Моя страна

Сиванму протягивала ему наполненную водой чашу. Каждый раз, стоило посетить храм с её именем. Застывшие капли стекали ручьём вниз. Её ладонь была накренена набок, а цвет золотой посудины больше напоминал алую кровь, озаряемую солнечным светом багрового заката. — Говорят, это знамение, — сказал когда-то Кузон. — Богиня правосудия протягивает либо вино, либо персики. И то, и другое — символ грядущего. Как бы то ни было, важно помнить: боги не хотят нас покарать. Они дают возможность исправить будущее. Кому, как не аватару, лучше знать об этом? А? Глаза Сиванму всегда были закрыты. Она не видела и не слышала, что происходило вокруг неё. На её лице не было ни тени улыбки, а слова прожигали любую брешь, за которой стояла ложь. Сиванму никогда не была доброй богиней из сказок, спасающей души заблудших. Она могла безжалостно покарать каждого провинившегося смертного, ибо представляла страшный суд для мира человеческого. Аанг дрожащими пальцами коснулся краёв чаши и поднял голову в попытке рассмотреть статую. — Это нечестно. Ты снова перекладываешь на меня ответственность. — Простите? — откликнулась рядом стоящая женщина. Аанг словно на минуту выпал из действительности и совершенно забыл, где находился. Он повернул голову к рано поседевшей вдове в церемониальных облачениях, одёрнувшей его, и осмотрел с головы до пят, от чего ей стало неловко. — Господин, мы скоро начинаем ритуал, — нервно выдала она. — Если вы не монах, читающий молитвы, то я бы хотела попросить вас встать в ряд — вон в том углу справа. — А, да, — отозвался Аанг, убрав ладонь со статуи, поклонился и последовал в указанное место. Стоящий у входа Джет хихикнул в кулак, словил на себе недовольный взгляд аватара, негромко кашлянул, поправившись, и принял покорность на лице, опустив голову. Как и положено слуге, которого он так старательно изображал. — Рад приветствовать почтенного государственного служителя из столицы. Молодой господин Касе холодно улыбнулся, чуть склонив голову. Аанг встал слева и ответил тем же. Пока монах расхаживал с четками и под ударные ритмичные звуки зачитывал молитву, внук старейшины периодически вел беседы и непринуждённым тоном задавал вопросы. — Слышал, нынче сановники сповадились отправлять своих секретарей на разведку в западные земли. В последнее время в столице неспокойно? Аанг прищурился. — Его Величество лично заинтересован в развитии нового культурного центра, — ответил он. Монах воспевал всё громче. От безалаберной какофонии ударных звуков начинали пульсировать виски. Аанг слишком долго не посещал храм и не принимал участия в обрядах, поэтому постепенно терял рассудок. — Вероятно, вы служите в Гонджо, — кивнул собеседник. — Кто сейчас является секретарём министра Кима? Аанг не ответил. Пришло время отдать поклоны в знак почтения умершим, что оттянуло время неудобных вопросов. После сожжения молитвы каждый по очереди получал убранные со стола подношения и заворачивал их в ткани, чтобы унести домой. Аанг поклонился самой пожилой женщине в семье и, получив благодарность с её стороны в качестве гостя, отправился к выходу. — Постойте! — окликнул его младший Касе. Он спустился с холма и вручил Аангу связанный бамбуковой верёвкой брусок, сквозь который едва заметно проглядывался рис. — Спасибо, что оказали почтение моей семье. Могу я поинтересоваться, какая у вас фамилия? Аанг медленно покрутил в ладони угощение и перевёл взгляд на мужчину. — Хёнчжо, — сказал он. — Я не могу раскрыть своего имени. Лёгкая тень проскользила на лице молодого господина. Он улыбнулся. — Инспектор расследует какое-то преступление? Мой дедушка не получал никаких писем из королевской канцелярии. В любом случае, вы можете рассчитывать на нашу поддержку. Обращайтесь, если вам вдруг понадобится помощь. Аанг словил налёт напускного дружелюбия и убедительно проявил открытость. — Министерство беспокоится о росте преступности в вашем регионе, — сказал он. — Поэтому меня послали сюда