Моя страна

Во дворе королевских покоев воцарилась зловещая и напряженная тишина, что, пробеги мимо бродячая кошка, стук её когтей по дереву был бы слышен каждому. Аанг перешагнул через опрокинутую чашу с разлитым вином и присел подле придворной дамы. Молодая прислуга всё ещё хрипло дышала и смотрела затуманенными глазами на аватара, словно молила его о помощи. На её лице читались холодный ужас и агония. Аанг осторожно коснулся пальцем её шеи, чтобы проверить пульс, и медленно поднял с земли чашу. Служанку уже было не спасти. Яд, подмешанный в графин с вином, сработал практически молниеносно, и, вероятно, был в таких количествах, что не заметить его невозможно. Ситуация так и напрашивалась на разбор полётов. И кто-то из присутствующих здесь, на мероприятии, определенно контролировал произошедшее и должен был ещё не раз проявить себя. Вонгён трясущимися руками отложила графин в сторону, словно от раскаленного железа, и вся сжалась в тонкую напряженную струну. Этим вечером она могла остаться без супруга или, того хуже, лишиться собственной жизни. Аанг поднял взгляд на застывшего в маске зверя, вот-вот вырывающегося наружу, Банвона. Один за одним, все чиновники, сидевшие за столами, поднимались со своих мест и вытягивали головы в надежде что-либо разглядеть, однако продвигаться вперед не решались. Пятый принц мог разорвать их на части, стоило только отдать приказ стражникам, чего многие боялись, даже осознавая, что король вряд ли допустил бы подобное. — Кто-то решил спровоцировать… — Закрыть ворота и оцепить участок, — грозным рыком перебил Аанга Банвон. — Никого не запускать и не выпускать наружу. Живо! Аанг поднялся на ноги. — Преступника давно уже может и не быть здесь! — негромко воскликнул он, нахмурившись, и подошел к принцу. — Я лично допрошу каждого, кто присутствовал во дворце и на празднестве, — остался непреклонен Банвон. — Пусть это займет несколько дней и ночей — никто не покинет это место, пока не будет найден преступник. — Допрос всех присутствующих? — вмешался Самбон. — Не кажется ли вам, генерал Ли, что вы превышаете свои полномочия? С каких это пор чиновник четвертого ранга смеет раздавать приказы министрам, выше себя по званию, да ещё и в присутствии короля? Банвон с горящими от гнева темными глазами повернулся в сторону первого советника. В этот момент Аангу показалось, будто именно его принц подозревал в убийстве придворной дамы, однако для логики продуманного и способного генерала такое мышление было слишком простым. — А с каких это пор простому чиновнику позволили перечить представителю королевской семьи? Вопрос Банвона многих поставил в тупик. За все годы, проведённые им в отрыве от политики, а также унижения, совершаемые по отношению к нему правителем, многие позабыли, кем на самом деле являлся генерал Ли. Его фамилия имела узор цветущего сливового дерева, и этот символ служил гербом королевской семьи. А значит, простой воевода имел больше полномочий, чем все министры вместе взятые. — Закрыть ворота, — теперь уже более четко выдал Банвон, и стражники послушались его приказа. — Осмотреть каждую прислугу в этом дворце. Всех евнухов, придворных дам, чиновников и их семью. Никого не выпускать без моего разрешения! Допросить свидетелей! Необходимо со всей строгостью наказать виновников и причастных! — Не смей! — закричал король. Он горел таким же праведным гневом, как и Банвон, однако недовольство его было направлено на радикальные меры сына в первую очередь. Старый король резко вскочил на ноги и хромающей походкой прошел сквозь испуганную толпу склонивших перед ним головы людей. Он остановился возле Банвона. — Какое право я, правитель этой страны, давал тебе, наглому щенку, командовать моими подданными и брать их под стражу? — обрушился на сына Тэджо. — Кто разрешал тебе превышать полномочия? Командование регулярной армией окрылило тебя и дало возможности распоряжаться страной? — Мною был отдан приказ найти преступника… — Я не давал тебе таких нравоучений! Король был очень зол и рассержен, но Банвон ни разу не склонил головы и не опустил глаза. Даже если перед ним правитель или отец, так он мог показать свою слабость. Банвон был уверен в своем решении пойти до конца и практически бросил вызов королю своим поведением. — Ваше Величество, наверное, еще не притрагивался к вину из того