***
— Ваше Величество! — в шатер короля Корё ворвался один из военачальников. Он был ранен и держался за перевязанную руку. — Ваше Величество! Альфа стал на колени, склонив голову до самой земли: — Нам необходима помощь. Люди гибнут… Король Корё уже истоптал весь шатер, слыша крики воинов на улице. Отряды, что сейчас держали оборону северных границ, все чаще просили подмогу, присылая гонцов в штаб. Вслед за военачальником тяжелую шкуру, закрывающую вход, отодвинул Юнги. Он вбежал в небольшое помещение, которое они с отцом делили уже второй месяц, а должны были — не больше десяти дней. Запасы провизии заканчивались, армию косила неизвестная болезнь, а военный дух оставлял желать лучшего. О случаях дезертирства из полков докладывали ежедневно. — Отец, — Юнги посмотрел обеспокоенно на короля в ожидании приказа действовать. — Нужно незамедлительно просить помощь! Прямо сейчас! — И ты туда же? — зло сверкнув глазами, сказал король Мин, чувствуя тяжелый взгляд в спину. — Отец, больше медлить нельзя! Нам необходима подмога! — Юнги не привык переоценивать ситуацию, но сейчас она была патовой. И это реальность. — Ты думаешь, я не вижу? Я выбираю союзника, но помочь нам могут только воины Силлы. По данным разведки, через три дня король Чон с сыновьями и войском будут проходить неподалеку. Мне необходимо встретиться с ними и переговорить. — А что же Пакче? Король Тэджон, я уверен, не откажется выслать нам отряд. — Юнги, у нас нет времени ждать Тэджона… — Разрешите, Ваше Величество! — военачальник, согнувшись пополам в не очень высоком шатре, привел за собой человека явно не из местных служащих. — Из королевства Пакче, Ваше Величество! В глазах Юнги уже сигналы загорелись, а мозг только и твердил: «Я же говорил, что нас не оставят в беде!». Посол традиционно поклонился и отдал свиток, ожидая решения. Предложение Пакче было заманчиво, но король Корё не решился отказаться и от переговоров с Силлой. Он кивнул гонцу в знак согласия и поставил свою печать на грамоте. После ухода посла из Пакче король Мин отправил гонца навстречу войскам Силлы, чтобы обсудить военную помощь. Следующая неделя для Корё выдалась относительно спокойной. Они получили подтверждение от Силлы, а китайцы на время взяли перерыв, давая войску передохнуть. В начале второй недели ожидания король Мин тревожно посматривал на границы. Если сигнальные огни не горели, значит пока волноваться не о чем, но китайцы могли начать наступление в любую минуту. Король нервничал и снова зашел в шатер. Находиться под тяжелыми взглядами сына и военных командиров было не так легко. Все ждали от короля Мина конкретных действий, но сейчас время играло против него и замедлить его ход он был не в силах.***
Война — удивительная вещь. Для большинства людей она сопряжена с трагедиями, лишениями и смертью. Кто-то на войне отлично зарабатывал, кто-то проклинал, что она забрала единственного отца, мужа, брата, кормильца. Война — слово, окрашенное в красный и черный цвета. Красный — цвет крови, черный — цвет золы. Это любимые оттенки Чонгука, который оставлял после себя выжженную землю, залитую кровью. Она пахла по-особенному тепло, ведь недавно здесь жили люди, а еще сладко. И это был не только запах разлагающихся тел, гниющих под палящим солнцем, это сладостный запах победы. А еще Чонгук любил ярко-оранжевый цвет с фиолетовым оттенком. Для него это цвет заката и восхода, которые молодой альфа наблюдал в походах, лежа в траве. Она была в рост человека и когда-то скрывала его, маленького, по самую макушку. Чонгук любит отдыхать на колючей зелени, закинув руку под голову, и наблюдать за солнцем. С детства он думал, что солнце — это большой огненный дракон, ежедневно приходящий властвовать над миром. Он такой злой и сильный, как внутренний зверь в Чонгуке, которого он кормил кровью своих врагов, напаивая того без меры, до насыщения. Чонгук впитал вкус победы с детства, когда впервые начал участвовать с отцом в военных походах. Несмотря на то, что Хосок был старше, в свой первый поход братья пошли вместе. Король приучил наследных принцев с детства драться спина к спине, защищать друг друга до последней капли крови. Без нее не обходилось, и тела братьев не единожды обагрялись красным, но и противники их умирали