Моя страна

Над ухом громко прозвенел гонг, и Зуко, окруженный врагами, которые направили лезвия в его сторону, вдруг понял, что целым он с этой арены точно не выйдет. Земля поднималась под его ногами быстро и неощутимо, но глазу казалось, будто он стоял на самовольно вздымающейся вершине горы, а позади раздавался оглушающий шум безумного потока реки. Перед собой Зуко видел только Банвона, и смотрел только на него. Все остальное сливалось и больше не имело значения. «Тебя стоит убить или проучить?» — пронеслось у него в голове. Внезапно Зуко ощутил удушающий страх. Настолько сильный, что он едва мог контролировать себя. На кону стояла его жизнь, его честь, желание мстить и вернуться на родину победителем. Все эти цели и надежды рушились в одно мгновение здесь, на месте его казни. Зуко не мог позволить себе даже думать о проявлении слабости, он не мог проиграть, ибо поражение могло стоить ему слишком дорого. Поставив на кон все, что у него было, Зуко с огромной решимостью принял вызов. Толпа разъяренных убийц накинулась на него разом и не дала возможности подумать. Инстинктивно Зуко уклонился от длинного лезвия тяжелого копья, которым махнул в его сторону один из испытуемых, и выставил руки вперед, встретив очередной удар. Белые веревки разом отлетели в сторону, а Зуко освободился от лишней помехи. Поймав момент, он как можно сильнее ударил локтем в живот крадущегося к нему со спины мальчишки и схватил его в тиски, отобрав оружие. — Прочь с дороги! — злобно прорычал Зуко, прикладывая к горлу плененного участника меч. — Порублю на кусочки каждого, кто приблизится ко мне хоть на шаг! Поначалу все испугались его заявления. Верно, этих ребят настраивали, что с ними будет бороться профессиональный и хладнокровный убийца. От таких слов действительно можно слегка поумерить пыл и начать бояться противника, что осязалось на ментальном уровне. Но затем с другого конца арены кто-то весьма «храбрый», которому впору быть трусливым подстрекателем, громко крикнул: — Чего встали? Разве не видно, что и он страшится вас? Убейте его, и закончим с этим! Эти слова еще больше разозлили Зуко. Те, кто всегда прятались за спинами других, а затем выходили целыми с поля битвы, довершая последние штрихи расправы над и без того ослабленным врагом, вызывали еще больший гнев, чем те, кто глупо слушался приказов военачальника. Раз так, то у него не было выбора. Зуко сделал пару шагов назад, нащупав край арены, затем, резко развернувшись, разрезал грудную клетку своего пленника мечом и скинул его вниз. Алая горячая кровь брызнула ему на лицо, а ранее восторженная от поединка толпа разом ахнула и затихла. — Думали, я шутил, когда делал предупреждение? — поинтересовался Зуко у испытуемых и медленно развернулся к ним, всем своим видом давая понять, кто на арене главный. — По одному. Если не хотите закончить, как он. Участники ошеломленно посторонились. На войне Зуко много кого спалил. Все они смотрели на наследного принца страны Огня с ужасом, когда осознавали, кто стоял перед ними. В нынешнее время никто не мог догадаться, кем являлся Зуко на самом деле, но страх ощущался таким же. Ничего не изменилось. Изгнанный принц потратил слишком много лет и сил на жестокие тренировки ради поимки аватара. Он не мог даже представить, что рано или поздно эти навыки могут ему пригодиться для того, чтобы выжить. *** На рассвете дня, как только на небе появились первые лучи солнца и осветили ровный берег Северного племени Воды, первый торговый корабль отправился на юг. Вместе с ним отплыл и Сокка, перед этим отдав честь северному вождю и сухо попрощавшись с отцом. Он все еще не мог простить его за поступок, стоивший Югу чести и безопасности. Хакода это прекрасно понимал, но давал юнцу время на то, чтобы он спокойно обо всем подумал. Он не стал говорить сыну, что по возвращении Юг будет укреплять барьеры и продвигать торговые пути с Пэкче, как этого хотел Сокка. Не говорил также о том, что после восстановления и полугода отдыха им снова придется вступить в сражение с целью помочь своему союзнику расставить границы с песчаными людьми. На восстановление и расцвет тройственного альянса могли уйти долгие годы, а за это время лидеры этих стран спланировали не побуждать Озая на радикальные действия. Эта стратегия должна была сработать, и Хакода обязательно расскажет о ней Сокке в будущем, когда придет время. — Принцессу, скорее всего, будет часто укачивать, — давал он сыну напутственные слова. — Позаботься о том, чтобы корабль хотя бы изредка останавливался по пути на каком-нибудь порту. Жители Пэкче всегда с радостью примут наших торговцев. Я прибуду позже. Мне необходимо завершить кое-какие дела. — Сколько времени уйдет на это? — с долей некой иронии и усталости выдал Сокка. — Что делать с адмиралом? — Месяц — не более, — спешно ответил Хакода и поджал губы. — Адмирала Джао я переправлю на Юг сам со своим отрядом Меномини. За время моего отсутствия позаботься о сестре и о народе. Слушайся Гина. Он единственный, кому я могу доверять