Моя страна

— Это мальчик. Старая жуткая шаманка с осквернённой на половину лица и шеи громадной язвой постучала несколько раз молотком по столу, рассыпав соль во всем его углам, и замерла, так же, как и все остальные люди, находящиеся в этой комнате. В том числе и король. Её глаза казались не от мира сего и словно смотрели сквозь собеседника, а речь была такой же пространной и туманной, как и то место, откуда её нашли. Было видно, как она не решалась озвучивать то, что пришло в её видениях. Банвон просто хотел утешить брата и велел отобрать самых лучших шаманов страны, но не ожидал, кого в итоге встретит на пороге королевского дворца. — Говорят, эта старуха предсказала смерть трём королям! — шептались слуги за спиной. — На третий раз она и лишилась своего лица. — Я не казню тебя за твои слова, — уверил её король. — Я хочу услышать то, что передают мне духи. Моя страна будет крепчать с каждым годом? Станет ли мой сын наследником сильного государства? — Ты не сможешь лишить меня жизни, дитя. — С лёгкой усмешкой шаманка отложила молоток в сторону. — Как бы тебе самому благополучно её сносить. Страна станет великой и покорит восток, север и юг, но сын твой никогда не будет ею править. Он умрёт прежде, чем ты прекратишь свои мечты о возвышении собственного имени. Реакция на услышанное была разной. Побелевшая в одночасье королева сжала крупные тёмные бусины на чётках. Сидящая подле неё Вонгён тревожно оглянулась по сторонам и задержала взгляд на муже, который, точно коршун, уставился на ведунью так, словно мысленно приговорил её к казни. Евнух, оказавшийся меж двух огней, мигом засуетился, пытаясь предпринять попытку уладить случившееся. — Как смеешь ты, неверная… — пробасил он громким певчим голосом. — Я прожила достаточно долгую жизнь, — перебила его шаманка. — Смерти мне не бояться. А вот ты, принцесса. — Вонгён вздрогнула, когда поняла, что взор этой жуткой старухи был обращён к ней. — Приструни свои грязные помыслы. Век тебе не видать того, чего ты желаешь. И умирать будешь не самой лёгкой смертью. Твой род ещё долгие годы будет купаться в собственной крови, и ты ничего не сможешь с этим поделать. Всё, что ты предпримешь, обернётся против тебя. Ты столкнёшься с унижением, болью и отчаянием, таким сильным, что в кровь разобьёшь свои пальцы и перестанешь говорить. Банвон гневливо дёрнулся с места, обнажив меч, и почти замахнулся над головой старой ведуньи. Растерянная Вонгён едва сообразила, что в тот момент могло произойти. — Стой! — прокричала она, бросаясь к супругу под руку. — Не надо! — Банвон! — прогремел его старший брат, даже громче, чем отец, что постоянно пытался обуздать нерадивого сына. Жуткая шаманка продолжала сидеть с невозмутимым видом и с откровенной ухмылкой разглядывала лицо принца, скривлённое яростью и гневом, словно получала наслаждение от подобного зрелища. — Я казню тебя так, как не казнили никого в этой стране! — грозно вымолвил Банвон. — Вырву язык и скормлю свиньям, протащу твоё полумёртвое тело десять ли, привязанным к хвосту лошади! — Делай, как знаешь, — отозвалась шаманка. — Я всё равно не собираюсь служить такому королю, как ты. *** Её супруг всегда жёстко относился к любому недоброму проявлению в его сторону, а уж то, что касалось его семьи, было священным. Затронуть жену или сына — всё равно, что подписать приговор самому себе. Каждый понимал это во дворце. Однако шаманка отделалась лишь жёсткой поркой и была помещена в тюремную камеру до окончания отведённых ей дней. Банвона вряд ли устроил вердикт короля. Его злость Вонгён чувствовала даже сейчас, когда минуло немало времени с того момента. На небе ярко сияла луна, подсвечивая дорогу заблудшим путникам. Город озарился в сотни огней. Рынки были переполнены едой, тканями и праздничной атрибутикой, посвящённой весенним праздникам. Жители радовались теплу и хорошей работе на полях, в то время как королевская семья погрязла в бесконечных раздумьях и отходила от ночных происшествий. — Я проведала Её Величество, — отчиталась Вонгён перед мужем. Сидя с ним за одним столом, сегодня она старалась не говорить лишнего и молча наблюдала за тем, как Банвон беспощадно разделывал утку руками. — Лекари сказали, что жизни её ребёнка ничего не угрожает. Вонгён подняла взгляд, когда поняла, что