Тайна Змея

      — Удиви меня, Уокер, — она хлопнула дверью и передразнила голос демона.       Удиви.       Нет, ну каков, а!       Удиви.       Да что ж за день. Сначала Мими со своими намёками. Потом Люцифер со своими перьями. И как вишенка на торте — Геральд, со своим «Удиви».       И вместо того, чтобы сесть и нормально вспомнить что именно произошло в пещере, вместо того чтобы нормально задуматься о том, почему ей все время как-то грустно, она ловила себя на мысли что злится.       Потому что вся Вселенная против неё.       Даже её Руины.       Даже её Змей.       Удиви.       Хорошо.       Давай поиграем, Геральд.       Удиви…       Выдохнув, она постучала в чёрную дверь.       Долгое время ничего не происходило. За дверью стояла тишина, хотя Вики отчётливо видела свет, струящийся из-под двери. Она постучала ещё раз. Наконец, дверь распахнулась.       — Мне нужна ваша помощь, — Вики прямо посмотрела в глаза демону.       Он чуть отстранился, давая возможность пройти, и закрыл дверь. С интересом её осмотрел.       — Вы знаете о крыльях всё, — тихо произнесла она, и подошла к нему чуть ближе.       Он усмехнулся, слегка увлажнил нижнюю губу, скрестил руки на груди, и произнёс:       — Помнится, мы уже это проходили. Эффект déjà vu?       — О нет. Тогда солировали вы. Сейчас — моя очередь.       — Ты собираешься вырвать мне крылья? — Геральд расхохотался.       — О нет! — она обошла его, скрываясь за его спиной. — Я собираюсь кое-что повторить. Закрепить, так сказать, пройденный материал.       И она легко опустила две ладони на его сложенные крылья.       Геральд замер. Чувствуя, как сердце пропустило пару ударов, и застучало сильнее. Прикосновения её рук были сродни маленькому электрическому разряду.       — Вы знали, что в каждом крыле Бессмертного — особенно, если он имеет вес в этом Мире — более ста тысяч перьев?       Она легко и почти невесомо гладила его крылья. Геральд практически не дышал. Боясь спугнуть её, боясь, что она остановится и прекратит свои лёгкие, провоцирующие движения. Она слегка потянула за лучевую кость, заставляя его раскрыть правое крыло.       — Вы знали, что снаружи, поверхность перьев более жёсткая, тогда как внутри, — она запустила руку под его правое крыло, касаясь его основания, и проводя маленькой ладонью по внутренним перьям, скрытым ото всех, — они мягкие, словно пух. Невесомые, и такие чувствительные.       Геральд судорожно сглотнул. Он прилагал огромное усилие, чтобы стоять ровно, слушать её тихий голос, чувствуя её лёгкие прикосновения, которые вызывали столь неоднозначную реакцию на её шалость. В том, что это была именно шалость, он был уверен. А потому, он держал себя в руках, стараясь не сорваться, не поддаться на её провокацию, не дать выхода тем странным ощущениям и эмоциям, что готовы были захлестнуть его сейчас с головой.       Она — удивляла.       Но он и представить себе не мог, что всё его существо так отреагирует на её выходку. На ласковое прикосновение, на тихий голос, на чуть искрившийся миндаль, разливающийся сейчас сладкой патокой. Все его чувства моментально обострились до предела.       — Вы знали, — она заставила его раскрыть второе крыло, тут же проникая руками к самому основанию, накрывая кожу своими прохладными ладошками, вызывая мелкую судорогу, — что размах некоторых крыльев у Бессмертных достигает более десяти метров в длину?       Она легкими движениями пробежалась от основания крыла до его самых кончиков. Заставляя демона сильнее сжать зубы, рваными вздохами ловя воздух, мысленно сворачивая ей шею, и моля её не останавливаться.       — И если я всё правильно запомнила, — она сделала несколько волнообразных движений по его крыльям, словно выписывая знак бесконечности на каждом крыле, — Именно это движение вам нравиться больше всего…       Он шумно выдохнул, мысленно проклиная и её саму и её маленькие ладошки и её хорошую память. Надеясь при этом, что она ни на секунду не перестанет касаться его оперения, заставляя его терять голову и с трудом вспоминать, что для дыхания ему нужен воздух.       Она обошла его, заглянула в его горящие синие глаза, замечая, как расширились зрачки, как он слегка закусил нижнюю губу, как часто вздымается его грудь. Поймав его взгляд, она невинно улыбнулась, и тихо произнесла:       — Мне удалось вас удивить?       — Нет, — ответил он и пристально на неё посмотрел.       — Нет? — она испортила весь момент, так искренне удивившись, что её шалость не удалась.       — Нет, душа моя, потому что для того чтобы меня удивить, — он ловко притянул её к себе, так опасно близко, не давая возможности вывернуться, склоняя над ней голову, — нужно дойти до конца твоей шалости.       Его шёпот словно опалил её ухо, заставляя её занервничать, заставляя её сердце усилить своё биение, заставляя осознать, что она только что натворила. В полной мере. Со всеми вытекающими.       — А ты, не дошла даже до половины…       — Да ладно! — она попыталась вырваться, осознавая, что сама себя загнала в ловушку.       — Угу, даже до четверти не дошла. А потому, — он наклонился ко второму её уху, опаляя и его, заставляя кожу на шее покрыться мурашками, — за знание строения крыла тебе твердая пятерка, а вот над удивлением нужно ещё поработать.       И он отстранился от неё так же резко, как и притянул её к себе несколькими секундами ранее.       — Поработать? Ты это серьёзно? — она негодовала.       — Именно. Чуть-чуть надо доработать, — он сложил крылья и усмехнулся.       — Знаешь что, Геральд…       — Я весь внимание…       — Ты… Ты… — она сжала пальцы обоих рук, словно мечтая раздавить его между подушечками, — Ты… Ааааа… — она развернулась и громко хлопнув дверью покинула его комнату.       Геральд с огромным усилием добрался до дивана, рухнул на него, хватая по пути бокал с глифтом, понимая, что если она провернёт этот фокус ещё раз, он точно не сдержится. Потому что эта маленькая Непризнанная волновала его сильнее, чем он мог себе представить, заставляя дрожать каждую клеточку его тела, каждое его перо. Он слегка оттянул с шеи ремни, понимая, что ему сложно восстановить дыхание. Она завела его с одного прикосновения, с одного слова. И он точно знал, что на данный момент он больше всего на свете хотел, чтобы она довела свою шалость до конца.

