Моя страна

«Моя дочь от рождения слепа». Для пущей убедительности завязав повязку вокруг глаз, а не головы, символизирующую острое желание не сдаваться, Тоф с самого утра расхаживала по кабинету вокруг евнуха Самсана и служанки Даин. От ее быстрых и постоянных передвижений болела голова у всех, включая несчастного кота, которому по невезению удалось забрести на одну крышу вместе с Зуко. Тоф в свою очередь старательно учила новые выражения, которые ей диктовал евнух, читая вслух из книги о тысячесловии. И это ей, мягко говоря, слабо удавалось. Девочка и вправду старалась, но из-за скуки и желания сотворить что-нибудь поинтереснее простого заучивания приходилось часто отвлекаться, сбиваться, просить повторить и замучить под конец несчастного Самсана до слез. — Духи, за что мне это? — с мольбой в голосе прошептал измотанный евнух, поворачивая голову в сторону Даин, когда Тоф попросила прочесть все заново с тридцать второй страницы. Он судорожно пролистал книгу и прочистил горло перед тем, как начать: — Как было уготовано королю служить своему народу, как было предначертано на небесах драконам восстать из пепла… — Стой, Самтэ, — резко прервала его Тоф, остановившись. — А почему драконам? Разве животное, которое обитает в Пэкче — дракон? Насколько я знаю, они изрыгают огонь. — «Тысячесловие» — древняя книга! — на эмоциях разъяснил евнух. — Она была написана задолго до того, как люди поделились на нации. Дракон — священное животное, символизирующее власть и силу… — В народе Огня, — нахмурилась Тоф. — Хо и Шу — первые мифологические змеи, отрастившие здоровые гривы, лапы и колючие хвосты, которые были способны изрыгать пламя. Разве в нашей мифологии не существует тот же Имуги? — Прошу, не упоминайте имя этого Духа в стенах вашего дома! — испуганно зашептал евнух, прикрыв рот рукой. — Имуги, — продолжила она громче и с нажимом, — живет в пещерах и покровительствует удачливым людям. Так какого Коха от него сейчас все трясутся? Он ведь, как Кумихо, может перевоплощаться в человека, но на деле это питон с огромной пастью и гривой, который готов сожрать тебя в любой момент! Даин дернулась и в испуге отскочила от юной госпожи, когда та раскрыла рот и скривила пальцы у ее лица. Упоминать имена этих существ категорически не советовали людям, потому как они могли нанести вред самим себе, воззвав к ним из потустороннего мира. Но Тоф произносила их так, словно эти имена принадлежали ее одноклассникам на тренировочной площадке, а не темным существам мира Духов. «Когда она напугана, я начинаю беспокоиться, ведь никто кроме меня больше не в состоянии ее защитить». — Скучно, — зевнула девочка. — Самтэ, что было вчера на лекции? Кажется, я не спала всю ночь, и меня склонило в сон, когда учитель объяснял урок. Евнух шустро пролистал страницы потрепанной книги. — Да, — протянул он радостно. — Вот. Женщина обладает тремя качествами: доброта, преданность и покорность. В раннем возрасте она хорошо слушается своих родителей и внемлет каждому их слову. В юности женщина выходит замуж и до конца жизни верно служит своему супругу. Для того, чтобы сделать мир лучше, она должна запомнить эти правила: слушайся отца своего и мать, и не смей им перечить, ибо они родили тебя; слушайся брата своего, ибо он — мужчина, который старше и сильнее тебя, и он несет за тебя ответственность; слушайся мужа своего, ибо он берет тебя в жены и делает частью своей семьи; как подрастешь — сын твой… — Ой, да всё! — воскликнула Тоф, срывая повязку с глаз. — Хватит! Что это за учебник? Пособие для начинающей рабыни? Женщина, что, не человек? Она не имеет права голоса? Она виновата в том, что родилась, поэтому должна нести наказание всю жизнь? — Это великая книга великого мыслителя всех времен и народов! — возмущенно выдал Самсан. — Как вы, госпожа из столь благородной семьи, можете игнорировать то, что в ней написано? — А смысл мне слушать каких-то мертвых псевдо-философов, если своя голова есть на плечах? «Она так несамостоятельна. Робкая и стеснительная девочка. Бедняжка. Ей даже друзей тяжело найти из-за своего скромного характера. Все время только и проводит за учебниками, ведь ей больше нечем заняться». *** Не то, чтобы это как-то удивляло, но ее отец видел Тоф именно такой. Слабенькая, хиленькая, ни на что не способная, романтичная девушка с мягким сердцем и ранимой душой. Как лепесток цветущей вишни, опадающий после ветра. Вся