Моя страна

— Поганый народ. Воры, лжецы и разбойники. В вас нет ничего от великого демона. Агни — высшее существо, даровавшее людям тепло и источник света. Вы же способны его только уничтожать. Втаптывать в грязь, обманывать и отнимать чужие жизни. Кто дал вам право распоряжаться чьей-то судьбой? Кто дал вам право мнить себя правителями всего человеческого мира? Только вы способны наказывать неугодных? Божества пустыни следят за вами. Помяни моё слово, принцесса, они ещё придут по твою душу. Азула с равнодушным видом выслушивала гневную речь вождя непокорного племени элам и внимательно наблюдала за тем, как его лицо постепенно искажала гримаса лютой ненависти и ярости. Гирнаму пылал искренним гневом и злился на то, что не мог ничего ей противопоставить. Чувствовать слабость перед таким противником — всё равно, что признавать поражение. Свободолюбивое и непокорённое Нарсесом племя Великой пустыни не хотело подчиняться. Едва солдаты страны Огня зашли на их земли и уничтожили оборону, женщины влиятельных семей, понимая о неминуемых последствиях, жертвовали собой ради спасения детей, либо заставляли их выпить яд и отправлялись следом, чтобы умереть свободными. Более жёстким сопротивлением встретили врагов скученные народности ясса, проживающие в восточных землях, полных оазисов, рек и полезных металлов. Суровые условия и жаркий климат заставляли армию страны Огня сдавать позиции. Многие экспедиции возвращались значительно поредевшими строями и не приносили с собой ничего, кроме печальных известий и страшных историй про жутких, таинственных существ пустыни, затуманивающих разум. Чему Азула мало верила. — Такой детский лепет я читала ещё в раннем возрасте, — ласково пропела она. — В сказках и легендах, сочинённых людьми для глупых и несообразительных деток, вроде тебя. — Молодой телёнок, которого только недавно оторвали от молока матери! — засмеялся Гирнаму. — Что ты знаешь о мире? Помимо учебников, скормленных ради промывания мозгов целой стране, какими познаниями в научных работах ученых ты можешь похвастаться? Десятки экспедиций было загублено в этих краях. Никто так и не нашёл останки. Будь у тебя триста тысяч воинов, они бы никогда не смогли обойти всю пустыню. Азула закатила глаза и поднялась с прохладного каменного пола, украшенного цветастой мозаикой. Дворец короля пустыни, несмотря на жаркие условия жизни в городе Сур, являлся самым комфортным местом. Однако для поддержания температуры тела, Азуле пришлось закутаться в ткани местного производства, что слегка сковывало её движения. — Ты, верно, настолько привык к тихой и размеренной жизни в этой отсталой глуши, что даже понятия не имеешь, насколько наука из тех самых учебников, скормленных ради промывки мозгов, продвинулась вперёд, — надменно произнесла принцесса. — Великая и ужасная пустыня, которую не в состоянии покорить ни один народ, скоро падёт перед могуществом страны Огня. — Что-то вы уже сотню лет как пытаетесь откусить эти территории! — снова рассмеялся Гирнаму. — Да всё никак зубов не соберёте! Ох, ну и вымотала меня твоя болтовня! Давай поступим так: я всё равно не отдам тебе свои территории, а ты не отступишь. Но я в плену, и уже фактически потерпел поражение. За такое меня соплеменники не простят. Лучше умереть здесь, в стане врага, чем возвращаться трусом и предателем. Убей меня, сожги заживо, или что вы там любите делать с неугодными военнопленными? Толку от меня всё равно мало будет. Азулу покоробили его слова. Варвар посмел ставить ей условия? Он заранее отказывался в сопротивлении, хотя даже не начинал? Невозможно представить пустынного кочевника без духа свободы, который мог бы просто так сложить оружие и признать поражение. Горделивый народ всегда был готов сражаться до последнего. Что-то в словах Гирнаму настораживало. — Уведите его в темницу, — приказала Азула