Моя страна

Предатели. Их было много, и они окружали его всюду. За свою столь короткую и выстраданную жизнь в качестве аватара, которая показалась ему целой вечностью, Аанг понял одно: совершенно неважно, как близко стоит перед тобой человек; если он решит сбежать, ты его не удержишь. Если захочет вонзить нож в спину, его не остановить. Каждый в этом мире преследовал свои цели, каждому хотелось защитить то, что было ему дорого. Аанг не мог обвинять их, как аватар, ведь он не являлся одним из великих небесных судей и имел предназначение быть мостом между мирами. Посредником. Однако, будучи человеком… Аанг признавал свои промахи. Их было множество. По его вине погибло большое количество людей, и это стало для него невосполнимой потерей. С каждым новым утром Аанг просыпался, чувствуя, как над ним нависает тяжелый камень из разбитых надежд, разочарований и потрясений. Он потерял слишком много и пожертвовал всем, что у него было. Без сожалений. «Я умер без сожалений. Умер, чтобы однажды воскреснуть». Но ни один миг после сего мнимого избавления не давался Аангу легко. — Прошу, пощадите… Губы предателя задрожали, а из глаз полились слезы страха и сожалений. Сколько раз аватару довелось слышать эти слова на чьем-то смертном одре? Перед гильотиной все равны: и правители, генералы, и даже самые святые люди на земле. Всех их объединял ужас перед неизведанным. — Там, в ином мире, спокойно. Не так, как при жизни. Однако за каждый твой промах придется платить. Слова Кузона надолго засели в его голове. Иной мир — не мир духов, а тот, куда попадают мертвые. Аанг был достаточно наслышан от шаманов о пяти судьях, что стерегли ворота и охраняли вечный покой в загробной жизни. Аватар не мог следовать их примеру. Судить преступников в этом мире должны люди. Аанг медленно опустил руки, сливая морозную влагу из остатков водных кинжалов на лицо предателя, и закрыл светящиеся глаза. Прорезавший черную пустоту на месте его сердца крик Катары вывел из состояния, в котором Аанг не мог контролировать себя. Он поддался инстинктам, озвучил желания своих предыдущих воплощений и вновь не справился с гневом. Достоин ли он зваться могущественным повелителем стихий всех времен и народов? Дрожащий перед ним преступник жалобно заскулил и устало припал к земле, полностью истощенный от ужаса и переживаний. Аватар пощадил его, но освобождать не собирался. Так или иначе, ему суждено погибнуть, пусть и не от самого воскресшего великого героя. Каждый в этом месте понимал, к чему вели последствия. Аанг развернулся и медленно зашагал в сторону Катары и Кваху. Оба сидели перед ним на коленях и оба неподвижно смотрели на него, боясь пошевелиться. В их глазах отражался трепет и страх. Казалось, эти дети только поняли, кто стоял перед ними и насколько они были близки к гибели, пока аватар не спас их. Катара опустила взгляд, когда Аанг подошел к ней, и дрожащими пальцами зарылась в снег. У нее не было сил передвигаться, как не хватило смелости сказать что-либо повелителю всех стихий. Вполне достаточно превратиться на этой скале в ледяную статую и больше никогда не появляться перед ним. — Не ранена? Голос Аанга почудился ей более мягким, чем ранее. Словно он старался казаться чуточку добрее для нее, на самом деле старался. Но Катара его попытку не оценила. Она совсем ничего не ответила и продолжала сидеть, поникнув головой, точно пыталась избежать диалога с ним. — Нужно возвращаться в город, — все тем же приятным тоном продолжил говорить аватар. Так вели беседы только с маленькими и несмышлеными детьми, которые дрожали от малейшего шороха. — И позвать подмогу. Катара, — девушка вздрогнула, услышав свое имя, и удивленно уставилась на него, словно впервые увидела, — поднимайся. Катара неуверенно взялась за протянутую ладонь Аанга, но едва встала с места, то ощутила озноб, слабость и сильную усталость. Ноги ее не держали. Еще больше захотелось провалиться под снег, когда Аанг аккуратно придержал ее за локоть, чтобы она не упала. А затем он, осознав, что сама принцесса племени Воды ходить не в состоянии, поднял ее на руки