Лучше бы я умер!

— Ну и чего ты добьешься, убив меня? — спросил Мегатрон. Его фэйсплет отражал гнев, но не это чувствовал сейчас Старскрим. Поднявшись, он направил пушку на лидера десептиконов. Старскрим был создан для того, чтобы держать цель в поле зрения независимо от обстоятельств, и если бы Мегатрон находился на расстоянии сотен метров, он все равно попал бы именно туда, куда хотел, и его командир знал это. Мегатрон внимательно следил за каждым движением его манипулятора. Его корпус мерцал серебристым сиянием. — Ты все еще хочешь добиться главенства над десептиконами? — усмехнулся он. — Признания? Или, может быть, хочешь отомстить? Скажи, это из-за мести ты пришел сюда, не так ли? Старскрим не слушал его. Лидер десептиконов перешел в атаку — рефлекс, которого он ждал: автоматически сжатый кулак, а после него — выстрел. Мегатрон отскочил в сторону. Раскаленный луч не попал по нему — лишь поцарапал плечо и угодил в стену. Мех гневно зарычал, когда жар пробился сквозь внешнюю броню. Тонкий дым струился к потолку. Сикер промахнулся, но даже если бы и пробил ему грудь, это не убило бы противника. Преимущество Мегатрона заключалось не только в его силе и весе, но и толстой, прочной броне. Старскрим сразу же отреагировал, вновь наведя дуло с намерением в этот раз уж точно попасть в лидера десептиконов. Его душа превратилась в густой туман, лишенный тепла и чувств, замедлявший восприятие, словно замораживая его. Даже магматический взгляд Мегатрона не мог растопить этот лед. Гнев исказил его фэйсплет в пародию на самого себя. Неудержимый гнев, ломавший стены, скреплявший их до сих пор, о существовании которого никто не знал, и даже сам Мегатрон подпитывал его своей яростью. Я же говорил тебе! Я всегда говорил тебе, что так и будет! Посмотри на него, на этого жалкого идиота, который думает, что может встать у тебя на пути! Вот что вызывало у тебя жалость: глупый дурак позволил себе поднять на тебя руку! ВОТ что он тебе принес! Старскрим не успел выстрелить. Кулак Мегатрона со всей силы врезался в него. Сикер не был для него препятствием, не был равным противником, потому что Мегатрон был больше, чем десептикон, вооруженный до зубов: Мегатрон был оружием. Он не был создан, чтобы сражаться — он был создан, чтобы убивать. Старскрим отлетел в сторону, пролетев шесть футов, а затем врезался в стену. Его правое крыло заклинило и с хрустом сломалось пополам. Крик боли сорвался с его губ, едва обломок крыла упал на землю, но его это не остановило. Теперь он испытывал не только гнев и отчаяние, но и страх. Встав, он вернул часть крыла обратно и вновь выстрелил. Со злобным шипением лазер врезался в бок Мегатрона. Десептикон не стал защищаться. Он уже заблокировал всякое чувство самозащиты. Была причина, по которой лидером десептиконов восхищались и боялись одновременно, причина, которая делала его уникальным, особенным, и чувство вины за то, что никто, подобный ему, никогда не испытывал такого: его боялись, потому что он мог убить, не задумываясь. Мегатрон убивал, потому что это было естественно. Потому что это имело смысл. Для этого он был создан, это то, что он делал лучше всего, и не имело значения, хотел он этого или нет. Я всегда говорил тебе! Он предатель, самый настоящий предатель, предатель! Он увидел страх, охвативший Старскрима, страх, который мешал ему сделать то, что он задумал, ведь Мегатрон боролся. «Старскрим думал, что это будет слишком просто», - подумал он. Возможно, он даже не представлял себе такого исхода, просто делал так, потому что решил, что должен это сделать. Да, так и должно было быть. Мегатрон засмеялся. Злой, безрадостный смех, заставивший тени танцевать на этой ноте. Он питался страхом Старскрима, поглощал его, как если бы это было топливо, поддерживающее