Необратимый процесс

Мы друг для друга давно стали как зеркала: Видеть тебя и все чаще себя узнавать

Взгляд вошедшего мальчишки заметался - от разбитой чашки к лицу учителя, все еще покрытому кровью, которая натекла из семи отверстий. - Что... что случилось? - Ничего, о чем Бинхэ стоило бы волноваться, - сухо ответил Цинцю, раскрывая веер и уже под его прикрытием вытирая лицо. Демон пересек комнату за одну короткую секунду, упал на колени, уткнулся лбом в колени заклинателя - и на него водопадом рухнул поток чужих эмоций. Лорда затопила ярость настолько ослепляющая, что она даже боль смогла перекрыть, и на удивленно вскинувшего лицо мальчишку обрушился удар такой силы, что веер сломался, а на щеке полукровки расцвела кровавая полоса. Несколько щепок вонзились в его кожу, довольно много осталось занозами в ладони заклинателя, но он вообще не обратил на это внимания. Вскочив на ноги, он едва сдержал порыв оскалиться: еще одна привычка из Бездны, вовремя показанные зубы нередко оказывались залогом победы; всего полтора года, а что они сделали с его жизнью? - Бинхэ считает, что наша связь - это игрушка, которой он может распоряжаться по своему желанию? - арктическая стужа была в его голосе, но под хрусткой корочкой льда бушевала скрытая до поры злость. - Вещь, которую можно вышвырнуть, как этот веер - а после вернуться? Обломки веера и правда отправились куда-то в угол комнаты. Демон под взглядом учителя сжался и сверкал напуганными глазами, хотя захоти он, и раскатает Цинцю по полу ровным слоем - мастер никогда не был настолько тщеславен, чтобы не соразмерять силы. - Так вот запомни, раз и навсегда запомни - отныне у тебя есть два пути, и какой бы ты ни выбрал, дороги назад не будет. Или ты отказываешься от связи, укрепившейся между нами... Голос постыдно дрогнул, и Меч Сюя прервался на долю секунды, чтобы восстановить дыхание. Впрочем, чувства свои он скрывать и не думал - вот, Бинхэ, А-Хэ, глупый мальчишка, смотри, слушай, чувствуй, вы-би-рай. - Но отказавшись, ты должен понимать, что это навсегда. И тебе точно так же придется оставить этого мастера позади. Этот учитель понимает - ты силен, красив, у тебя есть власть; этого достаточно, чтобы любая девушка оказалась у твоих ног, - несмотря на то, что от каждой фразы ощущение, что умелый лекарь распускает его на кровавые полосы изнутри, только крепло, он продолжил, вырывая слова с мясом из собственной глотки, швыряя их под чужие ноги вместе с глупым некаменным сердцем: - Ты умен и обходителен, отлично готовишь и хорош в постели - этого хватит, чтобы она захотела остаться. Поэтому тебе стоит подумать над моим предложением, и подумать хорошенько... - Но Бинхэ не хочет! Голос ученика дрожал, и по щекам текли крупными каплями слезы. Его раздирало на части, но Цинцю почти не замечал этого: сейчас именно его боль была самой сильной в этом доме. - Тогда не смей блокировать связь! Никогда! Ты или принимаешь этого учителя вместе со всем дерьмом, или уходишь! И у тебя нет времени думать, потому что ты примешь решение сейчас, и если ты только попробуешь отказаться от своего выбора - я в обоих случаях скормлю тебе твое же сердце! Тяжело дыша, Шэнь Цзю облокотился рукой о стол. Он выглядел как и всегда - изящно и собранно, и никто не сказал бы, что именно он только что выкрикивал довольно бессмысленные угрозы. - Этот... Этот Цинцю готов отдать тебе себя в подарочной упаковке, и ты прекрасно это знаешь, раз уж имеешь возможность в любой миг заглянуть в мою душу. Если тебе угодно, чтобы обертка была алого цвета - она будет алой. И тебе стоило задержаться на минуту, чтобы выяснить это. Он усмехнулся, остро желая спрятаться за веером: это действительно конец его защиты. Никогда он даже мысленно не говорил слово "люблю" - "тоже" не в счет - но что он делает сейчас, если не обозначает собственную любовь? Как он дошел до этого? Хватило всего полутора лет абсолютной преданности, чтобы он готов был собственное сердце на окровавленной ладони протянуть? Во что же ты превратился, Шэнь Цзю, Шэнь Цинцю, маленькая девятка, неужели ты настолько не ценишь себя? Впрочем, глупо - я ненавижу оба своих имени, свое лицо, свою жизнь, и во мне нет ничего, что нравилось бы мне самому... Невозможно удержаться, когда тебя так сильно хотят. Хочешь - забирай; забирай, Бинхэ, но не жалуйся потом. - Но почему учитель... - Почувствовал отвращение? Это ты хочешь узнать? А-Хэ быстро кивнул, чтобы нарваться на желчную ухмылку: - Ты получишь свой ответ только после принятия решения. - Бинхэ выбирает учителя! - аж подскочил мальчишка. - Больше никогда этот недостойный не посмеет заблокировать связь! Больше никогда не предаст доверия того, кого любит! Цинцю протянул к нему руку - и вихрастая голова уткнулась в его ладонь. Демон жался к ногам заклинателя, подставлял волосы под неторопливую ласку, неслышно всхлипывал. Лорд пика искусств вздохнул: - Этот мастер слишком часто видел, как любят супруги предавать друг друга. И чем пышнее свадьба, тем меньше чувств испытывают молодожены. Это не закон жизни, лишь личный опыт. Который говорит лишь одно: все это большая ложь, спектакль, пыль в глаза друг другу, пустые обещания, бессильные клятвы - и не более того. Я не видел другого исхода... Если А-Хэ хочет этого так сильно - что ж, может у нас будет иначе. Меч Сюя услышал ошеломленный выдох, и в груди робко толкнулось чужое удивление - боль отступала, и он наконец мог почувствовать своего мальчика - а потом его запястье перехватили, и к пальцам прижались чужие губы. - Этот Бинхэ... - ребенок осекся, его голос сломался, сменившись рыданиями. Заклинатель опустился рядом с ним на пол и привлек к себе, позволяя плакать в свое плечо и пропуская волнистые пряди сквозь пальцы. - Бинхэ всего лишь девятнадцать, он может быть порывист и рубить сгоряча. Но есть вещи, с которыми нельзя так поступать. Запомни, А-Хэ, тебе можно обижаться, кричать, злиться, убегать на улицу, чтобы остудить голову - этот мастер поймет тебя, - Цзю невесомо усмехнулся - когда я вообще успел стать таким мудрым?. - Однако даже если ты обижен, разве не лучше продолжать ощущать друг друга? Не бросай этого старика одного. - Этот ученик понял. Бинхэ сделал еще несколько судорожных вздохов и успокоился окончательно. Быстро вытерев лицо, он осторожно коснулся лица Цинцю и прижался к его губам в долгом, ласковом поцелуе.