Моя страна

— Ночные прогулки. Вдвоём. На фестивале. — Лицо Зуко дёргалось практически после каждой фразы. — Мне послышалось, или отец когда-то запретил тебе выходить из дома без присмотра? — А разве она не под присмотром? — огрызнулся Джет. — Тебе стоило быть хорошим братом и самому проводить её на праздник! Тоф шагнула вперёд. — Отец? — с иронией уточнила она, проведя рукой по воздуху. — А где он? Неужели пришёл вместе с тобой зачитывать мне нравоучения? — Я для тебя шутка? — напрягся Зуко. — Я не понимаю, — с давлением в голосе осадила его Тоф. — Ты в последнее время стал так близок с отцом, что я не могу понять, на чьей ты теперь стороне. Решил поиграть в старшего брата? Я для вас что, какая-то необычная зверушка? Боитесь, что сбегу, если выйду за ворота? Поражаясь её гонору и наглости, Зуко выдал лёгкий смешок. При отце Тоф не вела подобным образом. Она получила строгое наказание и была вынуждена послушаться его, так как чувствовала вину за то, что бросила родителей и подвергла свою жизнь опасности. Сейчас Зуко видел перед собой не ту покорную дочь, которую изображала эта избалованная девица в поместье Бейфонг. Тоф и впрямь была строптивой и своевольной, но, чем старше она становилась, тем больше превращалась в настоящего бунтаря. Добром для семьи это не могло закончиться. Глаза Зуко зацепились за два тёмных предмета в её руках. — Откуда это? — сказал он, протянув руки. — Давай сюда. Тоф с вызовом продемонстрировала железные молоты: — Отними. Будет лучше, если они достанутся тебе с боем. — Тебе нельзя практиковать магию металла, — оскалился Зуко. — Да кто ты такой, чтобы приказывать мне? — Так, стоять! — Джет встал между ними, разведя руки в стороны, и покосился на друга. — Есть одна вещь, которую я хочу сказать прежде, чем вы начнёте биться за кусок железа. Тоф и Зуко замерли в напряжённом ожидании. Джет тяжело выдохнул, собираясь с мыслями, размял руки и с размаху проехался кулаком по лицу друга. От удивления Зуко даже не успел среагировать и здорово подставился, да так, что едва не отлетел в сторону. — Ох! Извини, приятель! — сочувственно выдал Джет, цокнув языком. — Это было так грубо с моей стороны! Надеюсь, я не оскорбил твои чувства? Потому что ты оскорбил мои, своим появлением! — Ах, ты, мразь… Зуко вытер кровь с губы и с разворота пробил ему челюсть, а затем, чтобы не терять время, повторил это ещё два раза, но уже с другой стороны. Правда, последний удар завершить не удалось, так как Джет свернул ему руку и со всей дури пнул в живот. Он схватил Зуко за плечи, и они оба попытались свалить друг друга на землю, пока почва сама не ушла у них из-под ног. — Заканчивайте, придурки, — велела Тоф. — Тетушка Моу идёт. *** Эти двое могли испортить что угодно, даже самое безобидное и, казалось бы, не то, что могло предвещать беду. И Тоф каждый раз приходилось расхлёбывать за них. Не только надоедало, а уже пульсировало головной болью в висках. Скоро лекари перестанут давать порошки от мигрени, ибо им надоест растирать полезные травы и добывать их для неё. Им бы поразиться её терпением и оценить благосклонность, но нет: Джет продолжал плеваться тихими ругательствами, а Ли сразу лез с кулаками. На сей раз он даже возомнил себя наследником семьи и имел наглость выдавать приказы. Тоф была готова закопать его на месте в землю заживо и не оставить даже головы. — Я жду объяснений. — Чопорная худая женщина с наполовину седыми волосами, заколотыми в дамский пучок, возвышалась над тремя нарушителями правил мрачной холодной стеной, позади которой стояли молчаливые слуги. Пусть она и не была покорителем огня, но глаза её метали молнии. — Незамужняя девушка выбирается из поместья на тайное свидание. — Тётушка Моу бросила многозначительный презренный взгляд на Джета. — С человеком, который ниже её по статусу. Ночью. На весенний фестиваль. Тоф отвела голову в сторону брата, едва не выдав иронию. — Вы оба что, одни и те же курсы проходили? — шепнула она. Зуко пнул её по ноге. Все трое сидели на коленях в томительном ожидании, когда закончится лекция, но тётушка явно не была из тех людей, которым нравилось быстрое развитие событий. Она медленно, но верно выкачивала последние силы из, и без того вымотанных ребят. — Тоф Бейфонг, — резко выдала хозяйка поместья, от чего все трое вздрогнули. — Как ты смеешь ослушаться моего приказа? Думаешь, я