Моя страна

Катара долго не могла признать самой себе, как часто её задевало поведение Аанга. Его окружало столько людей. Как у аватара, у него было множество забот помимо поисков её брата или разговоров с ней. Катара чувствовала, что чем чаще он возвращался к ней, тем больше не хотелось его отпускать, а представить в голове мысль, что того же жаждут другие, было невыносимо. Каждый раз приходилось убеждать себя: Аанг не такой. Он добрый, но никогда не переступит черту и не подарит никому даже шанса на то, что его сердце когда-нибудь откроется. В том числе и для Катары. — Всего лишь друг… Его слова в ту ночь были искренними, впервые за всё время, словно Аанг не утаил от неё ни одной сокровенной мысли, хоть и нёс полную несусветицу. Он был так пьян, что вряд ли помнил, о чём говорил, но это дало Катаре надежду. А следом за ней обжигающую ревность, стоило только завидеть, как на него смотрели другие. — Что это? — Аанг потянулся за глиняной склянкой, лежащей на комоде. — Снова? Ты… — С безутешным видом он осуждающе посмотрел на неё. — Сколько людей должно пострадать от этой отравы? — Это не отрава! — возмутилась Катара. Отобрав с его рук склянку, она вздохнула с его шутовской манеры вести себя самым отвратительным способом, будучи в нетрезвом виде, и попыталась оттащить от комода к заправленной постели. — Это лекарство! Я сделала его сегодня, чтобы осветлить шрамы, а не травить кого-то? За кого ты меня принимаешь? — Верно. — С полусонным видом Аанг разбросал ноги в стороны, закрыл глаза, опустив голову, но так и не прилёг на расстеленный на полу матрас, оставаясь сидеть в неудобном положении. — У тебя теперь нет мотива это делать. Катара тогда усмехнулась. Она была ошеломлена его заявлением! Какого мотива ей не хватало, чтобы начать травить кого-то? А сейчас она, кажется, немного начинала понимать. Катара не слышала, о чем говорила Бай Нян, но её взгляд был таким томным и полным восхищения, что невольно становилось тревожно на душе. Аанг спокойно принимал это? Когда он наклонился, чтобы внимательно выслушать её, Катара сжала пальцы на одежде и не расслаблялась до тех пор, пока кисэн не завели за ворота, но даже тогда не почувствовала облегчения. Аанг ещё какое-то время стоял в растерянности и в тяжёлых думах, затем обернулся, будто почуяв, что его макушку вот уже целую вечность прожигают насквозь. Катара смущённо опустила глаза. Она не знала, куда ей деваться, пока он поднимался по лестнице. Мокрые половики неприятно скрипели под ногами, заставляя ощущать промозглую утреннюю сырость и стягивающую дрожь в коленях. Словно Катару застали за чем-то нехорошим, либо она увидела то, что не должна была. Катара вдохнула побольше воздуха и уже было раскрыла рот, дабы оправдаться или первой начать разговор, но Аанг даже не отреагировал и устало прошёл мимо. — Отдохнула? — бросил он, завидев её. Аанг стряхнул плащ перед входом в узенькую комнату и отпер двери. Щелкнув пальцами, он легко зажёг свечи, плавящиеся на подставках, затем осмотрел помещение и медленно присел у старого прямоугольного стола, где не было ничего, кроме небольшой стопки связанных сургучной печатью писем. За время пребывания аватара в лагере, весть о нём разлетелась по всей округе, и жители тотчас воспользовались возможностью обратиться к нему с просьбами. Катара видела, каким разбитым он был, но ничего не могла поделать. Вероятно, Аанг не сомкнул глаз с прошлой ночи и разбирал груду нерешённых вопросов, которой с каждым часом меньше не становилось. Страшно представить, как он изнашивал себя во времена активных военных действий и политической нестабильности во многих государствах. Аватара проклинали и боготворили, ужасались от его имени и превозносили к небесам его заслуги. И оное происходило далеко не первую жизнь. — Я приготовила отвар из целебных трав и настойку для восстановления сил. Катара и забыла, зачем направилась в его покои. Стоило завидеть ту самую кисэн, которую так бурно обсуждали утром