его душу. Как если бы он снова был там, на полях сражений, и комната, казалось, повисла, как окровавленная ткань, и исчезла на заднем плане, в забвении. Старскрим не мог так быстро отреагировать. Он слегка попятился, но сильные руки схватили его за плечи, зажали крылья и не позволяли использовать манипуляторы. Он изо всех сил пытался вырваться, но не смог ничего поделать. Мегатрон просто ждал, пока сикер не осознает бессмысленность своих усилий, и молчал. Все его тело вибрировало, как у воробья в когтях кошки. Но, в отличие от них, Мегатрон понимал воробья, что просил пощадить его, отчаянно надеясь, что сможет выпросить жизнь обещаниями. Старскрим был напуган, и Мегатрон не винил его. Десептикону было наплевать. Тепло его Искры отразилось в Искре лидера, когда тот прошептал ему: «Ты мог бы убить меня, но не таким образом». Затем отпустил. Одним движением, с применением грубой силы, он схватил Старскрима за пострадавшее крыло и потянул. Металл сломался, отвалился, как мертвый лист. Старскрим закричал; боль ударила десептикону в спину так внезапно, что он забыл, как дышать. Его ноги ослабли; он знал, что, если сейчас не защитится — умрет. Он пошатнулся, однако на его плече все еще была рука, которая держала его и не давала ему упасть. Второй удар попал ему в грудь — металл вновь погнулся. Быстро, рефлекторно он пригнулся, и третий удар прошел мимо, обратив стену в мелкое крошево. Сам Старскрим обладал возможностями, которые позволяли ему раздавить целый состав танкера, словно кусок плавающего мусора. И все же Мегатрон был прав. Любой удар вывел бы его из строя, но Мегатрон, казалось, работал как часы. Он развернулся и ударил сикера в живот. Собственный импульс Старскрима многократно усилил удар. Его снова отбросило к стене, и на этот раз он не выпрямился. Он попытался, но собственное тело больше не хотело подчиняться ему. Мегатрон схватил его за горло. В его взгляде не было ни признания, ни жалости, ни пощады. Предатель! Он отрицает все, что ты отстаиваешь, делает это специально, чтобы противостоять тебе! Теперь ты знаешь, теперь ты видишь, я всегда был прав. Закончи это! Вот для чего ты создан! Закончи это! УБЕЙ ЕГО! Старскрим не чувствовал ничего, охваченный тяжелой дымкой усталости, но он почувствовал, как две руки схватили его за шею. В панике он схватился за них, попытался оттащить тщетными усилиями, но безуспешно. Он царапался и пинался; сикеру хотелось кричать, но с его губ не срывалось ни звука. Мегатрон не сдавался, как бы Старскрим ни корчился. «Может, я этого заслужил», — подумал Старскрим, когда силы иссякли. Он заслуживает смерти за свою глупость — за глупость полагать, будто он сможет победить Мегатрона. Как вдруг... наступила свобода. Лидер десептиконов отпустил его. Старскрим был слишком слаб, чтобы хоть что-то сделать или сказать, когда Мегатрон отпустил его. Выражение его фэйсплета изменилось, хотя сикер этого не видел. Ненависть сменилась ужасом, негодование — неверием, повергнувшим Искру в смятение, когда Мегатрон увидел, что натворил. Старскрим задыхался, все его тело кричало от боли, но с губ сорвалось только хныканье. Дыхание Мегатрона также было затруднено, его недоверие сменилось отчаянием, и он очнулся, тихо вздохнув — едва заметно, чего раньше никто никогда не слышал; непреодолимая стена разделила зверя и добычу. Что ты делаешь? Убей его! Что я сделал?.. Все правильно! Ты поступаешь правильно! Убей же его! Мегатрон посмотрел на поверженного сикера, казалось, не понимая, что на самом деле произошло. Раны, нанесенные ему, были слишком серьезными. Старскрим перестал дышать, просто лежал, не в силах подняться, не мог даже согнуться, как инстинктивно делали раненые. Зияющие трещины покрывали весь его корпус. Энергон сочился из него, стекал по