с поручением, — и склонил голову. — Буду рад любому содействию. Внук старейшины Касе ответил прощальным поклоном и до самого конца не выпрямлялся. До тех пор, пока удаляющаяся фигура инспектора и его слуги не растворилась вдалеке. Знал бы этот человек, что на самом деле то было для отвода глаз и не имело ничего общего с планом Аанга. Ровно через час, едва спустившись с холмов и перекусив остатками еды, ему и Джету пришлось возвращаться обратно. *** Шустрая продавщица у прилавка, ничего не объясняя, закинула в корзину пару баклажанов и с сострадательным видом покачала головой. Старик с телегой осторожно обогнул тот участок, где стояла Катара, а стражник даже не посмотрел в её сторону, когда она проходила через ворота рынка, словно останавливать её на досмотр было чем-то неприличным или смущающим. С этого утра многое в её жизни здесь поменялось, в том числе и отношение местных жителей. К обеду уже вся деревня знала о брачующейся паре, которой удалось пойти вопреки правилам семьи и иметь наглость просить помощи у старейшины. Будто Катара была этому рада. — Мне не нужны твои деньги! — Торговка настойчиво отодвинула от себя её корзину с нагруженными продуктами и выставила ладонь в знак отказа. — Забирай! Всё забирай и уходи! Катара недоумённо перебрала в руке монеты. — Но ведь два няна — не такая уж маленькая сумма, — сказала она. — Ещё бы я брала их с беременной! — фыркнула женщина и скрылась за прилавком. — Это она так проявляет заботу о вас, госпожа! — рассмеялся мужчина, торгующий тканями. — Как-никак, а вы вынашиваете дитя благородных кровей. — Какая же она тебе госпожа? — нахмурилась другая торговка. — Обычная девка без происхождения, которой повезло оказаться в милости у молодого господина! Зачем нужно было просить о браке, если она могла стать наложницей и родить ещё с десяток выводка? И Катара вновь оказалась втянутой в жаркие споры. Большинство людей проявляло к ней сострадательные чувства, однако некоторые из них никак не могли удержаться от комментариев в сторону младшего наследника клана Суро, о существовании которого она и Зуко узнали только вчера. Никто не ведал, каким на самом деле был этот юноша, поэтому их легенде поверил даже старейшина, а свидетели, заставшие сцену во время суда, мигом разнесли новости по округе. — Я потратила всего три няна и десять пхунов, — хмыкнула Катара, спрятав мешочек с монетами за пояс. — Быть в положении выгодно. — И нахмурилась, завидев идущего навстречу Ли. — До тех пор, пока правда не вскроется. Он выделялся из толпы. Ровная осанка, уверенная неторопливая походка, одежда, подобранная в гармоничном сочетании тёмных цветов, и цепляющий взгляд: всегда строгий, оценивающий, присматривающийся к толпе. Это проглядывалось даже сквозь железную маску, прикрывающую половину лица. Инспектор должен быть внимательным к деталям. Наверное, именно из-за этого король выбрал его на должность. Катаре же он не внушал никакого доверия и вызывал смутную тревогу в душе. — Ты собралась поминки устраивать? — спросил Зуко, указав на забитую продуктами корзину. — Наверное, все деньги перевела на рынке? — Да! — с вызовом ответила Катара. — Я залезла в долги и продала нашего ребёнка ростовщику! Потому что кое-кто на днях спустил круглую сумму в доме кисэн! Зуко округлил глаза, а прохожие свидетели тихо зашептались за спиной. — Головой ударилась? — шикнул он на Катару. — Ты сам хотел продвижения в деле, — пожала она плечами и хитренько улыбнулась, понимая, что задела его мужское самолюбие. — Не стоит благодарностей. Катара всё ещё злилась на то, что Ли использовал Аанга в качестве наживки для врага, а ей подарил роль своей прислуги. Хуже подобного поступка было только снисхождение в глазах местных жителей, мол, и без того несчастная девушка теперь вынуждена мириться с участью презираемой всей семьёй невестки. К обеду она уже настолько вошла в роль, что практически забыла о настоящей миссии и чувствовала себя подавленно и униженно. — Ты