после весёлой попойки в доме Хванён, как её внимание захватили совершенно другие мысли — дурные и никчёмные по сравнению с теми проблемами, с которыми довелось столкнуться другим людям. Аанг опустил письмо, с интересом наблюдая за тем, как она раскладывала на столе чаши, наполненные жидкостью, и отметил про себя, что все они давно остыли. — Как долго ты простояла на холоде? — спросил он. — Разве это важно? — Катара вздохнула. — Ты владеешь магией огня, можешь подогреть воду. Аанг последовал её совету, но его кисть замерла в воздухе, когда он дотянулся до второй чаши. —Ты могла замёрзнуть и простыть. — Он протянул ей разогретую настойку. — Тебе это понадобится больше. Если бы не тот ночной разговор, Катара бы и в мыслях не допустила сомневаться в его поступках. — Что? Думаешь, я её отравила? — Насупленно выдала она. И почему он только сказал ей об этом когда-то? Аанг с удивлением посмотрел на Катару. Девушка смущённо скрепила пальцы в замок у пояса и словно силилась выдавить из себя следующие слова: — Не ты ли сказал, что я люблю готовить яды? Той ночью… после дома Хванён. Аанг прикрыл глаза и негромко выдохнул. Так вот, о чём она всё это время переживала! — Вероятно, я наговорил тебе много глупостей. — Немного подумав, он продолжил: — Я виноват. Мне не стоило быть таким безрассудным. — Аанг словил едва заметный румянец на её щеках, когда посмотрел на Катару. — Всё, что я сказал тебе, не было правдой. Ты простишь меня, если я заберу свои слова назад? Но говорил он не только о ядах. Аанг действительно не помнил, что делал той ночью? Может, он притворялся, чтобы не быть пойманным, или испытывал стыд за содеянное? — Ты, правда, сожалеешь о том, что сказал мне тогда? — едва ворочая языком, спросила Катара. И Аанг медленно, уверенно кивнул. — Да. Я сожалею. Было бы не так обидно, если бы она точно знала, что он не помнил ту ночь, но ведь Аанг мог притворяться, и это сошло бы ему с рук. И Катара вновь столкнулась с отчуждением, а её сердце сжалось до размеров крохотного камня, больно ударив напоследок. Вот она — суровая реальность, отдалённая от восторженных фантазий, приземлённая, грустная и одинокая, как участь тех пленников, что сидели в клетках посреди мокрой улицы. Даже нечего и сказать. Катара ощутила на себе давящее, огромное разочарование. — Ты не помнишь, что говорил мне тогда? В её вопросе слышались нотки угасающей надежды. Катара жаждала услышать, что Аанг сможет подтвердить её догадки, но пока он размышлял над ответом, она только вздрогнула от громкого стука в дверь и скрипа едва не слетевших петель от резкого вторжения внутрь комнаты. Растрёпанные мокрые волосы Джета выглядели так, словно поймали молнию по дороге, а верхняя одежда была наспех накинута на полуголое тело и небрежно собрана у пояса. Сам его вид не выражал ничего, кроме паники. — Скорее! — воскликнул юноша. — Жар не спадает уже целую ночь. Она бредит! *** Покои, в которых находилась Тоф, были единственными в этом лагере, где распространялся жар от горящих углей, а само пространство озарялось множеством свечей, расставленных по центру. Толстые меховые шкуры лежали под расстеленным матрасом, согревая теплом её холодное тело. Небрежно оставленный неподалеку таз с водой когда-то вмещал в себя лёд, но тот уже давно растаял, а теперь неровная чаша накренилась набок, желая выплеснуть из себя лишнюю жидкость. Зуко стянул со лба Тоф тряпку и с измождённым видом отбросил её в сторону. Он даже не обратил внимания на посторонние разговоры и звуки отъезжающих дверей. Только стиснул в ладони пальцы своей неродной сестры и опустил голову, точно безутешный отец над умирающим ребёнком. Катара не могла не отметить, с каким беспокойством он смотрел на неё. Каждое движение юноши было преисполнено заботой и нежностью, и охранял он Тоф так, словно никто более не посмел бы приблизиться к ней. — Что с ней? — Катара подошла к постели и склонилась над её головой. Лоб был таким же горячим, как раскалённые угли на