Краски осени

В Хьюстон Кристиан приземлился поздним вечером, не без труда добрался до отеля, который забронировал заранее на несколько дней, и провел ночь там. Техасское утро встретило его солнцем и теплом. Ноябрь здесь был совсем не таким как в Париже, он больше напоминал мужчине август. И вообще здесь все казалось другим, незнакомым, чужим, со своей особенной атмосферой, которую Кристиану еще предстояло узнать. Выпив кофе за уличным столиком кафе, он принялся ловить такси, чтобы самому не искать нужный адрес. По-английски он говорил плохо, поэтому беседа с чернокожим водителем совсем не клеилась, хотя тот был не прочь поболтать. Кристиан стал смотреть в окно, отмечая про себя красоту большого американского города. - Мы приехали, - услышал Кристиан голос таксиста. - Уже? Он расплатился и вышел из машины. Перед ним стоял большой двухэтажный дом, огражденный невысоким забором, через который виднелся ухоженный зеленый двор. На окрашенной в серый цвет калитке была прикреплена кнопка звонка. Кристиан смело нажал на нее. Через минуту он вдруг увидел старушку, одетую в длинное голубое платье в пол, направляющуюся по тропинке к калитке. - Здравствуйте, - поздоровался Кристиан. - Здравствуйте, - ответила старушка, выйдя к нему. - Вы не подскажите, это дом мистера Маккормика? – все свои вопросы он подготовил и выучил заранее. - Да, но его нет дома. Уехали они на ранчо, а вот мы с Бобом остались. Ну и что тут говорить, нам хорошо. Цветы сегодня поливали, видите, какими большими стали, - старушка указала рукой на клумбу во дворе. – Такая красота! Пока прохладно, а вот днем, готовьтесь, будет настоящее пекло… - Простите, - перебил Кристиан. – Вы не подскажите, где мне найти Джоанну? Я ее старый друг. - Ой, вы ищите мою внучку? – улыбнулась старушка. – Она здесь не живет, переехали они недавно в самый центр, а там нет такой природы. Ох, не понимаю я их. А ведь раньше жили совсем рядом с нами, и Дереку тут было лучше, ну их сынишке, свежий воздух ведь кругом. - Она замужем, да? - Конечно, уже четвертый год. Вот… - Скажите, она счастлива? - Очень счастлива, с таким-то мужем. Была бы я молодой, сама бы в него влюбилась. Мой муж тоже был прекрасным человеком, но вот уже пять лет его нет в живых. Я и на свидания пробовала ходить, и ухаживания от беззубого Бенджамина принимала, просила его, чтобы хоть зубы вставил, он и вставил ради меня, решил меня порадовать, а все равно он - не то, понимаете? Любовь она одна, на всю жизнь. Я Джоанне всегда это говорю, а она спорит, ребенок ведь еще. Ей только 25. С Джоном ей очень повезло, вы не представляете, как он ее добивался, чего только не делал, и ведь все получилось. Замечательный человек. И она ни о чем не жалеет, хвалит и хвалит его. Да пройдемте в дом, я вам все расскажу. - Нет-нет, у меня мало времени. Вы просто скажите ее адрес. - Ой, вспомнить бы. В гости собираетесь сходить? - Да, - кивнул Кристиан. - Ох, обрадуется она! Давно уже ждет друзей из Франции. Вы же из Франции? Акцент у вас ужасный, а сколько ошибок! Но я вас понимаю. - Да, я француз,- он снова кивнул. – Вы вспомнили адрес? - Улицу-то я помню. Даллас-стрит. А вот дом… - она задумалась. – По-моему, 34. Да, точно 34. Но квартиру мне уже не вспомнить. Точно третий этаж. - Спасибо, - усмехнулся Кристиан. - А давайте я позвоню ей на работу, она сейчас как раз там, и уточню у нее. А пока она работает, вы можете остаться здесь. Куда вы пойдете в незнаком городе. - Нет, ничего не надо. И звонить не надо. Я буду просто гулять. - Это правильно, правильно. Молодой еще совсем, конечно, гулять надо. Я раньше много гуляла. Ездила. С Бенджамином ездили. Всю Америку объехали. В Европе были, в Азии. У вас для этого вся жизнь впереди. - Да. Еще раз спасибо за все. Я пойду. - А булочки мои не хотите попробовать? Я и Боб сегодня чай пили с ними, ему они очень понравились. - Спасибо, но мне правда нужно идти. - Понимаю. Дорогу-то хоть найдете? Посидели бы у нас до вечера, а Боб бы вас потом отвез до Джоанны. - Нет, я разберусь, - Кристиан смутился от такой заботы, ведь он не знал ее уже много лет. - До свидания! - Ну что ж, до свидания. Если заблудитесь, возвращайтесь. Мы, техасцы, никого в беде не бросаем. - Хорошо. Спасибо, - и