Тайна Змея

      — Так зачем ты пришла? Могла бы принести эти фолианты и потом. Давно сидишь?       — Давно.       — Пойдешь вниз?       — Давайте посидим здесь, на краю, если можно.       — Конечно, Пташка, — Фариа тепло улыбнулся и сел на край расщелины.       Вики опустилась рядом. Она помолчала, смотря вниз, наблюдая за игрой искорок адского пламени, что струилось по стенам впадины. Фариа не торопил её. Он знал, как трудно она открывается, и ценил оказанное ему доверие. Ведь возможно, среди огромных Небес, он был единственным, кто видел её настоящую и понимал её боль.       — Мне снится мой Змей…       — Тот самый?       — Тот самый.       — Давно?       — Уже около месяца.       — Ты знаешь, почему он тебе снится?       — Да. Мне кажется, он хочет мне что-то сказать.       — Фразы на латыни… — Фариа неосознанно кивнул. — Это он?       — Да. Но кроме них есть много других слов, на непонятном мне языке. И я даже не могу их воспроизвести, чтобы озвучить кому-то, кто сможет хотя бы опознать язык… Но иногда он говорит на латыни. Видимо отчаявшись, что я его не понимаю.       Вики устало опустила голову и грустно вздохнула. Если бы она могла плакать, она бы сейчас точно поймала бы на своей щеке пару слезинок. Но все её слёзы сгорели в той самой дороге домой. Когда она шла не разбирая пути, от слёз боли, что застилали ей глаза, от слёз безысходности, что пыталась найти выход.       — Что он сказал на этот раз?       — Ab ovo…       — С самого начала.       — Да, я знаю.       — Но на самом деле, это выражение означает «С яйца»       Вики удивленно уставилась на Фариа.       — Древние римляне начинали трапезу с яиц и заканчивали фруктами. И именно оттуда это выражение «с яйца». Существовала даже легенда, рассказанная неким Горацием, о том, что из одного яйца снесенного богиней Ледой от связи с Зевсом, в образе прекрасного лебедя, появилась Елена Троянская, которая стала причиной войны. Но всё началось с яйца. Времена шли, всё менялось и теперь это выражение трактуется как «Начать с начала» или «С незапамятных времен», но верный перевод «С яйца».       — Было ещё кое-что…       — Слово?       — Фраза.       — Повторить сможешь?       Вики подумала, кивнула. Закрыла глаза, вспоминая голос змея и произнесла:       — Ego autem dico vobis: secretum meum. Sit secretum reveletur       — Я открываю тебе свою тайну. Пусть тайна будет раскрыта.       — Нет, он сказал не так.       Фариа удивленно уставился на Вики.       — Что именно не так?       — Мне почему-то кажется, что он сказал, что тайна должна быть раскрыта. Не спрашивайте, почему и откуда. Просто я так чувствую.       — Это твои сны и твои чувства.       Они помолчали.       Каждый думал о чём-то своем.       Глядя на танец адских искорок, Фариа думал о том, что всё-таки этой девочке уготована непростая судьба. Змеи на Небесах существа очень редкие, их здесь не любят. Их здесь просто уничтожают. Но тот Змей выбрал её. Сделал её хранителем одной из своих древних тайн. И ей предстоит во всём этом разбираться. И скорее всего одной, потому что её разнокрылые друзья — шалопаи и недотёпы. И теперь он понял, почему он никогда не мог считать её мысли. То был дар. Дар её Змея для неё. В такое совпадение верилось мало, и, тем не менее, Фариа знал лишь одного бессмертного, обладавшего подобным даром от рождения. Лишь одного за многие тысячи лет. И вот теперь встретил второго…       Вики думала о своём Змее. Что же он пытается ей сказать? И почему именно ей. Потому что ещё тогда он ей поверил и благословил своим даром? Потому что они теперь незримо связаны?       — Что же мне делать? — Вики не заметила, как произнесла это вслух.       — Я думаю, тебе надо начать сначала, Вики. Так хочет твой Змей.       — С какого начала? С какой именно точки? Где она, та моя точка невозврата, после которой всё пошло не так? Где этот отрезок жизни или времени?       Он ощущал всю её боль слишком явно. Эта боль стелилась тягучей тёмной мелассой по земле, соскальзывала в расщелину и вспыхивала на горящих стенах. Он видел, как клубится она вокруг Вики, заворачивая её в свой кокон, баюкая её и тем самым причиняя ей новую боль. И этому круговороту не было конца.       Сколько времени они просидели тут, никто не знал.       Они говорили.       Они молчали.       Искали её точку невозврата.       И снова молчали.       — Я начну сначала. Вернусь в школу, и начну сначала. Пересдам все задолженности. Поднимусь выше слухов. И возможно тогда, мой Змей откроет мне свою тайну, что должна быть раскрыта. Мы с ним в прямом смысле начнем с яйца. Он из него родился, а я стану его продолжением.       — Это будет тяжело, Вики. Особенно без крыльев.       — Крылья я вылечу.       — Но Мисселина сказала, что летать ты не сможешь…       — Но вылечить и попытаться взлететь мне же никто не запрещает?       — Нет, никто.       — Значит, я попробую.       Он по-отечески обнял её. Пытаясь передать ей частичку своей энергии, чтобы она не потеряла настрой и смелость. Не сдалась, так и не начав.       — И помни, Фенцио ненавидит не тебя, он ненавидит твою мать. И не обращай внимания на эту мать Терезу — Мисселину. Заставь её научить тебя всему, что она знает. Она далеко не так проста, как кажется.       — А Геральд? — Вики поёжилась вспоминая синеглазого демона.       — У тебя отлично получается бить его его же оружием. Продолжай в том же духе, и он тоже сломается. Поверь, я это исчадье знаю давно. С ним только так. Заставь их всех тебя уважать. Стань сильнее.