мучительной смертью. Чонгук помнил, как впервые убил человека. Это было ни с чем не сравнимое ощущение эйфории. На Силлу повадились разбойники, которые грабили торговцев, что путешествовали по селениям королевства. Торговцы уже несколько раз просили Его Королевское Величество вмешаться, и король организовал облаву на наемников. Глава организации Чхондэ, руководивший всеми нападениями, в тот раз лично участвовал в бою. Чонгук верно подметил, чья голова должна полететь с плеч первой, поэтому смело кинулся в бой. Ему было шестнадцать, в его глазах — ни капли страха, а рука тверда, как гранит. Король Силлы не мог отвести глаз от повзрослевшего в боях сына. Чонгук никогда не жаловался на все трудности походов. Он, как и другие, терпел палящее солнце и делился последним кувшином воды с воинами, стоял в дозоре сутками, мог не вставать с седла, если нужно было доставить приказ, рвался в бой одним из первых, прикрывая брата. Стычка с Чхондэ стала решающей в становлении наследного принца, как воина. Убивать было тяжело, и король это знал, но его сын превзошел все ожидания. Он вышел на битву один на один, ловко орудуя мечом. Глава Чхондэ, имеющий многолетний опыт борьбы, не мог одолеть мальчишку. Молодость переиграла опыт, но разбойник нанес Чонгуку несколько серьезных ранений. Почувствовав теплоту крови, что струилась из рассеченного бока, Чонгук понял, что не готов умирать. Где-то в глубине открылась та первозданная злость, которая содержится в каждом человеке и проявляется, когда ты стоишь на грани жизни и смерти. Она собирает в себя всю энергию, вытаскивает ее из каждой клетки тела, передавая с невиданной скоростью по нервным окончаниям и подавая сигналы в кровь, что уже бурлит, в каждом сосуде мощным потоком несется, чтобы сделать единственное — убить. Защитить себя и выйти победителем в этой схватке, потому что Чонгук еще слишком молод и у него вся жизнь впереди. Ему нужно драться рядом с отцом и братом, защищая королевство Силла, чьи правители породили его на свет не для того, чтобы альфа погиб в бою в шестнадцать. Собрав свои силы, он вложил в удар всю мощь, на которую был способен. Вымотанный боем, противник хрипел, когда Чонгук, ранив его, наступил тому на горло, ломая сапогом трахею. Еще несколько секунд тело билось в конвульсиях, а победитель только сильнее сдавливал вражескую плоть. Последним отточенным движением Чон занес меч над головой Чхондэ, которую держал в руках, и отсек ее, пачкая лицо кровью наемника. С этим трофеем и нездоровым блеском в глазах он вышел на дорогу к отцу, который уже расправился с последними разбойниками, и бросил голову королю под ноги. Чонгук тяжело дышал, ощущая, как бьется сердце в неистовом адреналиновом танце, а в голове только и отбивало — победитель. Тогда отец и подоспевший Хосок обняли его, похлопав по плечу. Он получил свой первый серьезный опыт в схватке со смертью, из которой вышел с достоинством, и ему это понравилось. С того дня Чонгук стал другим: в нем не было жажды смерти, он не стремился убивать, но, встретившись с опасностью, не раздумывая, лишал жизни. Легко и без угрызения совести. Такова была его судьба, и не будь он королевских кровей, его можно было легко спутать с ассасином. На войну Чонгук всегда выезжал в черном, подвязывал волосы атласной лентой, и лишь в последние годы использовал ту, где был вышит золотой дракон. С тех пор в окрестностях мало кто боялся наследного принца Чон Чонгука — люди стали больше бояться Золотого Дракона, не имеющего жалости к противнику. Очередная вылазка в северные земли стала для Чонов удачной. С небольшими потерями они присоединили несколько городов, где большинство жителей были выходцами из Силлы. Они бежали сюда много веков назад, смешавшись с местным населением, японцами и частично китайцами, переселившимися на свободные земли от самодуров-императоров. С войском король Силлы остановился на привал у границ Ланьлань, к которым вечером приехал гонец, разыскивая Его Королевское Величество. Посыльного, измученного дорогой, отпоили водой и накормили, после чего он пал ниц перед королем и отдал ему свиток от своего правителя. Намджун с интересом наблюдал за эмоциями короля, когда тот читал документ. Посла отвели в шатер и дали отдохнуть, а король созвал