Моя страна

Палящий зной, духота и плавящиеся камни от жары перед самым сезоном муссонных дождей каждый раз наводили на мысль утонуть где-нибудь в холодном пруду, либо утопить кого-то ради духовного успокоения. Южные острова Хонсю являлись горном и основанием военной силы и мощи каждого независимого района-округа и провинции, которыми правили феодалы. Здесь же часто совершались многочисленные акции протеста против новой и старой власти, а солдаты, ежечасно практикующиеся в военной подготовке в тренировочном лагере, ловко осаждали каждую группировку, которая стремилась к свободной агитации. В стране Огня нет места инакомыслию. Здесь каждый должен поклоняться лишь одной вере — правитель и его сюзерены есть истинное воплощение могущества, исцеления и духовной энергии. Они — сильный народ, способный покарать тех, кто не на их стороне. Их предки происходили задолго до рождения на свет первого аватара и были созданы самым великим в мире божеством. Народ Огня и есть начало цикла повелителя всех стихий. Они особенные. Об этом знал каждый школьник, только севший за парту. Лорд Огня сделал все возможное, чтобы образование в стране получил каждый ребенок, независимо от того, откуда он происходил, кем были его родители и как хорошо они могли его обеспечить. Если он не умственно отсталый, то вполне мог научиться считать и писать, знать историю великого государства, использовать полученные знания во благо народа и быть полезным для общества человеком. В отлаженном механизме, в котором каждая шестеренка играла свою роль, место находилось даже для тех, кто толком не мог отличить ругань от смеха и плохо проговаривал слова, кто остался без ног и без рук. Либо был рожден с таким страшным проклятьем, что его боялись так, словно это сам Кох вылез из своей темной пещеры, дабы поглотить человеческие души. Страна Огня — воистину величайшее государство всех времен и народов. И никто не мог усомниться в этом. — Если кто-то считает, что это не так, то его необходимо вразумить. На второй раз ему нужно пригрозить, а на третий пусть сам молится, дабы не умереть от мук и страданий. Гореть живьем — не так красиво и романтично, как вы себе это представляете. — Быть опаленным от мага огня — значит, получить наивысшее благословение. Наш предок — Агни, который даровал человечеству пламя, а оно выражает право на жизнь. На все сущее. Азула обернулась в сторону ученика, который вдохновенно произнес эти слова, и поджала губы, задумчиво прокрутив перо в руке. Что-то в этом было. Некий посыл, смысл бытия и бренности мира и судеб человеческих. Если так будет считать каждый житель народа Огня, то страна вскоре достигнет пика своего могущества. — Ты, — строгим тоном воззвала она к говорившему с ней ученику. Смелость этих детей ее только позабавила. Азула считала, что они со страха будут трястись перед ней, точно кленовые листья на ветру. Острова Хонсю всегда славились храбрыми и выносливыми людьми, и в этот раз не разочаровали. Мальчик вздрогнул и посмотрел принцессе в глаза, в то время как остальные дети затихли. — Как ты думаешь, почему Хозяин Огня стремится вкладывать кучу ресурсов и денег ради твоего обучения? Почему каждый из вас изо дня в день протирает стулья этого душного кабинета и готовится к экзаменам, получая по рукам от матери за плохую успеваемость? Никто из вас не задумывался, зачем каждое утро стражники неустанно выявляют злостных нарушителей, а учителя старательно прививают в вас коллективный дух? — Азуле не было необходимости ждать от них ответа. — Учеба превыше всего. Жители царства Земли в большинстве своем безграмотны, и толком не способны различить строение парома от обычного корабля. Грубо говоря. В Южном племени Воды полвека назад люди не могли даже понять, с какой стороны писать предложения. За это время народ Огня захватил огромный пласт территорий и совершил множество научных прорывов. Несмотря на войну, мы никогда не чувствовали голода и лишений, в отличие от наших соседей, и в ближайшее время готовы вновь пойти на атаку. «Только взрастив в молодом поколении стремление к учебе, мы можем создать сильную страну». Чьи это были слова? — Хозяина Огня