похожа на твою мягкотелую мать? Разве я говорила, что спущу тебе с рук неповиновение? И Тоф в очередной раз приходилось покорно склонять перед ней голову, лишь бы не продолжать слушать это. — Простите, тётушка. Моя вина в том, что недостаточно хорошо себя веду… — Твоё замужество! — прикрикнула госпожа Моу. — Ставит под вопрос не только статус семьи, но и её существование! Ты хоть понимаешь, насколько это важно? Тоф поджала губы. — Это важно, но, на самом деле, что плохого я сделала? — возразила она. — Просто встретилась с другом. — Так ты называешь мужчину, который ворует тебя посреди ночи? Джет закатил глаза. Слушать её высокий голос мог не каждый, и он очень сочувствовал Тоф, ибо ей приходилось терпеть это слишком часто. — Никто никого не воровал, — высказался он. — Мы смотрели театральное представление на площади и зажгли фонари. Я знаю Тоф уже много лет. Я похож на дурака? Тётушка приподняла подбородок и смерила его высокомерным взглядом, который так и кричал о том, что именно это она в нём и увидела. — Безродный воитель, — хмыкнула она. — Как можно поверить в вашу давнюю дружбу? Наверняка используешь семью Бейфонг, чтобы сделать себе карьеру. Может, ты ещё скажешь, что хочешь стать её мужем? — Прибью, если даже одну такую мысль допустишь, — негромко пригрозил Зуко, обратившись к другу. Кулаки Джета вновь зачесались. Ему неожиданно резко захотелось как можно лучше разукрасить лицо этого наглого паренька, и, честно говоря, он еле сдерживался. — Тётушка, я знаю своё место, — выдал Джет. — Я королевский страж, и моя главная задача — охранять покой во дворце. — Вот именно, — поддела его госпожа Моу. — Твоя задача охранять дворец, а не моё поместье. — Она громко схлопнула веер и посмотрела на Тоф. — Моя сестра едва не пережила сердечный приступ, когда узнала о пропаже дочери. Лао говорил, что он достойно воспитал своих детей. Но что я вижу перед собой? Хоть один из вас побеспокоился о здоровье родителей? Какая неблагодарность! Последние её слова явно принадлежали Зуко. Он почувствовал тот леденящий холод, исходящий из уст госпожи Моу, и был поражён, насколько сильно это напомнило ему давно забытое прошлое, к которому Зуко больше не хотел возвращаться. — Ты слишком сильно напоминаешь свою мать. Такой же жалкий и никчёмный. Сплошное разочарование. Лао Бейфонг никому не говорил, как и где наткнулся на мальчишку. Он просто звал его своим внебрачным ребёнком и усыновил, так и не рассказав правды несведущим. Каждый в семье Моу считал его кровным наследником фамилии Бейфонг, и ни у кого не возникало даже мысли, что это могло оказаться не так. Уж слишком Зуко напоминал им Лао в молодости. Однако тётушка не преминула возможностью указать на его место и напомнить о том, что его мать не была госпожой и не жила в поместье, а он — наполовину дворняга, которому предстояло много работы, чтобы очистить свою кровь и репутацию. — Я очень сожалею. — Зуко покорно склонился на пол, выказывая почтение тётушке и признавая свою ошибку. — Я недостаточно хорошо позаботился о сестре. Как старший брат, я обязан взять ответственность на себя за этот вечер. Обещаю, больше такого не повторится. Прошу отнестись снисходительнее к проделкам Тоф. Она ещё слишком мала и не до конца понимает всю важность её фамилии и статуса. Только так он мог защитить её от нападок и опасностей. *** — Болван. — Тоф удручённо скрестила руки на груди и сидела на полу неподвижно вот уже какое время, а Зуко так и не смог покинуть её покои. — Стоило идти сюда, чтобы извиняться перед ней? У тебя совсем нет гордости? Потерял её на островах вместе с аватаром, или отец выбил? — Это моя ответственность. — Зуко повернул к ней голову. — Госпожа Моу права. От меня не будет никакого толку, если я не сохраню самое важное для семьи. Тебя. Тоф фыркнула и отвернулась. — Надо же, какое проявление заботы! Совсем недавно ты и не вспоминал обо мне. Так сильно был занят работой, что не прислал ни одного письма. Или, может, время рядом с водной принцессой летело так быстро, что ты и не заметил, как наступила весна? Зуко едва не зашипел, но вовремя одёрнул себя и продолжил смотреть на неё с таким возмущением, что не мог найти слов. А Тоф так и не шелохнулась. В её голосе чувствовались грусть и разочарование, будто в тот момент, когда он молчаливо признавал свои ошибки, она всё меньше желала с