Моя страна

Их было чуть больше сотни на пути ко дворцу и меньше тысячи у стен города. Их боевой клич выделялся среди всех, ведь это была та небольшая горстка отважных воинов, которых взял с собой великий генерал, признанный народом. Они следовали его приказам безоговорочно и молниеносно, и шли ровным строем до самых стен, чтобы пронзить врагов своим мечом и вырвать победу. Банвон был тем, ради кого они были готовы лишиться жизни. За его идею и способность объединить людей в смутные времена, за возможность отстоять границы, за верность и преданность, но не короне, а тому, кто вправе её носить. — Сотня воинов! — оглушительно кричали они и срывали врата дома семьи первого министра, где под покровом ночи пряталось с десяток обученных стражей его личной армии. Маги земли успешно теснили постовых у ворот и разгромили большую часть пристроек у главного дома поместья, но в них не оказалось ни единой души. Хитрый политик наверняка предугадал, что именно эта ночь станет такой неспокойной, и приказал слугам вывести семью за город, да и сам скрылся. Если бы Банвон не умел читать его мысли, то никогда бы не догадался, где прятался его учитель. Именно поэтому по дороге к вершине Пэкту весь клан ожидал небольшой, но вполне неожиданный подарок от принца. — Если есть последние пожелания для моего отца, — молвил Банвон, выходя из тени деревьев, — советую поделиться ими как можно быстрее. У меня нет времени вести с вами долгие разговоры, учитель. Загнанные в ловушку жители поместья были окружены сотней врагов, и казалось, они были везде: под землёй, в воздухе, у врат города и на обратной стороне холма. Женщины закричали от внезапных всполохов, что прогремели в низине холма, где находилось поместье, и прикрыли уши детям, чтобы те не слышали звук оголяемой стали. — Я лишился привилегий от короля и министерства в тот день, когда прибыло письмо аватара. — Самбон держался на удивление спокойно и с охотой принимал вызов Банвона. — Ты же лишишься всех, кто был тебе дорог, пока в итоге не потеряешь самого себя. Думаешь, удержать власть и нести на плечах боль народа легко? Кровь, предательство, страдания и смерть будут преследовать тебя до самого последнего вздоха. Сначала ты не поймешь, кто стоит за всем этим, но затем ты отвергнешь брата, сестру, перестанешь верить тем, кто когда-то сделал тебя королем. Однажды ты проснёшься от мысли, что тот, кому ты доверял больше всего, стал для тебя врагом. Ты уничтожишь всю семью любимой супруги, дабы не допустить её влияния на ваших детей, но и этого тебе будет мало. Ведь твоя жадность и желание властвовать несоизмеримы с честью и достоинством звания правителя. Банвон сжал рукоять окровавленного меча. Откуда этот человек мог знать, что двигало принцем, какие желания он испытывал? Учитель сам превратился в того, кого когда-то так сильно ненавидел. Он был предан прежнему королю, отстаивал его имя на собраниях даже после смерти. Самбон так сильно уверовал в простого генерала, что захотел подарить ему целую страну, но он ошибся, когда полагал, что мог им беспрекословно управлять, ибо глупый мальчишка, воспитанный на его учении, однажды догадался о его истинных мотивах в искреннем служении отцу народа. — Твои союзники, — холодно выдал принц. — Не смей даже сравнивать их с теми, кто рядом со мной, и уж тем более с семьёй моей жены. Ты не стоишь даже волоса, упавшего на их плечи. Самбон рассмеялся. — Глупый юнец! Кто ты такой без поддержки самого могущественного мага в мире? Ты уйдешь в его тень, как когда-то это сделал царь Земли, и навсегда потеряешь свой истинный облик! А моё имя впишут в историю, как «Тот, кто однажды выступил против диктатора». Аватар во многом помог Банвону. Он остановил разгорающийся мятеж в колониях, заставил корону исправно платить ущерб за восстановление целой деревни и не допустил, чтобы на порт прибыл хоть один корабль