и молча понес в сторону столицы. Следом за ним увязался и Кваху. — Погодите! — воскликнул он, протягивая руку проходящему мимо аватару, и спешно поднялся на ноги, насколько вообще мог безболезненно передвигаться, несмотря на ранения. — Я пострадал больше! Не уходите без меня! Пожалуйста! *** Катара ощущала тепло и приятный запах, исходящие от его тела. Слышала ровное дыхание, чувствовала уверенность и спокойствие, и завороженно не отводила глаз от его лица. Это на самом деле был повелитель стихий? И он спас ее? Катаре, видно, сильно повезло, раз ее дважды защищал сам аватар Аанг — тот, кем она восхищалась, ибо его имя чтили все ее соплеменники. Он был слишком молод, хотя представлялся в голове зрелым мужчиной с устоявшимися взглядами на жизнь, мудростью и внутренней силой. Катара понимала, что он действительно мог обладать таким характером, но он совсем не вязался с тем образом радушного паренька, которого все это время изображал Аанг. Отныне он казался ей другим, и, по правде говоря, Катара испытывала перед ним страх. Сама того не ведая, она стиснула в пальцах рукава его одежды и не отпускала до тех пор, пока они не вошли в теплое помещение сторожевой башни на стене. Аанг бережно опустил принцессу на пол, накрытый шкурами убитых животных, и при свете горящих свечей внимательно осмотрел ее на наличие ран. Когда кровотечение в районе ноги он все же обнаружил, то скромно оторвал кусок ткани со своей одежды и перетянул им порез так туго, что Катара впервые ощутила острую боль. Аанг мог ее вылечить, но вряд ли это являлось тем, чего бы она так хотела сейчас. Плетущегося позади Кваху он видел, но дал ему возможность самому добраться до места. Он мужчина, воин, и должен быть выносливым. По крайней мере, раньше именно так воспитывали всех мальчиков Южного племени Воды. Едва Кваху добрался до порога, Аанг схватил его за локти и повел обратно за дверь, дабы Катара не услышала их диалог. — Помни, — грозно предупредил он юнца, — я спасал принцессу, а не тебя. Только она имеет право разглашать то, что случилось за пределами стен. — Я понял. — Кваху пораженно поднял ладони. — Ни слова об этом. Аанг отпустил его и, выдержав паузу, словно был в сомнениях, стоило ли доверять этому мальчишке, произнес: — Я призову подмогу. Сиди здесь и никуда не высовывайся. Предатели могут быть везде, даже там, где и подумать нельзя. Кваху стало так страшно, что он и вымолвить ничего не смог. Только смиренно смотрел на удаляющуюся спину аватара и только начал приходить в себя, осознавая, что с ним недавно произошло. *** Преступник без имени был сильно ранен, однако ему невероятно повезло остаться в живых и получить опеку от самого левого советника — господина Лао Бейфонга. Несколько дней кряду его слуги приходили в дальний дом ханока с черепичной серой крышей и помогали лекарю в приготовлении различных лекарственных трав. Сам лекарь не покидал покои больного круглыми сутками и всячески старался его исцелить. На четвертый день он, наконец, с чистой совестью вышел за порог. Лао был на состязании и все видел собственными глазами. Он же распорядился взять на себя ответственность за жизнь и выздоровление наемника, не в угоду интересам и самолюбию Ли Банвона. Но, как бы то ни было, если бы кто-нибудь из участников умер в день экзамена, пятому принцу пришлось бы туго, и сам он это понимал, поэтому втайне благодарил левого советника за принятое им рискованное решение. — Ваше Высочество, — поприветствовал лекарь, поклонившись Банвону. Принц остановился подле лестницы и задумчиво уставился на полураспахнутую дверь в опочивальню наемника. В его мимике отчетливо прослеживалось сомнение и крайнее любопытство, которое заставило наведаться в это место. — Как его состояние? — поинтересовался Банвон. — Худшее уже позади, — в легком поклоне ответил лекарь, не глядя представителю королевской семьи в глаза. — Ци молодого человека восстанавливается на удивление быстро. Его стремление к жизни крайне велико. Банвон прищурился и коротко кивнул, затем, завидев Лао, мерно идущего по коридору в их сторону, попросил лекаря