*****

      Сидя на трибуне, она исподтишка наблюдала за демоном, стоящим у входа во внутренние помещения, и о чём-то говорившем с Фенцио. Ангел что-то сказал, и Геральд рассмеялся, откинув голову назад. Она невольно залюбовалась им в этот момент. Прекратив смеяться, демон вновь наклонился к ангелу, прислушиваясь к его словам, и поднёс одну из скрещенных на груди рук к своим губам, пытаясь понять, что говорил ангел.       Вики наблюдала. Неожиданно подмечая, что он был красив. Холодной, чуть отстранённой мужской красотой. И почему она никогда не обращала на это внимания? Воспринимая его спокойно. Не видя в нём того, кем он являлся. Сильным, уверенным, опасным демоном. Временами дерзким, временами напористым, временами нежным, но всегда чётко знающим, чего он добивается.       И она уже не находила странным его любимую позу со скрещенными на груди руками, привыкая к ней на столько, что сама невольно часто повторяла этот жест. Она уже не боялась ледяного холода его глаз, зная какими они бывают в те моменты когда рядом никого больше нет, и он может немного расслабиться. Она уже не боялась грозовых раскатов его голоса, помня каким тёплым и бархатным он становится, когда обращается лично к ней, пытаясь её убедить, или намекнуть, в чём она не права, когда успокаивает и вселяет в неё уверенность в собственных силах.       Вики невольно вспомнила вчерашний вечер. Она точно знала, что ему понравилось. Она точно знала, что его «нет» было сказано нарочно, чтобы позлить её. Она испытывала странные, смешанные эмоции. Заставлявшие её то злиться на него из-за его ответа, то счастливо хихикать в подушку, стараясь не разбудить Мими, вспоминая, как вздрагивали его крылья под её прикосновениями, как часто билось её собственное сердце во внезапном кольце его рук.       Её рука непроизвольно коснулась губ.       «Интересно, каково это… Каков будет поцелуй этого демона, если его вызовет не ярость и злость, а страсть и желание?»       Она испугалась своей собственной мысли.       Какая ей-то разница, каково это будет.       Ей это не важно, ибо …       Её зрачки расширились, едва она это осознала.       Она стремительно покинула трибуны, и взвилась в воздух.