огненных захватчиков. Его помощь была как никогда кстати, однако старый министр отчасти говорил правду. Банвон зависел от аватара и не мог решать, как ему поступить, самостоятельно. Эта истина раздражала. До сего момента Банвон лишь хотел принести во дворец голову Самбона, однако на этот раз его планы поменялись. Не было жажды уступать вот так просто, расстелив перед ним лёгкую дорогу к освобождению от бремени. Осталась лишь ненависть и желание стянуть на его горле тугой узел. — Диктатор? Ты или я? Я… — Генерал выдержал паузу и приблизил к горящему факелу небольшую бамбуковую трубку с выпущенной веревкой изнутри. — Служу только народу. Оглушительный взрыв салюта прогремел в небе, что заставило окружённых врагами людей прижать головы от страха. Банвон не планировал уничтожать целую семью, но раз того желал сам учитель, он не мог ослушаться. — Женщин не трогать, — приказал он. — Всех мужчин рода Танян убить, независимо от возраста. Тонкая насмешливая улыбка проскользнула на лице принца, когда в низине холма раздался взрыв, и ярко запылал огонь. Старый учитель обернулся и, не уверовав своим глазам, негромко выдохнул от осознания, что его дом в одночасье превратился в пепел. Натянутые на тетиву стрелы, которые лучники умело спрятали за кронами высоких деревьев, пронзили пространство ровно в тот момент, когда окруженные враги вытащили мечи из ножен и ринулись в бой. Точеная сталь оголила кости так быстро, что не хватило времени даже на крик. Яростное сопротивление оказали покорители земли, но их пыл угас ещё до того, как они выбрались из ловушки землекопов. Самбон наблюдал, как его сыновей нещадно терзали, и от боли заходился в яростном вопле. — Будь проклят тот день, когда я доверился Ли Сонге! Будь проклят весь ваш род на все поколения! Тебе никогда не отмыться от этой крови, Банвон! Принц хмыкнул, высокомерно направив меч в сторону учителя. Пусть его гнев и был велик, сегодня он встретит свою погибель. *** «Я никогда не преклонялся перед короной. Моими чаяниями были иные вещи, недоступные простому генералу, которому когда-то по счастливой случайности выдалась возможность примерить на себя сан великого политика. Моей единственной надеждой был народ, и с этой надеждой я закрою глаза перед оголённым лезвием меча твоего сына. Однажды наши пути разошлись, и каждый устремил свой взор на ту добродетель, которую считал правильной. Государство, сотворённое нашими руками, ещё долгие десятилетия будет следовать уставам, оставленным мной, как наследие. Я положил конец эпохе рабов и слуг, и долгие годы боролся за право свободно высказывать своё мнение, не полагаясь на гнев правителя. Пусть я и совершил ошибку, но за эти несколько лет мира и процветания, ты обязан мне, Ли Сонге. Я был тем, кто не допустил гибели моей страны, пожертвовав малым. Пусть аватар тешит своё самолюбие, полагая, что именно он приложил руку к усмирению врагов. Твоя же семья до конца веков будет выносить его тяжелую поступь, призрачно обитающую во всех стенах королевского дворца. Долгих лет жизни новому королю…» Тэджо гневно смял бамбуковый свиток и скривил лицо, вышвырнув бумагу в сторону горящих углей. — Как он посмел? — яростно рыкнул он и схватился за сердце. Сидящий у стола Лао отложил черную шахматную фигуру в сторону, тревожно посмотрев на друга, и привстал в ожидании, что он вот-вот упадёт навзничь от приступа. Но этого не произошло. Тэджо хрипло выдохнул и присел на выступ, разделяющий его покои на две части: одну для гостей и слуг, другую для его постели. — Мои доводы оказались верными, — с прискорбием выдал Лао. — Самбон не был достойным доверия короля, и это положило начало кровопролитию. — Глупец, решивший, что может править страной за моей спиной! — выплюнул Тэджо. — Мои воины горели заживо, прогоняя народ Огня в родные земли. Я уступил семьям, преклонившим колено перед короной, в