ним разговоров. Зуко впервые ощутил отвращение к самому себе. Не из-за своих способностей или достижений, а потому что причинил боль дорогому ему человеку. — Я ждала тебя. Каждый день. Вырывая по лепестку с цветка вишни, растущей в саду, — произнесла Тоф. Казалось, до неё самой тяжело доходили эти слова, и высказала она свои мысли, не обращаясь ни к Зуко, ни к себе, ни к невидимым людям, которое могло бы нарисовать воображение. Тоф подняла голову и встала с пола, а Зуко потянулся за её ладонью, но схватился лишь за шлейф длинной повязки на волосах. — Уходи, — велела она. — Твоё появление увеличило мне срок пребывания в этом месте. Не хочу, чтобы ты вновь доставил мне неприятности. Тоф обвиняла его? Вместо того, чтобы признать свою вину за нарушение правил? В этом вся она. Зуко выдохнул. — Почему бы тебе просто не позаботиться о родителях? — с вызовом спросил он, встав на ноги. — Не выходить в неположенное время, не своевольничать и быть в безопасности? — Что? — усмехнулась Тоф. — Ты считаешь, что я недостаточно забочусь о родителях? С каких пор ты стал играть в старшего брата? Что ещё? Предъявишь мне вылазку с Джетом? — Я лишь хотел сказать… — В мой день рождения! — воскликнула она, повернувшись к нему, и замолкла. — Мы праздновали день рождения на фестивале. — С тяжёлым сердцем она осознавала главное. — Ты знал, что я родилась весной. Зуко не нашёлся в ответе и не понимал, куда деть свои глаза. Пусть Тоф и не видела, но он испытывал стыд и хотел провалиться сквозь землю. Вряд ли его поступок хоть как-то можно простить. Да, Зуко знал, что приблизительно это середина весны, но дом Бейфонг редко праздновал семейные события. Возникало не так много поводов, чтобы собраться вместе и обменяться подарками. Каждый был занят своими делами, а отец и вовсе мог запрещать разные гуляния, так как это вредило здоровью их дочери. Зуко бы никогда не подумал, что для Тоф её день рождения являлся чем-то особенным. По крайней мере, она не делала вид, будто её это интересовало. Тоф давала ему возможность сказать что-либо в своё оправдание, но Зуко так и не нашёлся. — Вся семья тщательно скрывала даже факт моего рождения. — Её губы дрогнули. — Им было стыдно иметь такого ребёнка. После стольких лет я вновь вернула фамилии Бейфонг утраченное, и в этот раз отец даже прислал мне подарок, а мать приехала на пару дней и устроила мне свидание. Слепое свидание для слепой девочки. С юношей, чьё имя она не может даже прочесть. Насколько унизительной могла быть её жизнь? Покорность, честность, соблюдение правил, церемоний и беспрекословное следование наставлениям старших. Сколько ещё мне нужно сделать, чтобы очистить своё имя? Чтобы стать той дочерью, которая бы радовала отца и мать? Сколько ещё я должна делать вид, будто мне нравится всё это? Тоф стала взрослой. Пора это признать. Зуко всё время думал, будто её ничего не волновало и всё доставалось легче, чем обычным людям, но оказалось далеко не так. У Тоф были свои чувства, которые она прятала так глубоко, насколько могла, и когда чаша переполнилась, уже невозможно было сдерживать эмоции. Обида на отца, вина перед матерью, огромное чувство долга и клеймо неполноценного ребёнка, как позор семьи, долгие годы довлели над Тоф. Вероятно, она так устала, что больше не могла играть эту роль. А Зуко полнейший эгоист и дурак, что не догадался раньше. Тоф молчаливо прикусила губу, силясь на выказать слабости перед ним, и отвернулась, словно попыталась совершить побег, но была схвачена и застигнута врасплох. За эти несколько месяцев она прибавила в росте и стала больше походить на девушку. Теперь Тоф могла уткнуться лицом ему в плечи, пока Зуко держал её в объятиях. Вряд ли он бы искупил свою вину, но показал бы, что всё ещё являлся ей поддержкой. Тоф не выражала протеста и не пыталась искать в нём утешения. Но эти объятия помогали ей успокоиться. — Я сделаю всё возможное, чтобы вызволить тебя отсюда, — решительно заявил Зуко. — Просто подожди немного. Ответа не последовало. *** Семья Фэн могла подчинять себе драконов. Это Катара знала точно. Все её сны с этим проклятым яйцом чувствовались так явно, будто она на самом деле держала его в руках. Королевский кайзен — великий дар Хозяина Огня, который в будущем мог послужить хорошим помощником для всадника, ибо такие могущественные звери имели самые громадные клыки