Моя страна

Этот оазис изначально показался ей необычным. Не из-за того, что здесь обитали ранее никем не виданные создания. Скорее потому, что всё пространство наполняло словно давно позабытой силой и энергией, позволяющей творить невероятные вещи. Это место казалось ей до ужаса родным и понятным. Азула знала, куда идти, как обращаться со случайно встреченными тёмными духами, что обитали в глубокой равнине, и она могла с точностью предсказать, — в конце пути её уже ждали. Однако вряд ли они были бы рады увидеть на пороге своего жилища. Мэй пролетела над головой на королевском кайзене и приземлилась неподалёку от озера. Водная гладь была настолько прозрачной, что на самом её дне проглядывались камни. Зрелище завораживало не хуже самого вида долины с её зеленой колышущейся травой, ровно расстеленной на возвышенностях с горными хребтами, опоясывающими оазис, и тёмными грозовыми тучами, что нависли над самым высоким холмом у впадины, ведущей в пропасть. Азула не могла отвести своего взора от всполохов красных молний, чей грохот доносился даже до ушей её воинов, оставшихся у реки. Её разум пленила природная магия, что казалась могущественней любых искусных мастеров в мире. Вот бы обладать хоть частицей той божественной силы, перед которой преклонялись все существа в мире. Отец часто твердил Азуле: только народ Огня способен в полной мере называться преемниками великих судей, ибо когда-то давно они доверили им драконов. — Шэньлун голоден, — дежурно отчиталась Мэй, завидев принцессу перед собой. — В этом месте полно диких животных. Прикажи стражникам поймать дичь для дракона. После я полечу с ним на ту горную вершину. Азула ласково погладила своего ручного зверя, и тот лениво дернулся, будто смахивая руку хозяйки от чешуи. Принцесса довольно ухмыльнулась. Королевские кайзены — гордость их великого дома. Эти драконы такие же непокорные, неуправляемые и жестокие, как и их владельцы. Большую часть жизни дракон привыкал к Азуле, и с огромным одолжением усадил на спину Мэй. Это единственные люди, которым удалось его приручить. Если однажды это удастся кому-либо ещё, Азула скорее убьёт зверя, чем позволит другому управлять им. — В одиночку, — с сомнением отозвалась Мэй. — Путешествие может быть опасным. — Если бы я боялась опасностей, — хмыкнула Азула, — как думаешь, смогли бы мы завоевать пустыню? Проклятая змеюка недаром охраняла это место. Оно полно сюрпризов, а там, куда сложнее всего пробраться, наверняка запрятаны несметные сокровища. Она посмотрела в сторону самой тёмной горы в долине, где обитали демоны и духи. Это место долгие тысячелетия находилось под могущественной защитой, как и вся пустыня. Пусть аватар благодарит болтливых покровителей года и свою опрометчивость в выборе союзников, ибо то, что Азула собирается вершить, ему явно не понравится. *** Он был похож на девочку. Пусть даже и носил мужскую одежду, закалывал волосы в грубый пучок, тренировался каждый день на мечах и заводил разговоры только с её отцом и братом, черты лица, гибкость, ловкость и худоба, неприсущая мальчикам его возраста часто сравнивалась с чем-то женственным и неестественным для мужчины. Катара встретила его в самом тёмном углу сада, куда ни разу не ступала нога прислуг после смерти матери. Все считали, что это место было проклятым, а неупокоенный дух госпожи временами бродил по ночам по северному крылу и завывал грустные песни. Он не побоялся даже этого, и вот уже битый час сидел у поросшей вьюном стены, скукожившись, точно сушеная хурма или черепаха, завернувшаяся в панцирь. — Плачешь? — Катара с любопытством ткнула палкой в него и испуганно шагнула назад, когда мальчишка всхлипнул и резко дернулся. — Плачешь. — Утвердила она. — Как девочка. — Уходи, — услышала Катара. Твёрдое, непоколебимое и одновременно наполненное лёгкой обидой и раздражением. — Голос как у девочки. — Она хихикнула, когда гость громко выдохнул и рассержено привстал