из себя воспитанная и неразговорчивая кисейная барышня, а если и открывала рот, то ее речь была похожа на песню — такую же красивую и мелодичную, как звуки струн арфы. Зуко малость сомневался во всей этой характеристике, как и служанка Даин, которая пришла к господину Бейфонг с просьбой уволить ее. — Тебе тяжело, я понимаю, — расстроено вздохнул Лао. — Тоф часто капризничает из-за того, что не может весело проводить время с ровесниками. Моей дочери кажется, будто весь мир только и крутится вокруг нее, потому что я стараюсь оградить ее от опасности и всячески баловать. Наверное, это моя вина. — Он так жалобно заглянул в глаза Даин, что даже Зуко как-то преисполнился к несчастному горе-отцу состраданием. — Тоф — хорошая девочка, но она так одинока. Я знаю, что присматривать за больными детьми вдвойне тяжело. Это такая нелегкая работа. Тоф часто простужается, даже от легкого ветерка, а после лежит в постели целую неделю… — Думаю, что это немного не так… господин, — с нотками легкой неуверенности произнесла Даин и тут же осеклась, вспомнив, как эта наглая девчонка на днях откопала на нее улику и пообещала никому ее не показывать взамен на молчание отцу и матери. — Юная госпожа очень… целеустремленная, и если ей что-то нравится, то она отдается работе со страстью. Вы недооцениваете ее. — Да, — задумчиво протянул Лао, погладив бороду, — это она от меня взяла. — Но я не могу больше служить ей! — с отчаянием в голосе воскликнула Даин и припала лбом к полу. — Прошу! Освободите меня от должности! Еще одного дня с юной госпожой я не переживу! Короче говоря, с Тоф Бефонг — дочерью главы клана и Слепым бандитом связываться не хотел никто, даже придворные дамы королевского дворца, а уж что говорить о простых бойцах на арене? По ночам ушлая девчонка заставляла евнуха лежать в ее постели и изображать больного лихорадкой под одеялом, а сама шустро переодевалась в мальчишеские облачения и бодро шагала на смертельную схватку с громадными дяденьками, которые были выше и больше нее раза в три-четыре. Несчастный Самсан даже приблизительно не догадывался, от чего покрывал госпожу, которая так же, как и Даин, держала его в узде. — Или мне рассказать королеве о вашей интрижке с придворной дамой Гу? А? Подумай, что теряешь, Самтэ. Каждый раз, стоило евнуху открыть рот, Тоф затыкала его именно этой фразой. О какой интрижке между женщиной и тем, кто в принципе не способен на подобные поступки, шла речь — Зуко не до конца понимал. Как и тот самый полосатый кот, часто забирающийся на черепицу крыши и облизывающийся на весеннем теплом солнце. Он видел только две стороны ее медали: капризная богатая девочка с девизом «творю, что хочу» и жестокий боец на арене, который готов каждого порубить на куски, если тот осмелится подойти поближе. Эта сторона ужасно пугала. Зуко однажды потащил Джета, и тот определенно отметил про себя, что в принципе те травмы были не такими уж и значительными. Ну, попереломали конечности, выбили копчик, фингал под глазом поставили. Что плохого-то? Живы-здоровы — уже хорошо! Тоф Бейфонг их, можно сказать, пожалела слегка, дала шанс на исправление, указала на путь истинный. Третью сущность она проявила только по приезду Ли Банвона, и то, ради того, чтобы покрасоваться перед королевой и принцессой Вонгён. — Потрясающая актриса! — тихонько присвистнул Джет. — Да ей бы в театр — с руками-ногами возьмут. Тоф в это время плавно поклонилась перед принцем и елейным голоском пропела: — С возвращением, орабони! Я так долго ждала вашего прибытия в столицу. Надеюсь, ваш путь не был таким тяжелым, а если и был, то вам бы стоило хорошо отдохнуть. Банвон, как показалось ребятам, кое-что в ее словах уловил и слабо, криво ухмыльнулся. — Такая радость видеть тебя здоровой, сестрёнка, — с улыбкой произнес он. — Ты как всегда только и делаешь, что заботишься обо мне. Принцесса Вонгён только больше хмурила брови, глядя на их обмены вежливостью, что неимоверно веселило и Тоф, и Банвона, судя по всему, тоже. Иначе они бы так не старались. — В последнее время я чувствую какую-то слабость. — Тоф показушно протерла лоб тыльной стороной ладони. — Думаю, стоит почаще бывать на солнце. — Еще чуть-чуть, и того гляди, в обморок упадет прямо в руки принцу! — хихикнул Джет. Зуко эта сцена не веселила от слова «совсем». В голове тут же вихрем проносились обрывки его нелегкой жизни с Азулой, которые он всеми силами пытался