Моя страна

Эти несколько недель пролетели так мимолетно, что Сокка даже на секунду не задумался о том дне, когда ему вновь придется разлучиться с ней — такой легкой, нежной и ранимой девушкой, которая с каждой встречей еще больше западала ему в душу. Юи была загадочной. Весь ее образ казался ему таким недосягаемым, холодным, но поистине светлым и манящим, точно чары или колдовство, навеянное старой шаманкой в ночь перед полнолунием. Принцесса чужой страны, уготованная судьбою стать супругой будущему вождю племени, которое расположилось в землях настолько далеких, что, обогни она весь земной шар, так бы и не достигла родины и не спасла бы собственный народ. От Юи ничего не зависело: ни война, ни политика, ни спасение чьей-то жизни. — В общем, — неловко замялся Сокка, заведя ладонь за шею. Скрыть своего смущения ему все никак не удавалось. — Очень жаль, что вы так скоро покидаете нас, принцесса. Хотелось побыть с вами подольше. Я еще столько всего вам не показал. — Правда? — вежливо улыбнулась Юи. — Полагаю, у нас еще представится такая возможность. Сделка между нашими отцами на этот раз удалась. — Д-да… Сокка знал, к чему она вела. Ему было неловко за такое решение, и он прекрасно понимал чувства принцессы. Они оба боялись неизвестности. Что могло произойти через год? Какое великое сражение им предстояло пережить? Кого они могли лишиться, пройдя через это? Сокка скоро достигнет совершеннолетия, примет отцовский меч и станет его щитом, будет участвовать во всех важных собраниях и войнах, отправится в другие страны в качестве посла и научится ремеслу оратора, политика, военного стратега. Юи была рождена на севере, а люди в тех землях никогда не признавали женщин как что-то важное и достойное внимания. Ее готовили стать хорошей женой, но не политиком и даже не воином, как Катару. Ей просто пообещали безоблачное будущее за сильной спиной супруга. Юи не готовили к тому, что ее на самом деле ждало. — Принцесса, — обратился к ней Сокка, — вы все еще верите в судьбу? — Что? — удивленно округлила глаза Юи. — В первый день вы сказали мне, что люди не могут решать, как им строить свою жизнь, — пояснил он. — Все было предрешено до их рождения, и всем нам необходимо просто принять ее. Это означает, что, даже если бы наши племена не поддерживали друг с другом связь, мы бы все равно рано или поздно встретились. Естественно, если бы мы действительно были предназначены друг другу судьбой. Однако я так не считаю. Последняя фраза сильно ошеломила девушку. Сокка старался соглашаться с ней практически во всем и вел себя вежливо. Его поведение под конец поменялось, как и сами слова, и даже манера речи. Юный принц стал увереннее и яснее выражаться. — Человек мыслит, чувствует и познает этот мир, — продолжил Сокка, — а значит, самостоятельно принимает решения. Если всю жизнь плыть по течению, можно однажды выпасть в огромное море, кишащее хищниками и опасными существами, либо вовсе не найти конца и края реки. А можно плыть против течения и найти другое русло, которое ведет к чистому источнику. Вы не можете пойти против решения вождя, однако способны сами защитить то, что вам дорого. Достаточно стать сильной. В будущем я не хочу, чтобы вы зависели от моего решения, принцесса. Не хочу быть тем, кто будет для вас важнее собственных желаний. И я сделаю все возможное, чтобы вырасти воином, достойным однажды получить звание предводителя целой страны, потому что это мое желание. Я не хочу быть преемником отца просто из-за того, что я — наследный принц. Я мечтаю стать героем, и поэтому приложу огромные усилия, чтобы однажды достичь своей цели. И вы, Юи, прошу вас, будьте сильной. Помните: только вы можете решать, как поступать со своей судьбой. Только в ваших силах спасти или изменить страну. Север любит вас, а юг никогда не позволит вам пострадать. Знайте это. Сокка бы не хотел, чтобы она отчаивалась. Юи потеряна. Их общая неопределенность только усугубляла отношения между ними. Ему нравилась эта девушка, очень сильно нравилась, но с ее стороны все было так запутанно и неясно, что ничего не оставалось, кроме вывода — чувства невзаимны. Юи не горела желанием стать супругой чужестранца, но искренне радела за свой народ. Потеряв единственного потомка правителя, север