал мне, что она здесь? Гарри отпустил руки Джинни и вздохнул, проведя рукой по своей спутанной копне волос. – Она знала, что этот вечер особенный, и не хотела мешать. Брови Джинни поползли вверх. – Что такого особенного в сегодняшнем вечере? – спросила она. Гарри издал глухой смешок. – Я собираюсь сделать тебе предложение, – признался он. Джинни моргнула и почувствовала, как в животе все перевернулось. – Правда? – прошептала она. – Правда, – твердо ответил Гарри, бесстрашно глядя на нее своими изумрудно-зелеными глазами. Джинни сглотнула и выпрямилась. – Ну? – спросила она. Когда Гарри Поттер вытащил из кармана маленькую квадратную бархатную коробочку и опустился на колени у ее ног, Джинни не смогла сдержать слез. Гермиона сидела на кровати в своей старой комнате, пытаясь сосредоточиться на романе в мягкой обложке, который она вытащила из коробки с вещами, оставленную в шкафу здесь, на Гриммо, когда переехала на Спиннерс-Энд. Однако теперь комната казалась ей чужой: односпальная кровать была слишком мала, ей не хватало ярких подушек, которые она пошила; и девушка отчаянно скучала по своему мужу. Гермиона шмыгнула носом и промокнула глаза уже довольно влажным носовым платком, который держала в руке. Гарри велел ей возвращаться домой и рассказать Северусу о ребенке – он даже не обсуждал с ней никаких других вариантов. Девушка понимала, что он прав, она уже чувствовала себя немного глупо из-за того, что позволила себе так расстроиться из-за этого, но беременность была совершенно неожиданной, и Гермиона не могла не бояться того, как Северус отреагирует на эту новость и как это изменит их отношения. Раздался стук в дверь; она подумала, что это Джинни пришла показать свое новое обручальное кольцо. Гермиона сунула платок в карман и крикнула с наигранной бодростью: – Входи! Дверь открылась, и вошел Северус. Он закрыл за собой дверь и прислонился к ней спиной. – Северус! – выдохнула она. – Почему я бегаю за тобой по всему Лондону? – нейтрально осведомился он. – Я оставила тебе записку, разве ты не нашел ее? – с тревогой спросила она. – Я бы не ушла, не предупредив тебя. – На будущее, Гермиона, «не волнуйся, со мной все в порядке» и «мы поговорим, когда я вернусь» совсем не успокаивают мужа, скорее – наоборот. Снейп говорил вполне спокойно, но выражение его лица было непроницаемым – она не могла сказать, что он чувствует. – Я не хотела тебя беспокоить, – тихо сказала она. Один уголок его рта приподнялся. – Я вижу, ты цела и невредима, так что я теперь спокоен. Но почему ты здесь? Кабинет нужно переделать в детскую, и не думай, что я собираюсь заниматься этим самостоятельно. У нее отвисла челюсть. – Ты знал! Он отошел от двери, пересек комнату в три широких шага и присел на край ее кровати. – Я не знал, моя Фея... прости меня. Как только он оказался достаточно близко, чтобы она могла дотронуться до него, Гермиона протянула руки, и он заключил ее в свои крепкие объятия. – Портрет моей матери сообщил мне об этом, – пробормотал он в ее безумные волосы. – Но почему же ты мне не сказала? Гермиона вцепилась в его мантию, чувство огромного облегчения затопило ее тело. Эмоциональная дистанция с ним стала для нее болезненной, и последние десять дней были ужасными из-за ее попыток скрыть от него правду. Теперь плотина притворства прорвалась, и напряжение последних дней хлынуло из нее. – Я обещала тебе, что детей не будет, – это было практически первое, что я тебе сказала! И ты снова и снова говорил мне, что тебе это нравится, и мы были так счастливы, и я просто не могла вынести, что всему конец! Одной рукой Северус прижимал ее голову к своей груди, пока Гермиона всхлипывала; другой он успокаивающе поглаживал ее спину. Они тихонько покачивались, Снейп бормотал ей всякие нежности. Когда буря стихла, он вытащил из-за пазухи свежий носовой платок, который она с благодарностью приняла, и заговорил с ней. – Моя прекрасная Наяда, – промурлыкал он, поглаживая ее волосы. – А знаешь ли ты, что я отказался от мысли иметь жену и семью еще до того, как мне исполнилось двадцать пять лет? Гермиона отстранилась от него, сжимая в руке только что промокший платок, и икнула. Северус кивнул, мягко побуждая ее снова положить голову ему на грудь, что она с радостью и сделала. – Да. Я верил, что стать шпионом ордена – все равно что подписать себе смертный приговор, но я был готов пойти на это, чтобы искупить свою вину. Первая война закончилась, и я был свободен в течение многих лет, но у меня практически не было личной жизни. Видишь ли, я не имел особого успеха у женщин. Гермиона