совет из военачальников, пригласив и сыновей. — Король Корё просит помощи у границ, — он кинул свиток на низкий столик, и военачальники по очереди прочитали содержимое письма. Губы короля были поджаты, он потирал морщину на лбу, явно не имея однозначного решения на этот счет. — Что мы будем иметь с этого, Ваше Величество? — Хосока в первую очередь интересовал вопрос выгоды, политические бонусы. Чонгук стоял рядом, опираясь о меч, что воткнул в землю. Его глаза горели, а это значило, что ответ однозначен — он хотел ввязаться в битву. — Мы не связаны договорами или обещаниями, поэтому можем отказать, — король говорил непринужденно и не особо заинтересованно. Ему хотелось поскорее вернуться домой и заняться внутренними проблемами. В этом году случился неурожай риса и нужно было открыть хранилища, чтобы разделить запасы между бедными, иначе жителям Силлы грозил голод. Военачальники вернули свиток и ждали приказа. Они — молчаливые вершители всего, что скажет их король. Преданные воины умрут с его именем на устах, если так будет необходимо. Наверное, ни в одном королевстве не было такого фанатично преданного войска, как в Силле, поэтому государство было крепким и постоянно расширяло свои границы. — Но они наши ближайшие соседи, поэтому придётся вмешаться. К тому же, взамен военной помощи мы можем взять плату продуктами. Я слышал, король Мин богатый, поэтому станет нам полезен. Среди воинов прошло облегчение. Чонгук заметно оживился, гладя рукоять оружия. — Выступаем на рассвете, до Ланьлань добираться около суток. Гонца отпустите с положительным ответом — мы поможем королю Мину. Под общий гул и звуки одобрения король покинул шатер и вышел на улицу. Уже темнело и воинам нужно было отдохнуть. Впереди виднелось неспокойное небо, затянутое тучами. Чонгук плелся вслед за отцом в предвкушении завтрашнего сражения. Они с королем так часто гуляли по вечерам, и принц слушал рассказы о войне, получал полезные советы. Сегодняшний вечер не стал исключением. — Посмотри вперед, видишь грозовые облака? Они темнее и тяжелее этих туч, что сейчас нависли над нами. Завтра днем может быть непогода, мешающая лошадям преодолеть перевал. Ланьлань вон там, — отец показал рукой на один из горных хребтов. — Подойти к ним можно по равнинам, но, если дождь размоет дороги, мы потеряем много времени. Король Мин еще сутки вряд ли продержится. Для того, чтобы быстро пройти и не застать непогоду, двигаться нужно у предгорья, где дорога наполовину каменистая. Чонгук внимал рассуждениям отца и впитывал все слова каждой клеткой тела. Его военный опыт был бесценен, и сын всегда прислушивается к королю Чону. — Мы должны поехать и посмотреть, какой дорогой добраться к предгорью, — продолжал Его Величество. — Ехать можно через лес или же по той тропинке, если дорогу не засыпали обвалы. Чонгук, собирай отряд, мы уже к утру должны определить путь. Намджуна оставь в лагере за старшего, а вы с Хосоком седлайте коней. Возьмите ещё пару человек для верности. — Слушаюсь, Ваше Величество! — Чонгук низко поклонился и ушел выполнять распоряжение. Воины выступили спустя два часа, оставив лагерь, где отряды отдыхали перед будущим подходом и предстоящей битвой. Невероятно красивая полная луна освещала их путь, и Чонгук неторопливо брел за лошадью одного из воинов. Они с Хосоком замыкали череду, стараясь не нарушать тишину. Звук в ночи, особенно в горной местности, усиливался в разы. Чонгук засмотрелся на небо, но сзади старший брат ткнул его мечом в бок и засмеялся: — Чего оцепенел? — Да так… — Так не бывает. Всему есть причина. — У меня нет. Чонгук был немного рассеян и будто устал, но гнетущим чувством стала не слабость, а непонятное беспокойство. — Ну потерпи немного, — Хосок потрепал его по плечу. — Вот вернешься домой после Ланьлань и пойдёшь к своей любимой кисэн. Ты же по нему скучаешь? — А ты как будто нет? — Чонгук немного отвлекся и попытался пошутить над братом. — Ты тоже в последнее время его в свои покои зовешь чаще, чем других. — Да, но я не так переборчив в омегах, брат. Меня и Минджу устраивал, пока не появился Тэхен. — Вот именно, пока не появился Тэхен. В нашем гареме, однозначно, лучше его нет, и все благодаря мне. — Да, кто бы знал… — Хосок не договорил, потому что услышал