лишался всяческой поддержки извне и был на пороге междоусобиц внутри кланов, готовых совершить переворот ради престола. К тому же, ее будущий супруг мог умереть на поле битвы, и тогда Юи бы овдовела раньше, чем вышла замуж. Как много страхов душили несчастную девушку! Сокка отчаянно стремился придать ей уверенности. — Стать сильнее великого вождя Хакоды? — переспросила Юи. — Воистину прекрасная цель. Хотелось бы и мне иметь столько упорства и решимости. — И вы на это способны — я больше, чем уверен, — улыбнулся Сокка. Затем его осенило, и он ударил кулаком по своей ладони. — Нам ведь предстоит еще один год! Как насчет того, чтобы пообещать друг другу встретиться вновь и посмотреть на результаты? Насколько мы выросли, чему научились и чего добились за это время. Мы встретим эту войну вместе и пройдем ее от начала и до конца. Поэтому мы ни за что не проиграем! А после решим, как нам поступать дальше. — Звучит здорово! — смущенно улыбнулась Юи. — Я бы не отказалась от такого предложения! Спасибо, принц Сокка, за вашу поддержку. Я очень ценю этот жест. Будет трудно, но я сделаю все возможное, чтобы помочь отцу в управлении государством, хоть от меня мало что зависит. Север все еще придерживается традиций, поэтому женщинам там во многом тяжелее, чем на юге. Но я обещаю стать сильнее, чтобы в будущем уже стать достойной звания вашей супруги. Последние слова были произнесены с едва уловимыми нотками кокетства, что заставило Сокку залиться румянцем. Юи к тому же ему поклонилась. Для него данный жест показался волнительным и волшебным, словно ему признавались в ответных чувствах. Сердце затрепетало и чуть не выскочило из-под лопаток. Дабы скрыть свое смущение и не показаться вновь простофилей, Сокка примерил на лицо равнодушно-вежливую маску, склонил голову в ответ и шустро побежал к кораблю — помогать Бато загружать последние тюки на палубу. *** На континенте Земли постепенно приближались холода и заморозки. Шло время, беспощадно утекая, словно песок, в бездну. Деревья скидывали последнюю листву, зашелестели первые морозные ветра, дующие с севера, иней отразился при солнечном свете на черепицах крыш. В столицу Виресон пришла зима. Поначалу ничего не предвещающие тучи возвысились над городом, затем заморосил мелкий дождь, который к вечеру превратился в снег, а к утру жители проснулись от запаха свежего мороза, вышли из домов и увидели перед собой бескрайнюю степь, накрытую белым полотном. Так началась новая веха в жизни переселенцев, бежавших из Народа Огня. Айро постепенно складывал деньги и ухаживал за скотиной, а Зуко по наводке хозяина барака устроился на временное место работы помощником кузнеца, что ковал мечи, копья и стрелы для королевской армии и столичной знати. Дело было нелегким, но Зуко быстро учился, и уже через месяц мог показать отличные результаты и плавить мечи сам. С таким занятием он чувствовал себя единым с собственной стихией. Огонь обжигал его руки, однако он же напоминал ему, кем являлся юноша. Глаза непривычно сохли от жара, а на морозе часто слезились. Зуко не мог избавиться от пятен на одежде, состоящих из пыли и копоти. Но ему нравилась эта работа. Она была спокойной, Зуко часто навещал дворы богатых домов и мог многое разузнать о них. К тому же, кузнец подарил ему отличный меч со стальной рукоятью, который мог разрезать даже кости. Когда-то давно от него отказался сам Ли Бангва — один из старших сыновей нынешнего короля. Оружие долго пылилось в кладовой у мастера, исправно точившего его лезвие раз в месяц, пока, наконец, не нашло нового хозяина. Зуко на войне лишился своих палашей и был рад такому подарку, но все равно пообещал себе смастерить когда-нибудь двуручные мечи с изогнутыми лезвиями, ибо ими пользоваться было удобнее всего. Будние дни портило только одно обстоятельство — юноша, зовущий себя ярым защитником справедливости, чье имя было Джет. Каждый раз он навещал Зуко, заставал его за делом и принимался читать проповеди о нелегкой жизни крестьян, о правах, о гражданском долге и даже пару раз высказался против людей, живущих в колониях. — Король слишком добр по отношению к этим отродьям, — выдал он с неким отвращением и обидой. — А они никогда не были. Да чего мне рассказывать? Я и так вижу — ты пострадал от них не меньше. Зуко еще сильнее принимался бить молотком по железу. Джет заставлял его презирать прошлое, себя, свое происхождение. Но еще больше в душе зарождалось желание заткнуть ему рот. Чем угодно, только бы не болтал. — Убирайся, — глухо прорычал Зуко, когда тот в очередной раз пришел зачитывать ему лекции. Поначалу Джет страшно нервировал. Они оба вступали в драки и разборки, и их часто приходилось разнимать прохожим соседям. Юноши не сходились во взглядах, но Джет отчаянно стремился завербовать нового знакомого в свои ряды. — В чем смысл твоих поступков? — спросил Зуко. — Команда? Справедливость? А где она существует? Если ты основываешься на нашей схожести в печальной участи судьбы, то ты либо одержимый фанатик своей идеи, либо наивный идиот, который пытается пойти против ветра. У тебя нет власти, чтобы вершить правосудие. Джет напоминал ему прошлого себя, когда Зуко, будучи принцем, всеми силами стремился достичь призрачной цели. Поймать аватара? Бред. Зуко только сейчас стал понимать, как это было глупо. Повелитель стихий давно погиб, нового не предвидится еще очень долгое время, может быть, навсегда. А что он? Искал то, что было утрачено, не замечая ничего вокруг, а ведь жизнь никогда не останавливалась. — Власти? — переспросил Джет, сощурив глаза. — Тебе только она и нужна? Власть? — Да, — ответил ему Зуко, вновь ударив по железу сильнее, чем хотел. — Мне нужна эта гребаная власть, чтобы я мог добиться поставленных целей! Без власти ты никто — так, букашка, которую можно легко раздавить, размазать по земле и пойти дальше. Все остальное бесполезно. — А кто дарует эту силу власть имущим? — с усмешкой выдал его «друг». Слуги. Воины. Кавалерия. Кто угодно. Зуко ни разу не задумывался, ибо тут даже особо напрягать извилины не нужно было. Власть — значит, сила. Ты сильный, потому что имеешь достаточно денег и слуг, чтобы вершить дела. — Народ, — ответил на свой же вопрос Джет. — Именно народ делает власть имущих сильными. И только он может лишить этих людей всего, что они имеют. Ли Сонге стал королем не потому, что был сильнейшим генералом, а потому, что в него верил народ. Ли Банвон не признан советниками министерств, но он же является для людей настоящим наследным принцем и надеждой для страны, поэтому имеет авторитет. Спроси себя, почему его опасается сам первый советник министерства Чон Доджон? Человек, который когда-то был для принца учителем и наставником? В него верит народ, и эту силу очень тяжело одолеть. Если ты думаешь, что мы — букашки, не заслуживающие права на жизнь, то ты ничем не отличаешься от этих мерзких животных, трясущихся за трон и деньги. Их я ненавижу даже больше, чем людей Огня. *** Зуко хотелось накричать на него, вывалить всю накопившуюся злость и гнев, но с другой стороны он понимал — Джет был прав. В каком-то смысле, не обязательно полностью. Зуко был один, когда пошел против отца, желая защитить солдат от неминуемой гибели. Он получил свое наказание, и в него никто не верил, потому что Зуко был слаб: ни отец, ни его советники, ни сестра. Даже дядя молча стоял и наблюдал за сценой, когда Хозяин Огня Озай прожигал на лице родного сына отметину. Страна Огня не потеряла ничего от изгнания наследного принца, как и от его смерти. Пэкче лишится выдающегося полководца и непризнанного идола, если Ли Банвон умрет. В этом вся разница. — Орабони*! Зуко повернул голову в сторону сливового дерева, растущего около дома старожила, что однажды дал юноше треугольный кимбаб, и выдавил короткую улыбку в знак приветствия машущей ему девочки. Она ярко просияла в ответ и выскользнула из рук матери, побежав навстречу. — Какой-то торговец с рынка искал тебя весь день. Орабони, ты задолжал кому-то? — испуганно округлила глаза девочка. Зуко напрягся. Ему вообще мало нравилось слово «искать». Это было чревато для здоровья и жизни. — Ёни! — тут же одернула девочку мать. — Пойдем! Скоро отец вернется! И вежливо поклонилась Зуко напоследок, забирая с собой любопытную дочь. — Эй, Ли! — окликнул его пожилой сосед. — Что-то давно от вас ни слуху, ни духу! Как поживает старик Муши? Не захворал? — Все в порядке, — отозвался Зуко, поправив зимнюю шапку. — В последнее время занят на работе. — Упахался, — сочувственно