Необратимый процесс

Видишь, как быстро уходит боль? Я до последнего буду с тобой, поспи чуть-чуть. Любишь, не ждёшь ничего взамен - Я человек, а не эксперимент ...ещё живой.

Бинхэ готов был кидаться на стены. Бинхэ хотел кричать и выть. Бинхэ ненавидел так, как не думал, что был способен. Бинхэ послушно следовал за старым хозяином дворца Хуаньхуа и вежливо кивал ему, не позволяя себе даже сжать в кулаки подрагивающие пальцы. Нет, сначала он даже ради плана учителя - наверняка у него был какой-то план! - не смог сдержаться. Когда его, гордого, источающего только презрение и превосходство, увели, а повисший на Цинфане Бинхэ остался, и к нему подошел Лао Гунчжу, полукровка отшатнулся и вцепился в рукоять Синьмо. - Этот ученик ни на кого не жаловался! - запальчиво выкрикнул он, не в силах перестать плакать. Все вокруг наверняка решили, что дело в несправедливом обвинении и том, что его чуть не прикончил собственный учитель - и преисполнились глубокого сострадания. Они ошибались. Бинхэ просто не мог спокойно выносить несправедливость, свидетелем которой стал. Ведь не было никого, кто встал бы на сторону лорда Цин Цзин! Никто не желал разбираться в ситуации. Все видели только то, что хотели. И ладно бы только чужие люди - но ведь и шишу Му поступил точно так же, отвернувшись от учителя, как только тот сделал что-то, что ему не понравилось. Конечно, он быстро понял ситуацию, стоило только шепнуть ему пару слов, но Бинхэ прекрасно помнил внутреннюю дрожь любимого человека, и осевшую на его языке горечь. Бинхэ знал, что учитель простит. Все видели в нем жестокого, неспособного на прощение и сострадание, заклинателя. Они ошибались. Учитель был тем, кто обойдет незнакомца по широкой дуге - но он же будет первым, кто бросится на помощь тому, кого хоть немного знает. И да, он помнил каждую нанесенную ему обиду. Но помнить и не прощать - разные вещи. Ему просто необходимо было знать, кому он может верить. И он отчаянно хотел поверить хоть кому-то, поэтому, чтобы не совершить ошибку, которая будет стоить ему всего, он тщательно запоминал каждую мелочь, каждый проступок, строя из чужих ошибок стену вокруг своего израненного сердца. Единственным, кому повезло оказаться изнутри этой защиты, был Бинхэ. И это почти стоило ему жизни. Тогда, в Бездне, когда он почти сошел с ума от боли в распоротом животе, когда он молил учителя бросить его и выбираться самому, он мог видеть, что в обычно холодном взгляде что-то сломалось. Именно с этого дня отношение Шэнь Цинцю изменилось до неузнаваемости. Именно в тот вечер этот недостойный получил наказание за то, что почти сдался - а следом нежное прикосновение к волосам. Бинхэ знал, что это называется заботой, и тот, кто заботится, может бранить из страха, что что-то плохое случится. Учитель боялся за него. Впрочем, за этого человека он отдал бы и свою жизнь, и столько чужих, сколько понадобится. Он понял это еще в тот момент, когда упавший туда, вниз, в голодное нутро Бесконечной Бездны, услышал сзади звук удара и увидел знакомую фигуру в одеждах цвета цин, лежащую без сознания на острых камнях. Он был таким хрупким. И его лицо выражало абсолютное спокойствие. Бинхэ тогда упал перед ним на колени, и принес клятву следовать и защищать - до самого конца. Но он не смог ни последовать, ни защитить. Только смотреть больными глазами, как горного лорда, прямого и гордого, уводят, и Сюя остается в чужих руках. И чувствовать поддержку и утешение - как будто не учитель отправится в тюрьму, как будто не его только что предали в очередной раз. Как будто плохо сейчас одному Бинхэ. И это было настолько больно, что он не мог перестать плакать. Слезы все текли и текли, а Лао Гунчжу, в глотку которого он готов был вцепиться зубами, вдруг с отеческой улыбкой привлек его к себе и зашептал на ухо какой-то бред о том, что понимает, как ему тяжело и страшно. Полукровка рванулся тогда, потому что стук чужого сердца оглушал, и глаза постепенно застилала кровавая пелена бешенства. Старик разжал руки, грустно покачал головой и спросил с легким укором: - Зачем ты делаешь вид, что не при чем, Бинхэ? Ведь именно твои письма послужат доказательством на суде. От впадения в неистовство его остановило только осознание, что учителя рядом нет, и ошибиться нельзя, или жизнь последнего окажется под угрозой. Он потребовал показать письма, и конечно же, оказалось, что они хранятся в резиденции Хуаньхуа. То, что Бинхэ в нее отправится, даже не ставилось стариком под сомнение. Более того, в глубине его глаз горело жадное удовлетворение. Было настолько противно, что пришлось срочно отводить взгляд. Его продержали в гостевой комнате еще около полусуток - во дворец они прибыли практически ночью, поэтому сначала был долгий торжественный ужин, потом гостя отправили спать, потом накормили завтраком, представили адептам и вообще всем, кто только встречался: возникало ощущение, что Лао Гунчжу просто им хвастается. Многих это злило, особенно довольно забавного юношу по имени Гунъи Сяо. Тот изо всех сил пытался сделать вид, что его ничего не беспокоит, но одаривал Бинхэ яростными взглядами - то ли из-за того, что тот все время находился подле хозяина дворца, то ли из-за того, что Цинь Ваньюэ вилась вокруг него, не желая отлипать. Уже одно это было для юноши настоящим испытанием, но настоящей катастрофой оказалось