принести завтра как можно больше хвойных трав, защищающих от болезни, а также поблагодарил за работу. Господин Бейфонг выглядел все таким же умиротворенным и излучающим теплоту. Ничего плохого: ни лишнего жеста, ни случайно оброненного слова, ни каких-либо других намеков на негодование с его сторону Банвон не получил. Лишь легкий укор за агрессивность поступков и легкомыслие Лао все же выразил, но не так ярко, словно он был его отцом, ругающим за провинность нашкодившего ребенка. — Я собрал сильную команду, — нашелся в ответе принц, — поэтому у меня нет сожалений. — Тот день мог стать для него последним, — нахмурился Лао. — Что бы случилось, если бы кто-нибудь по его вине погиб? Ты бы понес за это ответственность? Я получил множество жалоб от рода Хван за то, что этот юноша чуть не погубил их молодого господина. — Я лично навещу их поместье и принесу извинения за проявленную бестактность. — Казалось, Банвона совершенно не волновало чужое мнение и негодование. Он свободно устроился подле лежащего на тонком матрасе без сознания наемника и внимательно всмотрелся в его наполовину покореженное нелегкой жизнью лицо. Что же таило в себе такое стремление победить любой ценой на состязании, хоть он и понимал, что вовсе не являлся участником? — Все мы, люди, боремся со своими внутренними демонами. Ты оставишь его здесь? — Еще не решил, — отозвался Лао. — Этот юноша обладает безграничным талантом, и наверняка он мог бы пригодиться тебе в будущем. Его сердце пылкое, как и преданность тем, кто его завоюет. Банвон усмехнулся. У мальчишки действительно много способностей, но он непокорный, как дикая лошадь, и наверняка весьма злопамятный, точно древний драконо-змей Имуги. От таких стоило держаться как можно дальше. — Люди, погрязшие в безумном желании отомстить, — выдал Банвон. — Как знать, способны ли они на свершения? *** Кто из них настоящий безумец, и стоило ли идти на поводу у жадности, дабы отвоевать желанное место? Джет ни разу не проявил сомнений в своем решении. Оно было верным и могло привести его и страну к величию. Он готов показать, насколько сильной была его мечта обрести настоящую свободу. Вся боль народа, тяготы и лишения, которые пережил каждый житель Пэкче, страдая от гнета и тирании людей Огня, отныне взвалились на эти плечи. Джет чувствовал, как постепенно сей груз будет становиться еще больше, но был к этому готов, ибо отчаянно желал светлого будущего. Оно зависело от него. Джет — безумец, решивший бороться во имя справедливости до самого конца. Полоумный преступник, однажды взошедший на олимп, чьи мечты и цели не сравнились бы даже с самыми невероятными желаниями сильнейших и могущественных в мире людей. — Я служу Пэкче. Я гордо защищаю свой народ. Мои отвага и ум будут моим копьем, а честность и добродетель станут моим щитом. Я преклоняю колени перед величием правителя и отдаю свое сердце во славу его имени. Долгих лет жизни Его Величеству! — Долгих лет жизни Его Величеству! Однако какая-то часть его желаний уже была воплощена в реальность. Что могло бы помешать ему в достижении следующих целей? Джет с благодарностью принял в руки пергаментный свиток с золотой вышивкой и заслушал объявление из уст самого короля. Их было трое — достойных звания военных командиров юношей, что однажды прошли жестокий экзамен. Все они расплатились за него своей тяжелой ценой, но ни один из них ни разу не отступил. Только такие люди способны вести войска за собой. — Именем короля я дарую тебе третий ранг офицера и наделяю полномочиями командования южными отрядами гарнизона пехоты в случае мобилизации и военных действий. Новый головной убор и одежды чиновника среднего ранга сели на Джета, точно влитые. Ему не было некомфортно, каждая нить гармонично вплеталась в шелковую ткань, каждый витиеватый узор имел законченность и изящество, каждое прочитанное королем слово эхом отдавалось в голове. Джет торжествовал. Это был его день — день триумфа, победы и свершений. *** Вонгён была не сильно разговорчивой невесткой, часто старалась закончить диалог до того, как королева могла что-либо