Созина, — отозвалась сидящая в углу девочка, робко приподняв руку. Азула победно ухмыльнулась. Пока эти дети старательно изучали историю народов, их родители вполне могли когда-то участвовать в очередных мятежах и восстаниях, которые за последние десять лет прокатились волной по всей стране. Если бы на трон взошел бесхарактерный дядя, правлению Хозяев Огня пришел бы конец, Азула не сомневалась. Именно отец подавил волнения и объединил вокруг себя все кланы воедино. Его считали вторым Созином. Но, конечно же, Озай был намного лучше него. — Видели, господин Омия? — Проходя мимо совета председателей школы, Азула остановилась на пару мгновений возле директора и бросила на него короткий высокомерный взгляд. — Именно так необходимо преподносить им, какого величия достигла страна Огня. Развешайте плакаты моего отца в актовом зале и на спортивной площадке. Хочу, чтобы каждый в этом заведении видел лицо истинного героя и спасителя. И уберите мифологию. Ни слова о духах и иных потусторонних существах. Нет никого опаснее и страшнее людей Огня, перед которыми трясется весь мир. — Да, Ваше Высочество, — покорно склонил голову господин Омия, и все остальные последовали его примеру, провожая наследную принцессу к выходу. Азуле просто было любопытно наведаться в одну из самых лучших академий Хонсю, и она сделала это практически сразу после прибытия на острова. Резиденция генерала Чана встретила ее не так радушно, как хотелось. Сказывалась тесная дружба нынешнего феодала с кланом тайшо — верховного полководца, в руках которого была сосредоточена вся армия страны. Азуле сие обстоятельство никак не помешало. Озай имел куда больше власти, чем Азулон и какой-либо другой человек в политике. Благодаря этому ей совершенно ничего не угрожало на островах, и она могла получить доступ в любую точку на карте. Никто так и не осмелился посмотреть наследной принцессе народа Огня в глаза при разговоре, даже феодал. — Ты выглядела внушительно! — восхищенно выдала Тай Ли уже на выходе. — На секунду мне показалось, будто ты зачитывала речь перед многотысячным войском перед войной, и они так вдохновлялись тобой, что готовы были без раздумий отдать свои сердца во имя великой цели! Этот Омия даже ничего сказать не смог. Азула выдавила злорадную улыбку. — Все знают, что в этих землях не сильно жалуют Хозяина Огня, — отозвалась она. — Провинции Хонсю слишком долго находились под защитой клана Митора. Нынешние жители все еще считают правящую семью недостойной управления страной. Пора проучить этих наглецов. — Затем она обернулась и наткнулась на обомлевшую Тай Ли, которая следовала за ней по пятам. — Как часто Мэй присылает письма? Слышала, недавно она вновь получила одобрение на помолвку. Кто на этот раз? Ее семья явно не будет размениваться на кого-то, ниже статуса ее прошлого жениха. Мысль о трагичной гибели брата для Азулы стала болезненной, несмотря на то, как сильно она когда-то желала ему затеряться где-нибудь в пустыне при поисках аватара. Став наследной принцессой, она более не желала слышать о нем. Зуко был слаб, и погиб от своей беспомощности. О нем не стоило даже упоминать в разговорах. Однако она сама стала замечать, что со временем этот завет нарушался все чаще и чаще. — «Принц» Митора, Эйсай, — с опаской выдала Тай Ли. — Наследник клана. Многие очень хвалят его способности в покорении огня и таланты в фехтовании. Значит, преемник верховного полководца? Соперник отца, а может, к тому времени даже Азулы. Ей необходимо подавить всех потенциальных врагов до того момента, как она взойдет на трон. Если Мэй однажды выберет сторону семьи будущего мужа, то ей следует винить в этом только себя. Прошло больше года с тех пор, как Озай доверил Азуле некоторые дела по управлению внутри государства. Масштабных действий он ей не давал совершать, но это лишь вопрос времени, ибо Азула хорошо поработала над тем, чтобы завоевать его полное расположение. Совсем скоро она сможет руководить целым войском. В ее возрасте брату едва довелось собрать вокруг себя отряд из преданных идиотов, которые поверили ему и погибли. Если говорить для сравнения, то Азула была на порядок выше