***
– Тесто слишком сухое! – Мина высунулась из-за плеча Яойорозу и потыкала пальцем в посыпанный мукой комочек. – Видите? Крошится. – Так и должно быть, мы ведь не хлеб печем, – возразила Урарака. – Нет, правда, – Яойорозу приподняла тесто с доски. – Совсем не прилипает. Духовка уже давно пылала жаром, на столе выстроились в ряд тарелки с клубникой, посыпкой и «глазурью» из сливочного масла, за необходимость которой ручалась Хагакуре. Осталось только раскатать тесто и начинить его сладостями, но девушки медлили, не решаясь взяться за полусухой, крошащийся блин. – Нужно капнуть туда чего-то, – предложила Урарака. – Чего-нибудь вкусного. И мягче станет, и слаще. – Сок, может? – Джиро наблюдала за готовкой со стороны, держась, впрочем, достаточно близко, чтобы считаться вовлеченной в процесс – наушница боялась колкостей со стороны парней, прохлаждающихся в гостиной. Цую всегда с недоумением относилась к ее страданиям – подумаешь, не любит и не умеет готовить. Что же в этом плохого? Но Джиро была готова драться с каждым, кто подвергал сомнению ее женственность – особенно доставалось шутнику Каминари, почти каждый день получающего штекером по макушке. Иногда к жертвам наушницы присоединялся и эстет Аояма. – Сок? – Яойорозу едва не выронила ком теста. – Вы представляете, что с ним в духовке будет? – Нет, – честно улыбнулась Урарака. – Понятия не имею! – согласилась с ней Мина. Бакуго, сидевший на ближайшем к кухне диване, повернулся и бросил: – Вина. Белого. Несколько капель. У духовки повисло молчание. – Может сработать, – пробормотала наконец Яойорозу. – У теста будет легкий фруктовый привкус. – И где мы возьмем вино? – Урарака недоуменно захлопала ресницами. – На территории Юэй его не найдется. Кроме того, нам его никто не доверит... – Это запрещено... – прошептала Цую. Вздохнув, Бакуго поднялся с подушки и прошел на кухню. – Дети малые, что ли? – спросил он, открывая холодильник учителя Айзавы. – Кацуки-чан! – Асуи прикрыла рот ладошками. Все знали, что второй холодильник был не для студентов. Им пользовался только классный руководитель, следящий за порядком в общежитии. Увидев в руке Бакуго полупустую бутылку вина, все присутствующие застыли, представив суровый взгляд учителя Айзавы. И отреагировали соответственно. – Так, я пас! – Джиро взвесила альтернативы и поспешно ретировалась. – Бакуго-чан, ты такой храбрый! – воскликнула Хагакуре и тихонько добавила: – Но глупый... – Ты что! А ну поставь на место! – замахала руками Урарака. – Бакуго-сан! – Яойорозу, побледнев, бросилась к парню. – Немедленно верни все, как было! Это абсолютно недопустимо! Нас всех накажут за твое поведение! Хулиган усмехнулся и подошел к столу. Ткнул пальцем в комок теста, откупорил бутылку и, не обращая внимания на верещание девчонок, капнул примерно с чайную ложку вина в получившееся углубление. – Все. – Он развел руками и сунул бутылку обратно в холодильник. Оглядевшись, парень поинтересовался: – Что смотрите? Да, я все еще жив. Знаете, почему? – Бакуго заговорщически понизил голос: – Потому что учитель Айзава спит. И такую фигню не заметит. – Кацуки-чан... – На глаза Цую навернулись слезы. – Можете не благодарить. – Не замечая ее расстройства, парень вернулся в гостиную и развалился на диванчике. Девушки какое-то время потрясенно молчали. Первой пришла в себя Хагакуре. – Ну, – пожала плечами невидимка, – что сделано, то сделано. Не пропадать же пирогу? – Возмутительно! – Яойорозу, вся красная, топнула ножкой и покосилась в сторону Бакуго. – Будь здесь Ида-сан, он бы сказал несколько слов об уважении к Академии Юэй! И я бы полностью с ним согласилась. – Бла-бла-бла! – Хулиган поднял руку и