странное шуршание в кустах. Им пришлось идти через лес из-за завалов, а это было опасно. В королевствах действовала не одна наемная группировка. Чонгук поднял руку вверх и остановил лошадей, оглядываясь вокруг. Прямо у него перед грудью пролетела стрела, от которой альфа еле успел увернуться. Вторую пустили сразу же, а впереди перед отцом и воинами выросли темные фигуры с мечами. Их лица до глаз были закрыты черными повязками, различить в темноте практически невозможно. Впереди раздался лязг оружия, и перед Чонгуком снова пролетела стрела, которая вонзилась в руку Хосоку. Брат резко выдернул наконечник, кривясь от боли. Отцу была необходимо подмога и наследные принцы не раздумывая ввязались в драку. Взмах клинков холодил спину, отдавая в ушах леденящим звоном металла. Чонгук не мог сказать, сколько нападавших еще в засаде, но уверенно дрался с каждым противником, который появлялся перед ним. Их всего семеро, а нападавших в разы больше, но Чонгук их не считал, лишь визуально прикидывал, кто это может быть. На наемников они не похожи. Дрались слишком профессионально, чувствовался боевой опыт и справиться с ними было непросто. Чонгук замахнулся на очередного нападавшего, перерезая мечом сонную артерию, из которой полилась кровь, забрызгивая лицо младшего наследного принца. Он не успел стереть кровь, как обернулся и увидел, что Хосок сражался с двумя воинами одновременно. Чонгук ловко бросил кинжал, который до рукояти вонзился в спину одного из обидчиков, и тот валится с лошади от резкой боли. Чонгук протиснулся между воинов к отцу. Хосок сейчас справится сам, а вот королю помощь бы не помешала. Он дрался с тремя нападавшими и уже немного вымотался. Вокруг него лежали трупы, а лошадь испуганно переминалась с ноги на ногу, раздувая ноздри от запаха теплой крови, которой пропитался воздух вокруг. Чонгук ловко рассек бок одному из разбойников, и тот выпал из седла, закрывая руками кровоточащую рану на животе. Король продолжал драться, но все усложнили лучники, прятавшиеся в кустах. Одну из стрел получил и Чонгук. Она вошла глубоко в голень, но альфа тут же обломал древко. Если стрела попала в крупный сосуд, то лучше наконечник не вытаскивать, а обломать лишь часть, иначе можно умереть от кровотечения. Пока Чонгук возился со стрелой, появилось еще несколько противников. И только альфа успел вытащить меч, как один из разбойников нанес удар его отцу прямо в сердце. Король хрипло издал какие-то звуки, похожие на слова, но тут же упал с лошади на землю. После поражения короля нападавшие быстро исчезли в лесу. — Отец! — Чонгук, не ощущая боли в ноге, спрыгнул с лошади на землю. — Ваше Величество! — сзади подбежал испуганный Хосок и тоже склонил голову над королем. Рана в груди была глубокая, из нее фонтаном брызгала кровь, и Чонгук неистово прижимал ладони, стараясь не давать ей вытечь. — Король Пакче, — хрипел Его Величество, ослабев от быстрой кровопотери. Его губы посинели, а лицо под светом луны приобрело белый цвет. Жизненные силы оставляли короля Чона ежеминутно, уходя из сильного тела. — Ваше Величество! — Хосок взял отца под голову и поднял, прижимая к себе. — Отец! Не умирай!!! — Это был король Пакче, — правитель собрал все свои силы и в последний раз выдохнул. — Пак Тэджон… Его голова безжизненно накренилась в бок в руках Хосока, который не мог поверить в то, что случилось. Чонгук, казалось, вообще не слушал отца, а лишь сосредоточенно смотрел на свои ладони, закрывавшие рану. Недавно бившая фонтаном теплая кровь теперь лишь вытекала тонкой струйкой, а тело короля остывало. Воины, которые остались живы, упали перед правителем на колени и заголосили: «Ваше Величество!». Хосок прижимал бездыханное тело отца к себе и раскачивался из стороны в сторону. Непобедимый король Силлы погиб в обычной разведывательной вылазке от меча неизвестных. Горючими слезами старший наследный принц орошал тело короля, все еще не выпуская его из рук. Чонгук был шокирован. Он отошел на пару шагов, держа руку, испачканную в крови, на груди. Никогда в жизни он не испытывал сердечной боли и даже смерть матушки-королевы не была для него такой убийственной, как потеря отца, который с детства был ему ближе всех. Он вырастил его, как воина, научил всему, а теперь был