на ноги. — Держи… — Я не девочка! — с возмущением воскликнул он. Катара, ни разу не смутившись, протянула платок с серебряной вышивкой двух скрещенных мечей, опалённых в алом пламени. Только после её жеста мальчишка, наконец, осознал, кто стоял перед ним, но щедрого подарка не принял и с раздражением зашагал к воротам поместья. Его заплаканные глаза и чувство безнадёжного одиночества Катара вспоминала каждый раз, когда наблюдала за ним со стороны. Это волновало её больше, чем уроки по вышивке и рисованию. Окно, выходящее на юг, открывало обзор на главный вестибюль, где чаще всего можно было увидеть брата и того незнакомого гостя. С момента последней встречи Катара ни разу не видела его в слезах. Момент их первой встречи никак не выходил из памяти. Каждый раз, видя его улыбку, в её голове тут же возникал образ одинокого и потерянного мальчика, у которого, вероятно, однажды случилось великое горе. — Цзинфэй, ты узнавала? Пару дней назад Катара отдала приказ своей прислуге, которая по совместительству заняла место её опекуна и старшей сестры, и добывала важную на тот момент информацию обо всех, кто хоть как-то был ей интересен. — Да, госпожа, — ответила Цзинфэй с легким поклоном. — Родные молодого господина погибли, и ваш отец решил временно приютить его в поместье. Скоро за ним придут. Для Катары её слова не возымели никакого эффекта, ведь она не понимала полного их смысла. Вроде как мальчик остался без семьи, но его должны были забрать в новую. Значит, не было поводов для грусти. Может быть, он испытывал то же самое, что и брат, когда умерла матушка? Катара помнила только, как в её комнату одним холодным утром сорвалось большое количество людей, и каждый выходил с выражением скорби и великой потери. Белоснежное измученное лицо матери она увидела в последний раз перед похоронной процессией, а затем всем слугам и детям запретили входить в её покои. Людей в округе было не так много. Семья казалась большой только по праздникам, когда в столицу съезжались дяди, их жёны и сыновья с разных концов света, дабы отметить важные даты в родных стенах. Катару же часто запирали в поместье и заставляли усердно учиться, либо отправляли во дворец, где она составляла компанию младшей принцессе, но эта поездка так утомляла, что после сил на всё остальное не находилось. За исключением любопытства. Катара желала увидеть две вещи: что скрывалось за бинтами на руках её гостя и лицо Хозяина Огня. Если хоть раз, столько времени пребывая во дворце, она однажды уже наткнулась на королевскую процессию и смогла разглядеть морщинистые руки старого правителя, то узреть брата и его друга в поместье с каждым днём становилось всё сложнее, ибо они всё чаще уходили в горы и возвращались оттуда за полночь. Уставшие и измотанные, словно их заставляли сажать деревья. Как-то раз Катара всё же осмелилась попроситься с ними на рынок, и её бы точно с собой не взяли, если бы не детская шалость, благодаря которой брату приходилось уступить из-за страха быть наказанным отцом. Компания младшей сестры его мало устраивала, но уж лучше так, чем получать палками по ноге из-за её болтливого языка. Всю дорогу Катара не сводила глаз с загадочного гостя и при любой возможности стремилась уцепиться за его руку, на что получала шипение от брата в свою сторону. — Хайтан, — предупредил он друга. — Если она стянет с тебя повязки, пеняй на себя. Разочарованию не было предела, когда мальчишка убрал руки за спину и не позволил себя коснуться. Будто в этих повязках было что-то ценное. Катара надула губы и рассерженно зашагала вперёд, совершенно позабыв, что до открытия врат поместья она умудрилась стянуть у брата мешок с монетами, и теперь гремела ими на всю округу. Стоило немного отвлечься, и её маленькие ступни тут же нашли выемку в земле, о которую Катара споткнулась и едва не упала. Хайтан словил её за локти и выпавшую связку до того, как они приземлились в лужу, и кинул