цокнул сосед. — Передай ему: пусть заходит иногда чай попить да сыграть в партию. Отдыхать ведь тоже нужно! Вот, — старик протянул ему глиняный горшок, — держи. Когда-то давно я пообещал ему сварить сливовое варенье. Очень хорошо прочищает кишечник. Еще одна манера пэкчесцев — прямо в лоб говорить о естественных вещах, происходящих в организме человека. Они совершенно не стеснялись подобных разговоров, а у Зуко это всегда вызывало рвотный рефлекс. Этот народ не обладал высокой культурой и манерами, даже знать порой вытворяла вещи, с точки зрения воспитанного интеллигента Кальдеры доходящие до вкусовщины и абсурда. Но в то же время в стране Огня мало бы кто додумался угощать соседей вкусностями и оказывать всяческую поддержку в трудной ситуации. Как говорил Айро, все были достаточно воспитаны, чтобы не совать свой нос в чужие проблемы. Зуко поклонился, принимая из рук старика подарок, а затем продолжил путь домой. Мороз сильно пробрал его и покрыл тысячами маленьких иголок, что даже стало трудно лицом пошевелить. На улице пахло сыростью, поздней хурмой и дымом от печей, а с того конца округа отмечали праздник жители Вонхва — дома кисэн, который всегда ярко освещался огнями и куда часто наведывалась знать. — А вот и ты, племянник! — поприветствовал Айро, едва заслышав скрип двери. Зуко вошел в теплый и уютный ханок, разулся у порога, стряхнул с себя остатки снега и впервые с облегчением вздохнул, согревая пальцы паром изо рта. — Много успел сегодня наковать? — в легкой шутливой манере поинтересовался дядя, выглядывая из-за печи. — Порядком, — коротко отделался Зуко и поставил перед ним глиняный горшок с вареньем. — Старик Бо просил заскочить в свободную минуту. — Верно, — улыбнулся Айро. — Я задолжал ему партию в бадук**. Снова стариковские развлечения. Зуко шустро спустился за емкостью с водой, чтобы промочить руки и ополоснуть лицо. — Кто-нибудь искал? Айро коротко хмыкнул, продолжая размешивать суп в кипящем котле. Еда вкусно пахла, а у Зуко в этот момент желудок свернуло от осознания того, что он снова весь день ничего не ел. На сей раз дядя готовил большую порцию, словно ждал гостей, либо запасался на несколько дней. Так и язык чесался спросить, но Зуко сдержал себя. Мало ли, что этому старику могло прийти в голову. — Дедуль, я все дрова распилил! Тебе хватит на сегодня или еще принести? Дверь резко распахнулась, впуская в дом холодный воздух, а на пороге нарисовался неугомонный приятель Зуко. — «Тебе»? — вздернул брови Зуко, поражаясь низкой речью и наглостью этого паренька. — Оставь, — добродушно махнул рукой старик. — Садись за стол, скоро ужин будет готов. И друга своего позови. — Друга? — еще больше удивился Зуко. — Будет сделано! — весело отсалютовал Джет и шустро выбежал на улицу. — Дядя? Айро продолжал медитативно готовить похлебку и напевать себе под нос песни, а Зуко в это время совершенно ничего не понимал. Откуда Джет мог знать его? Что за друг и почему он распилил все дрова во дворе их дома? Как много этот идиот успел выведать о Зуко? — Ох, надо же, совсем из головы вылетело! — резко и даже как-то наигранно, как ему показалось, всплеснул руками Айро, засуетившись. — Вас же нужно представить! Я этого молодого человека на днях на рынке встретил, а затем он привел домой того торговца, который по ошибке принял тебя за вора. Говорит, столько времени потратил на твои поиски. Совсем совесть замучила, что из-за него без денег остался! Такой приятный юноша. Твой ровесник. Неплохо бы подружиться с ним, не считаешь? *** Гнев на Кваху обрушили, но все же его пронесло в какой-то мере, ибо наказание могло быть хуже, учитывая суровый характер вождя Хакоды. Драить казармы куда лучше, чем получать плетью или палками, что вполне могло произойти, случись с Катарой что-то похуже легкого сотрясения. Но ее и Кваху сразу же отстранили от соревнований, не позволив пройти дальше: первую по состоянию здоровья, второго за нарушение правил. Отбывать наказание Кваху приходилось еще целый месяц, однако он уже успел освоиться, изучил все углы, вошел в доверие солдат, а кое-кто из начальства даже пообещал взять его к себе в отряд по достижении совершеннолетия. Можно было подумать, что жизнь удалась, однако Кваху здоро успел насолить