надежде обрести мир и взрастить первые плоды процветания для наших народов, но всё оказалось напрасно. Теперь мы на пороге новой войны, предвестником которой стал этот хитрый лис! Банвон… мой сын… как он мог предать меня? — Он обернулся к комоду, подле которого лежал его арбалет. — Я убью его собственными руками. Я не позволю ему даже мечтать стать королём! Лао бросил на него испуганный взгляд. — Ваше Величество. — Всеми силами он старался остудить гнев правителя. — Близится час, когда пятый принц ворвётся во дворец с требованием к королю отречься от престола. Следует подумать о наследнике. Банвон не позволит младшим принцам править страной. Нам необходимо спасти их! Тэджо пошатнулся и закрыл глаза, помотав головой. Его семья окончательно разрушена. *** Вонгён открыла ворота громадного поместья Мин на глазах у с десяток воинов, что стояли за спиной её супруга. Ошеломлённый Банвон ещё долгое время не мог собраться с мыслями, пока не увидел на её лице улыбку. — Моя дорогая супруга, разве я не велел тебе отправляться в крепость Хвасон? — задался он вопросом. Вонгён вздёрнула подбородок и с вызовом посмотрела на него. — Разве я могу оставить отца наших детей без поддержки? Женщины Пэкче способны на великие подвиги. Не эти ли слова я когда-то услышала от вас? Банвон озадаченно отвёл взгляд, и конь, почувствовав его смятение, мельком засуетился. Вонгён не рассказывала ему о беременности вторым ребёнком, но осмелилась заявить об этом на пороге разгорающейся войны. В месте, где каждое мгновение предавалось угрозе для жизни. Она была слишком отчаянной и храброй, и именно за это Банвон ценил её. — Принц! Мы ждали вас! Братья Вонгён — Муджиль и Мугу, скрепили печати на руках в знак приветствия, и Банвон уважительно склонил перед ними голову. — Наша прекрасная сестра подала отличную идею хранить все запасы оружия для армии в подвале поместья, — произнёс Муджиль. — Их хватит на целую сотню воинов. Банвон спустился с коня и поправил рукава. — Достаточно для того, чтобы штурмом взять дворец. — Он перевёл взгляд на супругу, словно хотел сказать что-то, но передумал и обратился к братьям: — Ваш вклад в процветание нашей страны бесценен. Когда-нибудь я отплачу вам за вашу доброту. *** — А я предупреждал тебя — не вставай у меня на пути. Джет оскалился, завидев перед собой преграду из королевской стражи, которую возглавлял его друг. Он протянул в его сторону меч, в то время как десятки лучников, расставленных по крышам королевского дворца, натянули тетиву, ожидая приказа к выстрелу. Единственная нетронутая цитадель власти этой ночью могла окраситься красным, как и всё, что противостояло пятому принцу. Но Зуко защищал не короля. Нечто важное для него, важнее самой жизни и чести, пусть этот шаг и обойдётся ему дорогой ценой. — Ты ведь понимаешь, — высказался он, стоя перед другом. — Будь ты на моём месте, тебе бы не оставалось выбора. Джет хмыкнул и едва дёрнулся вперёд, как ему под ноги прилетело две стрелы. Зуко вытянул ладонь в знак того, чтобы без его приказа никто не начинал стрельбу. — Думаешь, я не способен прорваться во дворец из-за каких-то лучников? — злостно выдал Джет. Его нападение не было столь неожиданным, как расплавленная ярость, обжигающая его меч искрами, что посыпались от соприкосновения с железным копьем. Джет считался одним из лучших командиров в армии Банвона и не зря гордо носил звание его близкого помощника. Служил он отнюдь не королю, как и сам генерал, посему мог делать собственный выбор, в отличие от Зуко, который рисковал потерять всё, ради чего так отчаянно боролся все эти годы. Однако Джет сражался вполсилы. Его гнева было недостаточно, чтобы победить в бою, и он отдавал шанс другу обороняться, хоть и понимал головой, что поганец Ли умел биться на одном уровне с ним. Один командный крик воинам, сотня выпущенных стрел, поразивших врагов, рваное