Путешествие в Касл-Комб

* * * В деревушку Касл-Комб они с Гримо прибыли на следующий день. Не спеша ехали мимо серых нахохлившихся домов, наполовину скрытых засохшим плющом. Навстречу им попались три фигуры в чёрном, везущие на тележке сосновый гроб. Детский. Гримо истово перекрестился. Атос спешился, заступил путь мрачному старику, вложил ему в ладонь золотой: — Как мне найти Вильямсов? Тот молча склонил голову. — В вашем доме воспитывался мальчик… Могу я его видеть? — Вы опоздали, — прозвучал глухой голос. «Ну вот и всё», — он выдохнул со смесью сожаления и облегчения. — Примите на помин души, — высыпал из кошеля ещё монет. — Благодарствуйте, — старик бережно убрал золото и неожиданно сообщил: — Дом пастора возле церкви, за площадью. Там вас ждут. По мнению Атоса, его ждал паб «Белый олень» по левую руку или «Святой Георг» по правую, где можно было с чистой совестью разрешиться от многодневного поста. Что ж, ещё один шаг, последний, чтоб его призрак навсегда от него отвязался, — и он, вновь взобравшись на коня, двинулся к возвышавшемуся над деревенькой церковному шпилю. Должно быть, этот пастор отпевал покойного. Мальчишку можно пожалеть — какая наследственность ожидала его с такой-то родительницей. Так что, вероятно, лорд Винтер был прав: ранняя смерть — лучшее, что могло с ним случиться. Интересно, однако, было бы взглянуть на сына миледи… — Damn it! — раздалось из-под копыт его Аякса. И затылок тут же обожгло холодом. Он едва не наехал на какого-то младенца, выкатившегося из дома рядом с церковью. Младенец сидел в пыли, сверкая глазёнками, и осыпал его английской бранью. — Джон! — рявкнул возникший на пороге человек в чёрной сутане. Сдвинув брови, он сжимал розгу: — Немедленно вернись в дом! Младенец зарычал. — Мне нужен пастор, — прервал их Атос, желая побыстрее со всем покончить. — Это вы отпевали ребёнка в доме Вильямсов? — Да, их младшего, да упокоится душа его в раю. — Нет, речь не о его сыне, а о мальчике, который рос на попечении кормилицы. Его сейчас хоронят. — Лучше бы, сударь, его похоронили, — в сердцах заявил пастор. — Джон, я кому говорю! Страшная догадка осенила Атоса. Он с ужасом всмотрелся в перемазанное маленькое чудовище, корчившее рожи священнику. — Это исчадие ада, а не ребёнок, да простит меня Господь. Но розга и молитва ещё не таких направляли на путь истинный! Вы ко мне, сударь? В дом не приглашаю — оспа. — И в чём же он провинился? — Предерзок и непокорен. Кусает руку, его кормящую. Ворует еду с кухни. «Один в один любезная маменька». — Родители от него отказались — и приёмные, Вильямсы, тоже. В моём доме он только из милости. Вот опять рычит. Сиротка поднялся с земли, взъерошенный, сквозь старенькую детскую юбчонку сверкала расшибленная коленка, чепчик сбился назад, — и, вытянув шею, издал угрожающий звук, явно адресованный пастору. — Ну чистый волчонок, того и гляди в горло вцепится. Вот не зря его Господь речи лишил. — Что значит лишил? — Да немой он. Только рычать и может. Да скулит иногда во сне. Так вы ко мне, сударь? Можем в церковь пройти… — Судя по всему, я к этому юному джентльмену, — вздохнул Атос и тяжело соскочил с коня.