сама заявила о беременности, — видимо, догадавшись, выдал Зуко и забрал у неё корзину. — Может, в твоей стране всё складывалось проще, но в Пэкче, как и в народе Огня, ценят статус. Бедный дворянин всё равно остаётся дворянином, в отличие от купца-простолюдина, у которого средний достаток. Медь нельзя выплавить в золото, так же, как и золото нельзя превратить в медь. Это разные вещи, и у них не может быть одинаковой ценности. — Разве это справедливо? — поджала губы Катара. — Оценивать людей только по их происхождению… — А сама-то? — фыркнул Зуко. — Забыла, кем являешься? Уверен, твой народ живёт не лучше нас. Верно. Катара постепенно стирала воспоминания о былой жизни в голове. Могла ли она представить лица брата и отца сейчас так же ясно, как раньше? Как давно она их не видела? — По крайней мере, — подавленным голосом произнесла Катара, — богатыми и влиятельными люди становились из любого сословия. У отца не было рамок и ограничений. Он ценил преданность, ум и отвагу. Он был хорошим человеком. Зуко завидовал ей. То, с какой любовью Катара отзывалась о своём родителе, вытаскивало из него наружу затаённые чувства обиды, разочарования и злобы на собственного отца. Зуко всю жизнь стремился доказать ему, что был достойным преемником, что ничем не уступал сестре и Лу Тену. Однако он ни разу не получил одобрения и не мог вспомнить ни одного дня, когда был поистине счастлив. *** — Ой! Да ты даже на тень свою не похожа! Джет нагнулся к окаменевшей в одной позе Тоф и провёл ладонью перед её лицом. Ответа и реакции не последовало ровно до того момента, пока он не дотронулся её лба. Тоф молча смахнула его руку, продемонстрировав избитые в кровь кулаки. — Ты посмотри на это! — воскликнул Джет, хватая её ладонь. — Чем всю ночь занималась? Лупила пьяниц за деревней или откопала ещё одну подпольную арену? — Рисовала отчёт, — устало выдохнула Тоф. — Рисовала, — передразнил её Джет. — Ты хоть знаешь, с какой стороны начинаются чернила? Я понимаю твоё упорство и самоотдачу в работе, но… Тоф встала и громко топнула ногой, затем мягко ударила кулаком по земле. Через пару мгновений в почве образовался глубокий выступ, внутри которого проглядывались миниатюрные очертания зданий и людей. — Ого! — Джет с открытым ртом продолжал рассматривать каждую деталь, точно сконструированную по внешнему облику всего поселения. — Ты создала наши копии? — У меня ушли целые сутки на разработку карты, — отозвалась Тоф. — Всё ещё считаешь меня плохим художником? Посмотри на это. Она отошла на пару шагов назад и вновь ударила кулаками по земле. Тоф сосредоточенно воссоздавала всю картину, которую смогла увидеть, будучи слепой. И её карта была в сотни раз точнее любой записи лучших учёных этого столетия. Джет никогда в жизни не полагал, насколько талантливыми могли быть покорители земли. — Это впечатляет! — восхитился он, погладив подбородок. Джет обошёл скульптуры уже по третьему кругу. — Я даже не подозревал, что шахты под землёй имеют такую сложную систему. — Пришлось довольно туго, учитывая, что моё сейсмозрение перебивали внутренние сооружения из неизвестного материала. — Тоф потёрла шею. — Не могу докопаться до сути. Это не дерево, но и не камень. Даже не кристаллы. — А что тогда? — спросил Джет. Он оглянулся. Ровно в этот момент Тоф почувствовала легкие колебания земли со стороны небольшого деревца с толстой кроной и обернулась, указав рукой в эту сторону. — Ты! А ну стоять! Малец оказался настолько шустрым, что успел вынырнуть из-под земляной ловушки, устроенной Тоф на месте, и скрылся за соседним домом. Едва Джет опомнился, как его компаньона и след простыл. Тоф не хотела упускать шпиона, поэтому сразу же погналась вслед за ним. Мальчишка был примерно её возраста по телосложению, более худым и лёгким. Он умело огибал препятствия и избегал прямого столкновения, прячась в толпе или за сооружениями. Тоф сбивали с толку снующие вокруг люди, но цель поймать преступника она не