телу, делая безупречный белый корпус грязным. Энергон был и на руках Мегатрона; он не знал, принадлежал он ему или же Старскриму. Десептикон отступил назад, подальше от последствий своего гнева. Нет, все было не так. Он не хотел этого. А теперь настала его очередь испытывать страх. Страх сделать что-то, что он не мог исправить, и растерянность, потому что он не знал, сделал ли это специально. Потому что единственное, чего боялся Мегатрон, — это утрата контроля над собой и, напротив, чрезмерный контроль над собой. Вернувшись в коридор, он увидел двух сикеров, послушно склонивших пред ним головы. Их почтение, их уважение основывалось на страхе; не более, чем восхищение силой, которой хвастался Мегатрон, и с которой, он должен был признать это здесь и сейчас, не смог совладать, которая одержала над ним верх точно так же, как и он сам крепко держал десептиконов в своих тисках. Он был лидером и в то же время рабом самого себя, потому что никто не мог сравниться с его разрушительными мыслями. Ничто и никто никогда не смог бы освободить его от этого. Ничто, кроме жалких усилий слабого сикера, который был единственным, кто осмелился задавать ему вопросы. Никто, кроме Старскрима, в момент его смерти. Что ты стоишь и смотришь на этих ничтожеств?! Избавься, наконец, от этого глупого сикера, говорю тебе! Голос замолчал, когда Мегатрон посмотрел прямо перед собой, переполненный гневом, который знал, на кого обрушить. «Убирайся отсюда!» — крикнул он, и тот вздрогнул, поскольку то, что, как он думал, он мог контролировать до сих пор, было направлено на него. Я не могу исчезнуть, злобно прошипела тень, я всегда рядом. Это не я сделал, а ты; если не веришь — посмотри на свои манипуляторы. Эти слова никак не повлияли на Мегатрона — теперь он знал об их разрушительной силе. И все же голос был прав, это сделал он сам. Мысль о нанесенных им самим ранах истощила его силы, и осознание этого предало ему решимость. Скрипучий звук вернул его в реальность, в которой он так нуждался. Старскрим. Дрожь сотрясла сикера – едва уловимая его системами. Старскрим все еще был жив, но надолго ли? Мегатрон увидел, как его руки сжались в кулаки от вновь нахлынувшего потока боли – свидетельство того, что он хотел жить. Но Старскрим устал. Очень устал. Мир расплывался перед его оптикой. Он видел, как Мегатрон вновь приближается, но был слишком слаб, чтобы защищаться, он только почувствовал, как две руки подняли его и надежно прижали, затем чувства покинули его, и сикер провалился в глубокую темную бездну. ------ — Скайварп? — Лейтенант Тандеркрэкер, сэр? — Я сказал, что хочу поговорить с тобой, как сикер с сикером, так что перестань юлить передо мной. — В любом случае, если речь идет о Старскриме, я уже знаю. Я был в лазарете — он плохо выглядит, жуткое зрелище. Что бы он ни сделал на этот раз — такое явно слишком. Мегатрон никогда не относился к нему особо хорошо, но еще никогда не было настолько всё ужасно. У него больше нет крыльев, Тандеркрекер, они просто исчезли, вырваны. А ты видел переднюю часть его корпуса? Там практически ничего нет, сплошное месиво! — Знаю. Чудо, что он вообще выжил. — И что теперь? — Ты знаешь, кто доставил его в лазарет? Мегатрон. Они избили друг друга до полусмерти, но он все равно нес его туда собственными руками. Я почти решил, что Мегатрону было жаль его! — Странно, я видел Старскрима в доках за несколько минут до этого. Он очень спешил, так что это, должно быть, было очень важно. Он даже не слушал меня ... и я всегда думал, что он будет избегать Мегатрона. — Видишь? Именно поэтому все это так странно. Помнишь, когда он проходил мимо нас в коридоре? Выглядело так, словно он с кем-то разговаривает, словно бежит от чего-то. — Ты сейчас пошутил ток? — Ни в коем разе. В последнее время