предложить ей, но никогда не грубила, всегда принимала приглашения на чаепитие и совместную трапезу, а также интересовалась о здоровье Его Высочества Бансока. Она казалась мудрой женщиной, которая всеми силами старалась не лезть в яростное противостояние между супругом и его мачехой, но только на первый взгляд. Кое-что неладное королева заметила в ней относительно недавно, когда прогуливалась с прислугами по бамбуковому саду и встретилась с молодой матерью принца Ли До у пруда. Как и Вонгён, Ее Величество тоже являлась матерью и сильно любила свое чадо. Ей были интересны разговоры о детях, об их взрослении, и, несмотря на всю неприязнь к пасынку, его ребенок ни в чем не был виноват. Королева любила и этого малыша тоже, пусть и в своем понимании, и желала ему счастливой жизни. Однако Вонгён ее размышлений не разделяла и, на минуту подумалось Ее Величеству, всеми силами пыталась избегать столкновений с королевской свитой, словно стремилась уберечь ребенка от опасности. Наверное, сказывалось первое впечатление, которое королева произвела на невестку, и россказни о своей нелегкой жизни из уст Банвона. В последнее время, с того самого дня его возвращения в столицу, никто из приближенных короля не мог спокойно заснуть, содрогаясь от коварных планов пятого принца, которые он мог строить за их спиной. Вокруг веяло изменениями. Политические силы изначально не были равными. Ли Банвона поддерживал только народ, но в министерстве никто не смог купиться на его мнимую добродетель, посему сторонников у него было немного. После женитьбы, а может быть, чуть позже, незадолго до окончания войны на востоке, настроения политиков постепенно сместились. Тут и там стали ходить слухи, мол, троном вновь правит не король, а марионетка, за которой сидит первый министр. А затем влияние и силу с севера принесли с собой люди рода Мин и окончательно основались в столице. Братья, отец, дядя и другие влиятельные родственники Вонгён всячески поддерживали семью Ли Банвона. Не прошло еще ни одного мероприятия, где они бы не отметились в качестве спонсоров или организаторов. Это обстоятельство со временем стало довлеть над королевой. Если еще один род, помимо управляющего внутренними делами, наберет больше влияния, то борьба может разжечься в пожар и закончится кровопролитием. Ей было необходимо перетянуть на себя их почтительность. — Какая славная погода! — Королева решила начать разговор первой, любезно отвечая на поклон молодой невестки. — Совсем скоро расцветут гиацинты. Их яркие краски окрасят всю столицу и этот прекрасный сад. Мне бы очень хотелось выйти на прогулку, дабы показать вам, насколько необычным может быть южный Виресон весной. — На севере растут примулы, — вежливо отозвалась Вонгён, — цветы поздней весны и раннего лета. По красоте они могут уступить пышным растениям юга, но они окрашивают все поле и переливаются на солнце. — Вероятно, их окрас такой же яркий и чарующий, как и ваши глаза! — отметила королева и с удовлетворением заметила, как молодая невестка едва заметно смутилась от сего заявления. На самом деле, Вонгён чувствовала себя не в своей тарелке. Королева проявляла к ней нездоровый интерес, и что бы значило то, что она могла хотеть от нее? Все эти прогулки и разговоры доставляли ей дискомфорт. Хотелось отойти как можно дальше и смыть с себя липкую жижу, которой каждый раз щедро одаряла эта женщина, но из вежливости к членам семьи мужа Вонгён не желала совершать резких движений. — Казалось бы, так мало времени прошло с момента рождения малыша, — с улыбкой продолжила королева, — а уже совсем скоро мы отметим его первый праздник. Духи услышали нас. Это великое благословение, когда новорожденное дитя доживает до ста дней, не подцепив хворь или болезнь. Вонгён напряглась, но вида не подала. Банвон учил ее держаться стойко, да и сама она понимала, на что шла, когда отец давал согласие на ее брак с принцем. — Благодаря вашим стараниям нам удалось избежать худшего, — ответила принцесса и вновь поклонилась Ее Величеству. — Прошу, позаботьтесь о нас! — Что вы! — вежливо отмахнулась королева. — Я