пренебрежительно помахал из-за спинки дивана. – Мина, тесто. – Урарака дернула подругу за закатанный рукав. – Давай мешай – и продолжим, как планировали. Все нормально! – Девушка бросила короткий взгляд на Цую. Асуи вся надулась, и стояла неподвижно, глядя в сторону гостиной мутным от слез взглядом. – Цую-чан, ты чего? Всхлипнув, лягушка повернулась к подруга и проговорила: – Я... я вернусь. Вы пока... готовьте. – Шмыгнув носом, она подкралась к зеленому дивану и уткнулась подбородком в валик спинки. Бакуго запрокинул голову и невинно взглянул на нее. – Что? – Кацуки-чан... – Цую чихнула, спрятав лицо в ладонях, и промямлила: – Зачем ты так? Ты же... тебя же накажут! – Не накажут, если никто не настучит, – возразил парень. – А этого не будет. – Все равно, – Асуи прижалась щекой к вельвету, смотря на хулигана сквозь слезы. – Так нельзя. Снеговик... это была шутка... никакого вреда. А здесь... Кацуки-чан, ты же все равно, что украл... Бакуго выпучил глаза. – Так, я сейчас правильно понял? Три капли вина, да? Цую, это такая фигня... Ты, что, реально плачешь? – Прости... – Асуи попыталась остановиться, тря глаза кулачками. – Просто... не надо так делать, ладно? Это нехорошо, и... – Цую. – Бакуго встал и подошел к девушке, бессильно навалившейся на спинку дивана. – Переутомилась, что ли? Совсем сдурела? Асуи почувствовала, как он обнимает ее за плечи, и зажмурилась, размазывая слезы по щекам. – Извини... – Слова давались ей с трудом. – Я... я просто... – Девушка повернулась к нему лицом и залепетала, срываясь: – Накопилось, Кацуки-чан. Ты такой сложный. Я пытаюсь на тебя не обижаться, но ты делаешь столько всего, что меня ранит! Пожалуйста, прости. Просто... я должна говорить правду! Нельзя скрывать, что чувствуешь! Вот я и хотела поделиться... Я не хочу обижаться на тебя, но... Кацуки-чан, ты все время меня обижаешь! Называешь фигней, что я думаю... И грубишь. Парень легонько оттолкнул ее от себя. – Я предупреждал, лягушка. – Да, предупреждал... Но ведь... что-то же должно было измениться! Бакуго провел большим пальцем по ее лбу. «Почему его руки такие холодные?» – смутно подумала Цую. – У тебя жар, – тихо сказал парень. – Неправда! – вспыхнула Асуи и пошатнулась. – Нет, ты прав... Что-то... что-то я... замоталась... – Слышь, Урарака! – Бакуго с осторожностью взял Цую на руки. Когда подошла обеспокоенная Очако, хулиган пробормотал: – Покажешь, где ее комната? Я в вашем крыле никогда не был. – Да, конечно... – Урарака широко раскрытыми глазами посмотрела на обмякшую подругу. – Что... что случилось? Асуи хлюпнула носом и жалобно чихнула. – Очако-чан? – Ее голос стал таким ломким. – Кажется, я приболела... – Скорее, за мной! – взяла инициативу Урарака. – Отнесешь ее на пятый этаж, и я с ней посижу.***
Асуи мутным взглядом проводила чайничек в руках Урараки и хрупко кашлянула. – Сейчас все будет. – Очако наполнила чашку ароматным янтарным напитком. – Потерпи немножечко, Цую-чан. Размешав несколько ложек сахара, девушка подула на дымящуюся поверхность и подала чай Асуи. Лягушка попыталась приподняться, но Урарака тут же положила ладонь ей на лоб. – Не надо, лежи. Цую закрыла глаза, наслаждаясь мимолетной прохладой. Подруга поднесла чашку к ее губам. Нащупав гладкий фарфор, Асуи втянула носом щекочущий имбирный пар и стала пить короткими глотками. В груди возник очередной позыв кашлянуть. Девушка попыталась сдержаться, но не смогла. Булькнув, она дернулась и разлила чай по одеялу. – Прости, Очако-чан... – Ничего, – мягко ответила Урарака, промокая пятно салфеткой. – А где Кацуки? – Цую оглядела свою комнату беспокойным взглядом. Очако вздохнула и погладила подругу по лбу. – Ушел к