он отправился искать дом, в котором жила Джоанна. Еще в Париже он купил карту, теперь пытался в ней разобраться, но задача эта была не из легких, он ничего не понимал в линиях, точках, поворотах. На такси он ехать не хотел, так как знал, что ему некуда спешить, ведь по словам бабушки Джоанна сейчас находилась на работе. Поэтому он отправился пешком, путеводителями ему служили случайные прохожие. Он шел около трех часов и за это время увидел разнообразие Хьюстона от его окраины до центра, почувствовал как солнечные лучи греют все сильнее, попросил подсказать дорогу у многих людей: улыбчивых и хмурых, доброжелательных и враждебных, старых и молодых. Дома, их архитектура привлекали его взгляд, он видел красоту в одних зданиях и безобразие в других, но и в этом уродстве он хотел разглядеть что-нибудь прекрасное, и он находил его. Например, в бездушных небоскребах, рядом с которыми он чувствовал себя неуютно, он заметил холодную красоту. Однако она ему была не близка, поэтому он скорее хотел оказаться в зеленых кварталах с милой малоэтажной застройкой, которая находила отклик в его сердце. Он сливался с городом, погружался в его настроение, чувствовал сильную связь. В полдень он оказался на Даллас-Стрит. Дом удалось найти достаточно быстро. Он посчитал сколько в нем подъездов, осмотрел территорию двора и отправился гулять дальше, так как до вечера было еще далеко. Но сначала нужно было пообедать, для этого Кристиан выбрал один из самых дорогих ресторанов Хьюстона. Никогда раньше он не мог позволить себе такой роскоши, а теперь ему было нечего терять. Он решил сделать себе такой подарок в первый и в последний раз в жизни. Времени осталось мало, нужно было успеть насладиться самыми обычными вещами. После обеда Кристиан посетил знаменитый Hermann Park. Он бродил по нему, лежал на газоне и наслаждался солнечными лучами. Он плакал, глядя в небо и наблюдая за полетом свободных птиц. Он ощущал умиротворение, слушая голоса людей. Он чувствовал любовь ко всему и ко всем. В пять часов вечера Кристиан вновь оказался на Даллас-Стрит. В уютном дворе дома № 34 стояла небольшая беседка, которая оказалась свободна. Поэтому Кристиан решил подождать там. Безмятежность этого дня внезапно растворилась в легком дрожании зеленых листьев деревьев, которых во дворе было слишком много. «Будьте спокойны, вам нечего бояться. Я с вами. Я с вами», - думал Кристиан, но сердце выпрыгивало из груди. И вдруг он увидел ее. Он не успел подготовиться, не успел восстановить ритм дыхания, не успел заметить, откуда она появилась, он не успел ничего. Кристиан глубоко вдохнул, чтобы убедиться, что он все еще жив. Преодолев себя, он широко открыл глаза и посмотрел на нее. Она остановилась возле третьего подъезда и почему-то присела на скамейку. Светлые волосы стали длиннее, они волнами рассыпались по ее плечам. Белая футболка-поло, джинсовый комбинезон и синие кеды, как бы они ни старались, не могли скрыть ее женственность и нежность. Каждое ее движение было ему безгранично знакомым: и то, как она повернула головой, и то, как положила левую ногу на правое колено, и то, как скрестила руки на груди. Он мог бы увидеть намного больше, если бы оказался рядом. Ему безумно захотелось разглядеть ее лицо, посмотреть в ее глаза, дотронуться до ее щеки, прикоснуться к ее губам. Родная. Какая же она была родная! Он рвался к ней, но заставлял себя оставаться на месте. Находясь в потоке чувств, он не заметил, как к ней подошел высокий мужчина. Она поднялась навстречу ему, и они поцеловались. И в этом поцелуе, так же, как и в их прикосновениях друг к другу Кристиан, наблюдая издалека, уловил главное – они любят друг друга. А после он услышал ее голос. Ее… голос. Он не разбирал слов, но чувствовал радость в интонации. Несколько секунд – и они вошли в третий подъезд… Зеленые листья деревьев больше не шевелились. Несколько минут в уютной беседке стояла тотальная тишина, но вдруг в ней раздались горькие рыдания, в которых перемешалось слишком много чувств. Болело всё, каждый нерв был задет, сердце едва справлялось. Но все это было не так важно, ведь он сделал то, что хотел. Он убедился, что она счастлива. И теперь он по-настоящему спокоен за нее. Теперь можно уходить.