находку другу. Реакция брата не заставила себя ждать. — Воришка! — воскликнул он, а Катара, в попытке защититься от нагоняя, спряталась за спину того, кто пару мгновений назад уличил её в шалости. — А ну выходи! Сейчас я тебе покажу! — Брось! — засмеялся Хайтан. — Она просто дразнит тебя! Катара была почти одного с ним роста, и только сейчас смогла разглядеть полупрозрачные рисунки на его шее, которые невозможно было заметить из-за многослойной одежды и высокого ворота. Долгое время она продолжала осмысливать увиденное, стоя на улице в полном одиночестве и в ожидании, когда мальчики выйдут из оружейной лавки, до отказа напичканной кинжалами и сюрикенами. Ей никогда не нравилось находиться там, и пока брат отвлёкся, Катара выскользнула, желая оказаться на свежем воздухе. Стоять возле железных однотипных изделий казалось ужасно монотонным занятием. Мальчики долго разговаривали с продавцом, измеряли длину орудий, спорили о методах заточки клинка, и это так утомляло, что невольно слипались глаза. Неужели у них не возникало интереса, например, к акварельным краскам, или не сводило живот от приятного запаха свежевыпеченных мант, раздающегося по всей округе? Зачем нужно тратить большие деньги на кусок железа, если можно закупиться горой сладостей и объедаться ими до отвала? Катара не преминула возможностью пройтись к соседней лавке, чтобы рассмотреть яркие украшения, висящие на верёвке у входа, поближе. Серебряная заколка с пурпурной выемкой игриво блеснула на солнце, и Катара с любопытством потянулась за ней, однако рост не позволял взять желанную вещицу в руки, как бы она ни старалась. От того, что она становилась всё недоступнее, для девочки она казалась ещё более желанной, и теперь уже хотелось не только пощупать её, но и заполучить. — Нравится? — Некто неизвестный в плаще наклонился к ней, чтобы протянуть блестящее украшение для волос. — Забирай. Катара снова вспомнила морщинистые ладони старого Хозяина Огня. Будто это он и стоял перед ней на этом многолюдном рынке без слуг и стражников, совершенно один. Незнакомец погладил её по голове, когда Катара приняла подарок, и присел, чтобы находиться на одном уровне с ней. — Ждёшь своего отца? — поинтересовался он. Катара с любопытством покрутила на пальцах яркую безделушку. — Брат, — отозвалась она. — И… — Катара задумалась, вспоминая, как произносится это имя. — Хайтан. — Хай-тан, — протянул незнакомец. — Твой друг? Катара кивнула и невольно подняла взгляд на мужчину, лицо которого проглядывалось сквозь тёмный капюшон. Он и в самом деле был похож на Хозяина Огня. По крайней мере, именно так его изображали на всех полотнах в королевском дворце. Катара обомлела, а старый правитель тепло улыбнулся. — Какая умница! Вероятно, тебя уже потеряли. Никому не говори о нашей встрече, хорошо? Дружелюбный тон Хозяина Огня поражал не меньше того, с какой скоростью его лицо преображалось и становилось похожим на изуродованное обличие юноши в самом расцвете сил. И оно было невероятно знакомым и отталкивающим, словно Катара уже встречала его раньше. *** «Ли…» Катара проснулась в холодном поту и сжала края простыни, неотрывно глядя в потолок и приходя в сознание. Сон. Это был всего лишь сон, но он казался таким ярким, что врезался в память и долгое время не давал покоя. Будто Катара прожила ещё одну жизнь, посвятив на неё всего одну неспокойную ночь, но она оказалась такой громоздкой и неподъёмной, что хотелось прыгнуть в холодную воду, дабы избавиться от этого сгустка противоречивых чувств и эмоций. Катара выдохнула и сбросила с себя простыни. Весенние ночи на острове казались жарче, чем на континенте, но пот стекал со лба вовсе не от погоды. Спать более не хотелось, а на небе всё ещё светил яркий полумесяц. Так тревожно и тоскливо стало на душе, что сердце заходилось в безумном ритме и, казалось, оглушало своим стуком всё вокруг. В лёгких не хватало воздуха, и от ударов ладонью по