стражникам, направляясь к выходу. Тронный зал правителей пустыни имел мало окон и располагался на теневой стороне. Поэтому, выйдя на свет, с непривычки часто слепило глаза. Азула прищурилась, пытаясь разглядеть перед собой идущую навстречу Мэй. Её отряды без устали обходили все предполагаемые залежи месторождений, но возвращались ни с чем. — Что с поисковой экспедицией? — Не дожидаясь ответа, так как всё давно было очевидно, принцесса гневно продолжила. — Уничтожить любое упоминание о племени элам. Обесточьте их и лишите торговых путей. Заберите скот, солому, отнимите все драгоценности, украшения и передайте в столицу! Они не должны торговать! Пусть твои отряды займут территории близ реки Сеймар. Обстреливайте каждого, кто подберётся ближе к источникам. Если они не хотят подчиняться, пусть сгинут в песках своей необъятной! *** — Нарсес разгромлен, столица пустыни пала, а его люди бегут на наши земли в поисках убежища. Мы можем предоставить им укрытие, но кто будет платить налоги? У них нет таблички, нет обозначающей фамилии и принадлежности к определённому роду. Это варвары! Они всю жизнь привыкли воровать и торговать ворованным! Как мы можем позволить им спокойно расселяться в наших городах? Ещё немного, и они начнут диктовать нам свои правила! — Не стоит забывать, Ваше Величество, — вещали наперебой чиновники, — что наш конфликт с южными соседями не был урегулирован до конца. Мы до сих пор не знаем, кто провокатор. И каким образом столица песков пала всего за одну ночь? — Разве не очевидно? — спорили министр экономики и верховного суда. — Народ Огня выступил посредником между нашим конфликтом, отвлёк внимание врага и прибрал себе территории. Великая пустыня — неисследованная земля. В ней полно месторождений газа, смолы и ценных пород камней. Чтобы расширить влияние на континенте, Озаю необходимо было покорить людей песка. Лао и Самбон молчаливо переглядывались друг с другом, наблюдая за реакцией, но не стремились вступать в жаркую полемику коллег. На подсознательном уровне оба понимали, что мыслили примерно одинаково. Если бы кто-то из них заговорил, всем остальным пришлось бы замолчать. Двери тронного зала отворились с легким скрипом, и внутрь лёгкой поступью прошёл Аанг под изумлённые взгляды чиновников и самого короля. Прогуливался аватар так, будто в этом месте проходило не собрание, а светский вечер на приёме у царя Земли. Он бесцеремонно втиснулся в ряд между Самбоном и министром верховного суда, осмотрелся вокруг и подмигнул обомлевшему сановнику. Сей жест показался таким непристойным, что консервативный чиновник не нашёлся в ответе, да так и продолжил стоять с открытым ртом и с лицом, полным возмущения. — Тогда кто может отвечать за сохранность южных территорий в случае внезапного нападения народа Огня? — спросил король, стараясь игнорировать выходки аватара, который, вероятно, проверял его на прочность после недавних событий. Министры замолкли и опустили головы. — Из-за одной огромной бреши мы стали уязвимы. За спиной царь Куэй спит и видит, как будет обладать утраченными землями, а Озай тем временем решительно наступает нам на горло. Это всё равно, что посадить двух тигров в одну клетку и дать им на съедение одного кролика. — Предлагаете объединиться с песчаными племенами, Ваше Величество? — удивлённо спросил Лао. — Не советую, — внезапно вставил Аанг. Он искренне надеялся, что Тэджо поймёт его намёки, однако был слегка раздосадован неверными выводами. — Военный альянс с одной из враждующих сторон означает вызов. Этим поступком Пэкче только усугубит конфликт с народом Огня. Ваша ослабленная армия ещё не готова к значительным потрясениям, а учитывая военный потенциал противника, в сражении вам придётся туго. Не получится отстоять все территории. Министры напряглись и стали переглядываться друг с другом, глотая возмущения в полушёпоте. Король