так же, как и тебе с Бато. Сокка опустил глаза и, не говоря ни слова, холодно обнял отца на прощание. Стоящая позади него принцесса Юи коротко поклонилась южному вождю и первая взошла на борт, не дождавшись супруга. Некая отчужденность ощущалась и в ней, что Хакода сразу заметил после свадьбы, и в самом Сокке, будто они оба решили отстраниться друг от друга. С корабля раздался возглас Бато, который призывал задержавшегося принца, и Хакода, похлопав сына по плечу, с тяжелой рукой отправил его наверх. Всю неделю его изматывало странное и весьма нехорошее предчувствие. Хакода молился только об одном — чтобы путешествие его сына на юг было легким и безопасным. — Духи не могут быть настолько беспощадными, чтобы отнять у меня детей, — тихо пробормотал он, тревожно глядя на отплывающий корабль. — Надеюсь, твой план удастся, Арнук, иначе моему отчаянию не будет предела. — На кону судьба наших детей, — вздохнул северный вождь. — Мы не имеем права на ошибку. *** — Как давно адмирала Джао видели на пике Большой медведицы? — с ходу спросил Сокка, оставшись наедине с Бато. Верный военачальник вождя малость опешил от подобного вопроса. — Не так давно, — ответил он. — Пару дней назад я лично навещал его. — Вот как? — Сокка прищурился и прошел к своей каюте, сделав вид, будто поверил Бато. — Я сильно устал со сборами, поэтому мне необходимо отдохнуть и побыть одному какое-то время. Предупреди Юи, чтобы она не волновалась обо мне и спокойно занималась своими делами. Бато тоже прочувствовал некую холодность в отношениях между детьми Хакоды и Арнука. Обиду Сокки он мог понять. Юнец впервые в жизни побывал на серьезном сражении и познал вкус войны. Познал, каково это — терять близких. Ему приходилось жертвовать кем-то ради того, чтобы выиграть битву. Такое решение каждому давалось нелегко, но он справлялся и приложил немало усилий. Единственной ошибкой Хакоды, вероятно, было недоверие к собственному сыну. — Сокка талантлив, но все еще слишком молод для серьезных решений, — обмолвился как-то южный вождь. Бато не смог его переубедить. Мал, неопытен, и из-за этого не способен мыслить здраво. Сокка непосредственен, но ведь именно благодаря его безумному решению Пэкче стало союзником Южного племени Воды. Рано или поздно король Тэджо потребует плату за помощь. Пока у Хакоды и Арнука есть ценный для Озая пленник и грозный защитник на западе, он побоится нападать на Водные племена. Естественно, первым делом он попытается разгромить того, кто представляет большую угрозу для величия страны Огня. Каюта в самом нижнем отсеке корабля всегда была жаркой и душной, насколько Бато вообще помнил это ощущение, когда липкий пот стекал со лба, и негде было развернуться, чтобы ненароком не удариться о потолок. Плененный адмирал на удивление сидел тихо, вел себя сдержанно и скромно, словно являлся случайно забредшим на праздник гостем, а не узником, закованным в огромные тяжелые цепи. Именно так выглядели все солдаты народа Огня, смиренно принявшие поражение и готовые совершить самоубийство во имя чести своей страны. — Молиться, чтобы это путешествие прошло мирно, — все, что нам остается, павший адмирал. — Из-за шума воды и гула мотора слов Бато не было слышно, ибо говорил он тихо. — В противном случае мне придется убить тебя самому. Бато развернулся и с тяжелыми думами уже было решил подняться по лестнице наружу, но на свой ужас и удивление наткнулся на Сокку у порога. Это стало для него неожиданностью, однако ранее возникали догадки, что ничего не могло так просто уйти от зоркого глаза отпрыска вождя. Не сказать, что Сокка выглядел ошеломленным или рассерженным. Только глубокая тень разочарования и усталости пролегла на его лице. В детстве Бато часто видел его таким, когда Хакода пренебрегал или не проявлял интереса к «великим достижениям» маленького сына, потому как всегда находились дела поважнее. — И об этом, насколько я понимаю, вы оба решили промолчать, потому что я еще не созрел для серьезного дела? — напрямую спросил Сокка, преграждая Бато путь. — Чего еще я не должен знать? Почему мой отец так отчаянно хочет оградить меня от опасности? *** Ветер дул нещадный. От снежных липких сугробов насквозь промокла вся обувь, было неудобно идти, пятки и щиколотки покалывало от морозов, а пальцы вовсе не чувствовались. Аангу было необходимо выстоять. Только тяжелыми усилиями и огромной силой воли ему удалось бы добраться до холма, чтобы спасти своих товарищей. Он не мог найти их следы, поэтому шел на ощупь, по памяти и тем обрывкам проложенного маршрута на карте, которую спешно завернул советник вождя, стоило Кузону появиться у порога. Племя Воды не могло доверять людям Огня. Это проявлялось даже в таком поведении, а отношение к Кузону со стороны окружающих в этих землях не всегда было самым лучшим. «Как бы с ним ничего не стряслось» — молился Аанг и ускорял шаг, преодолевая разбушевавшуюся стихию. Он пытался остановить бурю с помощью магии, однако силы природы порой не могли усмирить даже способности аватара. Аанг