всегда рада прийти вам на помощь! Мои дети растут так быстро, что порой мне не хватает тех мгновений, когда они были совсем маленькими. Мой милый внук восполняет недостающие воспоминания. — И тут ее тон несколько поменялся. — Однако не могу не сказать, что мне доставляет некоторое беспокойство пренебрежение Его Высочества отцовскими обязанностями. В министерстве давно ходят слухи о его жестком характере, но я была крайне удивлена, когда услышала, что и в семейной жизни он ставит свои цели выше ребенка и жены. У его отца такого никогда не наблюдалось. — Вонгён молча выслушивала реплики королевы в адрес супруга и все ждала того момента, когда она начнет действовать. Все это время принцессе приходилось стоять с опущенной головой, потому как она не смела смотреть на Ее Величество свысока или наравне, при этом не сузив глаза от подозрений. — Если вам понадобится мой совет или помощь, прошу, не стесняйтесь говорить об этом. Мы — женщины королевской семьи. На наши плечи возложена огромная ноша. Будет лучше, если мы поддержим друг друга. А вот и первый выстрел, как Банвон и предполагал. Вонгён стоило давно послушать своего супруга. Со всей учтивостью и мягкой, вежливой речью, способной растопить лед, она ответила королеве: — Премного благодарю за ваше предложение. Я люблю своего мужа и поддерживаю его во всем, и я ценю каждый миг, который он, несмотря на свою ужасную занятость и усталость, проводит с семьей. Что бы ни говорили люди, как бы они ни злословили, я всегда буду на его стороне, потому что знаю, какой высокой ценой дается ему работа и защита страны. Я уверена в нем, и этой веры хватит для нас двоих. *** — Ты знала? — Кваху продолжал безучастно смотреть в потолок, в то время как Катара молчаливо ожидала возвращения аватара и с заторможенным видом слегка склонила голову набок. Никто из них все еще не мог поверить в увиденное. — Его не было девяносто лет. Вряд ли бы ты узнала. Прозвучало немного разочарованно. Кваху из тех ребят, которым необходимо что-то очень сильно доказать прежде, чем он окончательно поверит кому-либо. Но даже сейчас, при нынешних обстоятельствах, он мог не до конца доверять собственному напарнику, которого знал с детства. — И что? — недовольно проворчал Кваху. — Девяносто лет его носило не пойми где! Вернуться в такое время, когда про него уже все забыли — крутое решение! Только смуту наводить среди населения… — Вспомни, как мы его нашли, — прервала возмущения напарника Катара. — Не думаю, что он хотел пропадать. Его серьезно ранили, он был при смерти, и это море… Внезапно она почувствовала яркую головную боль, отдающую в висках, и охнула, когда поняла, что перед глазами поплыли все предметы и очертания вошедших в помещение людей. — Принцесса! Голос Гина звучал так глухо, что Катара практически не могла расслышать его. Приступ пульсирующей рези прекратился быстро, но даже после этого она не сразу поняла, что происходило вокруг. Помещение было заполнено таким большим количеством людей. Среди шума и столпотворения трудно разглядеть кого-то знакомого, что очень сильно сбивало с толку и заставляло ее нервничать. — Хвала Духам, вы живы! — Гин присел рядом с принцессой и прощупал ее холодный лоб. — Когда услышал новости о нападении партизанов на отряд Постовых леса, моим переживаниям не было конца. Простите, Ваше Высочество. Я виноват в том, что проглядел предателей среди своих же людей. — Все хорошо, — слабо отозвалась Катара. — Я в порядке, а значит, переживать не о чем. Судя по лицу, Гин так просто корить себя не перестал. Он выказывал огромное беспокойство и немедленно принялся допрашивать свидетелей. — Что же случилось за стенами? — поинтересовался он. — Как вам удалось победить магов крови? Кваху и Катара медленно переглянулись. Никто из них не хотел говорить правду, какой бы она ни была. Сам аватар велел первому держать рот на замке. Оставалось только надеяться на мудрость принцессы и ее взвешенное решение, к которому она определенно не была готова. По сути, на нее взвесили огромную ношу, даже не спросив согласия, и заставили самой выбирать