*****

      Ему хватило одного взгляда чтобы понять, что его Пташка разбита.       Она пришла очень тихо, опустилась в кресло напротив, вскинув на него печальный и испуганный взгляд. Он молча перегнулся через стол и протянул ей свою когтистую руку. Она сжала её двумя руками и уткнулась в его руку лбом. Замерев, пытаясь перевести дух. Миндаль колебался, становясь то горьким до оскомины, то вновь растекаясь сладкой патокой.       — Осознала-таки… — тихо произнес Фариа.       Вики мгновенно вскинула голову и удивлённо посмотрела на демона.       — Это было неизбежно, Пташка, — произнес он, протянув вторую руку и похлопав по её ладоням, судорожно сжимавшим его руку.       — Вы знали?       — Я это наблюдал…       — Почему не сказали?       — Потому что это было стремительно и неизбежно…       — Что же мне теперь делать, Фариа?       — Решать тебе. Но от этого чувства до конца ты никогда не избавишься. У Бессмертных всё иначе.       — Что же мне делать?       — А чего хочешь ты?       Вики помолчала. То, чего она хотела было невозможно.       — Я знаю, что рассчитывать на взаимность нет смысла. Между нами огромная пропасть… Я… Я хочу просто понять как же мне теперь с этим жить? И утихнет ли когда-нибудь это щемящее чувство внутри.       — Вот так сразу? Ты отметаешь возможность взаимности? Почему?       — Да бросьте, Фариа! О чём вы? Да, у нас прекрасные дружеские отношения. Что вполне логично, мы проводим достаточно времени вместе в эти последние месяцы обучения. Но Инквизитор и Непризнанная! О чём вы?       — Так ты знаешь…       — Знаю…       Фариа помолчал.       — И всё же. Может не отметать так сразу эту возможность?       — Зачем надеяться на то, чего в принципе быть не может? Как только он найдет мою внутреннюю силу, всё закончится.       — Ты в этом уверена?       — Фариа, я не Красавица, а он не Чудовище, мы на Небесах, а не в сказке.       — Почему ты столь категорична?       — Потому что так не бывает. Потому что, такие как он, никогда не выбирают таких как я.       Фариа покачал головой. Переубедить её сейчас в чём-либо было равносильно сопротивлению урагану. И зная её, он понимал, что ей нужно время, чтобы осознать. И лишь осознав, она решиться на действие. Лишь осознав, она увидит всю картину.       — Для начала прими это чувство, осознай его, проживи с ним какое-то время. Привыкни к нему, пойми, что оно — с тобой на долго. Смирись с ним. И лишь потом ты сможешь понять что делать.       — Будет больно?       — Не без этого…       — Спасибо, Фариа…       Они помолчали. А потом она ушла так же тихо, как и появилась.

*****

      Вики сидела у своей стены, поджав колени и спрятав в них своё лицо.       Как же она так влипла-то?       Как она это допустила?       Как она этого не заметила?       Как она позволила этому демону так стремительно поселиться в её сердце?       Когда это произошло?       Как давно?       А ведь Фариа предупреждал…       Когда он стал больше чем просто преподаватель? Когда она сама переступила эту тонкую грань в отношениях? Когда она позволила себе вообще об этом подумать? Когда?       Что же ты наделала, Вики… Что же ты наделала…       Самое страшное — признаться самому себе в своих истинных чувствах. Признать их существование. Осознать их. Попробовать их принять. Не застрять на стадии отрицания. Только сейчас осознав свои чувства, она отказывалась их принимать. Но не считаться с ними было уже невозможно. Они не были похожи ни на одно чувство, что она испытывала ранее. В далёкой земной жизни, у неё были романы. Она была влюблена. Но то чувство, которое теплилось сейчас внутри её души не было похоже даже отдалённо на те влюбленности. Оно было глубже, сильнее, осознаннее.       Взрослее, что ли…       И это пугало её…       Потому что она понимала, что избавиться от этого чувства она уже не сможет.       И она затаилась….       Прислушиваясь к себе, пытаясь принять это новое чувство, она затаилась. Она внимательно наблюдала за ним. Подмечала любую свою реакцию в самой себе. Старалась избегать близких контактов. Она перестала смотреть ему в глаза. Боясь, что стоит ей хоть на секунду заглянуть в эту синь и она провалится, пропадет, растворится. Она перестала задирать его своими колкостями. Боясь обидеть, причинить невольную боль. Она проживала каждый день так, словно шла по минному полю. Словно каждый её шаг был взрывоопасен. Но чем больше она отдалялась, тем сильнее её к нему тянуло. К звукам его голоса, к его шагам, к его движениям.       К нему самому.       Словно она шла по спирали, приближаясь к нему всё ближе и ближе. Понимая, что ещё несколько дней, и она не выдержит. Придет сама, признается, и потребует дать ответ. Она должна знать ответ. И не важно, каков он будет.       Она должна знать.       Должна понимать, что её ждёт.       Ещё один день.       И она решится.       А пока, она продолжала слегка улыбаться, молчать, и ни в коем случае не смотреть ему в глаза.