упускала. Шпион вновь завернул за угол и сбавил скорость, проявив осторожность. Из-за чего, было понятно не сразу. Почувствовать что-то, помимо большого столпотворения, не представлялось возможным. Внезапно он резко разбежался, и Тоф, уловив его шаги, помчалась за ним. Всего в паре шагах от преследователя мальчишка припрыгнул и резко исчез. В этот момент Тоф осознала, что её сейсмозрение не всегда помогало в моментах, когда что-то происходило в воздухе и было неосязаемым, в том числе и огонь. Почувствовала она это в момент, когда что-то жгучее лизнуло её кожу на шее и предплечье. — Ах! Проклятье! — выругалась Тоф, падая на землю. Место, опалённое пламенем, продолжало саднить. Пока циркач и зеваки, столпившиеся у мостовой, приходили в себя, откуда-то неподалёку закричала девушка: — Господин! — Она и ещё несколько людей поспешили на помощь. — Гибан! Рукава! Потуши, скорее! — Тоф почувствовала прохладный ветерок на оголённой коже и облегчённо выдохнула. — Вы в порядке? — осторожно спросили у неё. Незнакомка оттянула лоскут ткани от обожжённого места и повернулась лицом к фокуснику. — Сколько раз мой дедушка говорил тебе не выпускать пламя в сторону зрителей? — Простите, госпожа! — жалобно выдал артист. — Я не ожидал, что он вот так ворвётся в моё представление! Если до этого момента кожу саднило от огня, то теперь боль чувствовалась в десятки раз ярче от одного только прикосновения ветра. Тоф хотелось взвыть на месте, однако её честолюбие бы в один момент пострадало, если бы ей не удалось сдержаться. Оставалось только пыхтеть к покрасневшим лицом, пальцами вцепившись в камни. — Ты практически сжёг ему руку! — возмутилась незнакомая спасительница. — Я обязательно доложу на тебя! — затем она обратилась к Тоф. — Господин, всё хорошо? Вам необходимо лечение. Пойдёмте. Я отведу вас к лекарю. — Эй! — Возникший из ниоткуда Джет чуть было не прикрикнул настоящее имя подруги, но быстро оценил обстановку. — Ли… Рим! Эй, ты, мелкий! Чем это ты занимаешься? — Чем ближе он подходил, тем лучше понимал ситуацию. — Ты упустил преступника! — Преступника? — мигом переспросила молодая госпожа. — Этот мальчишка… казался очень подозрительным, — пропыхтела Тоф. — В погоне поймать его не удалось. —Так ваше имя Рим? — поинтересовалась девушка. — Ли Рим, верно? Я знаю одного хорошего лекаря… Джет резко перебил её и заслонил Тоф собой. — Не стоит, правда! — сказал он. — Назовите его адрес. Я сам отведу туда молодого господина. *** К моменту окончания слежки и спуска с горы солнце на небе сияло так ярко, что крестьяне на полях не разгибали спины и всё больше прикрывались шляпами, чтобы не слепило глаза. Приближались осенние праздники. До этого времени каждый старался перевыполнить работу для того, чтобы пережить зиму с запасами еды и соли. Для деревни, у которой главной едой были мука и рис, не представлялось ничего лучше заработков на полях и в шахтах. Аанг не мог с точностью сравнить, отличались ли чем-то люди, проживающие в этих землях от тех, что были рождены в столице, но он отмечал их трудолюбие и благодушие. По большей мере все они выглядели как один разделённый народ, оторванный друг от друга интересами ищущих власть семей, считающих себя непобеждёнными. Но их сердца одинаково стремились к миролюбию. В один момент Аангу вдруг почудилось — в какой-то мере Самбон был прав. Без реформ стране не выжить. В противном случае, Пэкче вновь могло утонуть в политических дрязгах, в борьбе за престолонаследие и в итоге распасться на множество раненных осколков, как это происходило в царстве Земли. Мог ли король собрать вокруг себя достаточное количество единомышленников, чтобы править страной долгие годы и не потерять независимости? Самсин говорила, что когда-то даровала жизнь ребёнку с такой великой миссией. Мог ли первый министр стать им? Или, может, Банвон... — Погодите, инспектор! — воззвала женщина из семьи Касе, которую Аанг прошлым вечером видел в храме. Она приметила его у