костре. Тоф легонько поморщилась, почувствовав что-то тёплое, и выдала бессвязные слова: с возмущением и лёгким капризом. — Часом раньше было хуже, — сказал Зуко, ни разу не моргнув. Его глаза внимательно следили за движениями Катары. Иссохшие губы дрогнули на последнем слове. Казалось, ещё немного, и лекарь бы понадобился не только Тоф. По залегшим мешкам под глазами становилось понятно, что он, как и Аанг, за целую ночь ни разу не прилёг отдохнуть и сторожил покой сестры. Катара вздохнула и закатала рукава: — Нужно было позвать меня, как только у неё появился жар. Аанг мягко отодвинул Джета в сторону и прощупал вену на кисти Тоф, пытаясь найти её кровоток. Пульс ощущался слабым и временами прерывался, сбиваясь с ритма. — Переверни её на спину, — приказал он Катаре, и все с любопытством посмотрели на него. — Пусть мужчины выйдут. Сперва нужно залечить раны, а уже после сбивать жар. Катара неуверенно поднесла пальцы к краю рубашки Тоф и оттянула её. Заметив на плечах тянущуюся к спине красную полосу, она ахнула и тут же обратилась к присутствующим: — Выйдите. Дальше я сама. Зуко бросил на неё взгляд, полный жалости и негодования. Как он мог бросить Тоф здесь, совсем одну? Именно это читалось в его глазах и так походило на отчаяние брошенного щенка в дождливую погоду, что становилось неловко. Если бы не доброта Катары, весь лагерь уже давно бы прознал о его тайне. Разве Зуко не стоило помнить это? Она скрыла правду даже от Аанга, но не ради того, чтобы покрыть его. Тоф и её семья могли пострадать, если бы Банвон узнал, кто всё время был рядом с ним. Самозванец «Ли», имя которого Катара, вероятно, уже никогда не узнает, принесёт меньше проблем, если останется таким до конца своих дней. Его объяснений, почему он полез в политику, не хватило для уверенности в нём, но это уже не так важно. Ли заботился о семье Бейфонг, и Тоф он оберегал как свою родную сестру. Что ещё нужно для доказательств его преданности? Зато Катара понимала, почему он отчаянно хотел причинить вред аватару. Люди Огня, как правило, не питали к Аангу ничего, кроме ненависти, ведь им с детства внушали, насколько он жесток и опасен для мира. Становилось ясно как день, какие мотивы преследовали его всё время. — Даже если ты её брат. — Катара обратилась к Зуко. — Ты всё ещё остаёшься мужчиной. Не хочу, чтобы эта история повторилась вновь. Уходи. От того, что ты сидишь рядом, ты мне ничем не поможешь. Зуко виновато отвел глаза и, коротко, почти незаметно, кивнув, поднялся на ноги. Он последовал за аватаром и Джетом с опущенным сердцем и не мог вымолвить ни слова от переживаний. Стоило бы видеть иронию в глазах его друга, который больше всех в этом месте понимал, за что тот испытывал стыд. Но молчал он только ради Тоф. Девчонка расстроится, если узнает, из-за чего они подрались, а Джет ни за что не допустит, если ей хоть однажды придётся грустить из-за этого идиота. *** — Всё из-за него. Если бы ты осталась дома, ничего бы из этого не случилось. Джет вздохнул, поправил край одеяла на ней и с грустью отметил про себя, что ради него Тоф не пошла бы на такие жертвы. А что он мог сделать? Стоило сдать её планы отцу? Тогда бы не пришлось ничего терять. Всего-то, провести пару дней под тщательным присмотром родителей, оставаться в тепле и безопасности, не влезать в неприятности. Или отказаться выполнять просьбу аватара. — Чтобы оставить всё веселье вам, придурки? Джет отвлёкся от мыслей, заслышав хриплый голос Тоф, и осторожно прощупал её мокрый лоб, словно проверяя, не остался ли жар в костях. Ей же пришлось перебороть желание стряхнуть его руку от себя и медленно приходить в сознание, едва разлепляя веки. — Мой брат, поди, всю ночь трясся вокруг меня, как курица, высиживающая яйца, — сказала Тоф. — Вот же, мелкая! — воскликнул Джет, скатав губы в пельмень. — Ещё не очнулась, а уже язвишь? — Больше всего задевало, что первая её мысль была о брате. — Ни минуты возле тебя не сидел. Убежал за