Необратимый процесс

Мне Некого полюбить Il semble mon seigneur От меня отвернулся

Жизнь Шэнь Цзю была полна непонимания. Он оставался непонят каждый раз, когда пытался сделать что-то хотя бы немного хорошее. Почитающий доброту за слабость, да еще и оказывающийся ненавидим, пиковый лорд обещал себе, что все. Что больше никогда. И каждый раз шел на помощь, как конченный идиот. Он отказал в помощи только один раз - потому что его сердце обращалось в камень при виде звереныша - и это привело к падению в Бездну и новому чудовищному непониманию. Совершенно уникальному. Впервые в жизни заклинателя его зло было принято за добро. Этому старому мастеру впору смеяться: может, стоило с самого начала предъявить миру свою гнилую натуру, и он волшебным образом оказался бы кому-то дорог? Если бы он не заступился тогда за Ци-гэ, остался ли бы он нужен этому человеку? Что он - будучи ребенком - сделал не так? Чем заслужил предательство? Неужели собственной верностью? Его сердце ожесточалось с каждой проведенной на пике минутой. Ци-гэ с глазами побитой собаки отказывался отвечать на вопросы, вместо этого бесконечно прося - и не получая - прощения, навязывая свое совершенно нежеланное общество. Ученики вызывали безотчетный страх слабого перед сильным (хотя он и мог превратить их всех в кровавое месиво, но старые привычки не изживаются так легко). Старые привычки не изживались вообще. Бывший раб, который несколько лет жил в готовности немедленно бежать, так и не научился окружать себя вещами и роскошью. Все, что ему было нужно - книги и веера. К последним он питал совершенно необъяснимую страсть. В его спрятанной в небольшом тайнике котомке на случай неприятностей - о, он не собирался покидать свой пик, но был готов к этому - кроме пары вееров и нескольких наиболее интересных свитков, было лишь несколько смен одежды. На двоих. (пусть Ци-гэ его и бросил, но Шэнь Цзю оставался верным псом отвернувшегося от него лорда) Сейчас такая же собака была и у него. Собаку звали Ло Бинхэ, и за два месяца пути сквозь Бездну этот старый учитель убедился: прикажи мальчишке насадиться грудью на Сюя, и тот это сделает. Это не вызывало ничего, кроме глухого раздражения и чувства крайнего бессилия. С таким ублюдком, глядящим на него с невыразимой преданностью, он просто не мог ничего сделать. За ним последовали в средоточие кошмаров. За ним пришли. Ему повезло больше, чем его учителю. Ему всегда везло больше. В конце концов это оказалось удобно. Щенок принимал на себя любые направленные на лорда Цин Цзин удары, залечивал возникающие повреждения с помощью своей крови и делал все для комфорта своего спутника. У него был только один минус: звереныш постоянно болтал. Шэнь Цинцю с изумлением слушал летопись чужого слишком доверчивого сердца, вложенного в его ладони. Кривил лицо горько, когда мальчишка рассказывал, как восхитился холодным гордым заклинателем, и как восхищался каждое мгновение, даже когда его избивали или издевались. Маленький идиот вбил себе в голову, что это была подготовка к Бездне, и восторг в его глазах возрос стократ. Сжимал губы, спрятанные за веером, в тонкую полоску, слыша о невеселом уличном детстве ученика, о подвеске Гуаньинь из поддельного нефрита, о тяжелой смерти приютившей ребенка женщины. Прозрачно усмехался на обещания непременно вырваться из Бездны вместе с учителем и прославить пик Цин Цзин. Привычно ждал предательства. А к исходу третьего месяца Ло Бинхэ тяжело ранили.