он замер. Всего на мгновение, на его лице тут же проскользнула лёгкая тень, которую он усилием воли подавил и продолжил своё занятие. Более принцесса ничего не вымолвила, а Банвон, собрав все мягкие куски, разложил их на одной тарелке и поставил рядом с её ужином. Без лишних прелюдий, так же откровенно и прямолинейно, как делал это всегда. Только со временем Вонгён начинала понимать, что её супруг на самом деле заботился о ней. — Что насчёт тебя? — задал вопрос Банвон. Казалось, он разговаривал не с женой, а с подчинённым в армии, но теперь это стало таким привычным, что не вызывало никаких опасений или тревоги. — Женщины рода Мин выносливы и сильны духом, — ответила Вонгён. — Не стоит переживать за меня. — С чего ты решила? — резко выдал Банвон, устремив свой строгий взгляд на неё. — Почему вдруг я не должен беспокоиться за свою жену и ребёнка? Принцесса понимала, о чём шла речь. Она зарделась и машинально ухватилась за палочки для еды, пытаясь хоть как-то совладать с чувствами. — Я не верю в богов, духов и пророков, — призналась Вонгён. — Вчерашние события во дворце никак не повлияли на меня. Всё это кажется не более, чем бредом выжившей из ума старухи. Банвон ощутимо смягчился и даже неслышно выдохнул, что сняло огромное напряжение, витавшее в воздухе. Это почувствовали и слуги. — Я запрещу шаманов по всей стране, — сказал он. — Любое упоминание религии и обрядов во дворце будет караться законом. Каждый в этой стране должен отвечать за свои слова. Королевская семья служит во имя народа и только ради его благополучия. Нас не должны сбивать с пути ложные мотивы и личные устремления. Вонгён сглотнула подкатывающий ком к горлу и на миг потерялась. — Разве мой дорогой супруг поверил словам провидицы о моей алчности? — спросила она. Банвон тревожно повернулся к ней и обнаружил, как его прекрасная супруга едва ли не сгорбилась от обиды и разочарования. Вонгён была похожа на оленёнка, которого только оторвали от матери, когда он женился на ней. Боялась лишнего шага ступить, дабы ненароком не вызвать его гнев. Вероятно, уже тогда она была наслышана о непростом нраве пятого принца и вряд ли хотела за него замуж, но по воле отца Вонгён обрекла себя на такую жизнь. И осмелела она не сразу. Банвону пришлось потратить слишком много усилий, чтобы вскрыть в ней ту храбрость и дерзость, которую она в полной мере продемонстрировала ему во время восстания. Сейчас же Вонгён могла проявить даже раздражение и негодование в его сторону, что делало её характер только лучше. — Как я могу усомниться в той, кто предан и искренен со мной? — Банвон произнёс эти слова на удивление мягко и спокойно. — В жене, что разделяет каждый миг моей жизни, являясь моей опорой и матерью моих детей? Разве я бы посмел хоть на минуту усомниться из-за слов сумасшедшей старухи? Впервые в жизни Вонгён почувствовала, как её снедала совесть. Вместо того, чтобы радоваться его доверию и заботе, принцесса думала о совершенно иных вещах. Последние годы ею двигал один лишь страх, ибо стать членом королевской семьи и не наследовать власть — всё равно, что подписать отложенный смертный приговор, который, рано или поздно, придёт в исполнение. Оставалось лишь уповать на милость нынешнего и последующего за ним короля, и на народ, что боготворил великого генерала и желал ему только счастливого будущего. *** Пока столичная жизнь кипела от политических событий и постепенно налаживала работу в министерстве, моряки на северном порте привозили из дальних стран самые лучшие оружия и украшения, какие только существовали в мире. Не побоялись они даже проникнуть в торговые города народа Огня и достать оттуда пару уникальных жемчужин света. Два громадных молота размером с целую руку до самого локтя, сделанные из чистого железа, да с такой ювелирной работой, что один из них повторял каждый изгиб хвоста дракона, а второй его туловище, гриву и широко раскрытую пасть, изрыгающую пламя. Было видно, что оружия претерпели немало событий и многое повидали за пару веков, но сохранились практически в своём первозданном виде. Тёмные, местами подожжённые края, только сильнее распаляли интерес, кому эти вещи принадлежали ранее. — Вокруг этих молотов ходят самые жуткие легенды, — заговорщически шепнул Джету в ухо торговец-моряк. — Говорят, они