его. — Отправь нашей дорогой подруге ответное письмо, — бросила принцесса, остановившись возле открытой двери паланкина. — Передай ей моей сердечное, искреннее поздравление. Скажи, что я рада слышать о том, как она быстро отошла после своей трагичной любви. Возможно, в скором времени мы вместе ее навестим. Пусть ожидает хороших вестей. Последние фразы укололи не только Тай Ли. То ли от задетого самолюбия, то ли от ревности собственной подруги к незнакомому юноше, но Азула ощутила легкий приступ злобы на Мэй. Ей и вправду удалось так быстро отойти после смерти Зуко? Азула понимала, этот идиот и капли слез не стоил, но тот факт, что его возлюбленная так быстро нашла ему лучшую замену, ни в чем не уступающую, малость удручал. — Вам письмо, Ваше Высочество. Слуга протянул ей свернутый пергаментный свиток, края которого были настолько жесткими, что могли поранить пальцы. Азула устроилась в паланкин на пуховое сидение и внимательно рассмотрела скрепленный воском герб по центру стяжки. — Племя Воды? — заинтересованно пробормотала она и приказала слугам остановиться жестом руки. Тай Ли все еще стояла на том месте, откуда провожала принцессу, и смотрела ей вслед. — Подойди, — приказала ей Азула. — Твоя цирковая труппа скоро должна выехать на гастроли по стране и колониям? Насколько они хороши в разнесении слухов? — На вопросительные возгласы подруги принцесса развернула перед ней послание от Гина. — Аватар вернулся и бежал из Южного полюса. Ослабленным и уязвимым. И выглядит ничуть не старше того дня, когда убил моего прадеда. Мне необходимо, чтобы эта весть разнеслась по всем уголкам мира. Полагаю, он сильно удивится «радушному» приветствию, которое обрушится на него после прибытия на материк Земли. *** — Вы слишком много на себя берете, Ваше Величество. Как бы вам не погрязнуть в пучине политических интриг среди искусных манипуляторов и заговорщиков. Это не дворцовые разборки с наложницами и их прислугами. Вам бы стоило передохнуть и заняться воспитанием будущего короля. Принц Бансок как никогда в жизни сейчас нуждается в матери. То были слова, вскользь оброненные первым министром. Королева услышала их в тронном зале, когда никого поблизости не было. Как ни странно, именно в этом месте порой можно неспешно и тщательно обсудить все вопросы и проблемы, которые касались ее, короля и советника Чона. Никто не подслушивал разговоры, слуги окружали правителя, ушедшего в собственные покои, а на небе ярко светила луна, освещая все пространство мерцающими лучами. Королева каждый раз делала вид, будто искала своего супруга, но натыкалась на министра и заводила с ним беседу. Уловка всегда срабатывала, и никто не мог что-либо ей сказать. Однако в последнее время министр осознал, насколько сильно заблуждался в своем союзнике. Ее Величество имела такой же нрав, как и у короля: ей была важна семья, забота о близких, защита детей и возможность сделать что-нибудь для страны. Она всеми силами пыталась пробиться на арену, где сидели влиятельные чиновники и вершили судьбу народа. Со стороны это выглядело жалко и неуклюже, но только первое время. После королева обрела союзников, используя хорошие отношения с первым советником, и взяла все управление внутреннего двора на себя. Вскоре главный министр стал замечать, что летописцы могли попросту не явиться на какое-либо собрание, либо королевскую встречу, где присутствовала Ее Величество. Она набрала влияние и готовилась атаковать. Такое нельзя было упускать без внимания. — Вы полагаете, мать наследного принца будет сидеть сложа руки и не предпримет попыток устроить для своего ребенка достойное будущее? — задалась вопросом королева. На недовольное выражение лица оппонента и его поджатые губы она ответила: — Я не захожу далеко и не лезу в разборки между политиками только из уважения к Его Величеству. Однако я хочу счастья для принца Бансока, поэтому сделаю все возможное, чтобы на его стороне было как можно больше людей. Многие из стоящих в этом зале на собрании чиновников только и жаждут того момента, когда мы ослабнем. Давайте не будем забывать истинное лицо нашего общего врага, Самбон. Упоминать его второе имя королева