не желал следовать примеру глупого Року, которому довелось сражаться с тем, что повелитель всех стихий покорить не в состоянии. Он рассчитывал на свои умения приспосабливаться к обстоятельствам и веру. — Кузон! Аанг кричал его имя за пару часов до начала войны. Искал следы ушедшей на план по ликвидации южной флотилии народа Огня группы, которая так и не вернулась с задания. И погиб, сам, будучи преданным своим лучшим другом. Когда острие копья пронзило его тело, Аанг не почувствовал толком физической боли. Куда страшнее в тот момент была боль душевная. Он видел эти лица на протяжении столь долгих лет, что изучил каждую мимику, морщины, шрамы или царапины, и то, как они реагировали на то или иное событие. Эти же лица смотрели на него без проявления сожалений или чувства вины. Для них смерть аватара казалась освобождением, но не горем, словно каждый из присутствующих в один миг снимал с себя тяжелые оковы и становился свободным. В этот миг Аанг понял — аватар не являлся спасением и надеждой для мира. И он вовсе не был для всех героем. Этот статус ему дадут позднее, уже после смерти, дабы оправдать все его деяния, будь то хорошие или плохие. Аватар — единственная причина, по которой долгое время война не утихала, а только разгоралась с новой силой. *** — Моя смерть поможет тебе? Катара испуганно замерла и уставилась на него с круглыми от удивления глазами, когда кочевник, который всего пару мгновений назад мирно покоился в постели, резко схватился пальцами за воротник нагнувшейся к нему девушки и попытался придушить. Впрочем, сам он, едва распахнувший глаза, тоже мало что понимал и только приходил в себя, посему лицо его казалось даже более напуганным, чем у Катары. — Я-я не хотела тебя убивать! — Она не нашла выхода лучше, как проблеять нечто бессвязное в свое странное оправдание. — Т-только к-кольцо мое найти… не могу. Аанг молниеносно отстранился и почти соскочил с кровати от смущения и неожиданности. Так много времени провел во сне, что перестал различать кошмары от реальности? Катара выглядела застигнутой врасплох, на ее лице проскальзывал целый букет из неозвученных эмоций и того потрясения, который она испытала от его странного поступка. Казалось, будто монах собирался ее задушить, либо ударить. Люди говорили, мол, этот народ мирный, и мухи не обидит, но, глядя на того, кто сидел перед ней, Катара бы так не подумала. Иногда он пугал даже больше, чем чей-то неспокойный озлобленный дух. — Кольцо? Монах, похоже, долго приходил в себя. Какое-то время он отстраненно смотрел на одну точку, при этом постоянно водил рукой по волосам. Затем поднял взгляд на Катару и уставился на нее так, словно впервые видел. — То… красное, — заикаясь, выдавила она. Катара вздохнула и приподнялась с пола. — Извини. Мне не стоило тревожить твой сон. Кажется, тебе привиделось что-то плохое. Не переживай по поводу моего вопроса. Я, наверное, потеряла его во время тренировок или по дороге домой. Аангу снова немного взгрустнулось. Да, верно, он и не собирался переживать об этом. Катара тоже не должна знать, что его что-то беспокоило. Аанг привык все держать в себе, поэтому был расстроен, ведь она впервые увидела его таким. Очень бы не хотелось, чтобы кто-то беспокоился о его внутренних терзаниях и страхах. Для Аанга нечто подобное — недопустимая роскошь, ибо он — аватар, защитник, сильнейший в мире человек, легенда. Такой личности нельзя проявлять человеческие чувства, верно? Пусть Катара и не знала об этом. — Все хорошо? — осторожно поинтересовалась она, пытаясь поймать на лице тень хоть какой-либо эмоции. — Как твое самочувствие? — Мне приснилось, как на меня напал огненный циркач верхом на носороге Комодо, — смущенно ответил Аанг. Он только сделал вид, что ему неудобно от этого признания, не более. — Люди Огня порой вправду устрашающие. Он хотел меня убить! — Ты встречал их? — удивилась Катара, затем опомнилась. — О! Ты ведь давно покинул свой остров. Наверняка весь мир успел облететь! Аанг выдавил короткую улыбку. Он вообще привык улыбаться каждому, кто так или иначе проявлял к нему интерес или вызывал на диалог. Будучи аватаром, ему было необходимо вести себя подобающе собственному статусу и казаться на голову выше сверстников. Если кто-то делал успехи в покорении какой-либо стихии, то Аангу стоило огромных усилий показывать лучшие результаты. С учебой, воспитанием, образованием в военном деле и в политике ему попросту не хватало времени на душевное общение с ровесниками. Возможно, именно по причине некой скрытности, либо неумения быть хорошим другом, Кузон так подло предал Аанга? — Что это? Аанг напрягся, заслышав вдалеке едва различимый звон серебряных колокольчиков, стоящих у входа в столицу. Чуть позже за ним последовали громкие удары барабанов, которые звучали тревожно и нарастали с каждой секундой. Катара тоже слышала это, но определенно не могла понять, откуда шла опасность и была ли это учебная тревога. В один момент лечебница всколыхнулась, и по палатам пронеслись громкие разговоры. Всюду