принадлежали древнему могущественному роду, которого когда-то уничтожил Хозяин Огня Созин. Их драконы были сильнее, чем у правящей семьи, а самый великий наездник сжёг принцессу прямо на глазах у её отца. Молот выдерживает любую температуру, молнии и даже адское пламя. Джет с интересом разглядел молот. — И где же ты достал такую диковину? — спросил он. — У каждого пирата есть свои секреты, — ухмыльнулся торговец, обнажая свои кривые тёмные зубы. — Ваша барышня, — поддел он Тоф. — Стала бы равноценным обменом на эти вещи. — Почему бы и нет, — предположила было она, предвкушая хорошую заварушку, после которой смогла бы выйти с оружием и получше, но Джет её одёрнул. — Десять нянов, — предложил он альтернативную плату. — И я забираю два. Идёт? — Ты в такую стоимость оцениваешь свою прекрасную спутницу? — скривился моряк. Джет потянулся за мешковиной, висевшей у него на поясе, и кинул на стол связку с золотыми монетами. — Этого должно хватить, — бросил он, забрав два молота с собой. Торговец даже не успел сосчитать полученные деньги, чтобы сторговаться, а их с Тоф уже и след простыл. Закутанная в тёмный плащ молодая госпожа Бейфонг затерялась в толпе так быстро, что едва не пропала из виду, когда Джет на мгновение отвлёкся от дороги. — Я могла бы получить больше, — насуплено выдала она, когда они дошли до площади. — Ты отдал слишком много. Эти два молота не стоят твоего трёхмесячного жалования. Я бы попросила денег у кузена… — Я оценивал не их, — отрешённо выдал Джет, затем посмотрел на Тоф. — И заплатил не так много. Ему стало любопытно, как она отреагирует, но эта девица только скорчила рожицу в своей привычной манере. — Дамский угодник решил проверить, работает ли соблазн на Слепого бандита? — хмыкнула Тоф. — Увидел во мне девушку? Джет невольно фыркнул. В этом вся Тоф из рода Бейфонг, и с возрастом вряд ли поменяется. Одно радовало — она не воспринимала мужчин всерьёз настолько, чтобы утонуть в ком-то и потерять свою личность. А это значило только одно. — Я хочу взрастить генерала, способного смести многотысячную армию и подчинить себе любого дракона, даже непобедимого. — Джет протянул две железные рукояти в ожидании, что Тоф их примет. — С днём рождения. Тоф усмехнулась. — Оно было неделю назад, дурень! — Затем она призадумалась. — Я не говорила об этом. Как ты узнал? — Сходил к звездочёту, — пожал плечами Джет. — Всего-то! Они ведут реестр по каждому, рождённому в твоей семье, уже сотни лет, и наблюдают за перемещениями луны каждый месяц. Ты появилась на свет под звездой бога войны. Я верю, это знак того, что ты сделаешь страну великой. — Бога войны? Тоф беззвучно рассмеялась и легко отобрала из его рук две громадные кувалды. Она прокрутила их, проверяя на ощупь слабые места и на возможность управлять ими, как стихией земли. Предстояло много работы и ещё больше тренировок, но это ничто по сравнению с тем, чего бы она могла добиться. Пусть отец и против этой затеи, разве Тоф будет долго оставаться в стороне, имея такую непобедимую силу? *** Впервые за несколько месяцев огненный ястреб прибыл в город Сур с посланием из столицы, но не просто от какого-либо чиновника или писаря, а от самого Хозяина Огня. Говорило это о том, что он оказался доволен проведённой операцией, и наверняка прислал героям награды, которые с гордостью вручит на ежегодной церемонии чествования королевской семьи. Вниманием он не обделил даже Мэй, чей фамильный герб на одежде теперь сменился на величественные горные хребты, под которыми затаилась огненная магма. — Его Величество присудит тебе новый титул. Теперь ты почётная дама королевского дворца, а твоего отца повысят на два ранга. Как тебе, подруга? Азула с удовлетворенным видом свернула письмо и бережно отложила его на край стола. Её взгляд метнулся на Мэй, сидящую на другом крае круглого стола, на котором когда-то каждый день поглощал неизмеримое количество еды Нарсес с его приближенными слугами. Принцесса решила продолжить традицию и таким образом налаживать связи с уже её подчинёнными. — Милость Его Величества безгранична, — склонила голову Мэй. — Я с гордостью и великой честью приму его награду для меня и моей семьи. — Твоя семья теперь Митора, — напомнила ей Азула. — Трудись во благо своего будущего. Ты должна быть