любила. Так она показывала, насколько первый министр зависел от короля, вытаскивала его прошлое из глубин подсознания, доводила до сведения, мол, вот он — бывший арестант, сосланный за пределы столицы в жуткие земли, и тот, кто был преданным псом покойного правителя. И этот бывший преступник не имел права называться всесведущим канцлером, когда за его спиной скрывалось столько прегрешений. Вот только сам Самбон так не считал. Он, как никто другой, жертвовал всем, что у него было, ради страны. Ради свободы и своего народа. Королева его усилия не оценила. Она уже видела в нем потенциального конкурента за власть. Принц Бансок был еще слишком мал и мог попасть под его влияние. Так Самбон мог бы разрушить границы между нерушимым словом государя и словом повиновения чиновника. Он, будучи первым министром, мог урвать эту силу себе, а короля оставить марионеткой на троне, оберткой для красивой и ненужной вещи. Что бы сталось со страной, случись это? — Прибыл ответ от главы рода Андонг Ким, Ваше Величество. — Служанка медленно прошла к полуприкрытым дверям и склонила голову, оповещая о новости. Затем, когда королева разрешила ей войти, та все с той же склоненной головой подошла к ней, села на колени перед столом и аккуратно протянула сложенное письмо. — Также посланник просил передать, что встреча назначена завтра на рассвете у пруда на заднем крыле постоялого двора госпожи Со Даль Гым. Королева развернула письмо, быстро пробежалась по тексту глазами и кивнула служанке. — Приходил ли сегодня лекарь? — спросила она. — Да, Ваше Величество, — кивнула прислуга и оглянулась по сторонам. — Принцесса Вонгён себя неважно чувствует в последнее время, поэтому он назначил ей микстуру с центеллой и перетертыми листьями шиповника. Успокаивает от сезонного недомогания и укрепляет здоровье. — Кто же знал, что моя сноха окажется такой уязвимой перед болезнями? — усмехнулась королева. — Вели лекарю добыть тот самый отвар, который он когда-то готовил для покойного правителя, и внимательно проследи за Ее Высочеством: где она была, куда ходила и с кем разговаривала. Мне необходимо знать о ней все, каждый ее шаг. Будь предельно осторожна. Никто не должен тебя заподозрить. — Да, Ваше Величество. Служанка покорно поклонилась и засеменила к выходу, не поворачиваясь к королеве спиной. *** Несколько кланов примкнули к жене государя и служили, подчиняясь только ее указам. Ким Андонг, Кан Чинджу, Хван Чансу, Ван Кэсон, Бую Шим и Ю — все представители этих семей объединились под началом Ее Величества и занимали высокие посты при министерствах. Так распорядился король. Был ли он глуп, либо искренне не желал замечать того, что творилось за его спиной — доколе неизвестно. Ли Сонге верил своей супруге, верил детям и союзникам, посему не мог усомниться в них. Вонгён поняла это спустя всего пару месяцев после переезда во дворец. Великий генерал, ныне король Пэкче, не знал, какие интриги плелись вокруг него и за его спиной. Ему стоило верить лишь малой горстке людей, что были с ним от самого начала и до конца нелегкого пути. Банвон один из них, но его часто бросали в те места и обстоятельства, из которых он выходил больше обозленным победителем, чем героем, взявшим на себя славу освободителя. Вонгён было так за него обидно, что она не могла перестать думать о том, как бы помочь ему, но, то ли от того, что она являлась женщиной, то ли от ее собственной беспомощности, ей не удавалось придумать ничего толкового. На что способна слабая супруга принца без магии, физической силы и выносливости, без умения мастерски плести хитрые интриги во дворце против королевы и ее союзников? Вонгён казалась себе простой и ужасно наивной, хоть и старалась держаться достойно: немногословно, сдержанно, рассудительно. Отец всегда говорил ей научиться думать десять раз прежде, чем что-либо высказать. Так Вонгён и поступала. Но один случай заставил ее выйти из себя от негодования. Служанка подливала в то утро горячий чай из свежих листьев жасмина, который настоятельно рекомендовал пить королевский лекарь каждый раз перед кормлением ребенка грудью. Вонгён старательно следовала его предписаниям и