принцессой. Видишь? — Доказательством его клеветы стал тот самый таз, переполненный водой. — Как оставил на пороге, так и ушёл! Совсем совести нет! — У меня её нет, или у тебя? — поинтересовался Зуко. Джет даже и не заметил, как над ним возвысилась мрачная фигура её «старшего брата», а это больше всего выводило из себя. — И что она должна увидеть? Может быть, Тоф научилась использовать технику дерева, пока меня не было? — Не было бы подольше, может и смогла бы, — буркнул Джет. — Мне хочется воспользоваться техникой «заткнуть всем рты», — выдала Тоф. — Если собрались разборки устраивать, делайте это на улице. — Разборки? — усмехнулся её друг. — Он даже не стоит того, чтобы я вытащил меч! Поднявшись на ноги, Джет смерил Зуко презрительным взглядом, толкнул его плечом, когда проходил мимо и вышел из комнаты, не выронив ни единого слова. Его поведение ещё больше усугубляло чувство вины по отношению к Тоф. Зуко понимал — ему не хватит и десяти лет, чтобы исправить свои ошибки перед ней. — Если ты пришёл извиняться, то последуй примеру Джета — свали в туман, — бросила Тоф. Зуко присел перед ней на колени. — Я виноват, — выдавил он. Если бы Тоф могла, она бы закатила глаза. — Ты — всего лишь мелкая букашка во всей этой болотной трясине. В чём твоя вина? — В том, что не уследил за тобой, — с тяжёлым сердцем отозвался Зуко. — А стоило? — хмыкнула Тоф. — Знаешь же, что не послушаюсь! Тебе не себя винить нужно, а людей Огня. Это они почему-то считают, что все территории от залива до крепости Хвасон принадлежат им. Знал бы ты, что они творили с пленными в шахтах, первым бы пустил их под обстрел лучников. Зуко открыл было рот, но тотчас закрыл его. Сказать было нечего. Заступись он за свой народ, потерял бы всяческое уважение к себе, ибо он видел, как эти люди обходились с Тоф и с народом Пэкче. — Ты… правда их так ненавидишь? — И хоть Зуко желал услышать обратное, он был готов принять её ответ. — Людей Огня? Ты испытываешь к ним только ненависть? — Лю-ту-ю, — без промедлений выдала Тоф, и в голосе её послышалась сталь. — Я готова вырезать всё их племя здесь. Сдерживает только понимание, что я ничего не поменяю. Как была война, так она ею и останется. Если и нести за собой перемены, то только с укреплением границ. — Она ненадолго замолчала. Было заметно, как Тоф внимательно подбирала нужные слова. А затем она с жадной уверенностью и напором продолжила: — Вытравить бы их со всего континента Земли. Зуко не мог поверить, во что превращали её обстоятельства. Он и в самом деле был виноват в том, что не отослал Тоф домой, когда встретил её на горе за столицей. Ей бы не пришлось принимать участия во всём этом. Однако сейчас сожалеть было уже поздно. Отныне это его наказание за упущенное, и нужно смириться с тем, что Зуко никогда не сможет быть до конца откровенным с ней. Ведь только так он сможет сохранить то, что получил нелёгким трудом. *** Уходил Зуко с тяжёлой головой. Тоф не была таким человеком. Она принимала множество верных решений и никогда не смотрела на происхождение и родословную того, к кому обращалась. После всего, что она видела и пережила на себе, Тоф имела право злиться. Зуко этому не препятствовал, но её слова заставляли чувствовать вину ещё больше. Если бы она узнала однажды, кем он приходился для народа Огня, то возненавидела бы его. Не сколько за принадлежность к королевской семье врага, скорее, за откровенную ложь о себе. Ведь Тоф не прощала подобное. На повороте Зуко едва не споткнулся о камень, когда заметил аватара, ожидающего его у сломанной повозки с прогнившей соломой. Что привело его сюда? Зуко интересовал каждый шаг этого отродья. Неужели Катара рассказала ему о том, что видела в доме Хванён? Аанг поманил его за собой, и ещё какое-то время они молча петляли между расставленными рядами палаток, пока не наткнулись на заброшенное здание, расположенное на самом безлюдном месте. Сдавалось, эта девица не умела хранить секреты, и разболтала обо всём аватару, стоило