сильное ослабление их с учителем связи. Изначально лорд Цин Цзин планировал ближайшей ночью объединить сознание с разумом Бинхэ, чтобы иметь возможность видеть все его глазами и действовать от его имени, чем и поделился по дороге во дворец. Однако даже Мэнмо оказался бессилен: что-то блокировало любые его попытки пробиться. Долетали только отголоски, и демон снов не покладая рук укреплял оставшуюся между полукровкой и его учителем тонкую нить, чтобы хотя бы было возможно передавать информацию. К тому моменту, когда хозяин Хуаньхуа наконец повел юношу посмотреть на письма, он достиг своего максимума. Но, к счастью, теперь Бинхэ мог передавать мысленные сообщения, чем он тут же и занялся, насколько мог подробно описывая происходящее. На известие о том, что к учителю заходил Му Цинфан, чтобы извиниться, он отреагировал скептическим фырком. Он знал, что лекарь будет прощен, изначально. Но это вовсе не обязывало Бинхэ прощать его тоже. Когда он наконец взял в руки письма, они с учителем уже сообщили друг другу новости, поэтому он мог внимательно вчитаться в якобы собой отправленные послания, и тут же понял, что они - подделка. То есть, он знал это и раньше, но очень боялся увидеть на бумаге реальные факты. А так... неизвестно было даже, с какого потолка чертов старикашка черпал вдохновение. Все письма были пронизаны отчаянием, и первое из них, судя по подписанной дате, были написаны после их с учителем падения в Бездну. И это было даже логично - с чего бы ученику пика Цин Цзин, без рода, без племени, писать хозяину Хуаньхуа? А вот на собрании Союза Бессмертных они, если можно было это так назвать, познакомились. Выходило, что никто вне хребта Тянь Гун не знал об исчезновении учителя с учеником. Было любопытно, каким вообще образом Юэ Цинъюань смог скрыть произошедшее, но это играло им на руку. Бинхэ, выдавив из себя еще немного слез, пробормотал что он этого не писал, но ситуация обстояла примерно таким образом. И тут же попытался откреститься от собственных слов под снисходительно-ласковым взглядом Лао Гунчжу. Точнее, он быстро начал указывать на некоторые фрагменты этих откровений "несчастного ребенка" - читать было откровенно противно, хотя бы потому, что сам Бинхэ в жизни бы не опустился до жалоб - и бормотать, что вот этого, и этого, и этого еще не было! Конечно, создавалось впечатление, что все остальное - было. Вряд ли он бы справился без поддержки и подсказок любимого, но тот вел его весь разговор, непрерывно успокаивая и не давая скатиться ни в отчаяние, ни в ярость. Бедному учителю так часто пришлось повторить "А-Хэ, я верю тебе", что эта фраза, наверное, теперь вызывала у него тошноту. Но Бинхэ не мог не бояться, что вся эта ситуация убедила лорда тихого пика, что он не может доверять и своему ученику тоже. Когда юноша наконец смог отвязаться от общества старой сволочи под предлогом того, что ему (всхлип, дрожащий голос, глаза на мокром месте) нужно побыть одному, они решили разобрать ситуацию. Что ж, вероятно, каким-то образом старик, увидев его на собрании Союза Бессмертных, понял, что над мальчишкой издеваются на его пике. И, зачем-то решив заполучить его, начал свою интригу. Тогда все вставало в ровную цепочку, включая то, что сеятелей изловили сразу же, как только делегация от Цан Цюн вошла в город. Насколько же далеко простиралось сумасшествие этого человека? Бинхэ почувствовал страх, ползущий по позвоночнику. И он очень надеялся, что у него удастся это скрыть. Когда-то давно он боялся учителя и соучеников, но все это меркло перед тем ужасом, который ему внушал безумный, почему-то помешавшийся на нем старик, готовый ради достижения своих целей, после почти двух лет подготовки, отдать демонам целый город. Письма он выпросил себе. Просто на всякий случай - если мерзкий старикан действительно сумасшедший, то с него станется и сжечь их, а доказательства его обмана были необходимы. Так что он быстро сочинил душещипательную историю о том, что хотел бы понять, кто именно из школы решил сообщить о творящемся во дворец, и спросить этого человека, почему он так сильно переврал некоторые события. Лао Гунчжу легко согласился, взяв с юноши обещание, что он предъявит их на суде. Тот мысленно захохотал, с неким злорадным удовольствием отвечая согласием - естественно, он покажет каждое, буквально каждое, и пусть этот угорь пытается сорваться со сковородки! - Он был настолько же сильно помешан и раньше, - раздался в голове задумчивый голос учителя. - У него была ученица, и история, приключившаяся с ней, крайне мутная. Этот мастер знает слишком мало, разве что то, что это именно она подставила Таньлан Цзюня. Кстати, повод задуматься, откуда она вообще знала его... Но если подумать, ты довольно сильно напоминаешь ее внешне, насколько я могу судить. Все же этот Цинцю видел Су Сиянь всего один раз, и то мельком. Однако твое лицо с самого начала показалось мне знакомым. Почему-то при звуках имени незнакомой заклинательницы что-то тяжело заныло в груди. Бинхэ пообещал попытаться что-то выяснить, но любимый одернул его. - Ты вообще не должен о ней ничего знать. Не выходи из роли, А-Хэ. Прости, но этот мастер хочет стереть в порошок каждый кусочек репутации Лао Гунчжу и всех, кто помогает ему, а для этого нужно запастись терпением. Лучше отдохни. И ничего не бойся - ты не один. - Да, учитель.