графина, который недавно принесла вам придворная дама Су? — поинтересовался принц и настороженно прищурился. Король опешил. — Принесите сюда вино, — коротко приказал он. Придворная дама Су бросила изумленный взгляд на правителя, затем поклонилась, подняла со стола графин с вином и чашу и медленной, неуверенной походкой направилась к нему. С поклоном она протянула поднос королю. Аанг заметил, как принцесса Вонгён слегка приподняла подбородок, словно в ожидании действий от государя. — Пей, — приказал он. Придворная дама напугано и ошеломленно подняла на него взгляд и резко опустила, завидев, какими гневными были глаза короля. Она поставила поднос на землю и, преодолевая нервную дрожь в пальцах, едва не расплескала вино, почти выронив графин. Такими же скованными, медленными и мучительными движениями придворная дама поднесла наполненную чашу к губам и зажмурилась. Её пугала неизвестность, подумал Аанг, либо она точно знала, что вино было отравлено. После того, как придворная дама выпила содержимое чаши, все стали ждать. Женщина не дышала. Только изредка подавала признаки, что все ещё оставалась в собственном уме и здравии, и никакой яд не одолел её бренное тело. Аанг выдохнул и, подойдя к шокированной прислуге, помог ей подняться. — А теперь стоило бы поговорить о необходимости расследования без применения сил королевской армии, — начал было он, но его перебил король. — Стоит ли взять тебя под стражу за нарушение моих указов? — грозно прорычал Ли Сонге, глядя на своего сына. Затем он оголил меч и направил его на Банвона. — Я долгое время закрывал глаза на твои стремления к власти, на оружие, приставленное к горлу собственного брата, который вырастил тебя вместо матери. Я подавлял желание приговорить тебя к заключению за неправомерную организацию, потому что это было во имя страны и свободы нашего народа. Я прощал тебе грубость и дерзость по отношению к моей покойной супруге. Ради тебя и твоих идеалов… нет… из-за тебя я встал на тот путь, по которому идти совершенно не желал. Я думал, что ты всё же мой ребёнок, мальчик, который так тяжело достался и был практически вымолен у духов. Но что я вижу сейчас? Банвон, мой младший и любимый сын, обвиняет моих верных слуг, прошедших вместе со мной долгий и тяжелый путь, в заговоре? Я не могу вытерпеть этого. — Пятый принц впервые опустил глаза и сжал зубы так плотно, что напряглась его шея. — Завтра на рассвете я не желаю видеть тебя и твою семью у себя во дворце. Именем короля я лишаю тебя должности военного министра и управляющего сахонбу. Отныне ты просто генерал Ли Банвон. Принц усмехнулся. За подобные изречения отца ему не хотелось оставаться в долгу, поэтому с нотками легкого самодовольства он произнес: — Я генерал, который любим народом. Король не мог посчитать его поступок за что-то иное, кроме как вызов, и замахнулся на непокорного сына. — Довольно! — громко выдал Аанг, приняв удар на свою руку. — Не самое лучшее время проливать кровь на глазах у толпы людей. Ли Сонге! — Я король этой страны! — яростно прокричал он. — Аватар не вправе указывать мне, как расправляться с подданными! Аанг молча проглотил его слова и всё ещё продолжал удерживать меч, глядя старому правителю в глаза. *** Катара не шелохнулась с места. Всё её естество кричало: «Беги! Уходи прочь! Здесь слишком опасно!»; но, в то же время, она не могла оставить Аанга. Десятки стражников направили на него стрелы ровно в тот момент, когда он вмешался в конфликт между отцом и сыном. А ведь Катара напрочь забыла, кем являлся Аанг, из-за чего развернулась полемика и как она оказалась на сцене. Катара видела только кровь на его ладонях и приставленные к спине острые копья. — Эй, ты! — Девушка едва успела обернуться на голос, как ее голову накрыли темным плащом. — За мной, — приказал ей сын левого советника и грубо потянул за сцену. Катара на плетущихся ногах неохотно пошла за ним, затем опомнилась и одернула руку. — Если не хочешь неприятностей, — произнес Зуко, — лучше послушаться меня. — Но Аанг… — Всё будет хорошо с твоим аватаром. Ему наверняка не привыкать. А вот у меня приказ вывести тебя, поэтому будь умницей и следуй за мной. Зуко ускорил шаг и нырнул в проем между двумя длинными конструкциями, практически не давая возможности Катаре успеть за собой. Длинное и неудобное платье постоянно путалось