сжал ткани своей одежды и нахмурился. — Разве аватар не должен в таком случае вмешаться в конфликт и помочь нам, пострадавшей стороне? — задал он провокационный вопрос. — Ты имеешь огромную силу и могущество, равное тысячной армии народа Огня. Я уверен, ты бы смог разрушить дворец Озая до основания, если бы пожелал. Аанг выдержал короткую паузу. — О, я бы с удовольствием проделал это с каждым государственным институтом, — колко произнёс он. — Если бы уничтожение политиков принесло бы миру освобождение, я бы непременно выполнил волю простого народа. Нет никого хуже человека, дорвавшегося до власти и безнаказанности. *** Самбон дёргано приподнял книгу и демонстративно поправил локоть, слегка встряхнув страницами, чтобы аватар видел его недружелюбный настрой. Прошло уже достаточно много времени. Но Аанг так и продолжал сидеть рядом, следовал за министром по королевской библиотеке и с любопытством заглядывал Самбону за спину, проверяя, что же интересного он нашёл в научных трактатах. Состояние постоянного преследования продолжалось целый день с самого утра. В конце чиновник не выдержал: — Чем я, простой обыватель, заслужил к себе столько внимания от самого аватара? — спросил он. Аанг вальяжно раскинул ноги, сидя на полу, и ладонью облокотился о стол. Возникало недоброе ощущение, будто он явился сюда покорять неприступную даму сердца, а не вести диалоги. — Я понял, что ещё ни разу не заводил с вами разговор, первый советник. — Вот как? — Самбон посмотрел на него, слегка приподняв брови, и немного опустил книгу. — Я уж было думал, вашей вежливости хватает только на кривляние перед публикой. Он открыто намекал. Казалось бы, почему Аанг мог говорить неформально с королём, а с ним, простым чиновником, перешёл на диалог по всем правилам местного этикета? — С вами я бы пожелал остаться достаточно консервативным, — ответил Аанг. — Отстранённым. — Самбон отложил книгу в сторону. — Ни в коем случае. Я не выбираю чью-либо сторону. Лишь выступаю наблюдателем в ваших внутренних разборках. Это часть политической жизни любого государства. Если бы я лез в каждое принятое вами решение, то ничем бы не отличался от тирана, захватившего власть в свои руки. Моих сомнений в том, что чиновники этой страны стараются во благо, практически нет. Первый советник озадаченно хмыкнул. — Почему наполовину? — поинтересовался он. — Что же могло вызвать недоверие в нашу сторону? Аанг понял, что словил нужный момент. — Страна, — произнёс он, — которая только недавно была под гнётом могущественного агрессора, обрела свободу и принялась отстаивать свои права на международной арене. Вам чуть больше сотни лет, восемьдесят из которых вы не имели признания и независимости. От того, насколько сильной будет ваша политика, зависит судьба народа. Что скажете? Вы, как главный министр, разделяете мнение короля или шута? Смотря, что аватар имел под словом «шут», — подумал было Самбон, но тут же осёкся. Маловероятно. В его словах явно проскальзывал иной смысл. Аватар бы никогда не стал задавать прямые вопросы там, где даже у стен были уши. — Государство, ослабленное войнами и потрясениями, нуждается в крупных реформах, — спустя недолгое время раздумий выдал сановник. — Я научен горьким опытом из прошлого. На моих глазах пала целая династия прежних правителей, которым я по молодой глупости был предан. Тогда я верил, что только один человек способен удерживать власть и управлять страной. Я не видел, что происходило вокруг, и мечтал о будущем, в котором дети не умирали жестокой и бессмысленной смертью. И сейчас я пронёс свои надежды через все события, которые произошли со мной. Страна не обязана иметь только одного лидера. Народ не должен чувствовать сковывающие цепи вокруг своей шеи. Централизованное управление в руках одного человека или целый институт учёных, принимающих важное решение