старалась сделать все возможное, чтобы маленький принц рос здоровым и крепким. Каждый раз она замечала, что ему становилось нехорошо после кормления, но списывала это на колики в животе, либо плохую усвояемость молока, хотя до переезда во дворец подобного не случалось. — Погоди. — Вонгён резко остановила прислугу и преподнесла чашу к носу. — Запах этого чая отличается от того, что ты наливала мне вчера. — Вероятно, в этот раз повар добавил больше листьев чабреца, — нервно ответила она, опустив глаза в пол. — Я поменяю. — Стой, — приказала принцесса и протянула палец к тумбе. — Подай серебряную шпильку из верхней полки. Трясущимися ладонями служанка протянула ей добытую вещь. Вонгён казалась решительно настроенной и не желала так просто спускать это с рук. В дополнение к напряженной обстановке на руках у няни захныкал ребенок. — Ваше Высочество, у малыша снова поднялась температура! — испуганно воскликнула та. Вонгён сосредоточенно погрузила в чашу с кипятком шпильку и стала ждать. За это время прислуга незаметно стиснула подол платья и нервно закусила губу, молясь, чтобы в чае ничего не было. Как оказалось, молилась она не напрасно — серебро потемнело. — В-ваше В-высочество! — тут же запричитала прислуга, поймав на себе ее гневный взгляд. — Я ничего не знаю! Я действительно не знаю ничего о том, как в этой посуде оказался яд! *** После недавней ссоры Тоф больше с ним не разговаривала. Она попросту не замечала Зуко, проходила мимо него, не отвечала, не выходила на диалоги и старательно делала вид, будто его не существовало. Да Зуко и сам ничего не предпринимал, чтобы примириться с ней. Его бесила ее самовлюбленность, эгоизм и черствость. Таким он совсем не рад в чем-то уступать. Тоф высокомерная и упрямая, и была похожа на Азулу порой не только характером, но и внешне, если случайно бросить взгляд на нее в темноте или сумерках. Когда Азуле исполнилось столько же лет, сколько сейчас было Тоф, она покорила синее пламя, молнию и обрела титул мастера. Как бы Зуко ни пытался отогнать прочь от себя мысли о прошлой его жизни, они вновь нападали на него. И дочь главы рода Бейфонг была этому причиной. Зуко сталкивался с этим благодаря ей, а после не спал ночами, думая, как бы повернулась его жизнь, поступи он по-другому, но ничего толкового в голову не приходило. Только сырость и безнадега. Он просто докатился до такой жизни. — Эй, слуга! — Зуко проклял все на свете за то, что не заметил в проходящей мимо толпе стражников этого придурка. Тем временем Джет усмехнулся, завидев его напряженную реакцию, и решил подойти ближе. — О, я смотрю, тебя приодели и отмыли. Чего тогда такой невеселый? Зуко сжал кулаки и развернулся, встретившись с приятелем лицом к лицу. — Тебе какое дело? — хмуро отозвался он. — Шел по делам? Так иди! — Да как мне мимо пройти, когда твое лицо так и напрашивается на внимание? — небрежно развел руками Джет. — Ну, как? Приятно быть чьей-то прислугой? Поди каждый день за хозяином дерьмо подметаешь? — Приятно быть сторожевым псом тех, кого так ненавидел? — не остался в долгу Зуко. — Их дерьмо, наверное, льется со всех щелей? — Не заговаривайся! — Думаешь, обрел статус и положение, и можно радостно вилять хвостом перед королем, чтобы хорошо жить? — Кто сказал, что я виляю перед кем-то хвостом? — А кто сказал, что нет? Борец за свободу вдруг резко превратился в мерзкую лягушку! Я, в отличие от тебя, честно признаю, что мне противна такая жизнь! И я готов спалить все это дерьмо в пепел прежде, чем оно меня засосет! Джет схватился за воротник одежды Зуко и клацнул зубами, прорычав: — Так сожги! В чем проблема? Последний уступать не собирался и одним рывком скинул с себя руки приятеля. Завязалась небольшая потасовка. Зуко толкнул Джета, тот отступил на два шага и вновь накинулся на него. Оба были на взводе и готовились махать кулаками. — Что здесь происходит? Громкий возглас Ли Банвона заставил всех вздрогнуть и замереть на месте. Очень хотелось продолжить борьбу, но вряд ли принцу пришлось бы это по нраву. И пока Банвон направлялся в их сторону, оба товарища отступили и повернулись к нему, слегка склонив головы. — Снова вы