дыхание, перемешанное с кашлем и звуком пронзающего плоть лезвием. Какую цену необходимо заплатить, чтобы добиться поставленных целей? Горы мёртвых тел не остановят тех, для кого власть — единственный путь к справедливости. Но они и не приведут к этой справедливости, верно? Так ради чего они так отчаянно сражались? — Сдавайся, — выдохнул Джет, сместив меч, удерживающий копьё противника. — Ты не сможешь защитить короля. Ты ведь сам не хочешь этого! Зуко понимал, что его сил недостаточно для отражения атак врагов, но не мог позволить себе остановиться. Отец поставил его в невыгодное положение, запершись с королем в его покоях во дворце. Однажды Лао Бейфонг пообещал Банвону остановить его от необдуманных поступков, но не говорил, каким образом он это сделает. У Зуко не оставалось выбора, кроме его защиты, ведь это его сыновий долг — всегда оставаться на стороне семьи. — Если он хочет убить своего отца, то он должен быть решительным, чтобы убить и меня тоже. Джет под давлением наклонил меч в сторону, и копьё Зуко последовало за ним, столкнувшись о землю со скрипом дребезжащего железа, царапающего мраморный камень расставленной плитки. Однажды это должно было произойти. Однажды острие лезвия друга должно было пронзить его. Раненный, Зуко скривился от ужасающей боли, однако застал ещё больший страх в глазах Джета, когда повернулся к нему, чтобы ответить. Его меч был так идеально заточен, что поразил с первого удара, а реакция Зуко оказалась быстрее, чем момент осознания, когда его копьё прорезало длинный чёрный рукав и раздробило кости врага. — Проклятая ты крыса! — заорал Зуко, потеряв рассудок при виде крови. — Твоя свобода стоила этого? Он упал перед Джетом на колени, пока тот вытаскивал копьё из поражённого плеча. — И как нам теперь быть? — усмехнулся отчаянный борец за свободу. — Сдавайся. Генерал вот-вот прибудет с сотней людей во дворец. Ты не устоишь против него. Зуко пошатнулся и опустил голову, чувствуя, как к горлу подступает густая кровь, отдающая ржавым железом. — Тоф не простит нас… — Он запнулся и сплюнул красную жижу, в которой едва не захлебнулся. — Если что-то случится с отцом, она никогда не простит нам этого. Джет вздрогнул. — Неужели… ты… — Открыл он было рот, но не смог вымолвить ни слова. — Почему я узнаю об этом только сейчас, ты, тупорылый кусок дерьма? Джет присел рядом, вцепившись пальцами в ткани одежды Зуко так сильно, что в один миг перестал чувствовать их. — Что, уже не хочется защищать свои идеалы? — тихо рассмеялся его друг. Он притянул Джета за воротник. — Ты — всего лишь уличная собака. Даже не вздумай приблизиться к ней и играть в свои игры. Будь у тебя сто жизней, я вырву их с твоим сердцем, если продолжишь так смотреть на неё. Джет глядел в его бесстыжие глаза и не понимал: шутил этот идиот, или вправду уверовал в свои возможности? Ли на самом деле считал себя её братом? Даже будь это правдой, он не был достоин доверия Тоф, и уже давно поплатился за свои ошибки. — Смотреть как? — ехидно передразнил Джет. — Такими же жадными глазами, раздевающими догола? Совсем как ты, что устремил свой взор на водную принцессу? — В ответ он встретил удушающий протест, сдавливающий горло. — Я отличаюсь от тебя… придурок… — Пропустить генерала! Величественный голос глашатая пятого принца раздался по всей округе со звоном в тысячу гонгов и барабанов. Страусиный топот сотен пехотинцев приближался к главным воротам. Восседавшая на гнедом коне мрачная фигура генерала становилась всё отчётливее при свете горящих факелов. Банвон медленно прошёлся до основания границ, где была пролита кровь стражников, кинул равнодушный взгляд на преградившего ему дорогу сына левого советника и произнёс: — Не ты ли должен бороться за честь и достоинство своей семьи, будучи на моей стороне? Зуко не ответил, а генерал пытливо осмотрел его окровавленный наряд. — Королевский