в ногах, приходилось поднимать подол и оглядываться по сторонам, ведь ненароком можно было наткнуться на острые выступы. Когда они выбрались наружу, Зуко подошел к каменному ограждению, вероятно, где-то в забытой всеми части дворца, пару секунд примерялся и вытянул ладони вперед, намекая Катаре, что ей неплохо бы забраться наверх и перелезть через забор. Девушка смерила его презрительным взглядом и спешно засуетилась. — Времени нет, — угадал её мысли Зуко, — как и воды в бочках. Женское платье сделало тебя трусихой, или ты захотела броситься защищать спину своего аватара от острых копий? Его заявление сильно разозлило Катару. — Женщины, по-твоему, слабые существа? — гордо рявкнула она. Катара схватилась за выступ и ловко забралась до середины ограждения, а затем почувствовала, как тяжелый подол платья потянул её вниз. Зуко усмехнулся, иронично помотал головой и с легким одолжением поддержал Катару. — А разве нет? — спросил он, на что получил возмущенное шипение. Катара забралась на забор и протянула ему руку. — Уверен, что справишься в одиночку? — ехидно поинтересовалась она. — Камни скользкие. Зуко одолели его же методами иронии. Ему жутко не хотелось признавать слова какого-то мага воды из варварского племени за правду, но на размышления вряд ли оставалось ещё немного времени. С лёгким вздохом Зуко помотал головой и последовал за ней. Едва они выбрались наружу, то заслышали шум неподалёку. — Стой на месте! — прошипел Зуко, выставив руку перед Катарой, и тихо шагнул в сторону восточных ворот. Ему не показалось. Стражники обыскивали каждый периметр. Неизвестно, что происходило во дворе, но, вероятно, генерал вместе с аватаром устроили там хорошее представление и развлекли-таки публику. Зуко завидел мерцающие огоньки, выглядывающие из-за угла, и потянул Катару в сторону оврага, откуда можно было незаметно спуститься вниз — в сторону жилых районов. Свет зажженного факела упал на лицо Катары, и та тихо сжалась в комок, стараясь слиться с высохшей гадкой соломой, которая накрывала их с Зуко фигуры. Если их обнаружат, то кому-то точно не сносить головы до рассвета. Зуко напряженно стянул желваки и осторожно пригнулся, тенью своей одежды стараясь прикрыться так, чтобы как можно меньше пространства освещалось огнем. Королевский стражник осмотрел участок и ушел в другом направлении. Какое-то время Катара сидела без движения, словно без признаков жизни, а после негромко и глубоко выдохнула. Словно стряхивала с себя полученную нервотрепку. Зуко невольно засмотрелся на то, как она поправляет волосы и убирает выбившиеся кудри из тугой толстой косы. Пурпурного цвета заколка все еще виднелась у макушки и ярко блестела при свете луны. Странно, что стражник так и не заметил этого. Вещица бросалась в глаза получше любых украшений в городе. — Ах! Внезапно Зуко почувствовал легкое жжение в области мизинца, подумал было, что где-то умудрился вывернуть его или поранить. — Что с тобой? — напугано округлила глаза Катара. Зуко помотал головой, едва не вздув щеки от рвущихся возгласов, и торопливо, небрежно махнул рукой. Мол, не надо засиживаться. В напряженном молчании они поднялись с земли и с опаской засеменили вниз по лесной тропинке. *** — Как гость, ступивший за порог твоего дома, король Тэджо, — стиснув зубы, выдал Аанг. — Я искренне благодарен за радушное гостеприимство, но проявлять насилие и выставлять напоказ конфликты внутри семьи всегда и во все времена считалось для приличного хозяина постыдным и дурным занятием. Старый правитель много чего хотел сказать в ответ аватару, однако не осмелился. Стоило обратить внимание на холодную жесткость и стальную уверенность в своих суждениях, как тут же становилось ясно — Аанг достаточно ёмко пригрозил ему, что не намерен терпеть к себе грубого отношения. С такими, как он, шутить опасно. Все это понимали. Король перевел гнев в сторону сына. — Я приказываю, — произнес он так, чтобы Банвон осознал, кто на самом деле мог раздавать команды и подчинять людей. — Обыскать покои всех придворных дам и евнухов, а также королевских поваров и весь западный дворец, включая дом принцессы Вонгён. Приказываю немедленно схватить преступников и заговорщиков с целью тщательного допроса. Уличенных во лжи и предательстве немедленно казнить! Независимо от их происхождения и статуса. Стражники