солнечному сплетению становилось только хуже. Согнувшись пополам, Катара просидела целую вечность в ожидании, когда напряжение спадёт, а слёзы перестанут стекать по щекам на простыни. Дыхание учащалось, перерастая во всхлипы. А затем наступила резкая и глубокая тишина. И ничего вокруг, даже надоедливый треск цикады, не тронул бы её душу и не заставил сердце наполниться беспокойством. Это случилось так мгновенно, что первое время не было понятно, где она находилась. Затем Катара заметила, каким чистым и спокойным стало это поместье, и поняла, почему Аанг с несвойственным ему воодушевлением принимался облагораживать участок наравне со слугами к прибытию юных принцев из столицы. Даже запах, доносящийся из сада, казался уж слишком привлекательным для жизни здесь. Мерный стрёкот сверчков постепенно достиг её ушей и успокоил разум. Это был лишь обычный сон, который Катара забудет уже утром. Нет ничего удивительного в том, что она всё ещё видела в Ли угрозу и испытывала напряжение, находясь рядом с ним, но отчего же её в один миг переполняло таким грузом эмоций? Почему Катара не могла принять его даже после всего, что он сделал для расследования? Ли не угрожал Аангу, по крайней мере, сейчас, но отчего всё её естество напрягалось при мысли, что однажды это может случиться? Катара откинулась на подушку и с облегчением прикрыла веки, но сон всё не наступал. Её сердце всё ещё заходилось в волнении, и она не могла дать этому объяснение. Может, из-за того, как её воображение представляло Аанга в детстве, из-за страха новой опасности или из чувства собственности, когда хотелось принимать участие в тех сложных моментах, когда он переживал лишения и тяготы безумной войны? Или же… — Минуточку! — Простыни снова слетели на пол, на сей раз дальше, чем предполагалось. — Это ведь не я была там! *** Подозрения усилились уже на утренней трапезе. Аанг ведь однажды выронил пару фраз о какой-то неизвестной девице, которая оставила в качестве наследия целую живопись на заброшенном корабле у причала. Он даже осмелился принять Катару за неё после попойки в доме кисэн. Осознание того, что его сердце, вероятно, уже принадлежало другой, пусть и давно состарившейся, либо умершей женщине, не давало покоя. В голове не укладывалось, как такое могло произойти, ибо Аанг ни разу не заикнулся об этом, что раздражало всё сильнее и сильнее. Пока аватар умиротворенно поглощал еду, иногда поглядывая на двух мрачных принцев и не менее тучных компаньонов, Катара пыталась просверлить глазами на его макушке дыру. Старалась она это делать без его ведома, как и полагалось. Украдкой, чтобы никто не заметил. Зуко в это время неаккуратно выронил ложку на железную крышку от плошки риса и громко кашлянул, привлекая к себе больше внимания. Если Катару раздражали её же надуманные доводы, то его напрягала её маниакальная увлечённость кем-то другим, пусть и было понятно, что у Зуко при любых обстоятельствах не было шанса заполучить её симпатию. Катара лишь злостно зыркнула в его сторону и принялась уплетать семь традиционных закусок к основному блюду. Этот олух имел наглость явиться даже в её сновидения и выкрасть ночной отдых. Пусть он и старался не заводить с ней разговоров по возможности, но за всё время пребывания на острове стал мельтешить перед глазами всё чаще. Зуко же словно принял её вызов и, спустив в острый суп все остатки риса, размешал бульон и принялся жадно есть, периодически отвлекаясь на воду. Катара тихо обомлела с его позёрства, которое так и кричало: «Никто в этом поместье не проглотит столько острой еды, сколько способен я. И никто не способен создать здесь такое количество шума». В отместку хотелось нарочито громко застучать приборами по посуде и совершенно случайно пролить воду из чаши, которая находилась в его же руке, на прелестные шёлковые дорогие одеяния из столицы. Через какое-то время сумасбродный балаган, устроенный Зуко и Катарой из желания