загоношились лекари, больные постепенно выходили в холодный коридор и интересовались друг у друга, что могло происходить в столице. Пара стражников навестила несколько палат, и после этого все ранее проходящие восстановление от длительной битвы воины за один миг собрали вещи, надели доспехи и отправились вслед за теми, кто их призвал. — Кое-что очень серьезное, — задумчиво выдала Катара и нервно сжала подол своего платья. — Тензин, никуда не выходи, ладно? Скорее всего, вражеские солдаты умудрились обойти многоуровневую защиту стен столицы и проникли в город. Этот звук — призыв на патрулирование. Я как воин должна послушаться приказа. — Погоди! — засуетился Аанг. — Я могу пойти с тобой? Это может быть очень опасно! — Нет! — строго отрезала Катара, осадив его. — Ты — пленник, не забывай. Если упущу еще и тебя, то могу распрощаться с головой. Пожалуйста, не подвергай себя опасности. Обещаю, я скоро вернусь. *** Время летело достаточно быстро для того, чтобы конец его изматывающей битвы приближался, но все же Зуко чувствовал, будто с каждым новым ударом терял силы. Да, он был в гневе и сражался со всем рвением и яростью, которые изливались в его душе. Это больше походило на выплескивание собственных негативных эмоций и злобы на неудавшуюся жизнь. Молодые парни, которых Зуко ранил или бил, не были виноваты в его промахах, но они стали для него настоящей мишенью, которую необходимо уничтожить. Они были слишком медленными для Зуко. Способный маг огня и сильнейший фехтовальщик академии для мальчиков в стране Огня стоял намного выше в умениях и способностях, чем эти изнеженные мирной дворянской жизнью дети. По сути, они ведь являлись его ровесниками и здорово уступали в силе. — Медленный. Слабый. Уродец. Зуко проговаривал оскорбления каждый раз, как наносил увечья и скидывал с арены очередного павшего от его руки участника. Ему было все равно, насколько сильно он ранил кого-то. Банвон хотел, чтобы Зуко доказал ему силу, или желал прогнуть под свое влияние и проучить? Ни того, ни другого этот самоуверенный принц не добился. Народу Пэкче стоило помнить, кто всегда правил ими — народ Огня. И именно он, главный представитель этой страны, обязан доказать, что звания победителя достойны только люди Огня. Для Зуко это было делом чести, его долгом и очередным шагом к искуплению. Со всей силы он встряхнул одного из оставшихся на арене мальчишек и, развернувшись, резко пнул его в живот, отчего пораженный бедолага согнулся пополам, вылетел с круга на пыльную землю и сплюнул кровью, едва не потеряв сознание. Все остальные так и остались стоять по разным частям арены, страшась сделать лишний шаг навстречу. Зуко их опасения мало волновали. Он просто хотел добить уцелевших трусов, которые так и не осмелились подобраться к нему, а просто бродили вдалеке, ожидая того часа, когда их враг ослабнет. — Я сдаюсь! Сдаюсь! — прокричал один из участников в тот момент, когда Зуко направился в его сторону. С болезненным выражением полного смирения и бессилия он поднял руки в надежде, что враг услышит его просьбу. — Пожалуйста, не бей меня! — На войне ты тоже сложишь лапки и будешь молить о пощаде? — спросил Зуко, с отвращением глядя на него. — Или спрячешься за спинами своих товарищей? — Последние слова он сплюнул с рычанием, а затем резко взмахнул мечом и застыл на пару коротких мгновений, пока изнеженный дворянин приходил в себя после удара и осознавал, что ему сейчас отрезали волосы. — Ты недостоин их. Живи в позоре, вспоминая, как на арене тебя одолел преступник. Зуко схватил его за шкирку и потащил к краю каменного круга. Два оставшихся участника, видно, сильно осмелели после его речи и решили попытать удачу, напав вместе с разных сторон. На подмогу, хоть этого и не требовалось, на удивление пришел тот, кого Зуко совершенно не ожидал увидеть перед собой, ибо полагал, что, даже если он и появится однажды, то явно не в лучшем состоянии. На Джете одежда была надета куда качественнее и роскошнее, чем в те хорошие времена, когда они оба грабили богатых коррумпированных чиновников забавы ради. Его не было на арене, и неизвестно вообще, откуда он взялся. В голове тут же всплыли подозрения о сговоре с Ли Банвоном. Зуко сразу стало понятно все, как только он взглянул на него. Главный судья не скрывал легкой улыбки и буквально наслаждался представлением. Такой жестокости и подлости в человеке стоило поискать во всем Пэкче. — Меч — полезная штука, но довольно неприятная и заметно уступает копью. — Джет мастерски прокрутил сие длинное оружие, показывая, насколько сильно гордился тем, что имел при себе. — Докажешь обратное? — Он злорадно ухмыльнулся. — Говорил же, что победителем тебе не быть. Зуко стряхнул с рукавов остатки отрезанных у молодого дворянина волос и развернулся к нежданно-негаданно объявившемуся приятелю. Радости в его глазах явно не было. Встреча выдалась не совсем приятной и наводила лишь на одну мысль: «Выживу — убью, а живым уж точно кто-то из нас не выберется». — Да? — хмыкнул Зуко. — Уверен? Джет