мертв. Осознание этого никак не укладывалось в голове, но Чонгук, прокусивший губу до крови, чтобы сдержать слезы, понимал, что это конец. В голове били набатом последние слова «король Пакче, Пак Тэджон». Неужели король Пак решился на это? Но зачем? Они не воевали с Пакче и даже в планах не хотели развязывать войну, тогда за что? Видимо, отец узнал в нападавшем короля Пака, они дрались довольно близко, поэтому ошибки быть не могло. Пока Хосок рыдал над телом Его Величества, не сдерживая слез, Чонгук потерянно ходил по месту сражения, яростно срывая маски с убитых. Это были лица обычных воинов, частично обезображенные оружием, но не выдававшие принадлежности к королевству. Неужели они переоделись, чтобы напасть? Чонгук разорвал одежду, но типичных для Пакче ханбоков не увидел — на всех была обычная черная одежда без рисунка. Позади к старшему принцу присоединились воины, оплакивающие своего короля. Голос брата он слышал спиной, и ему физически было также больно, как и Хосоку, но Чонгук пересилил себя и брел между телами убитых. Он поднимал стрелы и машинально откидывал их. Они самые обычные, коими каждое королевство наполнено вдоволь. Боль в ноге напоминала о себе, он хромал еще больше, но дал себе время, чтобы успокоиться. Хосок уже не плакал, но все еще не выпускает тела отца из рук. Чонгук подошел сбоку и встал на колени перед Его Королевским Величеством. Стрела в ноге противно задевалась при движении. Еще минуту — и он потеряет сознание от боли. — Я отомщу за тебя, отец. Они умоются кровью за то, что сделали. Я утоплю их королевство в слезах и скорби, и не будет ни одного дня, чтобы они не просили о смерти. Их кровь рекой будет литься по улицам, а слезы об убитых наполнят море. Я обязательно отомщу, Ваше Величество, — Чонгук бормотал обещание перед бездыханным телом и уговаривал сам себя не броситься в Пакче тотчас. Они с Хосоком и воинами сидели так почти до рассвета, а потом погрузили тело на лошадь, возвращаясь в лагерь. Намджун первым бросился к лошадям, когда увидел, что произошло. На Хосоке не было лица. Он со стеклянным взглядом ушел в шатер, а Чонгук сел на траву и потребовал лекаря вытащить стрелу. Как только они проведут траурную церемонию и затянется рана, то можно думать о мести. Прибежавший лекарь перевязал ногу и вытащил стрелу, прижигая рану каленым железом. Чонгуку совсем не было больно. Гораздо больнее было пару часов назад. Пока лекарь колдовал над кровоточащей раной, принц разглядывал вражескую стрелу. Древка не было, он обломал его еще ночью, но утром, при свете солнца, на острие он заметил характерные насечки из трех палочек. Это были стрелы из Пакче, он знал точно. Такие они использовали уже давно и изготовили их во время правления третьей династии. Значит вопросов не оставалось. Нападавшие были людьми из Пакче, а его отец не обознался — он дрался с королем Пак Тэджоном.***
— Ваше Величество, это и был ваш план? — министр До аккуратно пробрался по лесистой части гор в границах Ланьлань. Впереди, пригнувшись, шел король Тэджон. — Да, и я, как ты понимаешь, должен был сделать все сам и убедиться лично. Жаль, щенки подоспели — нужно было с ними расправиться, но мы потеряли слишком много людей. Министр До! — Да, господин. Король Пакче остановился, давая трем воинам, что остались в живых, пройти вперед. — Этих убить, — он кивнул на впереди идущих альф. — Никто, кроме нас, не должен знать, что случилось этой ночью. — Слушаюсь, Ваше Величество! К утру в лагере короля Пакче все были шокированы известием о наемниках, от рук которых пострадали воины, вышедшие в ночной дозор. Уже переодетые тела сложили в повозку, а потом сожгли по давнему обычаю, сплавив по реке. К вечеру этого же дня подмога с королем Пакче достигла северной границы королевства Корё. Воины смело вступили в бой и оттеснили китайцев. Они подписали позорный для себя мирный договор, отдав земли Ланьлань во владение Корё. Пиршество для воинов состоялось прямо на поле боя. Мародеры прошлись по трупам и собрали все ценные вещи, что имели при себе убитые. Найти трупы военачальников, которые были богаче всех, посчастливилось не каждому, но почти все воины остались довольны тем, что забрали в качестве трофея. Обычно это все шло в государственную казну, но в этот раз