им остаться наедине. — Как давно ты отращиваешь волосы? Прозвучало так глупо, что Зуко не нашёлся в ответе. Аватар не поворачивался к нему. Он с интересом рассматривал свои пальцы, будто нашёл в них нити судьбы, и ожидал ответа, которого не было, и это выглядело весьма странно и пугающе. Затем он обернулся. — С тех самых пор, как получил этот шрам. Верно? — К чему ты клонишь? — проскрипел зубами Зуко. — Почему я должен говорить тебе о своих волосах. Аватар вновь поднял кисти и изящно согнул пальцы, словно решил продемонстрировать, какими талантами он обладает. — Может быть, потому что сейчас ты их снова лишишься? С этими словами он направил тонкую струю воздуха прямо на заколотую шишку на макушке Зуко, и тому пришлось молниеносно среагировать, иначе лишился бы не целой пряди волос, а всей длины. Струя пролетела мимо со звуком и прорезала рукав его одежды. Аватар, не откладывая остальное на потом, вновь атаковал его огненным шаром. Зуко отпрыгнул. — Что ты творишь? — прокричал он, отбиваясь от атак. Последний удар пришёлся бы ему в голову, если бы не великое желание жить и способности к покорению огня. Как только Зуко осознал, что остановил поток пламени собственной силой, было уже поздно. Аватар вывел его на чистую воду. — Так я и знал, — хмыкнул он. Пока Зуко приходил в себя, Аанг впустил ветер в здание, закрыв все двери и окна, дабы никто не узнал, что будет происходить дальше. Применившего попытки вновь отбиться и сбежать ждало суровое наказание. Зуко пришлось отлететь к стене ещё пару раз, чтобы окончательно выбиться из сил. Стоя на тяжёлых ногах, он и не сразу понял, как ему сильно прилетело по лицу. Губа кровоточила и саднила от любого движения. Аватар схватил Зуко за горло и оттащил его к стене. — Чего ты… хочешь… от меня? Сопротивляться его силе было бесполезно, нужно хотя бы постараться сохранить воздух в лёгких. Аватар сдавливал его горло, но вряд ли хотел убить, и Зуко это понимал, посему не предпринимал никаких действий. — Ты ведь хотел сражения со мной, — произнёс Аанг. — Почему сейчас ты такой покорный? — Веришь ли ты в прошлые жизни? — оскалился в усмешке Зуко. — Даже тогда я хотел убить тебя. — Почему же? — В глазах аватара заплясал дьявольский огонёк. — Всё потому, что я — демон? — Он улыбнулся, когда увидел реакцию Зуко. — Я бы поверил тебе, если бы ты был из колоний. Знаешь, что отличает их от тебя? Они бы никогда не служили королю и не стали бы убивать друг друга. Колонии — тесная община. Каждый знает друг друга на лицо, а вот тебя они не приняли за своего. Позволь задать вопрос: кто ты? Откуда? Какую цель ты преследуешь, находясь здесь? Зуко стоило мудро обдумать ответ. Но он лишь засмеялся. — Тебе и правда это интересно? Ты можешь убить меня здесь и сейчас! Зачем устраивать допрос? Так заинтересован во мне? Аватар приподнял одну бровь. — Как знать, — с иронией выдал он. — Пригодишься ты мне или нет? Может, мне стоит поведать обо всём Лао? Какого же сына ему подкинула судьба... Зуко выдавил нервный смешок. — Да ты ещё ужаснее, чем кажешься! — Похоже, тебе есть, что скрывать. — Кажется, Аанг прощупал его слабые стороны, судя по тому, как он отреагировал. — И есть, что терять. Верно? Зуко замолчал и одарил его презрительным взглядом исподлобья. Аватар понимал, насколько дорога ему нынешняя семья. Если бы он знал о нём чуть больше, Аанг не раздумывая принял бы решение, но сейчас он не мог этого сделать. Самозванец из народа Огня стал бы хорошим союзником, если бы играл по правилам, однако понимание того, что добровольно он бы не пошёл на такой шаг, само приходило на ум. Действительно, как же поступить с этим упёртым мальчишкой? *** Впервые за долгие годы Аанг выступал перед огромным скоплением людей. То были жители деревни, лишившиеся своих домов и близких, а всё по одной причине — кое-кто не смог справиться без кровопролития и разрушений. И он так же стоял рядом, ожидая вердикта, который выдаст аватар, дабы усмирить нарастающую бурю. Возмущениям