моей правой рукой, ушами и глазами во дворце. А ты, Тай Ли, станешь моей тенью. Безжалостным убийцей и шпионом, которого никто и никогда не сможет обнаружить. — Значит ли это, что ты возвращаешься в страну Огня? — округлила глаза её вторая подруга. Азула вздёрнула брови и подавила ухмылку на лице, самодовольно посмотрев на собственное отражение в чае. — Говорят, стоит выйти из дворца на день, и тебя тут же забывают, — выдала она. — Не удивлюсь, если министр Исэ уже подложил под моего отца свою племянницу. Эти несносные придворные шуты уже порядком намозолили мне глаза. Пора показать им, на что способна дочь Хозяина Огня и единственная полноправная наследница… Рука, что держала полукруглую чашу с терпким чаем, вдруг неожиданно засаднила. — Эй, ты! — обратилась принцесса к сидящей поблизости прислуге, которая тут же встрепенулась и подбежала к ней, присев и склонившись едва ли не до пола. Азула мрачно осмотрела чашу. — Где покупали посуду? — В знаменитой торговой лавке господина Тории, в Кальдере, Ваше Высочество, — ответила ей прислуга. — Посуда из этого магазина славится своим непревзойдённым качеством и обжигом с искусно выгравированными узорами. — Качеством? — сыронизировала Азула. Она разлила горячую жидкость на пальцы прислуги и следом скинула чашу на пол. Кожа на юной девушке тут же покраснела и покрылась волдырями, потому что перед этим принцесса нагрела жидкость. — Теперь объясни мне, почему эта чаша так быстро нагревается? Если бы прислуга поморщилась или вскрикнула от боли, Азула добавила бы ещё. Это все понимали, посему не смели даже вступиться за неё. — Я не имею понятия, госпожа, — силясь, выдала девушка. — Вы всегда пили из этой чаши… — Неужели нельзя было позаботиться о том, чтобы приготовить чай, как положено? — задала резонный вопрос принцесса. — Из той посуды, что не обожгла бы мои руки и не испортила настроение? На мгновение она сбилась и вновь посмотрела на свою саднящую руку. Очаг скрывался вовсе не в ладони или пальцах, а был прямо на ребре возле костяшек мизинца, чуточку ниже и охватывал небольшую часть кожи. И это вовсе не походило на ожог, а скорее на омертвевшие ткани, либо… — Чешуя? Азула выдала предположение шёпотом, ибо понимала, что простыми сплетнями тут дело не обойдётся. *** На пятый день, когда её рана разрослась ещё на пару фэней, Азула забила молчаливую тревогу. Она не могла рассказать об этом кому-либо, так как не знала её природу возникновения, но была уверена, что то тёмное существо с утёса определённо ведало хоть какой-то информацией. А значит, пришла пора вновь вернуться в обитель демонов. На рассвете Азула привела целого ягнёнка своему дракону, дождалась, пока он насладится едой, и вывела из башни. Почуяв свободу, королевский кайзен встрепенулся, распустил гриву и взмыл ввысь по приказу всадника, издав грозный рык. Летел он довольно быстро, и уже к обеду добрался до речного оазиса, где на самой вершине каменной скалы стояло одинокое дерево. Если бы можно было сосчитать, сколько раз она прилетала сюда. Азула становилась постоянным гостем тёмного утёса, но бестолку. Демон, обитавший в этих землях, словно исчез, кинжал она выкинуть так и не смогла, ибо он постоянно возвращался, а непонятное безумие вокруг набирало чудовищные обороты. Разобраться во всём стоило бы ей жизни, но Азула не умела сдаваться, так как поставила на кон слишком много. — Эй, ты! — прокричала она в пустоту. Тёмная скала была так же одинока, как и сама принцесса. — Проклятое создание! Выходи! Я хочу услышать одну вещь. Только ты можешь рассказать мне об этом. Ни ветра, ни молнии, ни единого звука не последовало за её обращением. Казалось, здесь и в помине никого не существовало. — Бессовестный лжец, решил провести меня? — Азула сдавила два пальца, формируя электрический разряд. — Я спалю твоё дерево и разрушу скалу до основания, если не появишься передо мной! — Кого ты назвала лжецом, наглая смертная? — раздалось позади. Азула обернулась и удивлённо выдохнула, обнаружив перед собой знакомого демона. Вид его был рассерженным. — Ты не сдержал уговор, но это было ожидаемо от таких существ, как ты. Но что насчёт этого? Принцесса наглядно продемонстрировала поражённую кожу на своей руке, чем и позабавила его. Демон усмехался, глядя ей прямо в глаза. — Я