в ответ лишь выдавил легкий смешок. Его самоуверенности можно было позавидовать любому. Оно и верно, так как именно Джет знал обо всех слабостях и недочетах противника. можно с легкостью предугадать, куда ударить, или заранее подготовить стратегию с отвлекающими маневрами. Измученный жаждой и голодом Зуко сдаваться не собирался. Раз так, то он выжмет из себя последние силы, но дойдет до победного конца. В этом смысл его чести и достоинства. Как принц народа Огня он еще захватит эту столицу, а посему сейчас самое время показать им, кто главный на арене. С тихим рыком Зуко первым набросился на Джета. Последний как-то не особо стремился отражать удары, все чаще уворачивался и издавал возгласы. А затем, похоже, и ему надоело упорство врага, так как атаки становились больше и сильнее. И тогда Джет встретил удар. Там, где смыкалась их сталь, казалось, сыпались искры. Окровавленный меч Зуко и блестящий, остро наточенный нож на тяжелом длинном копье главаря Борцов за свободу. Битва походила на борьбу за смерть, за право быть достойно убитым, но определенно не за победу. Пару раз оба допускали брешь в защите, и тогда каждому приходилось стерпеть шипящую боль, отдающую при порезах. Из-за напряженной схватки тело не сразу чувствовало это, но после ее окончания кому-то из них явно могло стать плохо. Молниеносные удары сопровождались громким треском оружия, но никто из противников ни разу не издал ни вскрика, ни стона, ни даже возгласа. Только упертая решительность и молчаливое желание достичь желаемой цели. Время и выносливость почти заканчивались, а им отчаянно хотелось успеть нанести друг другу как можно больший урон. Под конец и Джет, и Зуко буквально ползли навстречу друг другу, преодолевая земное притяжение и кровоточащие раны с яростным намерением вновь атаковать. Первым не выдержал Банвон. Он бы и дальше наблюдал за этим зрелищным поединком, однако не все в этом мире должно завершаться жертвами и убийством. На экзамене не допускались подобные правила, а ситуация могла скатиться до трагедии в любую секунду. Принц Пэкче молча протянул руку и бросил взгляд на ожидающего его приказа арбитра, и он в тот же момент громко задребезжал палками по гонгу. — Пятьдесят первый официальный экзамен на воинскую должность окончен! — прокричал он и почти сорвал глотку от стараний. Зуко и Джет останавливаться не намеревались, но все же почувствовали некое облегчение от того, что это испытание завершилось. Не отрываясь друг от друга, они еще некоторое время так и простояли, сомкнув оружия и нагнувшись. Первым вниз полетело копье. Зуко опустил свой меч немногим позже, а едва сделал это, сразу же почувствовал усталость, боль и головокружение. Земля ушла из-под ног. Джет не сразу понял, что творилось у него на глазах с приятелем, и не успел поймать его, когда тот вдруг неожиданно рухнул на землю без сознания. *** Аанг за все время тихого и одинокого пребывания в пустой комнате места себе не находил и весь извелся от переживаний. Принцесса Южного племени казалась такой решительной в тот момент, когда храбро заявила, что пойдет помогать старшим воинам по званию в ловле вражеских шпионов. Не поверить ей было просто невозможно. Аанг не ожидал от этой самоуверенной девицы блестящих результатов, но вполне полагал, что она способна залезть в самое пекло. Находиться здесь, в этом спокойном месте, когда за окнами бушевала настоящая буря, тоже напрягало и вызывало в душе глубокие переживания, сожаления и стеснение. Он ведь аватар. Так почему сидел и ничего не предпринимал? Катара вызвалась быть ему другом, значит, Аанг в некой мере обязался нести за нее ответственность? Как и она за него? Должен ли он что-то сделать? — Так не пойдет. Аанг схватился за плащ, бережно оставленный Катарой на случай, если ему вдруг вздумается устроить прогулки по холодным коридорам лечебницы, и бесшумно прошмыгнул мимо стражников, расставленных по периметру. Улица встретила его свистящим ветром, метелью и холодом, пробирающим до костей. В памяти у Аанга тут же всплыли картины минувших дней его пребывания в этих краях, будучи аватаром. Со всей нынешней обстановкой ощущения казались не самыми приятными, а ситуация сильно походила на ту, в которой ему пришлось вытаскивать группу разведчиков из передряги. «Ночью здесь темнее, — пронеслось у Аанга в голове, — намного темнее, чем раньше». Сказывалась длительная война и нехватка ресурсов, либо полное прекращение торговли с народом Огня. В метель и ураган не было смысла зажигать факелы, как и свечи, да и было ли это возможным, когда каждому приказано сидеть дома в молчаливом ожидании, пока бравые воины не поймают партизанский отряд и публично не казнят всех врагов на площади? Вдалеке, среди слабо просвечивающих огоньков, выглядывающих из-под окон низеньких домов, Аангу почудился яркий всплеск света. Неужто пламя? Настоящее пламя покорителя огня? Волнение в душе нарастало, как и любопытство, поэтому Аанг увеличил шаг, напрочь позабыв о холоде и закоченевших конечностях. Дорога как