ларька с украшениями, аккуратно отложила дорогую брошь в сторону и неспешно зашагала навстречу с гордо приподнятым подбородком. Казалось, вся деревня принадлежала ей, и это выглядело вовсе не напускным поведением. — Вчера вы почтили память моей семьи. От лица старшей супруги я бы хотела отблагодарить вас за этот поступок и принести извинения за то, что была с вами груба. Мой сын рассказал мне о вашем расследовании. Пожалуйста, обращайтесь к нам. Семья Касе с радостью окажет вам любую помощь. Женщина склонила голову в знак почтения, так как, несмотря на дворянский титул, была ниже инспектора статусом и привилегиями. Однако даже этого жеста было для неё достаточно. Судя по виду, госпожа Касе не привыкла оказывать кому-либо почести. Возможно, в семье её авторитет был незыблем, точно влияние главного сановника на деятельность короля. Женщины Пэкче порой пугали не хуже мужчин. В этом Аанг убедился. Он вспоминал минувшую ночь — время, когда люди, подобные призракам, в белых одеяниях молчаливым строем направлялись в склепы, спрятанные за потайной дверью храма, которую стерегла Сиванму. Чаша в её руках была ничем иным, как ключом к раскрытию всех страшных секретов главных семей деревни. Осмотреть местность Аангу удалось только под утро, однако проникнуть внутрь потайной двери не представлялось возможным. Такие места вряд ли оставались на ночь без охраны. Ему стоило подготовиться перед затяжной разведывательной миссией и встретиться с настоящим инспектором, чтобы доложить новости. — Я искренне благодарен вам за ваше гостеприимство. И обязательно обращусь за помощью, когда она мне понадобится, — сдержанно кивнул Аанг и, как подобает чиновнику из столицы, спесиво продолжил путь. *** — Новое слушание в час собаки. — Катара оглянулась на свою тень и провела ладонью по воздуху, выискивая север на горизонте. — Наше время ограничено. Что, если старейшина попросит тебя доказать свою принадлежность к клану Суро? — Меня это не волнует, — уверенно заявил Зуко. В толпе у прилавков он заметил знакомую фигуру аватара и прищурился. — Я поражаюсь, как ты умудрился стать наследником такого знаменитого рода, не имея ни малейшего представления о завтрашнем дне? — нахмурилась Катара. Знала бы она, из какого не менее известного рода Зуко когда-то был исключён. Аанг заметил пристальный взгляд на себе и повернул голову в его сторону, тут же переменившись в лице. У аватара определённо собралось множество вопросов, и это даже немного позабавило. В то же время, Зуко не хотелось, чтобы маг воды сейчас смотрела на него и знала о том, что он рядом. Зуко ревновал, но ещё неистовее это отпечаталось на лице у аватара. — У меня есть превосходство, — выдал он, не до конца понимая, отвечал ли он тем самым Катаре или тому, кто стоял на противоположной стороне улицы. — Я умею бороться за то, что хочу. Девушка внимательно проследила за действиями напарника и обернулась, однако Зуко одернул её и резко развернул к себе, не давая и шанса заметить в толпе аватара. Его действия происходили с таким напором, что Катара на мгновение растерялась и не понимала, как себя вести. Зуко сжал её руку и не позволял отойти в сторону. Его прищуренные золотистые глаза были прикованы к ней и словно выискивали в её мимике любое проявление мыслей и эмоций. Ядовитое чувство напряжения разлилось по телу Катары. Её одолела тревога от собственного бессилия и смутного осознания, что когда-то давно она испытывала нечто похожее. Словно попавшая в медвежью ловушку лисица, на которую велась долгая охота. Умом Катара понимала, что стоящий перед ней человек не так опасен, как его враги, и даже не это заставляло её замереть, едва не потеряв почву из-под ног. Его руки всё ещё сжимали её в тисках, но уже не так настойчиво и сильно, а выражение лица смягчилось. Зуко улыбнулся. — Я говорил, насколько ты прекрасна? — спросил он, убрав длинную густую косу Катары за спину. А в глазах продолжали плясать недобрые огоньки. — Моя невеста.