больше насолить друг другу, стал набирать обороты, и в него с интересом присоединились юные сыновья Ли Сонге. Великие князья Уян и Муан решили, что идея показалась им неплохой, и стоило бы повторить, дабы разнообразить утреннюю процедуру и продемонстрировать толику своей непокорности аватару. Шёл четвертый день пребывания принцев на острове Тамна, но Аангу уже казалось, что пролетела целая вечность. Что было легче: воспитывать двух юных сорванцов или вполне зрелых и дееспособных акселератов, пребывающих на эмоциях в порыве пробуждающей всё живое весенней горячки? Если бы так продолжилось дальше, Аангу пришлось бы принимать меры, однако обошёлся он одним лишь хлопком, после которого все оконные затворы мигом отворились, впуская в помещение прохладный утренний воздух, отдающий запахом инея на траве и на черепицах кровли. Зуко с головы до пят обдало холодом, в то время как Катаре показалось, будто пространство заполнилось новой жизнью. — Я не голоден! С чувством собственного достоинства и с неким укором он нахмурил брови, сведя их к переносице, громко поставил приборы на круглый одиночный стол с расстеленной порционно едой и решительно поднялся с циновки. — Ты почти всё съел, — буркнула Катара. Хотелось выпалить что-то этакое, но слов не находилось, посему Зуко только оставалось продемонстрировать возмущение и наспех удалиться из помещения. За ним же увязались и младшие братья. Не выронив никаких слов благодарности за трапезу, принцы так же с нарочито важным видом прошлись до главной двери и хлопнули ею напоследок, оставляя озадаченного Аанга и хмурую Катару наедине. Какое-то время в воздухе висела гробовая тишина, от которой напряжение нарастало с каждым мгновением. — Кто из вас начал? — спросил Аанг. Катаре вдруг показалось, будто ей предстояло отчитываться перед отцом. — Он специально это делает! — выпалила она. — Разве не видно? Целыми днями пытается привлечь к себе внимание. Так замельтешил, что уже в кошмарах стал приходить! Аанг заметно напрягся. — Что именно тебе снилось? Его тон показался Катаре несколько иным, и она немного растерялась, не зная, что ответить. Не могла же она сказать, что её воспалённый разум представлял аватара юным тринадцатилетним мальчишкой, сжавшимся в углу у поросшей вьюном стены со слезами на глазах. Вспоминая тот образ, Катара отмечала про себя, насколько правдоподобными были заявления о том, что в раннем возрасте Аанг походил на девочку, но он был также смертельно красив, как и сейчас. И даже во снах Катара не могла перестать думать о нём, и всё придумывала различные уловки, как бы привлечь его внимание. В жизни ситуация мало чем отличалась. Не могла же принцесса племени Воды так низко пасть в погоне за мужчиной, пусть это и был сам аватар! — Какая разница? — Катара деловито поправила прическу на голове и состряпала на лице саму невозмутимость. — Так… Ничего необычного. — Затем, пока Аанг внимательно разглядывал её, что-то в голове юной принцессы в один миг переклинило, и любопытство одолело верх. — Те мечи в огне, нарисованные у причала, случайно не чей-то фамильный герб? — Катара нервно потрепала ткани одежды. — Кажется, такие знаки считаются опознавательными в Пэкче и у народа Огня. Аанг медленно повёл головой и продолжил неотрывно смотреть на неё, словно пытался прочесть её мысли. Однако воздух, как казалось Катаре, накалился до предела всего за мгновение после её слов, что стало тяжело дышать. В непривычной тишине только и было слышно, как колыхались занавески на окнах. — Да, — наконец, выдал Аанг. — В племени воды нет чёткого разделения домов, однако практически во всех континентах существует клановая система. Орудия, опалённые в огне, когда-то давно принадлежали семье великих мечников и талантливых покорителей огня. Большая часть их представителей была перебита во время войны Созина. Все они состояли в Ордене. Катара лгала о нарисованных мечах. Их не было и в помине, разве