опустили стрелы и оружия, а король злобно посмотрел в глаза нахальному сыну и ковыляющей, но уверенной генеральской походкой зашагал к выходу. Принцесса Кёнсун тихонько отодвинула от разъяренного отца младшего брата Бансока и, дав пару указов придворным дамам, быстро скрылась вместе с евнухом и служанками. Бангва, будучи единственным старшим принцем, мыслящим здраво, вышел на сцену, кашлянул и, попросив прощения у многоуважаемых гостей, предложил им мирно разойтись по домам и отдохнуть от тяжёлого дня. После он недобрыми глазами посмотрел на Банвона, однако разбор полетов совершать пока не собирался. Вместо этого Бангва зашагал по периметру, осмотрел местность и приказал стражникам неспешно приниматься за обход и обыск территории. *** — Отец на их стороне. Продажные, жалкие, алчные чиновники, готовые замарать руки по локти ради расширения своего влияния. У них есть собственная регулярная армия. В любой момент короля могут сместить с трона, устроив переворот. Отец боится их. Опасается. Поэтому держит близко. У Аанга возникло ощущение, будто какую-то часть сказанного Банвон неосознанно посвятил себе. В его словах отчетливо проскальзывала боль, которую он так стремился скрыть ото всех. В его глазах читался гнев, готовый сокрушительным смерчем снести всех, кто когда-то причинял ему зло. Банвон говорил «Отец на их стороне», Аанг слышал «Я одинок и предан». Банвон обмолвился, что король держит союзников так близко, насколько может; Аанг узрел в этом другой подтекст — «Отец не признает меня, потому что слаб. Он опасается моего влияния и той силы, что скрыта во мне. Отец не доверяет мне, поэтому выбирает их сторону». — Как долго будет длиться обыск? — спросил Аанг. — До рассвета королевская стража успеет провести досмотр всего дворца. Нам осталось лишь немного подождать. Утро наступило быстрее. Аанг за всё время ни разу не сомкнул глаз. Ему было важно узнать, кто оказался замешанным в преступлении или заговоре, все ли на самом деле являлось правдой. Хотелось услышать свидетельства из первых уст. Стражники настойчиво слонялись по покоям принцессы Вонгён, осматривали каждый угол и трясли все ткани и коробки, которые попадались на глаза. Сама благородная госпожа Мин горделиво сидела у пруда на согнутых под себя ногах и медитативно наблюдала за кружащимися карпами. Все дорогие украшения она поставила на тумбу в спальне, сняла с себя шелковые ткани и облачилась в скромный наряд, не отличающийся помпезностью и богатством королевской семьи. Банвон молчаливо стоял за её спиной. — Тебе есть, в чём мне признаться, — неожиданно умозаключил он. Вонгён оглянулась через плечо, не поднимая головы, и медленно отвернула лицо от супруга. Банвон прислонился к деревянной балке, встав к ней боком, чтобы видеть её мимику. — Ты знаешь преступника. Вонгён коротко вздохнула, поджав губы. — Вы мне не поверите. А оправдываться я не намерена. — Твоя гордыня погубит тебя. — Как и тебя, мой дорогой супруг! — воскликнула она. — Ты отдаёшь все силы на то, чтобы помочь отцу продержаться у власти, но в ответ получаешь лишь насмешки в свою сторону и пренебрежительное отношение. Как долго это будет продолжаться? — Тебе ли не знать лучше? — с напряжением в голосе уточнил Банвон. Вонгён встала с пола, подошла к мужу и приподняла подбородок, давая понять ему, что стремится говорить на равных, не просто как безымянная супруга принца. — Покинуть дворец — вот лучшее решение, выданное Его Величеством в отношении нашей семьи, — сказала она. — Это место похоже на змеиное логово. С каждым днем я наблюдаю за тем, как мой муж ожесточается от боли и становится похожим на тех, кому противостоит. Я чувствую, как постепенно теряю его, как он всё больше вязнет в болоте, из которого нет выхода. Сильнейший генерал страны и без высокой должности влияет на судьбу народа. Он и так силён, но тратит все ресурсы на войну, которая отнимает у него всё ценное и невозвратное. Отступление порой бывает выходом более приоритетным, чем продолжение бессмысленного противостояния. За кого и во имя чего ты борешься? Банвон внимательно выслушал её, и на его лице даже отразилась задумчивость. Вонгён умела ставить вопросы таким образом, что они невольно вызывали у людей эмоции. Её слова заставляли размышлять. Он погладил подбородок, нахмурился и с непоколебимой уверенностью ответил: — Я делаю это во имя народа. Ради тебя. Ради себя. Монархия в стране должна принять нерушимый конституционный строй, в котором король — всему голова. А не совет из чиновников, в чьих руках ныне сосредоточена вся власть и влияние. Неопределенность правления выявляет междоусобные конфликты, которые впоследствии приводят к дележке, либо попытке усидеть на двух стульях. Наша страна должна стать сильной, поэтому ей необходим могущественный правитель, способный подчинить себе все институты министерств. Любой гражданин достоин получить звание чиновника и ученого, сдав экзамен, и подняться по карьерной лестнице только благодаря уму и личным качествам, а не с помощью взяточничества и кумовства. Преступники должны быть наказаны за совершенные им преступления, а не за неприличные высказывания в адрес аристократии, заговоры и неуплаченные налоги. На долю моего народа выпало множество несчастий. Он, как никогда в жизни, сейчас достоин лучшего короля. Моё сердце разрывается каждый раз, когда я наблюдаю за их страданиями. — Прекрасные, искренние стремления. — Вонгён посмотрела ему в глаза и взяла его ладони в свои руки. — Я искренне желаю, чтобы они воплотились в жизнь. Позволь мне помочь тебе? С чистым сердцем и помыслами я клянусь: если ты мечтаешь быть королем этой страны — я сделаю всё возможное ради того, чтобы всё, задуманное тобой, стало явью. Но тебе самому ради этого нужно быть дальновиднее, чем сейчас. Столько ужасных людей пытаются отгрызть тебе голову. Хороший правитель — мудрый правитель, который готов проявить терпение. Банвон опустил руки. — Вовсе я и не имею стремлений стать правителем. Но я хочу быть тем, кто станет поддерживать в стране порядок. Это та миссия, с которой не справился мой учитель. *** Ложь. Ложь. И ещё раз ложь. Неправда. Банвон, его некогда верный и способный ученик давно стал затворником собственных амбиций. Он лишь прикрывался громкими речами. Потому что хотел править. Желал сосредоточить в своих руках весь аппарат власти, манипулировать народным сознанием и контролировать всё, всех, абсолютно и без исключения. Самбон давно понял, с кем имел дело. С тех самых пор, как Банвон впервые пролил кровь невинных людей, как замахнулся мечом на собственного брата, который вырастил его. С тех пор, как ножом едва не убил его — своего учителя. Цена свободы высока. Банвону пришлось вымарать руки в крови множество раз и убедить Ли Сонге стать королём с десятой попытки. Самбон знал историю восхождения правящей семьи в гораздо ином ключе, чем в повестях и народных легендах. Слава и почёт достались старому, умудрённому жизнью и политикой, полководцу, но в его тени всегда стоял сын, которого Ли Сонге все чаще и больше опасался. Ли Банвон становился угрозой. Тень давно переставала быть тенью и приобретала очертания при солнечном свете. Несколько лет назад мало бы кто мог с точностью сказать, кем в семье приходился этот человек. Сейчас генерала Ли знала даже дворовая собака. — Господин Чон! — взмолилась придворная дама низшего ранга, у которой этим утром нашли улики государственной измены. Её и множество других прислуг королевского дворца повели под руки в следственный изолятор — в тюремную клетку, откуда выход представал либо пытками, а затем смертью, либо моментальной казнью. Молодая девушка, вероятно, просто стала чьей-то жертвой искусных махинаций. На её лице читались ужас и непонимание происходящего. — Я клянусь вам, господин. — Служанка схватилась за железные решетки, припадая всем телом к ограждению тюремной клетки. — Моя семья зависит от моего заработка во дворце. Я бы ни за что и никогда не стала вести сговор с изменниками! Сколько раз Самбону доводилось слышать такую откровенную фальшь? Далеко не новость, что, стремясь выжить, человек способен соглашаться с любым мнением и сочинять любую ложь, а также верить в неё, ведь именно так работает инстинкт самосохранения. Первый советник равнодушно отвел взгляд, и идущий позади него стражник резко ударил плетью по решётке. — Как ты смеешь поднимать голову на первого министра? Мне отрезать тебе язык за болтовню? — Не стоит, — сухо бросил Самбон. — Её разговоры пригодятся для расследования. На пороге перед лицом предстал аватар. В весьма не радужном расположении духа, как показало его каменное выражение лица и стянутые скулы. — Интересные методы у