двое? — нахмурился принц. — Не надоело? Он кивнул нескольким стоящим поблизости стражникам, и те грубо толкнули юношей, чтобы они припали коленями к земле. — Каждый раз, когда встречаю вас, вы постоянно оказываетесь втянутыми в разборки, — продолжил Банвон, вставая напротив Джета. — Ты носишь статус командира, но все равно имеешь наглость дерзить тем, кто младше тебя по званию. — На его попытки что-либо возразить, принц с нажимом ответил: — Каждый стражник в этой стране принадлежит мне и относится к моей армии. В случае войны вы все будете призваны ради защиты государства под моим началом. Именно поэтому вам, командирам, необходимо иметь хорошие отношения со всеми, кто так или иначе относится к военному сословию. Так вы гарантируете себе и своим отрядам победу в бою. Защита границ имеет первостепенную важность, а командная работа только укрепит ее. Я ясно выразился? Приятели переглянулись и сузили глаза от вида друг друга. Тошно стало, что захотелось блевать. Именно такие мысли отразились на лице Зуко и Джета. — Брёвна! — приказал Банвон, и через каких-то пару минут двум виновникам потасовки велели поднять ладони и вложили в них огромное, тяжелое и ужасно распиленное бревно размером с человека. — Будете сидеть так до самого заката. Отпустите, снизите нагрузку или сбежите — отрублю руки по самые локти. Угрозы пятого сына короля вовсе не являлись обычным шантажом. Он на самом деле мог выполнить свое обещание, посему шутить с ним было опасно. Так Зуко и Джету пришлось сидеть в одном положении, удерживая в руках тяжелую ношу, несколько часов кряду, пока за ними наблюдала пара стражников. За это время лоб Джета покрылся испариной, Зуко получил кучу заноз и пытался подавить жжение в глазах от боли, а все тело стало потряхивать от напряжения. Внезапно Джет рассмеялся. — Совсем ку-ку? — озадаченно выдал Зуко, повернув к нему голову. О боли даже как-то и не думалось теперь. Куда больше пугал его друг по наказанию, которые разошелся еще пуще. — Как оказалось, пес здесь не только я, — выдавил он из себя и коротко кашлянул. — Пришел хозяин, и кое-кто тут же поджал уши и хвост. — Умереть захотелось? — грозно прошипел Зуко. — Я к твоей породе не отношусь. Забирай свои слова назад, недоумок! — А, мы уже на породы разделились? И не подумаю, — хихикнул Джет. Чуть позже он заметил на себе гневный взгляд товарища и приосанился. — Давай, сейчас самое время, чтобы пройтись кулаком по моему лицу! Я потом его себе домой заберу. На копье подкручу или в качестве подставки для книг использую. — Да плевать! — Зуко помотал головой и громко выдохнул. — Ты просто придурок. Даром силы на тебя тратить. — Сам на себя в зеркало посмотри, — ехидно отозвался Джет. — Мало того, что придурок, так еще и скользкий нахал. Уж не знаю, как, но в твоей победе на арене было много изъянов. Даже предполагать не хочу, почему. — Никто не заставлял так убиваться ради победы. Сам выпал после гонга. Мог бы и продержаться пару секунд — ничего бы не случилось. — Я желал такого боя? — Тебе напомнить, как ты швырялся мечом в лесу, угрожая распилить меня на части? День обещал быть длинным, а оскорблений в сторону друг друга оказалось еще предостаточно, только вот сил с каждой минутой выговаривать их становилось все меньше. На закате дня юноши расходились по домам ужасно уставшими, но крайне довольными за то, что высказали свое недовольство, ничего не утаив. *** Утро для Банвона началось с пением первых петухов, которое доносилось из крестьянских домов, где держали скот и разводили птиц. Оно же продолжилось монотонным пением поклонников медитаций со стороны задней части дворца, где предыдущая династия королей возвела храм для верующих монахов, которые когда-то набрались мудрости у кочевого народа магов воздуха и вносили свою лепту в культурное наследие Пэкче. К обеду пение переросло в ругань на собрании чиновников, где каждый стремился опустить оппонента, чтобы показаться выше перед Его Величеством. А когда все утихло, и Банвон было решил, что пора поговорить с отцом во время прогулки с братьями в саду и задать пару волнующих его вопросов, то его тишину и спокойствие вновь нарушили. Он очень