Луна
Толчок в спину. Столкновение. Пронзительный взгляд янтарных глаз. Бросает в дрожь… Едкий смешок, до боли в суставах знакомый, слетел с уст Реджинара, пронзая моё сердце, словно пуля. Тело, всё ещё поддающиеся неконтролируемому мандражу, отказывается подчиняться воле здравого смысла. Я трясусь, как верёвочный мост в минуты урагана! Ладони Маттео, лёгшие на мои плечи по инерции, не торопились покидать местоположения и прижимали меня к его груди. Неожиданно для самой себя я прижалась лишь ближе к мужскому телу. Горячие ладони скользнули с лопаток и побежали вниз по спине, наконец достигая талии. И я вновь почувствовала себя в безопасности. От этих пытливых взглядов, от которых я при каждой возможности старалась ускользать, оставшись незамеченной. От всех возможных бед. Будто за каменной стеной. — Только посмотрите на этих воркующих голубков! — Выплёвывает Реджинар и, состроив гримасу абсолютно фальшивого сожаления, цокает языком и добавляет, поднимая руку над нашими головами: — Вы столкнулись под веточкой омелы. Целуйтесь. Я на мгновение замерла. И даже перестала дышать. Целуйтесь? — Что ты делаешь? — Маттео поистине оскалился. Словно дикий зверь. И, взглянув на меня всего на несколько секунд — даже их хватило, чтобы сердце в груди перевернулось, а щёки поцеловало нежданное смущение — предпринял безрезультатную попытку вырвать растение из рук бывшего друга. — Что за глупые шутки? Мы не станем!.. — Это традиция, — сказал Реджинар, теперь уж мурлыкая и расплываясь в глупой улыбке. — И никто из нас не сдвинется с места, пока не будет исполнен обычай, не так ли? — обращаясь к толпе, что в ответ одобрительно засвистела. — Вы не имеете никаких прав на то, чтобы принуждать нас к чему-либо без нашего на то одобрения! — Целуйтесь. — Реджинар! — Целуйтесь! — его тон сделался совсем весёлым и игривым. — Прекращай свои игры, — в голосе Маттео сквозило величайшее осуждение. Он примолк, и некоторое время его глаза метались: я, омела, Реджинар, омела, я, омела, Реджинар. А я стояла у его локтя, ни дать ни взять оттягивая время. Поцелуй с Маттео? О нём я никогда не осмеливалась и задумываться. Что уж там! Ни о каких поцелуях. Никогда. И парней, которых я встречала до этого — мимолётное знакомство — я не смела воспринимать как потенциальных молодых людей. А может просто и не хотела впадать в ещё большую тоску, ощущая на языке привкус разочарования. Старые обиды, вовсе не забытые, всколыхнулись и обожгли с новой силой. «Потому что ты не заслуживаешь поцелуев! Ни одного! — Шершавый язык подсознания мерзко облизнул меня с головы до пят, заставляя захлёбываться в осознании вспарывающей брюхо правды и ужасающей реальности. — Кто ты такая? Форменная глупышка, каких ещё поискать надо! Ты никто! Так, серая масса. Ты не заслуживаешь поцелуев, чёртова слабачка! Шугаешься от каждого встречного, возвела вокруг себя стены и отчаянно цепляешься за них изо всех сил. Разве так ведут себя нормальные люди? Разве так?» Я тряхнула головой. Нет. Я более не позволю страху и скверным мыслям брать над собой верх! — Ладно, — услышала я собственный голос и было ужаснулась, но глубоко вздохнула. Маттео поднял голову и посмотрел прямо на меня с немым вопросом в глазах: что ты, мол, делаешь? Но если я не совершу это сейчас, то не решусь уже более никогда. Нельзя было медлить, потому что я искренне боялась, что моя решимость куда-то испариться. И стоило хвататься за неё, пока не стало слишком поздно. А уж тем более не вести себя так, будто на базаре по мелочи торгуюсь. Ещё недавно я не допустила бы мысли о подобном. Но не сейчас. И пусть я не обещала того Маттео, но я собиралась быть храброй. По крайней мере, найти в себе столько смелости, чтобы взять в руки свою судьбу и спустя столько лет, наконец, сделаться её владыкой. Ведь только я вправе решать, чему быть, а чему не быть. Ведь я хочу быть счастливой. По-настоящему счастливой. От всех этих мыслей я чуть ли не подпрыгиваю на месте! Невероятно!.. Я беру Маттео за щёки, привстаю на носочки, и мои губы устремляются к его. Будто ждали этого так давно, сходя с ума от несокрушимой жажды. Жажды в той ласке, в той заботе. Маттео незамедлительно отвечает на мои порывы. Будто всё так и должно быть. Будто мы должны целоваться, изнемогая от необъяснимого отчаяния, поисков спасения и какого-то исцеления. Господи!.. Я ни о чём другом думать не могу! Моя рука теперь уж лежала на его шее, и это прикосновение пьянило не менее самого поцелуя. Его — забралась под мои волосы и нежно поглаживала шею. Никто и никогда не прикасался ко мне вот так… Это ощущалось… как нечто особенное. Исключительное. Движения языка рассылают по телу волны жара. Если Маттео прекратит, всё закончится. Всё. Моё сердце упадёт в пропасть. Я снова стану чувствовать себя слабой и беспомощной. Забьюсь в угол. Вернусь к прошлой жизни, к которой возвращаться отчаянно не желала. И мысленно я просила его не оставлять меня. А его душа будто откликалась на зов моей.Я НУЖДАЮСЬ В НЁМ!
И только сейчас осознаю это с ясностью озарения. Наконец мы оторвались друг от друга, совершенно не обращая внимания на вопящую толпу. Да кому это вообще важно? Мы стоим и прижимаемся друг к другу лбами. Рваное дыхание сталкивается с его губами, а его — с моими. Моё сердце буквально разрывало грудную клетку в желание воспарить до небес! И всё это рождает эйфорию. — Так… — проговорил Маттео, будто чувствуя себя дураком. — Смогу ли я иметь хоть малейшую надежду на твоё прощение? И я ответила, тщательно подбирая слова, ибо они, в свою очередь, должны были связать меня с ним незримой нитью, связать наши души воедино, воссоединить разделённые сердца: — Я не желаю обо всём, что было между нами. Я желаю лишь о том, что это закончилось слишком быстро, а момент показался мимолётным. Будто щелчок пальцев. Не месяц, а несколько жалких мгновений, за которые я так старательно цеплялась. И этот поцелуй… — и теперь я не успела заметить, как мои пальцы, непроизвольно приблизившиеся к его пальцам, едва ощутимо сжали их. — Я не хочу ставить точку. Я не хочу, чтобы это заканчивалось. — Я рад это слышать. Я качнула головой: — И я не боюсь. Маттео едва улыбается. — Вот видишь, — шепчет он. — Какая ты. В тебе сокрыта сила. Ты добрая. Честная. Красивая. Смелая. Весёлая. Прекрасная, — каждый из комплиментов сопровождается прикосновением горячих губ к щекам, от чего я, не стесняясь, улыбаюсь. — Но знаешь, что главное? — Отрицательно мотаю головой. — Ты нравишься мне безо всяких на то причин и объяснений. Просто потому что нравишься. И я почти теряю сознание от таких речей, задумываясь над всем тем, что он сказал; тем, что он — очевидно — чувствует.