он часто кажется отсутствующим, фиксируя взглядом что-то несуществующее. Он перестал бить Старскрима, и, что еще более примечательно, Старскрим уже давно перестал его провоцировать. А теперь вот это. — Ты же не хочешь сказать, что… — Не знаю, но Мегатрон ведет себя странно. И если честно: он меня пугает. Он стал непредсказуемым. — Если ты имеешь в виду, что он сумасшедший, то так и скажи. И еще — думаешь, Старскрим что-то знает? — Нападать на Мегатрона было глупо. Мы, сикеры, созданы, чтобы летать и атаковать на расстоянии, но в ближнем бою мы оказываемся в невыгодном положении, особенно против кого-то вроде Мегатрона. Старскрим знал это, не зря он всегда воплощал свои планы в жизнь, когда мог легко сбежать, использовать свое преимущество, но на этот раз, похоже, у него вообще не было плана. Скайварп, поверь, Старскрим не дурак. Думаю, он знал кое-что, о чем не мог никому рассказать. И я, со своей стороны, расспрошу его об этом. ------ Тьма. Оптика Старскрима работала отлично, просто он ею не пользовался. Датчики давления подсказали, что он лежал на спине — он решил, что его починили. По крайней мере, насколько это было возможно, потому что свобода от боли определенно ощущалась иначе. Он напряженно прислушивался к тому, что происходило вокруг, но звуки были глухими; он не был уверен, говорит ли кто-то или это был щелчок системы авторемонта, который он слышал. Энергии почти нет. Он вспомнил драку. Наконец он осмелился осмотреться. Ах, он не мог нормально видеть, вероятно, проблема с оценкой данных. Он хотел поднять руку, чтобы стереть странную пелену с глаз, и обнаружил, что это не так-то просто. Он прошел только половину пути, затем две странные руки подхватили его. Он уловил черное с фиолетовым. Должно быть, это Скайварп. Тогда все хорошо. Он что-то сказал, но Старскрим не понял. Сикер исчез из поля зрения, вероятно, чтобы кого-то позвать. Все хорошо, теперь можно поспать, ибо все, чего он хочет, — остаться в одиночестве. Он упустил момент, когда снова ускользнул в успокаивающую тьму. Старскриму потребовалось много времени на восстановление. Многое нужно было исправить, но многое его корпус должен был восстанавливать сам. Потребовалось время, прежде чем он перестал истекать энергоном — время, на которое было решено поместить его в стазис. Просыпался он на короткое время и никогда не мог вспомнить, что ему снилось. Иногда он видел цвета — ярко-синий, который он принимал за Саундвейва, но офицер с ним не разговаривал. В другой раз это было сверкающее отражение от серебряной поверхности. Этот трансформер тоже ничего не говорил и не трогал его. Старскрим не хотел знать, кто это был. Единственное зрелище, которое он не мог оставить без внимание, было сияющим золотом. Ему казалось, что в голове все перемешалось, даже когда он не открывал глаза. Просто там было тихо и спокойно. Небольшое пламя, которое не оставляло его в покое. ------ — Я отказываюсь тебе помогать! Офицер одарил маленького трансформера невнятным выражением лица, но для Рамбла это было не так уж непонятно. Он знал, когда Саундвейв злится. Его рука опустилась, чтобы схватить маленькое существо за шею, но Рамбл умело отбил его. Многие были увлечены ошибочным представлением о том, что кассетикон будет беспомощен против кого-то гораздо более высокого роста, но каждый из них был полноценным трансформером, и Рамбл имел собственное мнение. — Ты зашел слишком далеко! — заявил он. — Мегатрон чуть не убил его, если бы в последний момент его не охватило что-то вроде спонтанного покровительства. Ты мог помочь ему, но не делал этого, советуя о вещах, о которых ты даже не подозревал. Пойми: даже ты не знаешь, что с ними обоими происходит. Не в этот раз, и если тебе есть что сказать Старскриму, сделай это сам, я вмешиваться