хотел оставаться сегодня непоколебимым, но был так удивлен от происходящего, что невольно раскрыл рот. — Вонгён? Его прелестная супруга нарушила поэтическое наслаждение короля водяными лилиями в пруду и неспешное чаепитие с сыновьями, ворвалась в сад стремительно, подобно урагану, и волокла за собой служанку, вцепившись ей когтями в раскрасневшееся ухо. Сие обстоятельство определенно заставило всех обомлеть, не только Банвона, который впервые видел свою обычно спокойную и женственную жену такой разъяренной. — Ваше Величество! — громко выдала Вонгён, буквально швыряя служанку на землю перед беседкой, где устроился король и его сыновья. — Вонгён! — строго произнес Банвон. — Как ты имеешь наглость… — Я прошу прощения за то, что прерываю вашу беседу, Ваше Величество, — перебила его супруга и поклонилась королю. — Если бы обстоятельство не было срочным и столь вопиющим, я бы не решилась явиться сюда, поэтому, пожалуйста, выслушайте меня. Братья переглянулись. Служанка так сжалась от пристального внимания, что вся побелела и уменьшилась в размерах, дрожа от страха. Король бросил взгляд на Банвона, затем кивнул принцессе. — Раз уж дело не терпит отлагательств, то говори, — сказал он. Вонгён снова поклонилась и бросила потемневшую шпильку к ногам трясущейся служанки. — Рассказывай, — приказала она ей, но, не дождавшись ответа, продолжила уже громче. — Если не выложишь то, что говорила этим утром, я сама сделаю это! Когда Вонгён решила вновь схватиться либо за ее уши, либо за волосы, служанка заверещала: — Я ни в чем не виновата, Ваше Величество! Я ничего не знаю! Мне просто приказали! Я только исполняла приказ! Пощадите! Я вправду ни в чем не виновна! — В чем ты невиновна? — громогласно пророкотал король. — Успокойся и подробно обо всем расскажи, женщина! Служанка захныкала и припала лицом к земле. — Говори правду — кто приказал тебе подсыпать яд в мою еду? — давила на нее Вонгён. Банвон напрягся, как и все остальные. В голову тут же полезло множество нехороших мыслей и предположений. Его жену и сына хотели отравить? Кто мог за этим стоять? Челюсти его заиграли, а кровь прилила к глазам. Банвон вышел вперед, спустился по лестнице к нежелающей выдавать ответ прислуге и встал подле нее. С пару секунд он только смотрел на нее сверху вниз, однако его злобу прочувствовали все, а Вонгён и вовсе затихла, с ужасом ожидая от него действий. Банвон мягко сжал в своей руке растрепавшуюся прядь волос на макушке служанки и приподнял ее голову так, чтобы она увидела его лицо. — Если не хочешь, чтобы я отрубил твою голову и вырезал всю твою семью, признавайся, — с тихой, но ёмкой угрозой произнес он. Больше всех в этом дворце стоило бояться именно принца Банвона, и все это знали. Он был страшным человеком, беспринципным, и всегда выполнял обещания, чего бы ему это ни стоило. Затронуть его семью было равносильно приговору. Так или иначе, несчастную женщину ожидало наказание — она уже это понимала. — Ее В-величество… — Что? — Король от изумления вытянулся вперед. — Ее Величество часто просила лекаря давать Ее Высочеству микстуры и настойки для укрепления здоровья, — начала разъяснять служанка и испуганно посмотрела назад, в сторону принцессы. — Так как Ее Высочество страдает сезонной лихорадкой, она сама попросила ее найти способ избавления от недуга. В последний раз Ее Величество приказала лекарю составить другой рецепт. Она сказала, чтобы он сделал такую же настойку, какую делал для покойного короля… Братья ахнули, а Ли Сонге неожиданно вспомнил, как королю Конмину в последнее время нездоровилось. Ходили слухи, будто его травили придворные дамы покойной королевы, которая изменяла ему с дворцовым стражником. И именно по причине его плохого самочувствия последнего правителя династии Ван так легко удалось убить. Никто из присутствующих не поверил своим ушам, однако услышанное ими свидетельство являлось неоспоримой правдой. Об этом говорило потемневшее серебро и показания принцессы. Недаром ее дитя вот уже который день страдало от лихорадки. — Хэон… — король ошеломленно осел на пол и покачал головой. — Нет, она не способна на такое… Этого просто не может быть…