По дороге сна

Так выпьем же еще, Есть время до утра. А впереди дорога так длинна… …Празднество в честь обрезания шехзаде Селима подошло к концу: слуги убирали комнаты и столы, все приглашенные знатные вельможи разъезжались по домам. Но ощущение торжества все еще витало в стенах Топкапы. На кухне пахло особыми пряностями, девушки в гареме, накормленные сладостями и осыпанные золотом, весело щебетали. Только одну комнату веселье обходило стороной. Селим очень ждал своей церемонии, гордость переполняла его до самого важного момента… Но потом стало страшно. Затем — еще и больно. А после нельзя было даже сказать маме: ведь теперь он стал мужчиной. Восьмилетний мальчик лежал в постели, неизменно напуская на себя храбрый вид, стоило только кому-то войти в покои. Он очень старался, особенно в присутствии Баязида. Младший брат не должен был знать… Приходилось вот уже второй день лежать в постели, почти не вставая, и скучать. К нему почти не заходили, рядом оставались только служанки. Но пожаловаться на одиночество он тоже не мог, ведь настоящие шехзаде никогда не плачут и ни на что не сетуют. Был полдень, и почти наступило время обеда, когда стража открыла большие двери, и в покои вбежала Селин. Она мчалась, чуть подпрыгивая на ходу, и остановилась у кровати, чтобы отдышаться. Селим улыбнулся сестре — он очень ждал ее. Перед ней хотя бы не надо притворяться. Мальчик протянул ей руку и помог забраться к нему. — Дурацкие уроки, кому они нужны? Я весь-весь день про тебя думала. Меня еле отпустили… — Обычно она всегда молчала, позволяя больше говорить ему, но сейчас было видно, что Селин очень расстроена. Ведь близнецы почти не разлучались. — Я так рад, что ты здесь. Пролежал здесь столько, и кажется, что даже уроки лучше, чем это! — Тебе еще больно? — Большие глаза, зеленые, со светлыми прожилками внутри, совсем, как у него, обратились к мальчику. Селим вздохнул и кивнул. — Очень. А вдруг всегда будет так болеть? Селин бросила на брата еще более перепуганный взгляд. — Не надо, не бойся. Это я просто так сказал, для смеха. — Он поспешно улыбнулся. Все равно надо быть мужчиной и не пугать Селин. Если она будет переживать, ему станет еще больнее. — Я жду, жду-жду, когда ты выйдешь, и мы опять пойдем играть, как всегда… — Мне сказали, что это нескоро, и что теперь я должен меньше играть. Теперь я уже почти совсем взрослый. Скоро уже пойду в поход, как папа… — В п-поход? — Да. А ты будешь ждать меня дома, как мама и… Селин? Что такое? — Заметив маленькую слезинку, стекающую по щёчке сестры, он поспешно стер ее и прижал девочку к себе. — Не хочу… Не хочу. Не хочу! Не уходи, Селим! Никуда никогда не уходи! *** В покоях пахло ароматными маслами и свежими цветами: этот запах неизменно царил в комнате Селин султан. Окна были распахнуты, и воздух врывался внутрь помещения, принося с собой уличную свежесть. Хозяйка покоев сидела на небольшом пуфике и с увлечением читала. Рыжая прядь выбилась из прически и, подгоняемая дуновением ветра, опустилась на страницу…. Девочка подняла голову. Что-то в этом совершенно естественном происшествии встревожило ее: Селин отложила книгу и поднялась, поправляя платье. Она собралась было выйти, но дверь отворилась сама. — Госпожа, пришел шехзаде Селим Хазрет Лери. Селин было всего тринадцать, но основы дворцового этикета юная госпожа впитала с молоком матери. — Пусть войдет. На лице султанши промелькнуло немного испуганное выражение — предчувствие, которое в один миг стало уверенностью. Что-то не так. Интуиция никогда ее не подводила… Брат ворвался к ней, точно пламя, подгоняемое порывом шквалистого ветра. Он остановился подле нее, тяжело дыша, опустив лицо — но для Селин достаточно было лишь взгляда, чтобы понять… — О, нет… Селим… Аллах милосердный! — подобрав юбки, она резво преодолела те несколько шагов, что отделяли их друг от друга и, встав на цыпочки, заглянула брату в лицо. Нос шехзаде был безнадежно разбит, на правой щеке и подбородке расплывались синяки… Мальчик неловко стер с губы кровь и поднял взгляд на сестру. Взор его в мгновение наполнился чувством вины. — Это Баязид, да? Опять? Что вы на этот раз не поделили? Селин не повысила голос, только