отодвинуть куда-нибудь в глубокий ящик. Почти одинаковые, но в то же время Тоф казалась спокойнее, с хорошим чувством юмора и, как бы это ни было сумбурно, добрее. По крайней мере, так казалось. Зуко не отвечал за достоверность. Представление тем временем набирало обороты. Тихо сопящий младенец, весь закутанный в тряпки, привязанные к плечам принцессы Вонгён, проснулся от неожиданного рокота из-за угла, откуда выходила королева со свитой. Представители королевской семьи в Пэкче часто сопровождались всюду, куда бы они ни пошли, целой командой прислуг, которые шествовали за ними ровно в ряд со склоненными вниз головами. Вся эта цепочка могла сопровождать королеву до самой ночи, а если и понадобится, то и до утра тоже. И каждый раз при появлении кого-либо из правящей семьи слуги обязательно оповещали об этом, нараспев выкрикивая статус, нареченное имя, если это были принц или принцесса, и показывали пример, как необходимо кланяться. Публика тут же замирала и с благоговейным трепетом сгибала спины в низком поклоне. Вонгён не смогла согнуться достаточно хорошо из-за ребенка, что, как Банвону показалось в самом начале, не совсем понравилось королеве. Однако взглянув мельком на маленького принца Ли До, как он заходился в кашле от слабого плача, она смягчилась и тепло улыбнулась молодым супругам. По общему впечатлению Вонгён действительно была одной из самых красивых девушек во всем Пэкче. Ее лицо выглядело маленьким и аккуратным, кожа просвечивала на солнце, длинные ресницы обрамляли ее большие глаза, а высокий тонкий нос только подчеркивал благородные черты принцессы. Вонгён казалась добрее Банвона, спокойнее, без проявлений каких-либо негативных настроений в сторону окружающих. Пасынок королевы, конечно же, ничуть не изменился. Остался все таким же недоброжелательным, колко подмечающим любые мелочные детали, скрытным и по-настоящему опасным, когда дело касалось короля, наследного принца Бансока и министров. — Какое счастье, что вы так скоро вернулись, Ваше Высочество, — радостно произнесла королева. — Услышав о рождении внука, я не могла дождаться того момента, когда увижу его, а как только узнала о вашем прибытии в дальний дворец, то сразу же направилась к вам. «Ложь, — отметила про себя Тоф. — Наверняка она принимала в своих покоях первого советника, поэтому решила оградить Банвона от встречи с ним и наследным принцем». — Многие говорят, что малыш похож на юную принцессу Вонгён, — всплеснула руками королева и наклонилась к ребенку, заглядывая в ткани, прикрывающие его лицо. — И правда! Такой же светлый и красивый, как и его мать! Похож на девочку! Думаю, он вырастет очаровательным молодым человеком. — Как приторно, — тихо пробормотала под нос Тоф, затем, заметив, что все как-то вокруг поутихли, быстро вышла из ситуации. — Целый день на зубах приторный привкус рисовых лепешек с тростниковым сахаром. Уже язык вяжет, нужно попить воды. — Рисовые лепешки отлично сочетаются с медом, но никак не с сахаром, — отозвался Банвон и поклонился королеве. — Раз уж вы сами вышли нам навстречу, чтобы поприветствовать, а это большая честь для меня, матушка, мы с принцессой, пожалуй, отправимся обратно. Ее Высочество сильно устала от дальней дороги, а маленький принц наверняка жутко проголодался. Простите за спешность. И угораздило же ему соседствовать с дальним дворцом, где обитала королева. Отец не мог придумать ничего лучше для молодой семьи и новорожденного внука, поэтому поселил их временно под крылом Ее Величества и придворных дам, готовых помочь в любой момент. Банвон не мог не беспокоиться за жизнь своего сына, глядя на то, каким пристальным вниманием он завладел у королевы. — Познать радость материнства — великий дар, — обратилась она к Вонгён напоследок. — Его боль становится вашей, его беспокойство по ночам передается и вам тоже. Позже малыш подрастет и станет самостоятельнее. Тогда вы будете переживать за его сохранность, как бы чего не случилось, как бы он не упал и не поранился. Материнское сердце постоянно беспокоится о своем ребенке. В этом предназначение женщины. Для маленького принца порой всюду может угрожать опасность. Я помогу, если понадобится, вам на первое время. Можете просить меня наведаться к вам во дворец в любой день. Доброго пути! А ведь прозвучало почти как угроза. Фигура королевы постепенно удалялась на фоне следующих за ней прислуг, но Банвон не переставал сводить