никогда в жизни казалась ему длинной и долгой, и если бы он не наткнулся на кого-то по пути, то, вероятно, заблудился, потому как всполохи постепенно слабели и исчезали. Аанг не сомневался в способностях магов воды. Они могли остановить любого врага, окруженные своей стихией, однако одно неаккуратное движение могло стоить им жизни. — Сояла! — удивленно воскликнул Аанг. Он едва не потерял бдительность, но вовремя успел словить летящего в него человека. Сокурсница Катары мигом встрепенулась, когда осознала, в чьи руки угодила, и резко отскочила от монаха. — Тензин! — так же удивленно выдала она. — Ты как здесь… — До хитрой подруги принцессы, видимо, дошло, насколько выгодно было ее положение, что немедленно отразилось на лице. Сояла схватилась за рукава одежды Аанга и заговорщическим голосом произнесла: — Прикрой со спины, а я словлю этого салагу. — «Салагу»? — в непонятках переспросил тот, не совсем понимая новомодные словечки. Вместо ответа его наглым образом потащили вперед, и в ту секунду Аанг бы точно распрощался с собственными бровями, потому как чуть не угодил в объятия пламени. Люди Огня на самом деле ходили по округе, а этот отшельник, видимо, оторвался от группы и попался на глаза отчаянным детям из тренировочного лагеря. Сояла правда надеялась схватить его? Дрался этот человек весьма сносно даже для аватара. Аангу не пришлось сильно трудиться над тем, чтобы отбросить мага огня в сугроб и дать возможность Сояле связать его. Благодарности у девочки было выше крыши, но больше всего она была горда собой за то, что именно ей удалось обнаружить шпиона. Якобы такой поступок мог дать хорошие баллы ей в прохождении воинской службы, а семья была бы признана почетной за героизм. — Рад за тебя, — спешно произнес Аанг. — Куда подевалась Катара? Ты ее не видела? — Ее, скорее всего, взяли в отряд и отправили за стену на патруль, — пожала плечами Сояла. — Не знаю. Катаре всегда дают тяжелые задания. Она ведь одна из лучших. — Что за стеной? — Аанг напрягся, заслышав о патруле. — Шпионов видели на юге от главных ворот, — ответила подруга Катары. — Они собирались подорвать укрепление и устроить грандиозный сход лавины вместе с дезертирами и предателями родины. Стражники это обнаружили и сразу забили тревогу, но как только прибыли на место, то вся команда злоумышленников разбежалась по разные стороны. Ищи их теперь посреди ночи! Есть подозрения, что большая часть сильных магов сейчас за воротами, поэтому… эй, это очень опасно! Катара велела тебе никуда не выходить! Аанг ее уже не слушал. Необходимую информацию он получил, дальше уже дело ее не касалось: что случится, как и насколько это опасно. Нехорошее предчувствие зародилось в его душе с этого момента. Будет намного лучше, если Аанг найдет Катару как можно раньше, задолго до того, как ее жизни будет что-либо угрожать. *** За пределами столицы дела обстояли хуже. Границу вовремя укрепили и переловили почти всех случайно забредших в жилые зоны диверсантов, однако большая часть забот ложилась на плечи экспедиции из сильных магов воды, во главе которых стоял Гин. Аанг заметил его группу у восточных ворот и спешно скрылся, дабы не выдать свое присутствие. Его запросто могли принять за вражеского шпиона и приговорить к смерти за любое неосторожное действие. Немного погодя, когда группа советника вождя отошла достаточно далеко за пределы города, Аанг плотнее натянул капюшон на голову и аккуратно зашагал вдоль линии очерченных границ. Для того, чтобы не заплутать по дороге, ему пришлось зажечь огонь: маленькое, слабое пламя в ладони, которое могло спасти его от кромешной тьмы. Это же по неудачной случайности привело его к забившейся в угол кучке людей Воды, которые прятались в сугробах и испуганно озирались по сторонам. — Вернулся! — прокричал один из них, завидев идущего к ним навстречу человека, и вытянул руку. — Есть вести? Мы отвлекли внимание командира? Он пошел по ложному пути? Аанг пару мгновений молчаливо разглядывал каждого присутствующего в этом месте, а затем коротко кивнул. Судя по всему, эти солдаты были заодно со шпионами народа Огня и определенно помышляли о чем-то нехорошем. Стоило послушать их мнение. — Дело сделано! — удовлетворенно хмыкнул перебежчик. — Теперь осталось всего ничего — разгромить отряд Постовых. После Меномини и Братства они сильнейшие в войске. Полагаю, нашим ребятам придется туго. Надо подоспеть на подмогу. — Тогда поторопимся, — предложил Аанг. — Да. — Воин улыбнулся и отсалютовал ему. — Молодец, хорошо постарался. Дома тебя точно будет ждать награда! Слышал, что в стране Огня за такое могут даровать всей семье статус феодала и много гектаров земли. — А почему бы и нет? — усмехнулся другой. — Улов-то крупный! Не абы кто, а сама дочь вождя! *** — Кваху! — в отчаянии кричала Катара. — Сделай уже что-нибудь! Беги в столицу и доложи Гину! Если останемся здесь, мы оба погибнем! — Почему я? — истерично воскликнул он. — Я не самоубийца! Как только отвернусь, в меня вонзят иглы! Сама беги! Вылазка не предвещала