*****

      — Так, дальше… — демон скользил пальцем по списку. — Ости — вижу, Мими — есть, Уокер — прочерк…       — Я здесь…       Холодные синие глаза мгновенно нашли себе подобные.       — Какая честь, Уокер, — демон снова склонился к списку и продолжил перекличку.       — Обведите этот день в календаре, — еле слышно сказала Вики.       Мими прыснула, и прикрыла рот ладошкой.       — Я всё слышу, Уокер, у меня феноменальный слух.       Вики еле сдержалась, чтобы не ответить. Но Мими, словно уловив, что именно хотела сказать подруга, снова хохотнула.       — Я смотрю вам обоим очень весело, ну что ж повеселимся вместе. Уокер!       Вики толкнула демоницу в бок, пригрозив ей попутно кулаком и встала, внимательно смотря на демона.       — Мими, а ты чего сидишь?       Мими неохотно поднялась.       — Ну, а теперь, так же весело и бодро все запреты Шепфы. Время пошло.       — Запрет на отношения между Бессмертными разных рас, — выпалила Мими.       — Запрет на открытие своей истинной сущности Смертным, — произнесла Вики.       — Запрет даровать крылья Бессмертному их лишенному.       — Запрет на использование Копья Равновесия.       — Исключения? — Геральд внимательно посмотрел на Мими.       — Открыть свою сущность Бессмертный может только будущему Пророку среди смертных, который рождается на Земле примерно раз в тысячу лет.       Геральд перевел взгляд на Вики.       — Запрет даровать крылья не распространяется на Непризнанных в первые их дни на Небесах.       Геральд хмыкнул. И уже открыв было рот, чтобы как обычно указать на неточность ответа Непризнанной, он вспомнил про её крылья. Усилием воли заставив себя молчать, он кивнул, и разрешил им сесть жестом руки.       О том, что иногда некоторым Непризнанным разрешали отрастить новые крылья после сильнейшего повреждения в процессе обучения Уокер знать не стоит.