жителей не было предела. Это стало ясно после с десяток прибывших писем в покои аватара, и все из лагеря и близлежащих округов колоний. Ситуация складывалась не лучшим образом для Банвона. — И что? — Аанг повернул к нему голову. — Как попытаешься выкрутиться? Принц сжал челюсти и отвёл взгляд от аватара. Было видно, как он нервничал, но старался не выдавать своих эмоций. — Ты забываешься. — Пока люди выкрикивали проклятья и требования, Аанг продолжал: — Не ты родился сыном короля, а народ сделал тебя принцем. Сейчас, стоя перед ними, будь добр отвечать за свои поступки. — Я отвечу, — молвил Банвон. — И как же? — поинтересовался Аанг. Принц ощущал его давление. Аватар мог пронять кого угодно, даже самых бесстрашных воинов и правителей. Именно поэтому земля содрогалась под его ногами сто лет назад. Банвону было легче признать собственное бессилие и поражение, чем вступать с ним в полемику, но и отступать не хотелось. — Я сотру границы между нашими народами. Аанг понимающе кивнул. — Вот как. — И выдавил кривую ухмылку. — И как же ты это собираешься делать? Больше интересовал вопрос: какими методами? Ибо Банвон был способен на что угодно. — Пять лет, — сказал он. — Дайте мне пять лет, и я приведу страну к процветанию. Клянусь. *** Обещанное нельзя вернуть назад. Именно поэтому Аанг заявил о намерениях принца восстановить понесённые убытки за счёт средств из королевской канцелярии. Как он будет решать этот вопрос — уже не его головная боль. Достаточно было того, что вытворил Банвон за столь короткий промежуток времени, однако аватар всё ещё давал ему шанс на искупление. Не без оговорок и множества условностей, которые принц обязан соблюдать, раз хотел его поддержки. «Никаких жертвоприношений. Бессмысленное убийство ведёт за собой только ненависть и страдания. Постарайся сохранить то, что было нажито твоей семьёй, и приумножь это. И всегда помни — даже если меня нет рядом, мои глаза и уши везде. Я внимательно слежу за каждым твоим шагом». Больше походило на угрозу о немедленной расправе в случае непослушания. Банвон сжал пергаментный кусок бумаги в руке и отчаянно хотел раскромсать его на части. Разве аватар не понимал? Он не был похож на глупого дурака, стремящегося сохранить чужие жизни, будь они даже самыми бесполезными и жалкими. Так почему же не позволял первым начать наступление? Дождаться решения короля? Оно ведь очевидно, что отец отправит первого советника в отставку, и это решение обойдётся ему и министерству малыми потерями. Однако что же будет ждать самого Банвона на заставе? — Ты отправил письмо моему тестю? Джет поклонился за его спиной и ответил утвердительно. — Я также позаботился о том, чтобы обеспечить безопасность госпоже Мин. Она отправится через северные ворота в крепость Хвасон. Необходимо тщательно продумать каждый шаг. — Подождём действий со стороны аватара, — приказал Банвон. — Как только письмо дойдёт до моего отца, станет понятно, как поступить дальше. И он, и аватар — оба понимали, что восстание неизбежно. Как только король откроет посылку и сам удостоверится в предательстве Самбона, он решит немедленно от него избавиться. И только тогда стоит ожидать каких-либо действий со стороны главного министра. Так просто он не сдастся, а значит, кровопролитие во дворце — единственный выход. Следующей ночью семья Ли будет свергнута, либо обретёт новую силу и короля. Аанг знал, что этим всё и закончится. Уже в тот момент, когда оказался в колониях. Его целью было недопущение бессмысленных жертв. Спасти юных принцев, младших сыновей Ли Сонге, также являлось его задачей. Пусть бы они и провели остаток жизни на острове, вдали от семьи и братьев, но зато в безопасности, а их потомки смогли бы вновь сесть на трон в случае гибели короля. Пока корабль медленно отплывал от причала, небо озарялось яркими огнями порта Тоннэ. Такими же, как во дворце в ночь, когда будет решаться судьба целого народа. Аанг молился, чтобы это прошло как можно быстрее.