себе, – пояснила она. – Я... я хотела бы ему сказать... Урарака приложила палец к ее тонким губам. – Пожалуйста, Цую-чан, не надо волноваться. Полежи, наберись сил. Скоро придет Исцеляющая и поставит тебя на ноги. Разве можно болеть на выходных? – Девушка ободряюще улыбнулась. Асуи медленно кивнула и зарылась затылком в подушку. – Он не сердится? – прошептала она, глядя в потолок. – Цую-чан! – Над ней появилось серьезное личико Урараки. – Перестань позориться. Мы же с тобой говорили! – Да, да. Прости... Подруга исчезла из поля зрения Асуи, и девушка-лягушка закрыла глаза. Ей было жарко, голова кружилась, и немножко подташнивало. «Кацуки-чан...» – подумала Цую, и вдруг отчетливо поняла, что пытается увильнуть от неприятного открытия: в ее простуде виноват именно он. Девушка тихонько захныкала. «Нет! Я сама виновата! Я сама вызвалась... сама выбрала... Он ни в чем не... он просто хотел... Кацуки-чан такой милый...» – Цую заворочалась под тяжелым одеялом, хватаясь за его краешек. Но она не умела врать, тем более – самой себе. Ослабев от высокой температуры, Асуи стала вспоминать – и в ее груди запылала жгучая обида. «Разлил чай! Ударил по лицу... Обзывался по-всякому! Нарушил правила... за спиной у учителя Айзавы!» – Слезы полились по ее алым щекам. – Цую! – Урарака вернулась, держа в руках смоченное холодной водой полотенце. – Ты что... Девушка повернулась в кровати и посмотрела на подругу затуманенными от горя глазами. – Так, ну-ка давай успокаивайся! – Урарака отложила полотенце и взяла ее за плечи. – Ложись прямо. – Вытерев ей слезы краешком одеяла, Очако предупредила: – Сейчас будет прохладно! Асуи вся сжалась, и вздрогнула, когда мокрое полотенце легло ей на лоб. За легким шоком последовала волна облегчения. Зажмурившись, лягушка тихонько всхлипнула. – Не вздумай больше плакать, – предупредила ее Урарака. – А то не буду больше тебе помогать! Цую-чан, пойми, сейчас не время переживать из-за Бакуго. Ты устала и простудилась. Отдыхай, слышишь, отдыхай и не думай о нем. Потом мы с тобой поговорим обо всем, что хочешь, обещаю. Буду сидеть с тобой, сколько потребуется. Но не сейчас – сейчас... – Сейчас все хорошо. – Старческий голосок заставил Очако обернуться. В дверях стояла Исцеляющая со своей стилизованной под шприц палочкой. Одернув медицинский халат, она зашла в комнату и улыбнулась Урараке. – Держи конфетку, милая. И смотри, что нужно делать, потому что ты допустила несколько ошибок. Очако послушно взяла леденец и отошла в сторонку. – Во-первых, одеяло долой, – сказала между тем Исцеляющая. – У нее же жар, а не озноб! Откинув залитое чаем одеяльце, старушка оставила Цую лежать в футболке и домашних штанах. – Далее, – она присела на стул у изголовья и порылась в карманной аптечке. – Уж температуру-то измерить могла бы и догадаться. – Я... градусник... у меня в комнате... – пробормотала Урарака, отводя глаза. Исцеляющая сунула термометр под мышку Асуи и взяла девушку за хрупкую ручку. – Это что? – поинтересовалась она, указав глазами на зарубцевавшуюся ссадину на щеке лягушки. Урарака сжала губы. Цую, помявшись, шепнула: – Уже ничего... все нормально... Это вышло случайно... Старушка между тем собрала шприц с сняла с иглы колпачок. Асуи закрыла глаза и сжала зубы. – Ну, не бойся, – мягко сказала Исцеляющая. Девушка почувствовала холодок – врач смазала ей плечо ваткой. Немного пощипало. – Вот и все, – старушка наклонилась и поцеловала лоб Асуи. Собрав аптечку обратно, она погладила лягушку по волосам и пояснила: – Завтра с утреца все будет в порядке. Обычная простуда – чмок, и готово. Укольчик, чтобы инфекция не возвращалась. Лежи и набирайся сил. – Исцеляющая обернулась к Урараке: – Проследи, чтобы она легла спать пораньше. И пои ее чаем – это правильно. – Ваша причуда – настоящее сокровище! – покраснев, сказала Очако. Усмехнувшись, старушка вышла из комнаты. – Ты слышала, Цую-чан? – Урарака подняла фарфоровую крышечку и долила воды в чайник. – Давай пей.***
