Чудеса в решете

      — И как вы это нам объясните? — спросил Макс, доставая из-под кровати Твитча старинный двуручный меч — тот самый меч короля Леотура, пропавший из Главного Магического музея.       Все собравшиеся в помещении с изумлением смотрели на Твитча и Спайка.       — Я… я честно не знаю, как он туда попал, — низкий ростом хамелеон Твитч оторопело смотрел на меч, который был с него размером.       — Да он просто не смог бы поднять этот мечище, — заступался за друга ёж Спайк.       — Но как-то же он очутился под кроватью Твитча? Не телепортировался же он из музея? — недоумевал Макс.       — Его могли подбросить. — заметила Лина и опустилась на корточки, чтобы заглянуть под кровать. — И в таком случае в этой комнате могли остаться какие-нибудь улики, которые помогли бы раскрыть личность настоящего вора.       — Ольховая сережка за улику сойдёт? — спросил кардинал, поднимая с пола что-то маленькое, длинное и пушистое, что при внимательном рассмотрении действительно оказалось ольховой сережкой.       При этом Рыкьё бросил многозначительный взгляд на трёх друидов, стоявших рядом с Фелиной. «А ведь мы же их в лесу встретили. Вполне логично, что у кого-нибудь из них осталась на плаще ольховая сережка, которая упала на пол здесь, в комнате, — раздумывал кардинал, — хотя мы с королевой тоже были в лесу. Следовательно, ольховая сережка могла упасть и с моей одежды, и с одежды Фелины».       — Нечего на нас такие взгляды бросать. — Гельмут скрестил руки на груди, недовольно окинув взглядом кардинала. — Вы тоже в лесу были, как и мы.       Выяснить, кто же подбросил меч, так и не удалось, и наши герои решили разобраться с этим вопросом позднее, а пока отправились в библиотеку. Профессор Хига предложил отыскать старый сонник, который был написан еще при короле Рорланде, прадеде Макса, и, пользуясь этой книгой, выяснить, какие события предвещает сон Ларса. Но, как назло, сонник как сквозь землю провалился. Создавалось впечатление, что какой-то злой шутник решил хорошенько поиздеваться над ними.

***

      Вечером того же дня, когда уже все разошлись по своим комнатам и готовились ложиться спать, Лина сидела в своей мастерской и корпела над очередным чертежом. Однако работа продвигалась медленно, ибо мысли Лины крутились вокруг вещего сна, который рассказал им Ларс. Лина отдала бы всё на свете, чтобы сон этот никогда не стал реальностью. Мысль, что она может потерять своего лучшего друга, с которым они прошли через воду, огонь и медные трубы, заставляла ее бледнеть и вздрагивать.       Вдруг дверь, ведущая в мастерскую, скрипнула. Лина подняла голову и увидела Макса.       — Лина, как у тебя дела?       — Всё в порядке, — кисло улыбаясь, ответила Лина.       — Какая-то ты бледная. И дрожишь вся. Хорошо, что мне пришла мысль принести тебе чаю, — Макс подошел к столу, за которым сидела Лина, и поставил на него кружку, над которой поднимались полупрозрачные клубы пара. — Осторожно, кружка горячая.       — Спасибо, — Лина была тронута, хотя вечерние визиты Макса к ней были обыденной вещью: молодой король то приносил ей какую-нибудь интересную книгу из библиотеки или чашку чаю, то просто забегал на пару минут узнать, как у неё дела и не нужно ли чем-нибудь помочь.       — Ты не беспокойся. Если ты из-за предсказания Ларса волнуешься, то не бери в голову. Не верю я его вещему сну. И профессор не верит.

***

      На следующий день кардиналу Рыкьё снова не удалось поспать. Если вчера его разбудила возня стражей, ловивших ворвавшегося во дворец Ларса, то теперь — трое друидов. Они постучали в комнату кардинала полшестого утра и вежливо напомнили об обещании провести экскурсию по Главному Магическому музею, которое Рыкьё дал вчера…       — А этот меч принадлежал первому королю львов Леотуру, хотя это вы уже знаете, — мерный голос Рыкьё было слышно во всех уголках обширного зала, в котором находилась экспозиция «Первые короли и королевы». — Говорят, этот меч служит только потомкам Леотура, если же его возьмёт в руки кто-то, не принадлежащий династии Леоскин, то меч станет источником несчастий для своего нового обладателя.       Гельмут, Вервольф и Рудольф стояли возле витрины, за стеклом которой лежал древний тяжёлый двуручный меч, возвращенный на свое привычное место в Главном Магическом музее, и слушали лекцию Рыкьё. Они уже несколько часов ходили за кардиналом по Музею львиной истории и не переставали удивляться начитанности и эрудиции их экскурсовода. Казалось, Рыкьё знал всё и обо всём. Он не прилагал никаких усилий, чтобы вспомнить какой-нибудь исторический факт, и красивая речь лилась из его уст не переставая.       — Пройдемте к следующей витрине. — Рыкьё рукой поманил друидов за собой. — Эта витрина посвящена первой в львиной истории королеве Леоноре — дочери Леотура. Она считается одной из мудрейших правительниц не только Львиного королевства, но и всего подлунного мира. При ней Львиное королевство не вело никаких войн и процветало, торгуя с соседними странами и знакомясь с культурой других народов. Она часто изображается на старых гравюрах с копьем, которое больше известно под названием Жезла Тьмы.       — Жезла Тьмы? — как один изумленно выдохнули друиды. Неизвестно почему, но этот факт произвёл на них сильное впечатление.       — Где же жезл? — спросил Вервольф, беспокойно оглядывая витрину.       — К сожалению, после смерти Леоноры Жезл Тьмы бесследно исчез. Остались только гравюры с его изображением. Одну из них вы можете увидеть в витрине.       За стеклом витрины действительно лежала гравюра, на которой была изображена высокая стройная львица с суровым, но прекрасным лицом. На ней был длинный хитон, в правой руке она держала копье. Рудольф внимательно изучал изображение, кивая головой своим мыслям. Вервольф переводил взгляд с витрины на Рыкьё и обратно и делал движения губами, как будто порываясь что-то спросить. Гельмут же неподвижным взглядом сверлил лицо Рыкьё. Кардиналу это обстоятельство отнюдь не нравилось, ибо внимание, оказываемое его особе со стороны Гельмута, было сродни тому вниманию, которое обычно оказывают своему злейшему врагу, который нечаянно оказался с вами в одной комнате. Взгляд Гельмута придавливал кардинала будто свинцом. На миг у Рыкьё возникло впечатление, что Гельмут сейчас кинется на него, выкрикнув боевое заклинание. Однако этого, к облегчению кардинала, не произошло: Гельмут, поняв, что своим пристальным взглядом причиняет кардиналу излишнее беспокойство, растянул рот в улыбке и повернулся к Рудольфу.       Когда они двинулись к следующему экспонату, Рудольф вдруг остановился и поднял с пола ольховую сережку. «Да откуда они берутся?» — недоумевал он, разглядывая ее, пока обращенный к нему вопрос кардинала не вывел его из задумчивости:       — Что случилось?       — Сережка ольховая. Снова, — коротко ответил Рудольф.