путем голосования? В конце концов, ошибаются даже короли, а на их решения порой не находится управы. Аанга вдруг осенило, почему Самбону была выгодна смерть королевы. Ли Сонге — единый, полноправный монарх, но даже он мог уступать родственникам супруги из-за их влияния на клан. Жена правителя не просто мать наследника и управляющая внутренним дворцом. Она такой же политик, как и сам король. В её руках порой могло быть сосредоточено куда больше власти. Главный министр избавился от основной угрозы и оказал поддержку наследному принцу. С его помощью Самбон планировал со временем передать полное управление министерству и лишить королевскую печать силы. Одним словом, его цель — это создание конституционной монархии с ограниченными правами короля, в которой он имел далеко не решающую роль. — Смело, — умозаключил Аанг. — Прогрессивно для нынешнего устройства мира. Даже слишком. Вряд ли ваши великие цели воспримут с большой охотой. Мир, как и король, вверивший вам в руки свод правил и законов, ещё не готов к таким потрясениям. — Думаете, на моём веку я не успею осуществить задуманное? — огрызнулся чиновник. — Задача аватара — остановить войну. Моя задача — привести после этого страну в чувства. — С такими методами от вашей страны может не остаться ничего, кроме шёлковой ткани на копьях, — помотал головой Аанг. — Чтобы помочь народу выжить в войне, необходимо поумерить пыл. — У меня нет возможностей отступать назад. — Тогда придётся брать на себя последствия. Тишина повисла в воздухе. Сидящие друг напротив друга аватар и главный министр не могли сойтись во мнениях. Аангу казалось, что цели чиновника не совпадали с действительностью, а Самбону, что его оппонент мыслил слишком узко. И оба мнения были верными. Первый опасался за целостность территорий страны, ведь вокруг кишели враги, куда ни глянь, даже вокруг короля. А второй был самоуверенным политиком, шаг за шагом, приближающимся к цели и сметающим на пути преграды. Означало ли это, что в будущем принц Банвон встретит ожесточённое противостояние? Скорее, его столкнут лбами с младшими братьями — сыновьями королевы и законными претендентами на трон. Каков будет исход битвы — известно только Духам. *** — Гений. Зуко встретил подколы Тоф уже у порога и постарался как можно меньше воспринимать то, что она скажет дальше. Ему ничего не оставалось, кроме покорного сидения за одним круглым столом в ожидании, когда приглашённый отцом звездочёт-предсказатель явится на встречу. — Я не удивлюсь, если он скажет, что ты не доживёшь до двадцати пяти, — продолжила Тоф. — Двинешь ноги — похороню за домом, даже не отдам дань уважения и не сотворю из твоей жалкой тушки золу. Станешь удобрением для кустарников. —Да понял я, понял! — раздражённо отмахнулся Зуко. — Поступил глупо. Не рассчитал силы. Просто хотел доказать самому себе, что лучше умею держать меч. — Голову на плечах держать не умеешь — вот твоя проблема! — выдала Тоф. — У тебя тряслись руки, — внезапно осенило её. — Что такого ты нашёл в аватаре, что перестал контролировать эмоции? В последнее время я такое редко видела. Зуко смущённо отряхнул шляпу, призадумался, зависнув взглядом на узорах, и откинул её в сторону. — Ничего серьёзного. — Да ну? — Правда, ничего такого, — настаивал он. — Захотелось посмотреть, на что он способен. — Ты меня сейчас пытаешься обмануть или самого себя? — хмыкнула Тоф. — За что такая ненависть? Он спас нам жизнь. И сделал выбор в пользу нашей страны, а не пустынных людей. Это нужно ценить. Зуко призадумался. Мысль о том, что он чем-то был должен аватару, только сильнее злила. — Да он сделал это из-за собственной выгоды! — буркнул Зуко. — Хитрость воздушных кочевников выработана веками. Песчаные люди не помогут так, как Пэкче. К тому же, где-то в этих землях затерялся брат его подружки. Ищет, небось, целыми днями, следы без вести