с нее прищуренных глаз. Что-то нехорошее скрывалось в ее словах, обращенных к Вонгён, и ему это не нравилось. Как и отец, каким бы ужасным человеком для остальных он ни был, семья для него оставалась важной частью в жизни. Никто не мог и пальцем тронуть его сына и жену. — Проведите Ее Высочество в покои, — приказал слугам Банвон. — Чем занимается господин Бейфонг? Я давно не навещал его. Было бы неплохо, если бы ты провела меня к нему, Тоф. *** — Мне послышалось? — приподнял брови Кваху, услышав такое искрометное заявление от мага воздуха. — Вода сошла с берегов, или ты только что сказал кое-что нехорошее против аватара? Хоть понял свои слова? Серьезно, вам, кочевникам, там, на островах, что, кораллами смыло последние извилины? Ты хоть представляешь, насколько великим был этот человек? Тензин продолжал сверлить его злостным взглядом и даже не сдвинулся с места. Видно было, как рвались наружу невысказанные слова, но он едва сдерживал себя, чтобы под конец не наломать дров. В этих местах для аватара определенно создали культ поклонения. Каждый житель Южного племени Воды благодарен ему за спасение, и многих сильно задевало, когда кто-то высказывался против повелителя всех стихий в плохом ключе. — Великие люди погибали так глупо, не завершив то, что должны были сделать? — спросил маг воздуха. — Аватар Аанг погиб на войне, сражаясь за свой народ! — начал спорить Кваху. — Он умер, отражая атаку народа Огня на наше маленькое племя, которое разрослось благодаря ему. И именно благодаря ему ты все еще стоишь на этой земле, дышишь, живешь и изрыгаешь из этого поганого рта гадости о том, кому ты обязан своим существованием! — Если бы аватар не родился в моем племени, — с нажимом ответил на его нападки Тензин, — мы бы не потеряли больше половины людей! Не случилась бы война, геноцид, и не пришлось бы жертвовать миллионами душ ради того, чтобы остановить Созина. Кто защищал все это время аватара, пока он обучался стихиям? Кто проливал свою кровь ради его безопасности? Конечно. Ведь только благодаря Аангу можно было спасти человечество! Мальчишке стоило затонуть в океане задолго до начала войны. Может быть, Созин не решил бы воспользоваться кометой и вытравить с лица земли целую нацию! — Если бы Аанг не остался вместе с кочевниками, то все бы погибли! — вмешалась Катара. — И ты в том числе. Созин в любом случае начал бы завоевание с территории магов воздуха. Сейчас мы хоть приблизительно знаем, где вы находитесь, что вы живы и процветаете без войн и разборок, коим охвачен целый мир. Но если бы всего этого не было, то сейчас на вашем месте мы бы набрели лишь на прах и руины. — Верно! — согласился Кваху. — Какое право ты имеешь так неуважительно, так остро отзываться о своем предке? Этот человек целый мир из такого ужаса вытащил. Я уверен, если бы аватар остался жив, то сейчас войн бы не существовало. Как и тебя, идиот. Пылкая преданность и отвага. Аанг не ожидал. Слова этих детей радовали его сердце, но в то же время заставляли чувствовать неподъемный валун, под которым он завален и размазан, словно от него осталась только плоть, но никак не разум и ноющая от бесконечной боли душа. — Только кочевникам дано судить об аватаре, — отозвался он с горечью в голосе. — Давайте не будем лишать их этой возможности. Провожали Тензина в полной гробовой тишине. Никто не осмелился хоть как-то перечить ему, встревать в споры, доказывать обратное. Его мнение ошеломило всех присутствующих ребят, ведь никто не ожидал, что диалог об аватаре перерастет в открытое противостояние двух полярных мнений. Никто даже не думал, что у кочевника могло сложиться именно такое представление об аватаре. — Видели? — поинтересовался Кваху у девушек и ошеломленных детишек. — Ни в коем случае теперь не заигрывайте с ним и даже не смейте жалеть! Да как он посмел что-то ляпнуть против… — А мне его жалко, — сочувственно вздохнула одна из сидящих девочек. — Видно, что неспроста так отзывался об аватаре. Мы ведь не знаем всей истории, а кочевникам и вправду тяжело пришлось. Катара не питала к этому странному парню сочувствия, наоборот, была в недоумении и немного злилась. От несправедливости. Тензин был несправедливо резок по отношению к давно погибшему человеку, который многое сделал для мира. Однако она предполагала, что за его словами крылась мрачная история, и он явно не горел желанием кому-либо о ней рассказывать. Его право. Но