– ...Ты, в принципе, сама все видела и должна помнить, – Очако поправила подушку Асуи и предложила очередную чашечку, – но я все-таки скажу: наша с Деку-куном первая миссия... ну, когда мы сражались против Иды и Бакуго... тогда я впервые подумала, какой же он смелый! И благородный! Настоящий герой. Цую повела рукой, отказываясь от чая. – Не могу больше, Очако-чан. – Помолчав, лягушка улыбнулась: – Вы с Мидорией-чаном друг другу идеально подходите. Так хорошо смотритесь вместе... Знаешь, тебе нужно быть с ним чуть поувереннее. Мне кажется, Мидория-чан ждет какого-то подтверждения, что он все делает правильно... что можно быть смелее. Попробуй – я знаю, ты тоже стесняешься – но все-таки, попробуй быть... немного более безбашенной, что ли. Ты же такая же трусишка, как и я, Очако-чан. – Увидев, как покраснела и нахмурилась Урарака, Цую тихо хихикнула. – Наверное, ты права. – Подруга отставила чашку в сторону. – Мы с тобой обе глупые. Деку-кун и Бакуго-сан так заняты своей гонкой. «Я стану Номером Один, как Всемогущий!» – рассмеялась она. – «Я превзойду тебя, Каччан!» – «А я сказал, что превзойду тебя, Деку!» – продолжила игру Урарака. – «Нет, это я тебя превзойду!» – Цую взвизгнула от смеха. Очако расправила плечи после долгого сидения на стуле. – И тут мы, – сказала она, – отвлекаем их от тренировок и пытаемся строить глазки. – Ты нужна Мидории-чану, – посерьезнела Асуи. – А я...– Девушка отвела глаза. – Я бы хотела думать, что... у нас с Бакуго... что-нибудь получится. – Понурившись, Цую зарылась пальцами в подушку. – Расстроилась? – Урарака снова попыталась напоить ее чаем. – Угу, – лягушка приняла чашку и вытянула губы в трубочку. – Я... на самом деле уже... сомневаюсь. Урарака погладила ее по плечу. – Не спеши. Проспись для начала – уже времени, кстати, много. Помнишь, что сказала Исцеляющая? Ну, а главное – верь в себя, Цую-чан. Ты замечательная. И заслуживаешь счастья. Я тебя всегда поддержу, слышишь? Асуи с благодарностью закивала. – Спасибо, Очако-чан... Встав, Урарака пододвинула стул поближе к изголовью. Затем пошуровала чем-то за письменным столом лягушки и вернулась с подносиком, на котором стоял чайник с заваркой и полная чашка. – На ночь, – объяснила она подруге. – Тебе уже пора ложиться. Цую улыбнулась. – Ты придешь завтра? Мне так уютно с тобой сидеть. – Конечно, – ответила Урарака. – Спокойной ночи, Цую-чан! – Ква, – Асуи покосилась на одеяло и свернулась в комочек. Очако помахала ей рукой и открыла дверь в коридор. Бум! Бакуго, все это время просидевший, прислонившись спиной к деревянной поверхности, ударился затылком об ковер и ошарашенно огляделся. – Круглолицая?! Что... – Парень приподнялся на локтях и отполз к стене. – Ты что здесь... Я комнатой, что ли, ошибся? – Кацуки-чан? – Цую села в кровати. Увидев ее, Бакуго недоуменно моргнул и взъерошил свои светлые волосы. – Цую, – кивнул он и повернулся к Урараке: – Дай поговорить наедине. Очако нахмурилась и поджала губки. – Ты подслушивал, Бакуго? Хулиган вспыхнул. – Вы тихо говорили! А потом меня что-то сморило. Так что нет. Урарака бросила вопросительный взгляд на свою подругу. Цую пожала плечами. – Не знаю... – пробормотала она. – Лягушка! – Парень вскочил и наклонился над ней – уязвленный, беспомощный. – Нам надо поговорить. Пожалуйста... Асуи поджала нижнюю губу. – Ладно, – шепнула она. – Урарака... можно? – Спокойной