пропавшего дурачка и пользуется нашей добротой. Тоф уловила в его голосе лёгкое колебание. — Ревнуешь? — спросила она, нахмурив лоб. — Порой мне начинает казаться, что ты неровно к ней дышишь. Зуко не успел ничего ответить, но напряжение в воздухе почуял, да и сам напрягся. Как Тоф могла подозревать его в интересе к водной целительнице? Прозвучало не хуже оскорбления. — Господин Бейфонг. — Стражник поклонился перед детьми влиятельного чиновника и протянул Зуко скрепленный королевской печатью свиток. — Его Величество приказал немедленно явиться во дворец. *** Банвон присел напротив Аанга за стол, на котором остывал куриный бульон, бросил короткий взгляд на посудину и осмотрел заведение закусочной. При этом не говоря ни слова. — Иногда тянет оторваться от привычного рациона, — отстранённым тоном произнёс Аанг. — Когда меньше всего начинаешь сомневаться в своей адекватности. Банвон поджал губы и расположился поудобнее, почувствовав своё присутствие нужным. — Это довольно трудно — постоянно быть хорошим для кого-то, — отозвался он. — Рано или поздно добротой начинают пользоваться и принимать за слабость. — Принц хмыкнул. — Поэтому я всегда ем только сырую рыбу и мясо. Злобу и усталость не так просто питать. Для этого нужны силы. Похоже, он был рад хоть на мгновение встретить единомышленника. Аанг заметил, что Банвон всё чаще пытался сблизиться с ним, словно жаждал обрести покровительство или поддержку. Ни того, ни другого Аанг предоставить ему не мог, потому что видел насквозь. Банвон из той категории людей, которые не побоятся наставить меч против отца и матери, чтобы добиться желаемого. Но, с другой стороны, в этой стране он единственный влиятельный человек, который смог бы стать настоящим лидером. — Я снова оказываюсь перед нелёгким выбором, — невесело усмехнулся Аанг. — Мои люди нашли следы в районе порта Тоннэ прошлым вечером, — проигнорировал его слова Банвон. — Вероятно, это то место, где был захвачен корабль Бато. Чуть восточнее города есть одна небольшая деревня, где проживают люди из бывших колоний. Ими заправляет местный магистрат Со Инчоль. Крахобор и невежда, по слухам некоторых жителей. Туда направляется отряд тайной инспекции на этой неделе. Можно успеть и последовать за ними. Аанг озадаченно приподнял голову. — Как тебе удаётся узнавать даже о таких событиях в королевском дворце? *** Факт, что у самого влиятельного человека в королевской семье везде были свои люди, не представлялся чем-то удивительным. Аанг понимал, что рано или поздно Банвон отвоюет лидирующие позиции и перейдёт в наступление. Возможно, он уже готовил план по свержению короля, и это бы не прошло мимо наблюдательных политиков: таких, как Самбон и Лао. Кто-нибудь из них должен был начать действовать на опережение. — Каждая жизнь священна. Мы, люди, не властны над чьей-то судьбой. Всё подчиняется мирозданию, законам божеств и вселенной. На всё их воля. Наш долг — соблюдать их законы. Наша цель — смиренно постигать мир, привносить в него свет и радость. Аанг остановился перед распахнутыми дверьми храма, где поутру молились монахи, и долгое время не сводил с них глаз. Их разговоры, молитвы, ритуалы были настолько знакомы и чужды одновременно, что становилось страшно представлять, как за минувшие десятилетия изменились настоящие его соплеменники. Аанг так и не увидел Гияцо, который просил его не терять самого себя и всегда хранить любовь в сердце. Как самый нехороший ученик, Аанг переступил через все просьбы старого учителя. Каждое решение доставалось ему с трудом. Но поступить иначе он не мог и не имел права. — Созидание — порой не самая полезная вещь, когда речь заходит о жизни и смерти. Аанг обернулся. Перед ней стояла пожилая худощавая женщина с тонкими, сохранившимися чертами лица, в богатой одежде и с украшениями, символизирующими стихию огня. Богиня Самсин