король Мин решил отдать ценности солдатам. Битва и так была тяжелой, а в войске нужно поднять моральный дух. Шатер короля Мина, в котором собрались Юнги, Пак Тэджон и приближенные министры, был на удивление тих. Здесь не пели победных песен, а вели осторожные деловые переговоры. — Не понимаю, почему король Силлы не помог? Он отослал гонца с положительным ответом, — недоумевал Мин. — Почему же вы сразу не обратились к нам? Ведь мы собрались породниться. Неужели вы думаете, что королевство Пакче бросит в беде своих соседей, почти родственников? — Я не думал, что вы сможете так быстро добраться, а ситуация у нас была критической. Да, поход в северные земли явно затянулся, — король Мин все еще не мог отойти от всего, что произошло за последние сутки, но полученной помощи был несказанно рад. — Что вы хотите за помощь, Ваше Величество? Тэджон сосредоточенно смотрел на Мина и поглаживал отросшую седую бороду. Он ничего не замышлял, наоборот, реализовывал тот план, который вынашивал в голове последние несколько лет. Ослабленная на данный момент Силла для него не представляла угрозы, пока там будут разбираться во внутренних проблемах. Значит, самое время сосредоточиться на Корё. — Чего я хочу? Того, что нужно нашим королевствам — междинастийный брак. Юнги, стоящий в дальнем углу шатра, не мог поверить своим ушам. Наконец-то разговор зашел о свадьбе! Неужели они с Чимином скоро станут официально мужьями, смогут жить, как пара, в Корё. Юнги настолько обрадовался этому повороту событий, что вышел в центр шатра и встал на колени перед своим отцом. — Ваше Величество! — его голос от волнения срывался, а все мысли, что были в его в голове, улетучились. Правитель Пакче с благодарностью смотрел на мальчишку, который, сам не зная того, подыгрывал на руку королю Тэджону. — Юнги! — король Мин поднял руку и дал знак сыну подняться. — Что ты скажешь на этот счет? Конечно, в королевстве Корё чиновники подозревали, что король склонялся в сторону Пакче, да и сам Мин с сыном уже разговаривал на эту тему, но государь решил на всякий случай ещё раз услышать о решении Юнги. — Да, отец! Я считаю, что не стоит откладывать свадьбу, — альфа сжал меч, потупив глаза в землю. Ему казалось, что щеки горели, как солнце, что вставало на рассвете. Не только мысли о свадьбе, а и другие воспоминания о Чимине также вызывали у Юнги прилив смущения. — Хорошо, как только мы достигнем границ столицы, я немедленно велю готовиться к празднику. Я пришлю послов к вам, чтобы согласовать дату проведения торжества. — Что ж, будем ждать, — поклонился король Пакче. Юнги в тот вечер не мог найти себе места. Ничего не утоляло его жажду: ни омеги, которых захватили в Ланьлань, и воины уже трахали их в шатрах на окраине, чтобы не будоражить лагерь криками несчастных; ни вино, припасенное в отдельной телеге с королевским провиантом, которое всегда раньше поднимало молодому принцу настроение; ни меч, обагренный кровью противников, с которым Юнги любил упражняться между битвами — ничего, кроме мыслей о Чимине. Они занимали все его сознание, окутывали мозг и сейчас. Сидя на лесной опушке, альфа не мог отпустить это белокурое наваждение. Он помнил его взгляд, мягкость его губ, теплоту тела и пленительный омежий запах, который будил его внутреннего зверя. Держа меч в руках, как истинный воин, Мин-младший гладил любимое оружие, а под пальцами ощущал шелковистость кожи Чимина, который в последнюю встречу льнул к нему и чуть до греха не довел, еле заставляя сдерживаться. Юнги закрыл глаза, представляя любимого, но сзади его окрикнул один из военачальников, оповестив, что скоро выдвигаться в путь. В дороге они пробыли шесть ночей, после чего достигли границ Корё. Их встречали, как победителей, а народ выкрикивал имя короля и наследного принца Юнги, желая им долгих лет и процветания. Расставшись с королем Пакче, Его Величество Мин приступил к государственным делам. Разбирая на следующий день послание от гонцов, его насторожил свиток, перевязанный белой лентой — этот цвет символизировал траур. В нем содержалось сообщение о смерти короля Силлы. Король Мин вызвал министра внутренних дел и велел тому планировать свадебную церемонию. Жизнь человека такая быстротечная, что не знаешь, к чему готовиться завтра.