большой беды. В сопровождении опытных воинов Катара и Кваху направились на патрулирование границ и выявление вражеских шпионов. В их обязанности входила лишь поимка, но явно не битва с собственными товарищами. Такого они никак не могли ожидать, чтобы среди их же народа оказались предатели. Неслыханная наглость! Да как им только в голову пришло пойти против собственной страны? Катара была ошеломлена и напугана, и не знала, что делать. Ей оставалось только бороться вместе с оставшимися немногочисленными воинами из отряда, которые все еще принимали сторону вождя. Однако сам отряд Постовых леса являлся одним из сильнейших и крупных стратегических объединений племени. Победить их для новичка, только прошедшего полный курс военной подготовки, не представлялось возможным, о чем многие в этом месте знали. Под защитой нескольких человек Катара чувствовала себя в безопасности какое-то время, но после, как ей показалось в темноте, врагов стало больше. Она бы очень хотела, чтобы ей действительно все привиделось, и на снежном холме в метель и вьюгу ее люди боролись всего с тремя предателями из восьми вышедших на патруль. Иллюзиям и желаниям пришлось отойти в сторону, когда в воздухе зажегся первый огонь. — Они заодно со шпионами! — осенило Кваху. — Что делать? Мы не сможем долго сопротивляться. — Только не паникуй! — Сама Катара, чувствуя подкатывающую к горлу истерику, не могла совладать с собой и часто ошибалась, целясь водными кинжалами не туда, куда следовало. — Давай сбежим! — заныл ее друг. — Что же делать? Провалимся под лед! Здесь есть лед? Под нашими ногами должно быть озеро! Голая земля под толстым слоем снега. Южное племя Воды не состояло полностью изо льда или айсберга — это факт. Здесь также была своя растительность, почва, навеки закованная в снежные покровы, и дикие животные, прячущиеся за голыми деревьями. Природа в этих краях уникальна и удивительна, и не каждый смог бы оценить ее по достоинству. Им некуда бежать. Оставалось либо бороться до победного конца, либо сдаться в плен, ибо больше возможных вариантов спасения не представлялось. Когда перед Катарой убили последнего воина, стоявшего на защите дочери вождя, она вдруг резко опустила руки. Ей бы очень хотелось продолжить битву, отбросить лишние страхи и провалиться, точно в омут с головой, во все то, что творилось перед глазами, но она не могла. Маги огня постепенно добивали последних постовых. Тут и там мелькали всполохи огня. Метель не давала увидеть и половины всего происходящего, а родная стихия словно не хотела ей подчиняться. Катара направила водный хлыст в сторону, откуда доносились шорохи, и застыла. — Бесполезно, — прошептала она. — Мы погибнем. Кваху уже не ощущался рядом, и Катаре показалось, что и его тоже схватили маги огня или предатели. Страх сковывал ее ноги. Хотелось бежать, бросить его одного, но куда и каким образом, и могла ли она так поступить? Имела ли право? — Долго же я искал тебя! В момент, когда ее схватили за руку и потащили в сторону, Катара было подумала — ей пришел конец. Но она так обомлела, когда увидела перед собой лицо монаха, и так разозлилась из-за того, что он все-таки не послушал ее приказа, что на время даже забыла о сражении. — Что ты здесь потерял? Разве я не ясно выразилась, чтобы ты… — Это сейчас не так важно, — перебил Аанг и завлек Катару назад, за спину. — Погодные условия совсем плохи. Матушка-природа не на шутку разбушевалась на людей, но ничего. Это даже мне на пользу. Как аватар, либо искусный покоритель воздуха, он полагал, что мигом расправится с недостойными партизанами. Не впервой марать руки, устраняя предателей и вражеских солдат. По крайней мере, так Аанг спасет свою жизнь и принцессы. И его удивлению явно не было предела, когда он, раскидав первых нарвавшихся на него врагов, наткнулся на агрессивный настрой магов воды. Именно они тогда показались ему совершенно отчаявшимися и озверевшими. Дабы острые лезвия не задели Катару, Аанг постоянно перемещался и стремился держать ее позади, но оное бы точно не устроило такую боевую девицу, и, как и ожидалось, только почуяв, что ход событий постепенно стал вращаться по правильной оси, дочь вождя вышла на битву. Следом за ней выскочил и взбудораженный Кваху, но быстро потерпел поражение и от ранения присел на колени, хватаясь за живот. Аангу пришлось держать оборону только с помощью магии воздуха, что было довольно трудно. Внезапно он почувствовал странный холодок, пробежавший по телу, а после его ноги сами припали к земле, словно перестали быть его и отказались слушаться. Странное давление возникло в районе виска, а сердце застучало с невероятной скоростью, затем глухо закололо. Аанг сплюнул на белый снег кровью и согнулся пополам, не в силах справиться с неведомым видом магии, который был в разы мощнее любой другой стихии или колдовства древних шаманов. В один момент почудилось, будто он вот-вот умрет. — Тензин! — прокричала Катара, спасая его от водных лезвий. — Магия крови! — выругался Кваху. — Он не может ей