страж. Инспектор, — выдал Банвон. — Ты способен на большее, чем просто быть верным псом короля. Он небрежно скинул ему выброшенный когда-то в дальний угол наряд военного министра и натянул поводья, легонько пришпорив коня, чтобы тот двинулся дальше. Зуко смял ткани, словив на себе удивлённый взгляд друга, и ещё долго не сводил глаз со спины Банвона. *** Король вышел к нему сам, вероятно, решив, что только так сможет остановить собственного сына от необдуманных поступков. Но едва он встретил его на пороге своих покоев, то понял, что Банвон предугадал каждое решение отца, ибо знал его больше, чем кто-либо другой. Принц вытащил меч из ножен, вонзил его острие в мрамор и сложил ладони на рукояти, ни разу не склонив голову перед правителем. Его выражение лица говорило о надменности и о том, что король явно переоценил свои силы. О каком вызове могла идти речь, если вся его армия принадлежала генералу, и каждый был готов отдать сердца во имя справедливости? Всё, что мог сделать Ли Сонге — пустить стрелу из арбалета, что покоился в его ладонях, в собственного сына, которого так сильно любил и ненавидел, больше, чем остальных детей. — Я не желал тебе такой участи. Но ты сам нарвался на мой праведный гнев. — Учитель всегда твердил мне: «Нет ничего важнее страны и семьи», — произнёс Банвон. — Страна ввергнута в хаос, а семья разрушена, и всё это, признай уже, отец, не моих рук дело! — Почему я должен признавать свои ошибки перед тобой, щенок? — гневно воскликнул король. — Кто ты такой, чтобы указывать на моё место? Ты знаешь больше меня, как растить государство? Смог бы ты справиться с колониями в одиночку, не будь рядом аватара? Думаешь, я бы спустил тебе с рук устроенный самосуд над главными семьями запада, если бы не его помощь? — Ты и без того прекрасно понимаешь, что я бы не отступил… — Так почему же ты ещё не перерезал горло мне и своим братьям? — сильнее и громче закричал король, едва не сорвав голос. Банвон замолкнул, и на его лице тенью проскользнула обида и разочарование. — Что бы я ни сделал, — с грустью выдал принц, — как бы ни поступил, я всегда буду в твоих глазах угрозой. Король сжал кулаки, силясь выдать из себя слова, которые так долго терзали его мысли: — Когда мне давали выбор: спасти твою мать или ребёнка… Я совершил большую ошибку. Глаза пятого принца покраснели и помутнели. Впервые за долгие годы он почувствовал пустоту внутри своего сердца. Всё это время оно просто болело от обидных высказываний отца, но в этот раз — перестало биться вовсе. — Твои гордыня и алчность — вот корень всех проблем, — холодно отозвался Банвон. — Ты ничтожный человек, недостойный звания короля. Народ, видя тебя простым генералом, получал куда больше защиты и сострадания. Они не должны были возвышать твоё жалкое имя. Многих политических преступников Тэджо изгнал из страны, многих казнил, но также сохранил им жизни, лишив всего, что они имели. Разве это было справедливым по отношению к тем, кто пострадал от их рук больше или вовсе потерял возможность дышать? Знал ли отец, какими пытками истязали пленных? Какие ужасы пришлось пережить семьям в колониях просто потому, что они родились покорителями земли? Он знал, но закрывал на это глаза, молясь каждый день богам, дабы не разгневать их и не навлечь новую войну с народом Огня, которую Пэкче вынести не в состоянии. Помощь аватара — то, за что ему самому необходимо было хвататься, как за последнюю возможность спастись. — Я не горю желанием лишать младших принцев жизни… Меткая стрела со свистом пролетела над головой Банвона и врезалась в столб. Добрая прядь его волос выпала вместе с заколотым гребнем и плавно легла на землю. Так король предупреждал его — ещё одно слово, и стрела попадёт в голову. Принц выдавил ухмылку. — Я передумал. — Не стоило злить его. Теперь королю так просто не отделаться. — Наследный принц Бансок