посмотрела на близнеца с тихой грустью. Какие же они глупые, эти мальчишки… Сердце девочки разрывалось: ей до безумия хотелось броситься к Селиму, обнять его и поцеловать, где болит, и в то же время она понимала, что так делать нельзя. Скорее всего, он тоже виноват. — Мы… — Хлюпнув носом, Селим поспешно зажал его пальцами, чтобы сестра, не дай Аллах, не подумала, что он плачет. — Делали подарки для Повелителя. Баязид сделал…кинжал, а я кольцо. И то, что сделал Баязид, конечно же, понравилось отцу. Выражение лица шехзаде превратилось в исполненную злобы гримасу. — А что потом? — Не дождавшись ответа, Селин продолжила сама. — Ты решил испортить то, что сделал Баязид? Селим угрюмо молчал, опустив голову. Он не мог ей врать. Она видела его насквозь. Селин неловко дотронулась до его плеча. — Ради Аллаха, зачем…ну зачем же ты это сделал? — А разве не ясно? Баязид всегда…лучше. И постоянно мне об этом напоминает. Он лучше стреляет из лука, лучше держится на лошади, лучше обращается с саблей…- Обычно всегда спокойный, в этот раз он не контролировал свои эмоции. — Да, все правы. Я слабак. Я неудачник! И я не хочу идти с повелителем в поход! И даже когда проходил мой обряд обрезания, я плакал. Никому не было больно — Мустафа и Мехмед вели себя как мужчины… А я… Даже подарком повелителю не угодил. Совсем не детская горечь послышалась в его голосе. Селин осторожно прижала свои ладони к большим рукам брата. Она долго не говорила, словно сама переживала то, что чувствует он. — Ты подаришь мне то кольцо? Я буду всегда его носить… у сердца, на цепочке. — Я сделаю тебе еще много колец, Селин, клянусь Всевышним, — совсем по-взрослому он привлек ее к себе и поцеловал в маленький бледный лоб. — Но если ты так хочешь… *** Год спустя «Моя милая Селин, Я не знаю, когда до тебя доберется это письмо, но надеюсь, что очень скоро. Мы ведем боевые действия на земле неверных, и сейчас я пишу тебе прямо из походного шатра. На мне настоящая кольчуга, а в руках — острая сабля. Я все время думал, что стоит мне только отправиться в свой первый поход, и я стану воином… Но с каждой минутой, проведенной здесь, в палатке, среди холода и сырости, озлобленных людей и бесконечных смертей, я все больше понимаю: мне никогда не испытать радости от войны. Я видел недавно, как казнили изменника, и перед глазами моими до сих пор его голова, падающая на холодную землю. Я надеюсь, что ты никогда ничего такого не увидишь. Его глаза словно видели меня всего насквозь. С того момента я понял, что никогда не смогу убить. Даже если это будет необходимо, я не лишу другого жизни, не прекращу биение его сердца — ведь на это властен только Всевышний. Надеюсь, Баязид не очень расстроил вас с мамой своим побегом. Он невредим? Признаюсь тебе, сейчас я с удовольствием поменялся бы с ним местами. Скажи, как ты? Здорова ли? А матушка, Михримах, Джихангир? Я думаю о вас каждый день, но ты знаешь сама, о тебе — больше всех остальных. Твой брат, Селим» «Мой возлюбленный шехзаде, Аллах да пошлет тебе сил, и пусть вы с повелителем и Мехмедом как можно скорее вернетесь домой. Мне больно было читать твое письмо, Селим… Я очень за тебя волнуюсь. Несколько дней сердце не отпускала тревога. Еще и эти слухи, что вы в плену! О, Всевышний, сколько мы пережили, сколько матушка пролила слез! Но я верила, брат мой, что ты жив… Ведь если погибнешь ты, то моя жизнь в тот же миг оборвется. Ты не создан для войны, это верно. Но для каждого Аллах находит свое предназначение. Есть те, кто не могут жить без походов и крови, но им не подвластны таинства искусства и науки. Поверь, Селим, нет ничего дурного в том, что ты ценишь чужую жизнь. Я счастлива, что мой любимый брат понимает, насколько важно помнить о том, что все люди равны перед ликом Великого Аллаха. У нас много новостей. Я попросила матушку выделить некоторую сумму денег из фонда своего вакфа для несчастной Нигяр хатун, которая уехала, чтобы найти свою дочь. Помнишь ее? Она часто играла с нами и всегда сносила наши шалости… Я и не знала, что у нее был муж и ребенок. Несчастная женщина… Надеюсь, у нее получится стать счастливой. Я жду твоего возвращения и только этим живу. Твоя сестра, Селин»