местной инспекции, — сыронизировал Аанг. — Весёлые горки с самого вечера, потом с утра и до заката, справленные хорошим представлением на стуле правды. Шагни вправо, а не налево, и получи бесплатный купон на отдых в тюремной камере с растяжкой в подарок! В прямом смысле приземлённый сановник даже не понял, о чем шла речь, но для самого Аанга в мирные времена так открывался сезон полетов на воздушном змее в устье Макалу. — Я понимаю ваши миролюбивые стремления, аватар… — Нет, не понимаете, — перебил Самбона Аанг и снова напряженно, многозначительно замолчал. Министр не мог найтись в ответе. — Как гостю, вам не дано полномочий управлять политикой внутри нашего государства. — А я не хочу, — выдал Аанг. — Устройте мне осмотр заднего двора сахонбу. Хочу поглядеть на то, как жители Пэкче проводят расследование. *** Он наивно полагал, что сановник догадается, к чему Аанг клонил разговор. Но с самых первых минут беседы министр дал понять, что аватар не являлся для власти авторитетом, и что он не требовал к себе уважения хотя бы на этот раз не подвергать людей пыткам, казням и телесным наказаниям. Звучало довольно прискорбно, но мир давно позабыл, каково было иметь хранителя, который контролировал каждый шаг влиятельных чиновников и предотвращал ненужные жертвы. Аанг более не считал короля Тэджо дальновидным политиком, а поэтому решил лично навестить его покои. Раз уж самому вторые сутки не удавалось получить аудиенцию. Повелитель стихий в истинном своём обличии объявился ночью под громкие раскаты бушующего ветра и метели. Ли Сонге проснулся от кошмарного сна, вот уже несколько десятилетий преследующего его с тех самых пор, как он очутился на первом поле битвы. Ему всегда чудилось, будто он стоял один посреди поля убитых и раненных товарищей, а навстречу стремительным вихрем нёсся огненный шар, поглощающий в себя все живое. Старый генерал открыл глаза и резко выдохнул. Кошмары вновь покинули его, оставляя время до следующего появления. Он больше не воевал на передовой, но все так же вершил чьи-то судьбы и распоряжался жизнями, будто это казалось каким-то лёгким занятием. В комнате сильно похолодало. Восковая свеча, к которой потянулся король, погасла и оставила после себя туманный дым, после которого перед глазами предстала ужасающая картина двух ярких, неестественно бледных светящихся огоньков. Как только дым рассеялся, а на небе возникли всполохи, из тени вышла мужская фигура. — А-а! — прокричал Ли Сонге, попятившись назад. — Стража! — Никто тебя не услышит, — ответила ему фигура искривленным звоном тысяч голосов. Аанг схватился за края ночной рубахи короля и негромко, но отчетливо произнес: — Молчи и внимай моим словам. Старый правитель судорожно закивал и выпучил глаза от жуткого страха. — Всё это время я терпеливо ждал и анализировал твои поступки, — продолжил Аанг. — Как повелитель стихий и мост между миром людей и миром духов, я обязан подчиняться многим правилам и ограничениям, потому как от моих поступков зависят судьбы всех народов. Задолго до существования Ордена Белого Лотоса я был единственным, кому дозволялось вмешиваться во внутреннюю политику стран и контролировать местных правителей. Это породило множество противоречий и несогласий со стороны государств и внутренней их элиты. Те времена давно канули в лету. Короли забыли, кем они являлись. Аристократы набрались дерзости и решили, что им дозволено решать судьбы тысяч людей. Аватар потерял полномочия регулировать их процессы, однако он никогда не терял возможности наказать кого-либо из вас, смертных, во имя правосудия. Запомни, король Тэджо: я твой аватар, а не ты мой правитель. И я, в отличие от предыдущих своих воплощений, отличаюсь огромным терпением и невероятным запасом сил, чтобы снести всю твою резиденцию с министерством на мелкие части. Каждый раз, когда собираешься совершить что-то, что может вызвать у меня недовольство, прокручивай в голове эти слова. Ли Сонге ещё долгое время сидел в застывшей позе и смотрел стеклянными глазами в одну точку. Он не мигал, не шевелился и практически не дышал. Страх сковал его горло. Завтра на рассвете королю придется принять множество решений и со всей искренностью постараться, чтобы не вызвать гнев аватара. Ибо его слова были настолько серьёзны и пропитаны угрозой, что иного выхода просто не оставалось.