*****

      Она была не согласна с Ювеналом.       Стальной внутренний стержень не может обрамлять хлюпкое тело.       Летать она пока не может, но вернуть силу и гибкость суставам, заставить своё тело работать так, как ей нужно, она могла. И она тренировалась. Каждое утро, до изнеможения, до ломоты в каждой косточке. Она быстро нашла полуразрушенную стену в самом конце острова, на котором размещалась школа. Она излазила её вдоль и поперек. Ещё в далёкой земной жизни она любила скалолазание, предпочитая его бегу. Любила за то, что каждая мышца тела была вовлечена в процесс, принимая на себя определённую нагрузку. Она не боялась, ведь там, на земле, её страховали верёвки и тросы.       На Небесах всё было иначе.       Каждый её подъем был связан с огромным риском. Нет, смерти она не боялась. Но прекрасно понимала, что новые сломанные кости не принесут ей ничего нового, кроме очередного витка боли. Она преодолевала свой страх методично, каждый раз поднимаясь чуть выше. И каждый день она гордилась самой собой, что смогла сегодня сделать больше, чем вчера. К концу второй недели ежедневных занятий, она смогла добраться до вершины стены. Окинув взглядом равнину вокруг, Вики расправила руки и счастливо рассмеялась. Ветер обдувал её счастливое лицо.       И она позволила себе раскрыть крылья. Она не делала этого уже много месяцев. Не видела необходимости. Но сейчас, несмотря на острую боль, что мгновенно пронзила спину, она расправила сломанные крылья и позволила себе ощутить трепет каждого пера на ветру. Как давно она этого не чувствовала. Мышцы спины от боли сводила судорога, но она лишь упрямо сжимала челюсть, закусывала внутреннюю сторону щёк и впитывала в себя это старое ощущение полёта.       Несколько месяцев назад она воспринимала полёты, как что-то обыденное. Сейчас же она поняла, что лишилась чего-то очень важного. Что, возможно, придавало смысл её существованию. Потоки ветра омывающие её перья наполняли все её существо таким детским восторгом, что впервые за много месяцев Вики поняла, что она хочет жить. Она больше не хочет умирать. Она словно переродилась, как птица Феникс, на её бедре, которую она прятала ото всех.       И чуть выше подняв руки к небу, Вики изо всех сил закричала:       — Спасибо тебе, мой Змей!