не стану. — Это твое последнее слово, Рамбл? — Мое самое последнее! — И с этими словами десептикон развернулся и направился к тренировочной площадке, игнорируя тот факт, что между его братьями могло быть гораздо более теплое и удобное место. Теперь он был свободен и слишком зол, чтобы вернуться туда. Как только он ушел, Саундвейв с силой ударил кулаком по стене. Грохот эхом разнесся по коридорам. Его оптика буквально полыхала; он уже собирался отправить Лазербика, но передумал. Нет, должен быть способ получше. Если его не было — значит, его просто еще не нашли. Он выходит из-под контроля. ------ Старскрим проснулся среди ночи. Это явно была ночь, если только его внутренние часы не были неправильными. Над ним был белый, дотошно чистый потолок лазарета, а сам он лежал на одном из столов. Он повернул голову, поднял руку и увидел, что к ней подключены несколько внешних датчиков. Он насчитал три разъема, такие же были и на другой стороне. Все его тело было усеяно кабелями, которые немедленно передавали каждое из его значений на компьютер, который находился недалеко от склада. Электропульс, уровень заряда, активность процессора — всего остального он не понимал, а эти крохи знаний имелись лишь потому, что какое-то время он интересовался медициной. Без сомнения, это было отделение интенсивной терапии. Ему просто было интересно, почему он проснулся, когда его внимание отвлекли. — Итак, спящая красавица наконец-то решила вернуться к жизни. Тот, кого увидел Старскрим, был выше всех, с кем он когда-либо был знаком. Существо встало рядом с ним, сияющее и мерцающее в свечении ламп, невероятно яркое из-за собственного темно-оранжевого света. Это был сикер, Старскрим узнал себя в этой фигуре, но в то же время он не мог быть им. Казалось, все его тело пылало огнем. Он сиял, как живое солнце, вся мощь огненной планеты, заключенная в неприметную фигуру, переполнявшуюся своим порывом. Никакой знак не указывал на его принадлежность, он не был автоботом или десептиконом. Старскрим не знал, что сказать - для него происходящее было совершенно незнакомо, - потому он произнёс первое, что пришло на ум: — Это отделение интенсивной терапии. Посетители не допускаются, пожалуйста, уйди. Он не хотел, чтобы его видели таким. Возможно, этот мех находился под его собственным командованием, поэтому ему не должно быть плохо, командуя им. Почему то, что должно было быть приказом, исходило из его уст как просьба? — Я не гость, — с улыбкой ответила фигура. — Скорее, защитник. Я всегда буду с тобой, позволь мне помочь тебе взять то, что твое, и то, что было так позорно отнято у тебя. — О чем ты говоришь?! Ты не такой, как я, я тебя даже не знаю! — прервал видение Старскрим. Отблеск огня плясал на его собственном теле, и все же Старскрим действительно увидел в этом существе что-то такое, что было больше похоже на него, чем он считал возможным. Он плохо себя чувствовал. Ему было больно, а также весьма не по себе рядом с этим незнакомцем. Почему никто не пришел снова отправить его в стазис? — Нет, я не такой, как ты, — сказал сикер. От него не исходило никакого тепла. — Я не такой, как ты, потому что я и есть ты. Я все, что в тебе живет. Твое страдание, твоя боль, обида, ненависть. Я вестник твоих негативных мыслей, решение уравнения. Я логичен, поэтому я здесь. Фигура начала ходить взад-вперед, охваченная внутренним пламенем, пылавшим ярче, чем огонь вокруг него. Он заговорил, остановившись вне поля зрения, вспыхивая, как острие ножа, скрытое за спиной. В этом взгляде не было ненависти, потому что все существо было пылким отвращением, каждый шаг которого топтал мир внизу, как когда-то сам Старскрим топтал его. Это было не воображение, не фантазия, в которую он сбежал: это существо... существовало. Оно жило в нем