дальнейшую судьбу повелителя стихий, ее и Кваху. — Была буря, — Катара опустила глаза, начиная свой рассказ, — метель застилала глаза, и вокруг ничего не было видно. Казалось, мы могли потеряться, если бы отошли друг от друга хоть на один лишний шаг. А затем вдалеке раздались возгласы. Пара наших воинов пала, и мы подумали, что рядом бродят люди Огня, поэтому решили обороняться вместе. Однако, когда непогода немного улеглась, то стало понятно, что среди врагов не оказалось ни одного покорителя огня. Так мы и обнаружили предателей. — Она с содроганием вспомнила тот момент дикого ужаса от осознания, что даже среди соплеменников могли быть те, кто готов продать собственную страну ради награды. — Наши силы иссякали. Воины погибали, вставая на мою защиту. Когда нам почудилось, что выхода больше нет нигде, то на помощь пришел Тензин. Он нашел нас среди заснеженной бури и спас от смерти. — Губы Катары задрожали, ведь она впервые в жизни врала Гину, ибо доверяла ему так же, как и своему отцу. — Я никогда бы не подумала, что на свете существуют такие способные покорители воздуха. Гин внимательно выслушал ее рассказ и кивнул в конце, давая понять, что все выяснилось. После он приказал осмотреть принцессу на наличие травм и ран, чтобы немедленно исцелить ее, а полуразбитого, бледного Кваху увел с собой в лазарет. Сильный и храбрый маг воздуха вовремя прибегнул им обоим на помощь. Он был достаточно хорош для сопротивления магии крови, либо его легкая подвижность повлияла на исход боя? Кочевники всегда славились своими манерами избегать прямых столкновений и искусно уворачиваться от опасности. Повлияло ли это на общий итог? Вопросов накопилось множество. Наверняка Гин в будущем снова вызовет Аанга на неприятный разговор. Благо ему хватило ума стереть все следы своей деятельности в состоянии аватара. Ци Аанга в тот момент и последующие пару часов изливалась силой и энергией, но из-за ее неравномерного расхода быстро сократилась и практически иссякла. Гуру Патик предупреждал, что гнев не всегда помогает обрести силу, а, наоборот, губит ее, но даже тогда Аанг не послушал его речь и отказался от истинной связи с космосом, потому как имел множество незавершенных дел и дорогих ему людей, от которых он не был готов отказаться. Как же он теперь сожалел об этом! Его энергия могла давно восстановиться, и тогда аватар официально явил бы себя миру. Но Гину Аанг доверять не мог. Если среди его подчиненных оказалось столько предателей, значит, дело не чисто, и оно же могло обернуться против аватара огромной бедой. Стоило выждать время, хоть Аангу и казалось в один момент, что Катара непременно во всем признается, и он уже был готов к разоблачению. — Зачем? — задал он единственный вопрос принцессе, однажды навестив ее в лечебнице. — Почему ты не сказала им правду? Ты могла сдать меня и получить признание народа. Так почему не сделала этого? Катара смущенно и даже немного виновато опустила глаза, подобрав под себя полы одежды. — Полагаю, у вас есть свои причины для того, чтобы хранить все в тайне, — негромким голосом скромно отозвалась она. — Я не имею права разглашать об этом без вашего ведома. *** Тоф впервые в жизни попалась. Не сказать, что ей стало от этого как-то дурно, но неприятно было. С другой стороны, ей очень не нравилось получать выговоры от матери, а она могла вынести из головы все, что только можно, включая способность самостоятельно мыслить. Порой Тоф действительно казалось, что она всего лишь слепая, слабая и бесполезная дочь главы рода Бейфонг, которая вовсе не могла постоять за себя, все время нуждалась в чьей-то поддержке и должна была вести себя согласно канонам нравоучений из книги «Тысячесловия», оставаясь прилежной и воспитанной госпожой. Она способна на такое поведение. С самого детства Тоф внушали быть нежной и скромной девушкой, поэтому она научилась притворяться так искусно, что никто бы и не заметил. И она бы успешно продолжила строить из себя больную и измученную нелегкой жизнью барышню, если бы не тот, кто стоял за ее спиной и периодически докладывал о ее передвижениях