явилась в человеческом облике Аангу ещё в раннем детстве и спасла от ревущих волн разбушевавшегося океана. Он запомнил её образ. С тех самых пор Самсин ни разу не изменилась. — Всё-таки я позволила этому ребёнку появиться на свет. — Пока Аанг удивлённо разглядывал её, женщина прищурилась, повернув голову в сторону молящихся монахов, и с улыбкой продолжила: — Люблю это место. Аколиты каждое утро просят божеств даровать жителям страны прощение, изобилие и спокойствие. Дух горы не раз упрекала меня за то, что я всё никак не могу позволить их главной молитве быть услышанной, поэтому я даровала народу истинного правителя, который в будущем станет главной его опорой и творцом великих событий. Как думаешь, кто бы это мог быть? Не дожидаясь ответа, Самсин мягко, по-матерински поправила одежду на Аанге. Хранительница дома и очага не различала своих и чужих детей, ведь они являлись её творением. Только она решала, кому стоило даровать жизнь, а кому — нет. — Не привязывайся к прошлым воспоминаниям. Ты всё равно их не убережёшь. — Не уберегу? Самсин загадочно замолчала, поведя бровью в сторону, где стоял Зуко. Аанг обернулся, чтобы посмотреть на нежданного гостя, и с разочарованием обнаружил, что божество исчезло. — Кого не убережёшь? — поинтересовалась Тоф. — Теперь я точно уверен в том, что аватар иногда выходит в астрал, — заключил Джет. Никто не заметил Самсин. Её мог видеть только тот, к кому она приходила. Теперь Аанг понял, что время вокруг него на мгновение замерло. — Так. — Аанг вновь осмотрел открытые ворота в храм, его сероватую крышу с узорами и завершающих молитву монахов. — Ничего серьёзного. — Затем он задумчиво дотронулся до повязки на лбу, завидев маленькую статую божества у входа в здание. В её руках горело пламя. — У меня тревожное предчувствие. Зуко настороженно проследил за аватаром. В голове кольнула любопытная мысль: что такого нехорошего он узрел, пока стоял несколько минут без движения? И только Зуко удалось заметить статую древней богини, дарующей жизнь людям. — Кочевники так её почитают, — пожелал он уколоть Аанга, — что даже забыли, покровителем какого народа она является. Аватар прикрыл веки. — Огонь — не только яростное оружие в руках разрушителя. Это жизнь и свет, и символ семейного очага для многих народностей. — А если он отнял у меня семью? — парировал Джет, едва не сплюнув от отвращения. — Сто лет назад люди Огня практически истребили целую нацию. Было бы лучше в нынешние времена вернуть им долг, либо вовсе стереть их континент с лица земли, как и всю историю, и любые упоминания об этом поганом народе в человеческих умах. Зуко сжал кулаки. — Чем страна, поддерживающая рабовладение и посылающая на пушечное мясо крестьян, которые просто не нашли средств, чтобы заплатить непомерные налоги, отличается от тех, кто намеренно идёт убивать других людей? — со злобой спросил он. — Это люди Огня! — парировал Джет. — Они чужие для нас! Пройдет двести, триста лет, их потомки будут рождаться здесь, в наших землях, питаться нашим рисом и пить нашу воду. Но они никогда не признают себя народом Пэкче, они будут продолжать разговаривать на своём диалекте, считать свою народность выше остальных и диктовать свои правила. Если дать жителям колоний волю, они воспользуются этим и помогут войскам Озая продвинуться вглубь страны. Король слишком мягок с ними. Я считаю… — Правильно! Давай! Распинывайся тут! Ори ещё громче, чтобы тебя все услышали, идиот! — пнула его Тоф. Затем продолжила чуточку тише, пока Джет выдавливал нецензурную брань и возмущения. — Кто вообще додумался дать ему табличку с лошадьми? Он сдаст нас в первый же день. Аанг изумлённо выдохнул. — Так это вы собираетесь в поход на запад? — с любопытством поинтересовался он. — Разведка из нас, конечно, так себе, — невесело признала Тоф и поджала губы. — Эй, вы, двое! — Она протянула