ведь предупреждал, — сказал он. — Всё в этом мире имеет свою плату. Священные земли тысячелетиями охранялись могущественными духами. Они пожертвовали жизнью ради их защиты, но ведь ты должна понимать, чего стоило твоему народу беззаботно просуществовать ещё несколько поколений. Азула прошагала в его сторону, дабы он лучше рассмотрел гнев и решительность на её лице. — Как это исправить? Демон осмотрел её с головы до пят. Надменно и с отвращением. — Ты осквернила священное место, — ответил он. — Убила древнего духа. Пробралась в пещеру с реликвиями богов и заключила со мной сделку. Как ты смеешь спрашивать меня об исцелении? Раз так, Азула предложит ему равноценный обмен. С демонами ей явно не соревноваться в силе, а уж тем более с мёртвыми. — Какую плату нужно принести, чтобы ты дал мне ответ? Демон засмеялся. — Предлагаешь мне очередную сделку? Ты невероятна! Я в жизни не встречал настолько глупых существ! — На мгновение он задумался. — Хотя… Чего ещё я мог ожидать от тебя? Жалкий человечишка. Ты даже не представляешь, на что подписала свою душу, захватывая эти земли. Тебе во век не отплатить за эту услугу. Вероятно, адский огонь опалил твоё честолюбие и корысть, ибо нет ни одного существа в мире людей, подобных тебе по способностям и уму, но всё это меркнет по сравнению с могуществом любого хранителя. Хочешь знать, что спасёт от проклятия? Сила. Та, что способна разрушить любую преграду. Древняя, спрятанная в самых дальних углах этого мира и когда-то разделённая на части. Как думаешь, кто мог обладать ею в полной мере? *** Представлений на площади было достаточно для того, чтобы позабавить и поднять настроение, и пусть вокруг все были преданы романтике весны и цветения природы, Тоф и Джет обсуждали более важные вещи: походы генерала Юсина, работу аватара, разжалование министров, непомерные налоги и новые очаги сопротивления на западе страны. Жизнь в бывших колониях сейчас не была такой лёгкой, как раньше. Появлялось много людей, выказывающих отвращение в сторону короля. Многие семьи были наказаны, другие предались гонению, а самых опасных расселили по стране в надежде, что когда-нибудь они утратят свою принадлежность к народу Огня. — Предстоит много работы, — рассуждал Джет. — Утихомирить этих пламенных болванов не так легко, как кажется. Куда бы они ни пошли, Хозяин Огня всегда будет висеть над их головой, а его имя не сотрётся из памяти. — Они никогда не встанут на нашу сторону, — с неприязнью признала Тоф. — Жители колоний слишком преданы врагу. Почему бы просто не рассказать им, что за морем их все ненавидят, а единственный дом — Пэкче? Место, где по праву рождения каждый может считать себя полноценным и защищённым. — Нужно предложить идею главному министру. Джет высказался с гордостью. Со временем Тоф стала больше разделять его мысли. Возникало ощущение, будто она, как никто другой, понимала его, маленького мальчишку, брошенного одного посреди горящего дома в надежде, что огонь не обожжёт его так сильно, и он умрёт раньше, чем стихнут крики матери. — Банвон теперь важная шишка! — Тоф покачала головой. — Не удивлюсь, если у него звезда на лбу загорится. Дорога до поместья занимала не так много времени, но расставаться хотелось ещё меньше, поэтому Джет оттягивал этот момент, как мог. — Если овладеешь магией металла полностью, то я помогу её зажечь у тебя, идёт? — ухмыльнулся он. Тоф прокрутила в руке кувалду и хмыкнула. — Лучше помоги мне в тренировках! От этого придурка теперь не дождёшься даже письма, не то, что помощи. Кох бы побрал проклятого Ли! Снова она заговорила о нём! И как только могла существовать такая привязанность? Джета с каждым разом это раздражало чуть больше прежнего. И мало бы только упоминаний! Он ведь появлялся, как из тумана, сразу после того, как получал значительную порцию мысленных проклятий. Джет резко притормозил. — Стой, — приказал он Тоф, выставив перед ней руку. — Ты погляди-ка! Помянешь нечисть, как тут же перед глазами предстаёт! Неожиданно. Преградивший им дорогу в поместье мужчина даже не сдвинулся с места и выглядел так, будто караулил их половину ночи. И правда, походил на рассерженный дух, пришедший поквитаться с грешниками. — Не то слово, — мрачно изъявил Ли. — Я погляжу, в столице у тебя не так много работы?