родителям. «Это была ты?» Тоф повернула голову в сторону сидящей у дальнего края, практически у порога, служанки Даин. Хотелось бы в данный момент слышать ее сердцебиение. Жаль, теплые деревянные полы не позволяли сделать этого. В крытых помещениях, где нет земли, Тоф чувствовала себя уязвимой и не могла хорошо передвигаться. Злило даже сильнее, чем нравоучения матери. — Ты ведь никогда не была такой! — Поппи аккуратно сложила ладони на коленях и продолжала поражаться поступку своей дочери. — Я не узнаю тебя, Тоф! Неужели ты достигла того возраста, когда все дети начинают перечить родителям? Может быть, я недостаточно много провожу с тобой времени? Наверное, это моя вина, что я не справилась и не стала для тебя хорошей матерью. — Она вздохнула и строго выдала: — Как ты только могла дать пощечину внуку самого главы рода Андонг? Разве таким манерам я тебя учила? Девушка из благородной семьи не может быть такой распущенной. Тень ее поведения и поступков падает на весь клан. Теперь семья Ким расторгает соглашение о помолвке. Этого ты добивалась? Тоф почувствовала себя неловко. Для госпожи Бейфонг расторжение помолвки равнялось приговору о беспросветном существовании любимой дочери в незамужних девках. В нынешние времена это воистину ужасная ситуация, особенно для такого влиятельного дома. — Мобан оскорбил честь моей семьи, обозвав нас пришлыми предателями из царства Земли, — виновато понурила плечи Тоф. — Разве я могла спокойно промолчать? Поппи поменялась в лице и нервно поерзала на полу. На месте дочери, пусть даже если она и являлась молодой госпожой, любая бы поступила так же. Это заставило женщину призадуматься. Удар был не совсем сильным, как говорила Тоф, однако на лице юноши проступили яркие красные следы. Со слезами на глазах он прятался за спиной деда в тот момент, когда тот отчитывал Поппи за проступок ее чада и хамское поведение. Тот позор и унижение, которое ей пришлось перетерпеть, не сравнилось с оскорбительным отношением и высокомерием со стороны клана Ким. — И все же, — уже мягче, но все еще с нотками нравоучения сказала госпожа Бейфонг, — приличные барышни никогда не позволяют себе махать кулаками, не разобравшись. Так поступают только бандиты! Сдерживай свою ярость, Тоф. Это поможет тебе в будущем не натворить бед. — А я и сдерживаюсь, — проворчала Тоф, с тяжелой головой выходя из покоев матери в сад. — Я и так сдерживаюсь, как могу. Из последних сил! Ничего смертельного в моем ударе не было. Проклятый Мобан! Этот истеричный павлин мог что угодно рассказать обо мне, и все бы ему поверили! Даин, все это время украдкой следовавшая за госпожой, вдруг неожиданно вздрогнула и замедлила шаг. Вероятно, ей очень не хотелось, чтобы Тоф сейчас заметила служанку. — Болтливые люди долго не живут. — Девочка остановилась и произнесла эту фразу с таким страшным налетом угрозы и мрака, что Даин невольно подалась назад и испуганно округлила глаза. На что еще способна Тоф Бейфонг? — Я с этим типом еще расквитаюсь — даю руку на отсечение! Она явно догадывалась о шпионе в ее рядах. Лао лично попросил Даин присматривать за его дочерью и обязательно докладывать, если случалось что-то серьезное. На свой страх и риск служанка согласилась на условия, потому как ей предложили за такую работу хороший гонорар и спокойную жизнь. Знала бы она, что спокойно с Тоф жить невозможно — эти понятия словно существовали на разных полюсах мира и никогда не пересекались. Если кто-то и полагал, что она спокойна и уравновешена, то его ошибочные суждения так и оставались ошибочными и надолго оседали в дальнем углу сожалений. Тоф могла вынести весь хлам из человека одними своими выходками. — Чего срочного хотел от меня отец? Самсан шустро развернул рукава, вытаскивая подсказку, и тихо, так, чтобы это услышала только молодая госпожа, произнес: — Он хотел лично поговорить о вашей безопасности и об уроках. — Затем еще тише: — Он очень сильно обеспокоен по поводу вашего недавнего поступка, ибо тоже получил выговор от начальника межведомственной инспекции Кима. Думаю, в этот раз стоит