сейчас на пути к острову Тамна, верно? Что будет, если мои люди перехватят его раньше, чем это сделает аватар? Вероятно, отец, ты полагал, что там моим младшим братьям ничего не будет угрожать? — Замолчи! — вновь закричал король, и Банвон победно услышал в его голосе отчаяние. — Я убью тебя раньше! — Откажись от трона, и я не убью твоих сыновей! — впервые выдержанный годами унижений генерал сорвался на крик. — Откажись от своей мечты править этой страной! Признай свои ошибки и уходи с миром! Неужели отец не слышал, с какой болью Банвон говорил это ему? Неужели ни разу за столько лет не задумался, что любое проявление холодности в его сторону ранило не хуже острого меча? Неужели не понял, что его ненавистный пятый сын всё это время стремился помочь, а не покарать короля? Почему всё должно было обернуться вот так? Почему отец слушал кого угодно, но только не его? — Откажись! — Никогда и ни за что не позволю тебе занять моё место! — завопил Ли Сонге, снова натянув стрелу на арбалет. На этот раз он прицелился в сердце. — Только через мой труп! На глаза Банвона навернулись слёзы, а грудь сжало так сильно, что стало невозможно дышать. — Тогда сделай что-нибудь, — выдавил он, едва сдерживая голос. — Молю тебя, отец! Сделай хоть что-то, чтобы остаться великим королём в памяти народа! Разве я много прошу? Застывший за спиной Тэджо Лао незаметно провёл рукавом по воздуху, что не ушло от внимательного глаза Банвона, и он даже напряженно сжал рукоять меча, ибо помнил его обещание. Но Лао оставался непреклонен и прожигал его насквозь своим изучающим взглядом. В один миг стало понятно, кому отец доверял больше, чем самому себе всё это время. Самбон, хоть и был влиятельным политиком, вершил свои деяния за спиной короля и укреплял позиции министерства, в то время, как левый советник Бейфонг давно слился с тенью Его Величества. — Я выполню твою просьбу. Глаза Ли Сонге вернули былой проблеск надежды, когда стражники расступились перед шествующими министрами, посреди которых мерно вышагивал старший брат принца — Бангва. Его одеяния были такими же жёлтыми, как и у первого правителя, основавшего границы нового государства у реки Хан. Как в знак того, что нёс он с собой перемены для каждого страждущего, волею судьбы оказавшегося в этом месте. И только тогда Банвон понял, что Лао делал этой ночью в королевских покоях, и почему так мало людей оказало ему сопротивление при штурме дворца. Братья Мин удивлялись вовсе не малочисленности королевской армии, а уму и проницательности левого советника, который решил не проливать невинную кровь и решить вопрос так же мирно, как если бы то говорил сам аватар. Великий Тэджо снял с головы королевский гребень и отдал его Лао, дабы тот, пройдя весь путь от лестницы до места аудиенции склонивших головы министров, передал титул новому правителю страны. — Я надеюсь на твою благосклонность и понимание, мой дорогой сын, — хриплым голосом обратился к Банвону король. Неизвестно, отчего, но эти слова ранили ещё больнее. Банвон не мог понять, в каком месте его снова сравняли с землёй, но ведь это уже не было важно. Пятому принцу лишь оставалось наблюдать, как по-настоящему законному наследнику приходилось брать на себя ответственность перед народом. — Отныне я, король Тэджо, передаю право управлять страной своему преемнику, который заложил основу в процветание Пэкче, и возьмёт на себя мои обязанности, королевский трон и новое имя, созвучное с решением, что было принято мной — Чонджон. Я велю ему защищать страну, править мудро и оставаться верным своему народу. Долгих лет жизни новому королю! За глубоким поклоном Тэджо последовали и все остальные: министры, советники, стражи и даже сам Ли Банвон. Его старший коронованный брат был единственным, кто оставался стоять на земле, и он был признан здесь всеми без исключения. — Долгих лет жизни новому королю!