сопротивляться! Магия крови? Какой-то новый вид в покорении воды? Аанг раньше никогда не слышал о таком. Но это было так очевидно: кровь ведь тоже состояла из воды, а значит, сильнейшие покорители этой стихии могли спокойно управлять ею при должном умении. В ушах так шумело, что до Аанга не доносились даже громкие крики Катары, а все вокруг перед глазами поплыло. Тело не слушалось и не желало подчиняться его воле, посему оставалось только безвольно сидеть на снегу, полностью оторвавшись от внешнего мира и его окружения. — Гнусные предатели! — гулко отдалось в голове. Голос Катары все еще выводил его из этого странного состояния и держал на плаву. — Как вы могли отвернуться от собственного народа? — Если мы предатели, то кто же тогда ваш отец, Ваше Высочество? — ответили ей. — Преклоняться перед северянами и кучкой шутов, восседающих на троне Пэкче — бравое дело? Вождь Хакода есть истинное воплощение мудрости и дальновидности! Я бы не хотел погибать за такого военачальника. Я бы вообще в войнах никогда не участвовал, потому что до союза с Севером нас абсолютно никто не трогал! — Смеешь сомневаться в правильности решения вождя? Это не оправдание! Ты обычный перебежчик! Все вы! У них была причина. Как у Кузона когда-то. Аанг не мог винить его за предательство. Кузон отвернулся от аватара не из-за слабости или нежелания умирать, а от отчаяния и безнадеги. Он так долго был на его стороне, что лишился всего, что имел. В таком случае возненавидеть Аанга было так же легко, как и признаться самому себе, что он бы хотел отомстить. В первую очередь за сломанную судьбу. Кузон был сыном прославленного генерала, имел множество заслуг, хорошую невесту из приличной семьи и готовую должность при министерстве. И он отдал все ради миссии аватара, ибо признавал действия Созина неправомерными, нечеловеческими и ужасными. Понятие «предатель» лично для него наверняка не подходило. Но перебежчики, которых Аанг так и не смог понять, не заслуживали даже смерти. Они-то и отказались от собственной страны. Именно благодаря этим людям альянс кочевников ныне существовал на грани вымирания и не появлялся в мире вот уже долгие десятилетия, словно их вовсе истребили. Смысл слова «кочевник» давно утратился и превратился в «заключенного». Его народ утратил свою первобытность и стал собственной тенью, которую не видно на солнце. Это злило и раздражало, и вызывало смешанные чувства из стыда и ненависти. Подобные мысли приводили разум Аанга в порядок, однако затуманили глаза и проявились в огромном желании подняться только ради того, чтобы выразить ярость. Катара ошеломленно замерла, когда увидела позади яркое свечение, и отошла на пару шагов. Она, как и все остальные, не сразу поняла, что происходило и являлось ли увиденное ею реальностью. Когда монах по имени Тензин спокойно встал на ноги и образовал вокруг себя настоящий ураганный круг, все сразу же стало понятным. Только он больше не походил на самого себя. В его светящихся глазах отражался гнев древнего и могущественного Духа, пробудившегося от долгого сна, да и не Тензин это был, теперь уж точно. — Аватар… — только и смог выдавить из себя Кваху. Юноша уже хотел потянуться к его ботинку, дабы остановить, но получил в свой адрес такой устрашающий взгляд, что ему ничего не оставалось, кроме как отступить. Это действительно был покоритель всех стихий, и он на самом деле злился. Очень сильно злился и готовился убивать. Ничего иного, смотря на него, на ум не приходило. Предатели попятились назад, а затем бросились врассыпную, но не успели совершить даже попытку побега, как их настигла ужасная кара. Аанг без сожалений швырял их по скале, и никакая магия крови в этот раз не могла справиться с его необузданной силой. Все это теперь казалось наивной детской игрой по сравнению с тем, что вершил аватар. Катара с ужасом наблюдала, как Аанг расправлялся с врагами: один за другим. Все они падали навзничь, так и не придя в сознание, вероятно, уже навсегда. С предводителем патрульного отряда постовых он явно пожелал разделаться как можно изощренней, ибо тот все еще сопротивлялся и желал добить повелителя стихий магией крови. В некой мере его сила действовала, но перекрывалась состоянием аватара, а когда Аанг вновь приходил в себя, то тут же кидался на противника. — Такие, как ты, — отчеканил он, пригвождая воина-предателя к земле каменными оковами, — сделали все возможное, чтобы война не прекращалась сто лет. Ты недостоин спокойной жизни. Ты вовсе ее не заслуживаешь. — Глядя ему в глаза, возвышаясь над ним, словно судья из мира духов, Аанг выдал весьма короткое и емкое слово: — Умри. — Пожалуйста, прекрати! Это было единственное, что он услышал в ответ, но вовсе не от пленника, а от Катары, которая вложила в эти слова все силы, мольбу и отчаяние. И она с ужасом смотрела на Аанга, так, будто впервые видела кого-то, настолько могущественного и беспощадного, что от страха подкашивались ноги, и хотелось безвольно упасть на колени и просить о милосердии. Таким она представляла его.