что только в её разбушевавшейся фантазии, но Аанг сделал вид, будто поверил ей. — И как давно тебе это снится? — подловил он Катару на вопросе, отчего та неожиданно растерялась. — Ну… Я была впечатлена твоими рассказами… вероятно. Поэтому и надумала всякого. — Она облизнула пересохшие губы и соскочила со стола. — Совсем забыла, что сегодня утром нужно забежать на рынок за свежей рыбой! — Я попросил Ёнок и Инбома позаботиться о покупках, — выдал Аанг. — Юной госпоже нет необходимости тратить свои силы на домашние хлопоты. Он словно загонял Катару в угол, не давая возможности выбраться из западни. — Ли, — с тяжёлым сердцем созналась она, — не так прост, как кажется. Он, действительно, стоит твоего доверия? Перед глазами пронеслись образы из её ночных грёз, в которых Аанг казался ей более искренним и улыбчивым, и даже его слёзы находили отклик в сердце, пусть это и было лишь мимолётным воображением. За маской непроницаемости Катара в настоящем всё ещё не могла до него достучаться. — При всём желании, — немного подумав, ответил Аанг, — он бы не смог сделать ничего ужасного. Будь спокойна. Через пару дней Ли покинет остров и вряд ли сюда вернётся. *** Зловещая тёмная долина встретила её всполохами молний и раскатами грома. Небо над головой было таким же пурпурным, как затягивающая в мир мёртвых воронка, из которой нет выхода. Место демонической силы, либо божественной кары, — Азулу мало волновало, кому принадлежали эти земли. Сюда она заявилась, чтобы добыть главный трофей, и пусть кто посмеет переступить ей дорогу. — Десять тысяч лет. — Ехидно протянул кто-то снизу. Азуле пришлось нагнуться, чтобы снизойти до того, кто осмелился к ней обратиться. — Эта долина просуществовала бы нетронутой столько же, если бы не наглые смертные, решившие заявиться в мои земли. — Смертные? — передразнила принцесса существо, которого она всё никак не могла разглядеть. — Ты, видно, такой же, как и те жалкие покровители года? — Демоны всегда стояли на порядок выше богов, — резонно ответил кто-то. — Как смеешь ты, жалкий человечишка, дерзить мне? Стоило укоротить твой язык за неслыханную наглость! Азула усмехнулась. Сплошные угрозы, но когда дело доходило до действий, мало кто удосужился причинить ей хоть толику того зла, что ранее лился из их уст, словно из кувшина с молоком. Ей даже стало любопытно увидеть его лицо. Успокоив встрепенувшегося дракона, Азула медленно свела поводья и ловко выскользнула из седла, припадая ступнями на каменную поверхность древней скалы. Перед её взором предстал прекрасный юноша с острыми и ровными чертами лица, худоващый, как жнец, в древних одеяниях той эпохи, когда ещё не существовало народов. Его тёмный статный вид говорил о выносливости и той же надменности, присущей самой принцессе. Становилось любопытно, какими же навыками обладал этот демон. — Как же низко пал твой первородный дух, — с отвращением выдал он. — Тысячелетия испытаний нисколько не закалили тебя. Твой сосуд провонял божественной силой. Аж смотреть противно. Шэньлун резко дернулся и вздымил гриву, раскрыв пасть в намерении атаковать неизвестного. — Мой питомец не любит оскорблений в сторону своего хозяина. Азула сжала поводья в молчаливом приказе дракону остыть и не выражать излишней воинственности. — Кто из вас двоих выращенный питомец — ещё нужно разобраться, — фыркнул демон. Неподалёку в скрюченное голое дерево ударила молния. — Драконы умнее людей. Он служит тебе только потому, что видит угрозу. Но если однажды ты дашь слабину, он оставит от тебя лишь пепел. — Если хоть однажды я почую опасность, — дерзко ответила Азула, — то перебью каждого дракона в этом мире. Они всё те же порождения демонов, как и весь народ Огня. Странно, что все эти годы ты был заперт в этом тёмном пространстве. Раз такой могущественный, мог бы и выбраться отсюда. Если, конечно, ты сам не вынужден служить смертным, дабы искупить вину за грехи. Разве я не права?