*****

      За эти две недели Вики не только натренировала тело.       Она полностью вернулась к занятиям, перестав пропускать. Быстро и легко нагнала пропущенный материал, что было не трудно. Ибо за месяцы, проведенные в библиотеке, она прочла много книг. Она стала посещать даже занятия по борьбе и крылоборству. Просто стоя в стороне, но внимательно слушая, записывая, что она видела. А потом у своей стены пыталась повторить все движения, заставляя тело запоминать. Чтобы потом, когда к ней вернуться крылья, не тратить время на отработку техники.       Фенцио скрежетал зубами, но вынужден был ставить ей «отлично» каждый раз, когда она приходила на тест или пересдавала курсовые работы. Её работы действительно были лучшие. Глубокие, проработанные и не поверхностные. Даже пара заданий на земле, куда её оба раза сопровождал Сэми, она выполнила хорошо. Не просто склонив своего подопечного на нужную ей сторону. Она доходчиво объясняла оба варианта, вовлекая подопечного в разговор, и они вместе выбирали нужный. И последствия этих выборов всегда были более глубокими и осознанными, чем если бы она просто направила их по указанному пути. Люди менялись внутренне, стоило им соприкоснуться с ней всего лишь на двадцать минут.       Фенцио считал подобную проработку лишней. Но Мисселина неожиданно встала на сторону Вики и запретила Фенцио вмешиваться в её задания. Мисселине нравилась глубина восприятия Вики, нравилась её манера общения с подопечными. В конце концов, задания Вики на земле стала курировать именно она.       Они стояли у выхода на стадион, наблюдая за тренировкой по крылоборству, и неспешно обсуждали предстоящие соревнования. Разговор то замирал, то начинался вновь.       — … Какого чёрта она там строчит в своем блокноте? — Фенцио всматривался в Уокер, которая, наблюдая за тренировкой, усердно что-то конспектировала. — Пишет тебе методические рекомендации?       — Ага, летопись моих подвигов ведёт, — огрызнулся Геральд. — Понятия не имею, что она там строчит каждое занятие. Упорно приходит, садится, смотрит и пишет. Раздражает до чертиков.       — Она вообще, какая-то странная стала. За ум что-ли взялась? Даже придраться не к чему.       — Похоже на то, — тихо протянул демон, пристально глядя на Непризнанную.       Фенцио помолчал. Потом вздохнул и произнес:       — Мисселина хочет попробовать восстановить ей крылья…       — На кой чёрт ей это надо? Сколько тут осталось-то до выбора? Месяца три четыре?       — Говорит, Уокер сама пришла. Спросила, может ли Мисселина ей помочь. Та ответила, что можно попробовать заново всё сломать и срастить как надо. Что думаешь, разрешить Мисселине?       — Фенцио, Шепфа тебя дери, чего ты у меня то спрашиваешь? Мне вообще дела нет до крыльев Уокер. Хоть все кости ей там переломайте. Может тогда перестанет таскаться на мои практические занятия и мельтешить перед глазами.       — Тебя-то она чем достала?       — Ты понимаешь, друг ты мой белокрылый, у меня такое ощущение, что где бы я ни был, там везде теперь мелькает Уокер. На занятиях — она, на тренировках — она, спускаюсь на факультет Ада — и там она!       — А там-то она что забыла?       — А там у нее дружок, — Геральд выдержал паузу наслаждаясь округлившимися глазами Фенцио, и продолжил: — Фариа зовут. Знаешь такого?       — Да ладно, — Фенцио расхохотался. — Быть того не может. Фариа Непризнанных на дух не переносит. А уж таких как Уокер и подавно.       — Это ты ему поди скажи. Он её чаем поит и сказки ей в книжках читает.       — Врешь, Геральд, ни одному слову твоему не верю, демон ты двуличный.       — Знаешь что, Фенцио. Шёл бы ты. К Мисселине.       — Так и что Фариа в ней нашёл? Зачем она ему? Этот древний старец ничего просто так не делает, никогда и никому. Стареет?       — Вот и мне, Фенцио, интересно. Что. Он. В. Ней. Нашёл.       И две пары глаз внимательно посмотрели на Уокер. Она словно почувствовала. Подняла голову, посмотрела на них и демонстративно села полу боком, отгораживаясь от них крыльями.

*****

      С того самого дня у расщелины, когда он впервые почувствовал этот горький миндаль, он ощущал его везде. Да и сама Уокер как-то неуловимо изменилась. Она перестала быть тенью, стала как-то увереннее, сильнее. Её энергия окрепла. И не замечать её стало просто невозможно.       Но всё бы было ничего, если бы не его внутренний демон. Тысячелетиями обитающий в глубинах его души, он давно уже никак не проявлялся. Спрятавшись в темных коридорах, дремал себе спокойно столетиями. Но стоило этому горькому миндалю проникнуть в легкие, как демон проснулся. Принюхался. И взял след.       Как когда-то давно. Безошибочно и чётко, определяя свою жертву. Выслеживая её, крадясь по её следу.       Найти. Обвинить. Наказать.       Найти. Дать ответ. Указать на причину падения.       И всё сначала.       По кругу.       Веками.       Тысячелетиями.       Пока надобность в Инквизиторе не пропала.       А когда Геральд пришел в Школу, поддавшись другому своему предназначению — учить, его внутренний демон уснул. Не беспокоя его, не раздирая его душу на части, даря умиротворение и внутренний покой. Давая возможность восстановить уставшее тело. И так продолжалось бы ещё сотню другую лет…       Если бы не этот горький молодой миндаль…