ночи, Цую-чан! – Девушка сжала кулачки и ободряюще потрясла ими. – Пока... Бакуго дождался, когда Урарака уйдет, и повернулся к Асуи. – Слушай, лягушка... – Кацуки-чан, ты ведь уже называл меня Цую. – Да. Да, – парень прошелся по комнате девушки, оглядываясь. Потом отчаянно зачесал свои виски, в конце концов сцепив пальцы в замок на затылке. – Слушай... я хотел сказать... ну, в общем... получается, ты заболела из-за меня. Асуи уперлась ладонью в подушку. Она до сих пор чувствовала слабость, но не хотела ее показывать. – И... короче... – Хулиган стушевался. Заметив след от укола на плече девушки, он подошел к ней и хотел было взять за предплечье – но Асуи отдернула руку. Бакуго стиснул зубы. – Исцеляющая? – пробормотал он. Цую кивнула и попыталась пониже опустить рукав футболки. – Слушай, Цую... – Парень почти умоляюще заглянул ей в глаза и протянул руку. – Я... ай, да пошло оно все! – Он коснулся ее локтя и выпалил: – Прости, Цую-чан. Я виноват. Асуи уставилась на него широко раскрытыми глазами. – Не только за сегодняшнее, – продолжал Бакуго, – но за все, что я сделал. За чай. И за ссадину. За все обзывательства. Ты их не заслужила. Цую сжала руки у сердца. Слезы опять навернулись ей на глаза. – Кацуки-чан... я... я даже не знаю... – Девушка всхлипнула. – Я разного наговорила тебе... и про тебя. И не хотела бы брать слова обратно... я всегда говорю, что думаю, и... понимаешь... – Асуи накрыла руку парня своей, прижимая пальцы Бакуго к своему локтю. Нежно погладила тыльную сторону его ладони. И улыбнулась. – Ты делал мне больно, а я пыталась обмануть себя... потому что любила! И до сих пор люблю... Бакуго отдернул руку, будто ошпаренный. Весь пылая, он отвернулся и сделал несколько нервных кругов по комнате. Цую, затаив дыхание, наблюдала, как вздымается и опадает его широкая, мощная грудь, и как идет складками его черная футболка. – Цую, – сказал наконец хулиган. – Ты... короче... в общем... – Сжав кулаки, Бакуго пересилил себя и выпалил, краснея: – Да блин! Я тоже! Асуи прижала ладони к губам. «Не может быть! – пронеслась у нее в голове яркая, солнечная мысль. – Кацуки-чан только что... это сказал?!» – Я даже... – Бакуго сел на краешек ее кровати и тут же вскочил. – Даже сердиться на тебя не могу! Прости, что ругался... Привычка! Цую... Цую, давай... – Его уши были алыми, как брусника. – Пофиг, короче, уже... Давай встречаться! Девушка схватила подушку и положила ее себе на колени. Уперлась в нее локтями. Смех счастья – чистого, ничем незамутненного счастья – разобрал ее, заставил дрожать всем телом. Бакуго оторопело уставился на нее и уронил руки. – Кацуки-чан! – Цую прижала подушку к груди и зарылась в нее подбородком. – Давай! Я согласна! Ква-ква. Парень втянул воздух и провел пальцами по своим колючим волосам. – Отлично, – глухо сказал он. И не сдержал улыбки. – Завтра будем есть пирог, – объявила Цую. – Девочки наверняка оставили мне кусочек, а я с тобой поделюсь! А потом ты приготовишь – это будет тебе испытание! Бакуго вскинулся, и потрясенно хмыкнул. – И теперь мы будем вместе сидеть в столовой! – Асуи разрумянилась, а глаза ее сверкали искрами веселья. Девушку было не узнать. – Хорошо, Цую-чан. – Теперь иди, – шепнула она, взбивая подушку. – Исцеляющая сказала, мне нужно лечь пораньше. До завтра! – До завтра, – машинально ответил Бакуго. Помявшись в дверях, он добавил, не поднимая глаз: – Спокойной ночи... Цую кивнула и помахала ему рукой. – Выключи свет, пожалуйста. Оставшись одна, девушка прилегла на измятую подушку и прижала ладони к щекам. «Наверное, это самый счастливый день в моей жизни!» – подумала она и сжала кулачки в знак своей лягушачьей победы.