*****

      Она отстранилась.       Ускользнула.       Оставила его одного.       Он пытался понять, уловить хоть какой-то отголосок её эмоций.       Но она упорно не приближалась ближе, чем на три шага. Не поднимала на него своих глаз. Она стала до приторности мила и очень обходительна. До отторжения. Она перестала быть собой. Он физически ощущал недостаток её присутствия в его жизни. Он физически ощущал нехватку её колкостей в свой адрес. Он физически ощущал как она исчезает.       Все эти дни она усиленно занималась с Мисселиной и Фенцио. Наверстывая упущенное. Отрабатывая не сданное. И чем больше он думал, чем больше он анализировал, тем увереннее становился в своём выводе. И эта мысль его убивала. Эта мысль перечёркивала всю его жизнь на до и после. Эта мысль ранила его сильнее, чем все бывшие враги вместе взятые. За все тысячелетия его существования.       И эта мысль была только одна — белокрылые её переманили.       Забрали её у него.       Затеяли грязную игру.       Нарушили договор.       Но прежде чем он лично поквитается с каждым из них, он хотел услышать это от неё       Он хотел чтобы она сама сказала ему это.       Словно внося ясность.       Словно ставя точку.       Обрывая жизнь.       Свою.       Его.       Он еле дождался, пока Семиз отпустит их с занятий на Факультете Ада. Как только разнокрылая толпа учеников вывалилась в коридор, он мгновенно отыскал нужные ему крылья.       — Уокер! — его голос грозовым раскатом пролетел по коридору, заставляя обернуться всех, кто в нем находился.       Вики повернулась, отвлекаясь от того, что говорила ей Мими, и посмотрела в его сторону.       — Уокер! Иди-ка сюда…       Она махнула Мими рукой, и с опаской подошла к Геральду. Остановила свой взгляд где-то на уровне его груди и судорожно прижала к себе две книги.       — Здравствуйте, Геральд.       — Пойдём, поговорим.       — Куда? — спросила она, все также не поднимая на него взгляд.       — В кабинет, Уокер, в кабинет…       И совершенно не обращая ни на кого внимания, он схватил её за предплечье, и уверенно направился в сторону своего кабинета.       Пока они шли он с трудом сдерживал злость, напряжение и усталость этих дней. Он злился на неё, он злился на себя. Злился, что судьба упорно не хочет отдавать ему то, чего он так жаждет. Захлопнув дверь, он тут же запер её на замок. Резко развернувшись к Вики, выхватил из её рук книги, швырнул их на пол, и, схватив её за руку, буквально потащил к алтарю, что стоял в самом углу его кабинета. В одно мгновение сбросив всё с его поверхности, опрокинув на пол стекло и железные клинки, он резко усадил Вики на алтарь заперев её между стеной и самим собой.       — Посмотри на меня! — голос не предвещал ничего хорошего.       Вики сжалась.       — Посмотри. На. Меня — его руки с силой опустились на алтарь по бокам от неё, заставляя поверхность покрыться тонкой паутинкой трещин.       — Что происходит, Вики? — его рука властно легла на её подбородок, вынуждая её посмотреть ему в глаза.       Она опять пыталась избежать прямого взгляда. Потухшие синие глаза смотрели куда угодно, только не на него.       — Что происходит? Ты передумала? — новый грозовой раскат прокатился по кабинету, отражаясь от стеллажей и шкафов.       — В каком смысле? — она так удивилась его вопросу, что всё же посмотрела прямо ему в глаза, позволив себе тоже повысить голос.       — Эти белокрылые всё-таки переманили тебя на свою сторону? Ты хочешь стать Ангелом, Вики?       — С чего вы взяли? — недоуменно спросила она.       — Ты…       — Я не передумала, ни в какие Ангелы я не собираюсь, и в мыслях не было!!! — она рискнула вырваться из положения в котором оказалась, пытаясь его оттолкнуть.       — Тогда в чём дело, Вики? — он не обращал внимания на её попытки выбраться, возвращая её туда, куда он её усадил. — Ты — исчезаешь… Отстраняешься от меня… В чем дело? — он всматривался в её глаза пытаясь найти ответ. В сотый раз проклиная Змея и его дар, за то что он не может просто так влезть в её голову и всё увидеть.       Он протянул руку, пытаясь коснуться её лица. Она отвернулась, не желая, чтобы он снова вынудил её посмотреть в его сверкающие синие глаза.       — Не поступай так… с нами… — хрипло выдохнул он.       Она судорожно выдохнула. Внутри её души бушевал ураган из эмоций и странных надежд. Она сдерживала его все эти дни из последних сил. Но глядя сейчас в его глаза…       — Никаких «нас» нет, понимаешь… — она больше не сдерживалась. Она кричала. Чувствуя, как напряжение внутри дрогнуло, выпуская на волю все те эмоции которые она так усиленно пыталась подавить. — Никаких «нас» нет!       — «Мы» могли бы быть, если бы… — его голос эхом прокатился по кабинету.       — Если бы что? — глядя прямо ему в глаза прокричала она.       — Если бы ты согласилась…       Она вздрогнула и замерла. Её глаза распахнулись чуть шире, позволяя ему уловить маленький огонёк надежды, вспыхнувший в чёрных зрачках.       — Согласилась на что? —  она пристально смотрела ему в глаза, пытаясь разглядеть в них ответ на свой вопрос.       — Быть со мной… — прошептал он.       Она моргнула, тряхнула головой, словно не веря, будто она ослышалась, и снова посмотрела на него. Небольшой огонёк надежды моментально превратился костёр, возвращая её глазам яркость, заставляя её судорожно вздохнуть.       — Если бы ты согласилась быть моей, — повторил он.       Она всхлипнула, зажмурилась и кивнула. Его сердце пропустило удар, дыхание замерло. Он хотел быть уверен, что не ошибся, что воспринял её кивок правильно.       — Скажи мне, Вики, — на выдохе прошептал Геральд.       — Я согласна… — прошептала она и раскрыла глаза.       И он поцеловал её. Поймав её судорожный всхлип, прижимая её к себе, до конца не осознавая, что она согласилась. Он боялся отпустить её сейчас, боялся, что она исчезнет. И так нежно начавшийся поцелуй перерос в сметающий всё на своем пути поток страсти.       Она зарылась в его волосы, прижалась к нему всем телом, уступая его напору, позволяя сделать этот поцелуй глубже, чувственнее, на грани. Не веря в то, что здесь и сейчас, её личная сказка становилась реальностью. Не осознавая, что задолго до её выбора, он выбрал её сам. Несмотря ни на что. Вопреки всему.       Он оторвался от её губ лишь на мгновение, пытаясь вздохнуть, унять хоть на секунду биение своего сердца. Увидеть её сияющие глаза, почувствовать, как она слегка дрожит в его руках, точно также задыхаясь от нехватки воздуха, точно так же пытаясь унять биение сердца. И только сейчас он понял причину её исчезновения. Она боялась. Она не верила. Она не разрешала себе перейти эту грань. Мучаясь, сгорая в огне собственных сомнений. Пытаясь решиться на последний шаг.       — Моя, — хрипло произнес он, легко целуя её в уголок губ. — Только моя…       — Оставь немного для меня самой…       — Безусловно, маленькую часть, — хриплый шёпот, ни на секунду не прерываемые лёгкие касания её губ, носа, висков.       — О, в этом ты весь, — она ускользнула от его губ, скрывая лицо на его груди, обнимая, зарываясь ладошками в основание его перьев, вызывая лёгкую дрожь от своих прикосновений.       Он гладил её по волосам, огромным усилием воли загоняя вспыхнувшее желание внутрь себя. Понимая, как важен был для неё сейчас этот шаг. Не желая замещать этот момент в её памяти своей страстью. Давая ей привыкнуть. Осознать. Что выбор сделанный ею — не ошибка. И не уступка его страсти.       Он слишком хорошо её знал.       У них впереди целая вечность.       Но этот момент уже не повторится.       И он хотел, чтобы она запомнила его именно таким.