Упасть навзничь, изломавшись в мясо. Услышать: «Боже мой, как красиво!» Собрать осколки души. Прекрасно. Зашить порезы. Сказать «Спасибо».
Шан Цинхуа никогда не был доволен своей жизнью. Иногда он даже подумывал свести с ней счеты; кто будет по нему скучать? Уж точно не господа заклинатели, однозначно не ученики его всеми презираемого пика - никто из них не был рад службе на Аньдин - и наверняка не Король Северных Пустошей. Мобей Цзюнь был... Наверное, он был смыслом. Когда они, глупые адепты слабейшего пика, встретили это существо, и его, Шан Цинхуа, младшего и бесправного отправили на переговоры, чтобы прикрыться его узкой спиной, его совсем еще юной жизнью и сбежать, он вышел вперед почти без страха. Да, он не мог ничего противопоставить высшему небесному демону. Вероятно, именно поэтому он не боялся. Сделал несколько спокойных шагов вперед, сорвал меч с пояса, швырнул под ноги воплощению зимней стужи и склонился в глубоком поклоне, слыша за спиной топот убегающих ног. Не вздрогнул, только зажмурился и тоненько всхлипнул, когда мимо просвистели сосульки, и раздались крики агонии. Проговорил трясущимся голосом - но уверенности в нем было на десятерых: - Позвольте мне служить вам. Позвольте следовать до конца жизни. Этот адепт будет полезен. Почему-то он был уверен, что даже если уйдет - его пощадят. Что-то было в искрящемся льдом взгляде демона, что-то отдаленно напоминающее уважение перед бесстрашным мальчишкой. Но он не хотел уходить. Он больше не понимал, зачем. И его Ледяной Король принял клятву вечной верности, дав скупое обещание убить, как только он перестанет быть нужен. Младший адепт пожал плечами и согласился, резко превратившись из груши для битья пика Аньдин в грушу для битья пика Аньдин и Мобей Цзюня. Не то чтобы хоть кто-то интересовался, откуда на нем столько синяков и почему так часто бывают переломаны ребра. Только Му Цинфан, единственный неравнодушный в этом болоте, протягивал руку помощи, обрабатывал раны, перевязывал травмы и убеждал обратиться за защитой к главе школы - уже позже, когда они оба стали лордами. Глава логистов только посмеялся. Юэ Цинъюань обращал на него не больше внимания, чем все прочие, и даже когда он приходил на собрания с опухшим от кровоподтеков лицом и отчетливыми следами чужих пальцев на шее, никто просто этого не замечал. Впрочем, доброту целителя заклинатель запомнил и несколько дней на коленях упрашивал своего Короля - если вам доведется столкнуться с этим человеком в бою, пощадите его, не убивайте, не калечьте, вам же хватит сил просто лишить его сознания. Упросил. Шан Цинхуа точно знал, что узнай кто, его нарекут предателем. Но так ли это на самом деле? Разве не его предали в тот роковой день, безжалостно вытолкав вперед? Разве не предавали его, отворачиваясь от ран на его теле? Кто сказал, что он не имеет права разочароваться в мире светлых, возвышенных заклинателей и перейти на сторону того, кто хотя бы не лжет? Да, он был для Мобей Цзюня просто игрушкой, на которой можно сбросить пар. Но Ледяной Король никогда не делал вид, что дела обстоят иначе. Он честно предупредил замершего в поклоне мальчишку: пойдешь за мной - пощады не жди. И Цинхуа пошел. За этой красотой. За этим презрительным взглядом льдисто-синих глаз. За этой идеальной осанкой, породистой статью, белоснежными пальцами, небрежное движение которых могло уничтожить десятки жизней. За абсолютной честностью, которую просто не может дать человек. И не ждал пощады. Тем не менее, усталость с каждым днем становилась все сильнее. Особенно после того собрания Союза Бессмертных - это был один из худших дней в его жизни. Лорд пика Аньдин в дни подготовки извел все тонизирующие зелья из запасов Му Цинфана, потому что спать ему было абсолютно некогда. Днем он организовывал поездку, метался между своими боевыми братьями, их презрением и абсурдными требованиями, а ночью строил план, по которому он откроет демонам дорогу в этот мир. Причем было два твердых условия: свести число пострадавших среди учеников к минимуму - дети, в конце концов, ничего плохого ему не сделали, не за что им мстить; и не попасться. И то, и то удалось на отлично, но удовлетворения не принесло ни капли. Потому что в разлом провалился Шэнь Цинцю. Потому что его ученики и Юэ Цинъань постоянно требовали от него крайне редкие ингредиенты для ритуалов, и Цинхуа, который прекрасно знал, для чего те нужны, добывая их, рыдал ночами в подушку: за ним не пошел бы никто. Потому что когда глава Цин Цзин вернулся, все закрыли глаза на то, что они с Бинхэ стали демонами. Потому что первый ученик Цинцю заслонил его своим телом и ровным голосом потребовал от Юэ Цинъюаня уйти, а его первый ученик никогда даже уважения ему не выказывал. Когда к этой защите подключился весь пик искусств, Цинхуа не выдержал и сбежал. Вернулся только через пару дней, потому что все равно необходимо было разобраться в том, что наворотил Мин Фань за эти полтора года, мстительно нажаловался на то, что дети постоянно требовали дорогие ингредиенты, сделав вид что недостаточно компетентен, чтобы понять, что за ритуалы они проводили. Понаблюдал за взаимодействием Цинцю и Бинхэ, завидуя их глубокой связи и прочно укоренившейся верности. И понял, что больше не хочет. Что хочет, наверное, позвать Мобея и сказать ему - Мой Король, я не могу вам служить, я стал бесполезен, прикончите меня уже, а? Вынашивал эту мысль полторы недели, уже почти принял решение, но его отвлек ученик, сообщивший о визите Шэнь Цинцю. - Шисюн забыл что-то включить в список? - поинтересовался Цинхуа, даже не пытаясь встать из-за заваленного бумагами стола. - Шисюн хочет узнать, кому именно из Демонического Царства ты служишь, - холодно отрезал визитер, и метка на его лбу полыхнула алым.Заклеить ссадины изолентой. И на работу бы отоспаться? В конце туннеля не видно света. И улыбаться. И улыбаться.