указательный палец в сторону Зуко и медленно перевела его на Джета. — Затеете драку, и я заживо погребу вас в чернозём! *** Король дал задание только Зуко и спросил, нужна ли ему подмога. Пока Джет спорил о своём нежелании встревать в провокационную миссию, и вообще лояльно относился к расцвету преступности, хоть и не подавал вида; Тоф встряла в разговор и попросилась добровольцем. За что вновь получила тонну неодобрения от отца. Вечером её ожидала истерика матери и молитвы «опомниться, взять себя в руки, отбросить дурацкие мысли и стать наконец-то девушкой». Что Тоф слышала уже не в десятый и даже не в сотый раз. Если на кону стояла репутация семьи и жизнь друзей, она не могла оставаться в стороне. Её порой бестолковый брат вполне способен завалить миссию в одиночку, а уж на пару с Джетом… — Я запру её в комнате! Она у меня света белого никогда не увидит! Ограничу любое общение с юношами! Нет. Я выдам её замуж за сына дяди невестки моего троюродного брата из клана Ан в Хвасоне! Даин! Собирай вещи! На следующей неделе Тоф едет к родне моего мужа! Я не позволю ей праздно шататься по сомнительным местам всю жизнь. Ох, эта девица у меня ещё посмотрит. Матушка пришла в ярость и не замолкала весь вечер. Она наивно полагала, что Тоф была надёжно заперта в исправительной комнате из дерева, но когда открыла двери, то не обнаружила там никого. Всё это время они с Зуко молча играли в пай-шо и слушали ругань, доносящуюся с соседнего коридора. — Спокойно. — Зуко одёрнул раздражённую Тоф, с каждым разом швыряющую карты так, что трясся стол. — Она всё равно не сделает этого. А если сделает, ты устроишь побег. — Выдадут замуж, — буркнула Тоф. — Еще три года до брачного возраста! Что я буду делать в чужой семье в это время? Учиться подавать нитки? Плести узоры, которые не вижу? Убирать в комнате будущей золовки? — Тебя с радостью вернут или обменяют на мешок с рисом в первую же неделю, — утешил Зуко. — Не переживай. Ты можешь ещё пару раз возвращаться к ним назад, чтобы они сами заплатили отцу за отмену помолвки. Меньше, чем за пять слитков золота, не соглашайся. Тоф со всей силы швырнула карту на стол. — Так дёшево меня оцениваешь? — Согласись, ты не создана для супружеской жизни. — Зуко растерялся и пожал плечами. — Тебе больше подходит реализации в военном деле или в управлении. Ты хороший маг земли, но учитель из тебя так себе. Просто покоряй новые вершины в магии и искусстве владения оружием, и тогда, возможно, дорастёшь до военного министра. Тоф хмыкнула, приосанилась и скрестила руки на груди. — Ну, — сказала она, — допустим. В министерство пускают только мужчин. Мне пойти, украсть у новоявленного евнуха его утраченное самоопределение и приделать себе? — Духи! Снова ты за своё! — взмолился раскрасневшийся Зуко. — Ну, а что? — воскликнула Тоф. — Что я ещё могу сделать? Общество всё равно будет откидывать меня назад. Как и родители. Зуко сложил пай-шо в одну колоду и мягко постучал пальцами по крышке миниатюрного сундука для карт. Да, действительно, для Тоф было бы лучше встряхнуть старые устои и выделиться. Вряд ли нынешние сановники-старожилы позволят молодому поколению вступать в их ряды без всеобщего одобрения. Про женщин вообще можно промолчать. В политике, помимо королевы, никто не имел права диктовать стране и министрам правила. Если бы подобное противостояние встретила Азула, она бы постаралась уничтожить преграду. — Прояви себя как инспектор, — предложил единственный адекватный выход Зуко. — На этом поприще у женщин куда больше преимуществ. Они могут стать отличными разведчиками. Я знаю много кисэн, которые работают на сахонбу и раскрывают тяжёлые преступления. Бывало так, что никому до них не удавалось сделать и половины. — Кисэн? — переспросила Тоф, приподняв одну бровь. — Откуда у вас столько познаний о женщинах-цветах, молодой господин?