старшим ребятам из первого подразделения, посему старался не показывать своего носа перед ними. А его беспокойное любопытство ни на минуту не давало расслабиться. Все хотелось что-нибудь подслушать, разузнать секреты и быть в курсе всего, что происходило в этих стенах. И это однажды принесло свои плоды. На удачу Кваху в казарму в разгар тренировочных дней возле леса Духов наведался сам вождь Хакода. Спокойно, без излишней сутолоки, стараясь не привлекать внимания, он прошел в кабинет к старейшине, наглухо запер двери и что-то очень долго обсуждал. Что не могло пройти мимо глаз ушлого Кваху, который к этому времени караулил у стен и старался вслушаться в их разговоры. — Если народ Огня предпримет решающие попытки захватить северные земли, мы должны быть готовы, — объяснял Хакода. — Адмирал флота Джао сейчас в провинциях на островах Хонсю. Командующий Ашигаки занял порт островов Рюкю на юге. Министерство военных дел ежемесячно снабжает армию провизией и переплывает через порт Дэдзима, граничащего с прибрежными территориями флота Пэкче. Ни Озай, ни Ли Сонге сейчас не рискуют атаковать друг друга, однако для Пэкче существует угроза вторжения со стороны юга, где расположились песчаные люди, и востока — с Ба Синг Се. Народ Огня переправляет армию либо через море, либо по воздуху, а также через Пустынный альянс, подписанный с предводителем песчаных людей Нарсесом. Если по морю, то только через север, а это значит… — Что до Арнука им ближе всего, — подхватил старейшина. — Верно, — отреагировал Бато. — Если под удар первым попадет север, то юг не успеет быстро добраться, а по пути нам может помешать армия Нарсеса. Переплыть через флотилию Ба Синг Се тоже мирно не удастся. Адмирал флота царства Земли Шичэн может посчитать наши действия неправомерными и немедленно атакует. — Остается только Пэкче, — хмуро заявил Гин. — Не сильно хочется просить у них помощи, но нам ничего не остается. — Необходимо отправить кого-нибудь в качестве посла доброй воли, — предложил Бато. — Кого-то, кто мог бы иметь примерный вес, как у вождя, но при этом не представлять опасности для правителя Пэкче. — Мои дети, — после некоторой паузы ответил Хакода. — Отправить вас туда у меня не получится. Вы нужны мне здесь. Сын не владеет магией, но обладает пытливым умом, а Катара смогла бы защитить его в случае опасности и остановить от необдуманных поступков. — Отправить их одних? — удивился старейшина. — Ты очень рискуешь, Хакода. — Подготовь мне несколько бравых и сильных солдат из первого подразделения, — приказал ему вождь. — Отправлю вместе с детьми в качестве придворных слуг. Только не распространяйся никому о моей просьбе. Юные принц и принцесса не должны заподозрить, что их защищают опытные воины, как и те, кто будет окружать их по дороге. Они должны вернуться домой в целости и сохранности. — А как же Ли Сонге? — спросил старейшина. — Разве великий генерал не сможет за раз догадаться, кто перед ним? А чего стоит опытный политик, что сидит за его спиной? Чон Доджон? Его стоит опасаться даже больше, чем короля. Если что-то придется не по нраву, то он может такое устроить… — Несколько недель назад я отправил письмо Лао Бейфонгу, — перебил его Бато, — с просьбой принять важных гостей и позаботиться об их безопасности. На данный момент он единственный политик, не состоящий ни в одной из группировок совета министерств. Сегодня я получил ответное письмо. Он приветствует дружеские отношения между нашими странами и постарается надавить на короля, когда он будет принимать решение касательно открытия морских границ. Думаю, беспокоиться не о чем. Все остальные, за исключением старейшины, кивнули и устремили взор на него. — Когда отплывают юные принц и принцесса? — спустя какое-то время поинтересовался старейшина. — Через пять дней, — ответил Хакода. — Переправим их через окружной порт провинции Лута на западе. К этому времени будь наготове и старайся никому не распространяться. — Ты ведь знаешь — я храню обет молчания предкам. Кваху вздрогнул и резко соскочил с пола, как только у порога послышались шаги. Едва он успел спрятаться за угол, как дверь распахнулась с глухим скрипом, и вождь вместе с его соратниками покинул казарму так же тихо и молча, как и пришел в это место.