и когти, и изрыгали пламя, способное сжигать целые города. Созин не зря выводил именно их во дворце, не позволив больше никому из главных домов содержать этот вид. Дочь клана Фэн со всем усердием выращивала яйцо и даже взяла его с собой втайне от отца на остров, куда её отправили отбывать срок в качестве наказания. Здесь же она и продолжила своё художественное ремесло, пока ещё невылупившийся дракон грелся и зрел под палящим летним зноем на песке. Так она утоляла скуку и теряла время за ожиданием. Катара на ощупь помнила, как бережно вырисовывала плавники русалок и проводила рукой по засохшей краске. Сейчас она, конечно, не была такой свежей, потрескалась во многих местах и рассыпалась, но всё равно имела чёткие очертания и ярко демонстрировала старания юного художника. Теперь для Катары это не было просто картиной, нарисованной на заброшенном корабле. В ней таилась целая история. — Прилив! — кричали рыбаки, покидая лодки. — Вода отступила с берега! Выйдем на ловлю завтра. Вода ушла к морю, открывая больше фрагментов громадного судна. Казалось, оно потерпело крушение из-за внутренней поломки, либо атаки врагов в море, а приземлилось и заякорилось на этом острове. Либо загорелось ещё до того, как отправилось в путешествие. — Госпожа, нужно быть осторожнее. Внутри и снаружи корабля могут быть расставлены ловушки. — Эта махина давно поломана! Что она мне сделает? Её смех будто застрял в горле и вырвался сбитым дыханием. Сознание помутилось, а ветер больно ударил по лицу, призывая за собой огромную надвигающуюся волну на остров. — Я проверял, внутри нет ничего опасного. Можно забраться и осмотреться. Голос из её сознания звучал чуть мягче и нежнее того, что услышали уши. Но это всё равно был один и тот же человек. Свет от зажжённого в руках пламени отразился в глазах, и Катара болезненно прищурилась. Только после она смогла разглядеть силуэт. — Хайтан? Аанг имел сотни имён. Все они служили ему помощниками в борьбе с главным врагом, а это было одним из них. Имя, ставшее для него проклятьем. *** Джету не хватило прошлых разборок, а возвращаться в столицу без оплаченного долга не хотелось, посему он знал, что письмо, доставленное в поместье Моу, уж точно доберётся до адресата и вызовет интерес. Оставалось только ждать того момента, когда получатель появится в чайной, едва тени деревьев и домов приблизятся к северу. Оно стоило его ожиданий. Звук, с которым открывались новые двери, не мог сравниться ни с чем, кроме манеры болвана Ли создавать шум из пустого места. Это определённо был он, иначе Джет станет цирковым артистом, если окажется не прав, ибо только его приятель игнорировал даже простое приветствие владельца чайной, который хотел его обслужить. — Совесть, — выдал Джет, глядя на то, как Ли пытается присесть напротив за стол. — Добавь в словарь. Может, потерял по дороге на остров. Зуко замер и метнул в него осуждающий взгляд, затем демонстративно расправился на полу и сложил меч у деревянной подставки. — Чего надо? — задал он резонный вопрос. — Что лучше: быть хорошим сыном или хорошим братом? — Джет с интересом пронаблюдал, как лицо Ли темнело и приобретало яростный вид. — Тебя вполне устраивает первое, не так ли? Карьера. Ты можешь сделать её только будучи послушным сыном своего отца, внемлющим каждому его слову. Зуко сжал челюсти. — Если хотел разборок, то мог позвать в другое место. — Я не хочу разборок, — заявил Джет. — С меня достаточно глупых споров. Просто знай, что я не позволю тебе ограничивать Тоф. — На его лице было заметно отвращение. — Как бы ты не пытался прикрываться благими намерениями. Покрасневшие от злости глаза почти не моргали. Зуко хорошо сдерживал свои порывы закончить разговор привычным методом, потому что понимал, что на сей раз Джет имел в виду не только его ошибку. Он что-то замыслил, и это вселяло беспокойство. — В чём же кроются твои благие намерения? Зуко задал этот вопрос ровно в тот момент, когда Джет пытался покинуть обеденный стол. По его напряжённой спине было заметно, как сильно он нервничал и злился. И очень многое хотел высказать, да только понимал, что все слова уйдут на ветер. — В этом мире есть только один закон, — отозвался Джет. — Если хочешь что-то получить, нужно чем-то пожертвовать. И пока его приятель осознавал услышанное, быстро скрылся с места. Именно так, как поступал раньше.