мягче… госпожа! Опять она за свое! Тоф ураганом понеслась в сторону главного двора, где сидел отец, а следом за ней слуги только успевали передвигать ногами. Большое теплое помещение летнего ханока встретило ее легким ароматом гибискуса и приторных курильниц, коими пользовались все богатые люди для изгнания нечистых духов. В кабинете у Лао всегда было тихо и умиротворенно. Эту размеренность не могли даже прервать внезапные порывы ветра и визиты разъяренной женушки, которая одним только присутствием могла навести большую смуту в округе, если ее кто-то выводил из себя, а случалось такое крайне редко. Никто из членов семьи даже вспомнить бы и не смог последнее негодование Поппи Бейфонг, но каждый молился, чтобы такого не повторялось. — Отец, — Тоф вежливо поклонилась сидящему перед ней мужчине и прикрыла нижнюю часть лица рукавом одежды, дабы не показать свою неучтивость, — вы ожидали меня? Лао отвлекся от работы и тепло улыбнулся дочери. — Проходи, — приказал он, — присаживайся. Разговор будет недолгим, но я не хочу, чтобы ты морозила ступни, стоя у порога. — И когда Тоф покорно послушалась его, то продолжил: — Я не виню тебя в том, что ты сделала. Такое бывает. Моя дочь просто выросла и стала давать отпор обидчикам. Я очень тобой горжусь. Отныне я буду тщательно прислушиваться к твоему мнению при выборе жениха, обещаю. Повеселило, но не обрадовало. Тоф прекрасно понимала, к чему могло привести очередное ее сватовство, и искренне этого не желала. Несправедливости ради стоило заметить, что мужчинам в Пэкче брачный возраст приписывали в двадцать лет, а девушкам в семнадцать. Никогда и ни при каких обстоятельствах они не могли быть на равных друг с другом, и оное очень злило и огорчало ее. Несмотря на внутреннюю дилемму, Тоф все же с благодарностью поклонилась отцу. — Как обстоят дела с твоим вечерним обучением с мастером Ю? — поинтересовался Лао. — На днях он так хвалил твои способности. Думаю, ты и вправду пошла в рост, и становишься настоящей взрослой девушкой. Если бы учитель Ю задержался на поле еще на пару минут, то точно бы познал все прелести глубоких познаний в магии земли от Тоф. Больше ей ничего на ум не приходило. — Меня беспокоит твое рвение, — нехотя признался Лао. — Вероятно, ты так стараешься, что забываешь про время, и часто поздно возвращаешься. — Меня провожает Сатору, — отозвалась Тоф, почуяв неладное. — Вам не о чем беспокоиться, отец. Он никогда не откажет мне в помощи. — Но постоянно просить его об этом мы тоже не можем, — покачал он головой. — Сатору старше тебя. У всех людей есть свои важные дела, которые они не могут бросить, будь то учеба, работа или вынужденное странствие. Рано или поздно он откажет тебе, и тогда… Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось по дороге, ведь я очень волнуюсь за тебя. А стоило волноваться за тех, кому однажды приспичит обокрасть, похитить или натворить чего похуже с Тоф. Если останутся живы, уже плюс! Лао нервно потеребил края бумаги и негромко кашлянул. — Выходи, — жестом пригласил он нежданного гостя под ошалелые глаза слуг и заинтересованное выражение лица Тоф. — Вот, знакомлю тебя с твоим личным стражником. Слышал, в Пэкче сейчас это очень модно — приставлять охрану к юным незамужним девушкам из знатных семей. Он позаботится о твоей безопасности и присмотрит. Поверь мне, этот молодой человек очень способный воин, и он готов преданно служить мне! Так я буду чувствовать, что моя дочь в безопасности. Представься. То, что она услышала после, вовсе привело ее в ступор. Тоф никак не ожидала такого поворота событий и была готова соскочить с места от переполнявших ее не совсем радужных эмоций. А голос навязанного ей стражника показался до того знакомым, что захотелось тут же сплюнуть от негодования. — Да. Зовите меня Ли. Буду рад служить вам, госпожа. В этот момент Тоф показалось, будто в словах грабителя-наемника просквозили нотки самодовольства и тихой угрозы, направленной в ее сторону. Он вернулся, чтобы отомстить, и явно не упустит данного ему Духами благословенного шанса сделать это как можно изящнее и поскорее.