вздохнула. – Я не понимаю, как это может быть, Северус. Он прижался губами к ее макушке и сказал: – И это делает тебя уникальной, Фея! Но когда Темный Лорд вернулся, ставки были намного выше, чем раньше, и я действительно верил, что погибну во Второй войне. Я никогда, никогда не думал, что у меня будет жена, не говоря уже о ребенке, – он перестал гладить ее волосы, и его ладонь обхватила ее подбородок, поднимая ее лицо к своему. – Я был благодарен тебе за предложение выйти за меня замуж и быстро влюбился в тебя. Я говорил все эти вещи о детях, потому что хотел успокоить тебя, потому что хотел, чтобы ты знала, что ты мой подарок судьбы, и мне его более чем достаточно. Ты – это определенно больше, чем я когда-либо ожидал. Гермиона посмотрела в черные глаза, которые когда-то казались ей бесконечной бездной, а теперь увидела в них такую жгучую силу, что ей показалось, будто она впервые видит его целиком. – Значит... ты не против ребенка? – спросила она. Снейп крепче обнял ее и сказал хриплым от волнения голосом: – Я полон такой первобытной радости, так глубоко тронут, что никогда не смогу выразить тебе свою благодарность должным образом, Гермиона. Боюсь, что мне придется всю жизнь благодарить тебя каждый божий день. Они молча сидели рядом, настолько успокоенные присутствием друг друга, что казалось, будто их сердца бьются в унисон. Наконец, Северус сказал: – А как же ты, моя Фея? Я обрюхатил тебя, когда ты этого не ожидала. Возможно, сейчас не подходящее время, чтобы рожать ребенка. Разве это не нарушает твоих планов на будущее? Гермиона тут же покачала головой. – О, нет. У меня остался только один семестр в университете – я окончу его к Рождеству, а ребенок родится только весной, так что учеба не пострадает. Скорее всего, я выйду на работу позже, чем могла бы, но нет никаких причин, почему бы мне не продолжить свою карьеру и не стать женой и матерью – моя мама добилась успеха, на обоих фронтах, и я смогу, – она загадочно улыбнулась ему. – Да и не то, чтобы я могла сказать: «О, давай сделаем это в другой раз, это же просто случайность, Северус, – я почти уверена в этом». – Ты ведь очень хотела ребенка, правда? – спросил он, погладив ее по щеке. Она кивнула: – Я старалась не печалиться об этом, но знание, что я не могу иметь детей, только заставляло меня хотеть их еще больше. Снейп скользнул рукой под ее блузку, по все еще плоскому животу, чтобы погладить ее растущую грудь через шелковистую ткань лифчика. – Значит, именно поэтому наша консумация брака удовлетворила мой долг жизни перед тобой: объединенные магические силы каким-то образом протолкнули яйцеклетку через твои трубы в твою утробу, где она была пронизана моей спермой. Говоря это, он опустил руку вниз и нежно прижал ее к нижней части живота; Гермиона почувствовала, как ее лоно дрогнуло в ответ на его слова и прикосновения, и ее глаза закрылись. Рука Северуса опустилась еще ниже, и он погладил ее зад через плотную ткань джинсов. – Есть что-нибудь еще, что ты утаила от меня? – спросил он, наклонив голову и зажав зубами мочку ее уха. – Сейчас самое время обнажить свою душу, – потому что потом я собираюсь обнажить твое тело и как следует трахнуть тебя. – Нет, теперь ты знаешь все мои секреты, – открыв глаза, она протянула руку, чтобы погладить его по лицу, нежно проведя пальцами по щеке, вниз по носу и по губам. – Есть что-нибудь, о чем ты мне не сказал? Снейп переместил ее вес так, чтобы она села прямее, ее щека прижалась к его плечу, и он наклонил голову так, что его губы скользнули по ее губам, когда он сказал: – Да, есть. Я люблю тебя, Гермиона. Гарри уже зарылся руками в огненно-рыжие волосы Джинни, наслаждаясь ее губами, когда серебристая выдра вприпрыжку сбежала по лестнице в гостиную. Джинни единственная заметила, что стало светлее, и прервала поцелуй, чтобы сказать: – О, у нас гости. Гарри отпустил ее и полуобернулся, чтобы посмотреть через плечо, ожидая увидеть Гермиону или Принца в дверном проеме, но это был Патронус Гермионы, который попрыгав вокруг него и Джинни на диване, произнес: – Мы уехали домой, поговорим позже, – затем выдра посмотрела на слегка смущенную Джинни, которая почувствовала необходимость одернуть блузку, и произнесла: – Поздравляю, Джинни! Северус и я желаем тебе счастья! – сказав это, Патронус метнулся к двери и растворился в воздухе. – Чертовски вовремя, – пробормотал Гарри, затем встал и подхватил хихикающую Джинни на руки. – Наконец, мы можем довести эту вечеринку до ее логического завершения, - и он понес свою любовь вверх по лестнице в спальню.