самом. Если бы Старскрим мог плакать, он бы так и сделал. Но ему это было не дано, и поэтому слезы проливала лишь его душа, хотя их никто не мог видеть. Существо, однако, заметило их и вытерло отстраненным движением руки. — Если эта планета — живое существо, то я — разрушающая ее солнечная буря. Ты создал меня, когда Мегатрон забрал все хорошее и благородное. Я был там, когда ты впервые позвал меня. Ты не мог меня видеть, но я ждал и рос со всем, что он с тобой делал. Это так сильно пугает тебя? Если тебе это поможет — я клянусь, я обещаю, что мое существование не связано с чувством вины — не я пришел, а ты позвал меня. Старскрим поморщился. Это движение, этот намек на высокомерие в таком простом жесте... он знал этот жест. И эти слова... Он не хотел их слышать, потому что они не были ложью. Вместо того, чтобы просить о помощи, он питал такую ненависть, что она погубила его Искру. Он сделал так много ошибок. Он не хотел ничего, кроме как защитить себя, но он добился противоположного. Потому что то, чего он действительно хотел, он с самого начала боролся и делал мало. Он сам подготовил почву для падения души. — Ты говоришь, что хочешь помочь мне, но как ты сможешь помочь мне, когда лишь притворяешься не более чем моим отражением? — Позволь мне быть твоим советом и помощью, — умолял голос. Незнакомец, которого не было, теперь смотрел прямо на него, но его глаза были такими же пустыми и обманчивыми, как и все его тело. — Ты не мог сделать этого в одиночку, потому что боялся. Позволь мне помочь тебе преодолеть страх, превратить в его противоположность и защитить тебя, как подобает десептикону. Мегатрон больше не будет для тебя противником, потому что он ничего обо мне не узнает. И когда я понадоблюсь тебе, я буду рядом, твоим самым могущественным оружием: твоим гневом! — Я... думаю, мне пора, — пробормотал Старскрим. Некоторые соединения на его теле свободно защелкнулись, когда он выпрямился. У него закружилась голова, но не из-за боли, которую он теперь мог вынести, а из-за мчащихся мыслей. — Куда ты идешь? — спросил голос. В ее тоне впервые было беспокойство. — Мне нужно с кем-нибудь поговорить. Я... я должен был сделать это намного раньше. Мегатрон обязательно послушает, я просто не пойду, пока он не... Призрак поморщился. — К нему? Ты хочешь его увидеть? — пренебрежительно процедил он. — Ты не можешь уйти! Он разорвет тебя на куски, а затем посмеется над тобой, насколько ты был глуп. — Пожалуй, мне придется рискнуть, — неприязнь в словах собеседника пробудила в нем отвращение. — Мне не нужен твой совет. — Я просто хочу тебе помочь! Я... я не позволю тебе уйти! — А что ты хочешь сделать? — вызывающе спросил Старскрим, а затем голос в ужасе умолк. Было странно снова стоять на обеих ногах и отнюдь не безопасно. У него болела спина, именно там он получил самые тяжелые травмы. Он с тревогой ощупал ее. Все, что осталось от его крыльев, — обрубок с правой стороны. Их пока не заменили. Судя по экрану, его характеристики были неплохими, несмотря на низкий уровень заряда. Если бы ему пришлось защищаться, он мог бы сделать только несколько выстрелов, а это означало, что он должен был хорошо прицелиться. Но он знал, что оружие ему не понадобится. Мегатрон мог убить его. Единственный меткий выстрел из его оружия легко пронзил бы Старскрима, и, судя по толщине ствола, от него, вероятно, осталось бы не так много. Но Мегатрон ни разу не выстрелил. Пламенная фигура выругалась и полыхнула, как солнечная вспышка, когда увидела, что он абсолютно серьезен, и когда поняла, что ничего не может сделать. Призрак исчез, но угроза все еще осталась, и Старскрим знал это. Двери открылись автоматически. Он быстро взглянул по сторонам, но никого не было, поэтому он поспешил. У него было мало времени.