Катара останется при своем мнении. *** Аанг за свою жизнь повидал множество людей и выслушал столько жалоб, накопившихся обид, просьб, молитв в его сторону, что уже не мог сосчитать, сколько страданий пропустил через себя. Он старался, на самом деле старался быть для всех героем и спасителем, но с каждым днем чувствовал себя опустошенным, безликим и одиноким. Он никому не мог доверять. Его же сородичи вели сговор с Хозяином Огня, который обещал за голову аватара горы несметных богатств, беззаботную жизнь и мирное небо над головой. Каждый правитель другой страны старался склонить Аанга на свою сторону и обрести благодаря ему мощь и авторитет, несоизмеримые с могуществом других держав. Люди пытались найти за его сильной спиной помощь и укрытие, друзья стремились оставаться рядом и погибали ради него. И только сам Аанг продолжал быть совершенно одиноким человеком в этом огромном и чуждом для него мире. С того самого момента, как узнал о своем предназначении. Никто не играл с ним. Дети старались обходить Аанга стороной, ибо каждый понимал, что за любое потрясение, связанное с аватаром, можно получить строгое наказание. Мастера и наставники разговаривали с ним только об обучении в магии и о политике, о ходе войны, о том, где, когда и как нужно было спасти чью-то важную жизнь, где будет проходить очередная битва и как стоило ее провести. Аанга видели только оружием, щитом и правосудием для мира. Духом, пришедшим ради исполнения важной миссии, но никак не человеком, не маленьким напуганным мальчиком, желавшим побыть хоть немного ребенком. Для всех он являлся лишь аватаром. Аанг выслушал столько просьб, но никто не исполнил для него хотя бы одну… — Я разочарован. Катара остановилась, когда совершала в воздухе плавные движения кистью руки, и целая волна на удивление спокойного этой ночью моря громко опустилась на берег. Она обернулась и вскинула брови. — Ты это мне? Можешь сделать лучше? — Увы, мне не дано, — небрежно пожал плечами Аанг. — Хоть я и знаю, как маги воды управляют волной. Как делают ее больше, заставляют принять различные формы и расступиться для того, чтобы пройти по суше. — По суше? — повторила Катара. — А откуда тебе это известно? — Мы обособлены от мира, — разъяснил Аанг, — но это не значит, что поголовно глупые и не можем читать книги. Хотел бы он знать, как на самом деле сейчас жил его народ. — Тогда покажи. — Катара не собиралась так просто отступать и встала в позу. Это было сродни вызова для нее. Что такого мог знать пришлый кочевник в покорении воды, о чем сами маги воды не имели понятия? — Ты ведь наверняка помнишь движения, которые могут вызвать огромную волну или водоворот? Аанг усмехнулся. Конечно, знал, к тому же еще и умел, но вряд ли бы стал показывать эти способности ей. — Протяни руки. — Он подошел к Катаре и встал за ее спиной. — Смотри не на меня, а на море. Вытяни кисти так, чтобы ты почувствовала напряжение на кончиках пальцев, и постепенно вынимай верхний слой воды наверх. Замораживай. Медленно и очень аккуратно. Словно надуваешь тонкое стекло. Девушка почувствовала легкую нервозность от его присутствия, и ей было тяжело сосредоточиться на чем-то одном. Неужели этот человек что-то мог знать о покорении воды, хотя ни разу не бывал в этих землях? От него веяло спокойствием и уверенностью. Чем-то настолько мягким и теплым, что этот настрой постепенно передавался и ей. И Катара бы определенно потеряла хрупкий баланс между покорением и странными мыслями, если бы не пальцы мага воздуха, которыми он на пару мгновений прикоснулся к ее кисти, направляя ее в нужную сторону. — Отпускай. Чувствуя его теплое дыхание рядом, Катара заворожено последовала наставлению и удивилась, когда на берег посыпались хрупкие белые снежинки. Тензин знал, как можно сделать из обычной магии искусство. На самом деле знал то, о чем она даже не догадывалась. — Мне нравится покорение воды, — произнес он. — Это очень красиво. Вода исцеляет и может принимать разные формы. В умелых руках она превращается в смертельное оружие и в целительную силу, способную вытащить с того света. Вода — элемент, который больше подходит под понятие самой жизни. Катара обернулась, и Тензин смущенно отстранился от нее на пару шагов, заведя руки за спину. — Именно поэтому тебя потянуло сюда? — спросила она. — Посмотреть на магов воды и их искусство покорения? Ответом ей послужила лишь короткая загадочная улыбка.