***
Месяц проведённый в лагере стал пыткой. Да, они тут уже почти месяц. Ещё два дня и будет ровно месяц. На удивление всех, никаких аномалий они не встречали. Даже как-то расслабиться успели за это время и погрузиться в атмосферу лагеря. Азербайджан сидел на улице у окна общаги. Сна не было ни в одном глазу. По его серьёзному выражению лица было видно, что он определённо о чём-то размышляет. Он подпёр свой подбородок ладонью, сжатой в кулак и непрерывно смотрел куда-то себе под ноги. Неожиданно парень уловил колебание и несколько шорохов недалеко от себя. Он медленно перевёл глаза в сторону звуков, не шелохнувшись ни лицом, ни телом, находясь всё в том де положении. Глаза уловили движущуюся фигуру, достаточно большую, чтобы понять, что это парень. Азербайджан повернул голову в сторону подошедшего. — Что ты здесь делаешь? — резкий вопрос остановил подходящего Финляндию и тот пару раз нервно моргнул глазами, нервно усмехаясь и садясь рядом. Финляндия и Азербайджан особых взаимоотношений не имели, они были нейтральны друг к другу и особо не разговаривали, они были из тех, кого легко можно было назвать лишь знакомыми. Были противоположностями во всём, даже в обычных жестах, а про характеры и предпочтения вообще молчим. Проще говоря, эти оба никогда не контактировали, даже не смотря на то, что по сути, все страны друг с другом должны общаться. — Да так, не спиться... — ответил финик, насупив голову и сцепив руки в замок. — Вы с Эстонией миритесь давайте, а то он уже заебал ныть мне по поводу тебя. — Кинул Аз, закатывая глаза и тяжело вздыхая. Финляндия оживился и, сверкнув глазами, поднял голову и посмотрел на азербайджанца. — Чего? — Он говорил про меня? — А, ты об этом. Ну, только про тебя и говорит. Говорит, что ты бесчувственный мудак и чёт типо того. Я особо не слушаю его нытьё, но стало интересно, раз уж ты тут, что между вами произошло? Вы же как братья, ты с ним и то, лучше чем я ладишь. — Мусульманин повернул голову, и подростки стали смотреть друг на друга, дожидаясь от друг друга ответов. Скандинав думал, как поступить в этой ситуации. С одной стороны Азербайджан — брат Эстонии и ему можно довериться и может он даже чего-то по этому поводу скажет, с другой стороны — они не так близки, нет, даже не так, они даже друзьями не являются, чтобы Фин ему об этом рассказывал, он ведь даже Беларуси об этом не рассказал, а девушка как никак, его лучшая подруга. Но что-то всё же говорило льдышке рассказать обо всём произошедшем любителю риса. И тот выслушал его, на своё же удивление не разу не перебив рассказчика. И Финляндия рассказал всё, не скрыв от кавказца ничего. — Н-да... В очередной раз уверяю себя, что любовь — сучье творение. — Очень смешно. — Промямлил Фин, — Теперь он меня игнорирует и скорее всего ненавидит. — Ну ты сам виноват. — Азербайджан хмыкнул, сложив руки на груди. — Спасибо за поддержку. — Недовольно цокнул европеец. — Скажи спасибо, что не избил тебя до полусмерти за то, что ты ударил моего брата. — Прорычал мусульманин, сводя брови к переносице, чем немного напугал католика. — Да... Азер встал и развернулся в сторону входа, на мгновение застыв. — Эстония слишком ранимый, но не устойчивый в своих желаниях, слишком добрый и не злопамятный. Ты даже не представляешь, как ему тяжело делать вид, что тебя не существует. Советую поймать его и засосать. Бывай. — Это последнее, что сказал Азербайджан, прежде чем зайти в дом и обомлеть. — Ухты, да ты ас в любовных советах~ — хмыкнул Казахстан, подмигивая брату. — Мы всей хатой слушали. — Господи Боже мой... — буркнул Австрия, переворачиваясь на другой бок. — Ты даже не перебил его. — Обиженно прошипел Армения, отворачиваясь от вошедшего. — Какого блять хуя вы все не спите?! И блять что это за «всей хатой слушали»?! — кавказец был явно удивлён всему этому. — Не переживай, мы слышали с момента «Я особо не слушаю его нытьё...», — сказал Каз, — слишком громко вы с ним разговаривали. — Дайте пожалуйста поспать. — Прорычал Австр, вставая с кровати и выключая в домике слабо горящую лампу. — Прости.***
В зале было достаточно тихо, чтобы подумать о том, что здесь никого нет. Но это было бы ошибочное суждение, хотя бы по той причине, что здание ООН работает круглосуточно, 365 дней в году. Зал был освещён лишь солнечным светом, проходившим через плотные шторы, чтобы скрыть столы и стулья в помещение от нагрева. Стены помещения были светло-бежевые, пол был выложен из серых кварцевых панелей, а сама аудитория походила на лекторию небольших размеров, с таким же трибунал, как в ученических лекториях. Но эта аудитория была намного меньше, предназначалась для 20 человек/воплощений. Трибунал был из тёмного дерева, также как и шкафы по обе стороны от него. В противоположной от трибунала стороне, на стене был монитор, на который, по видимости выводили изображение на собраниях. В зале было немного душно и очень пыльно, и это было видно из-за полумрака и несильного освещения. — Рейх, блять! — послышался грозный рык, эхом отдавшийся в помещении, после того, как дверь распахнули. Названый вздрогнул, резко подскакивая на насиженном месте, пытаясь увидеть что-то, но вспоминает, что очки были успешно сняты перед тем, как он также успешно уснул. Спина ныла от боли из-за того, что где-то около трёх часов он спал в таком неудобном положении. Поправив волосы, немец взглянул на вошедшего. — СССР? Что привело вас сюда? — спросил Третий Рейх, вернув обычное безразличное выражение лица. СССР глянул на своего оппонента и закрыл дверь помещения, вдыхая вместе с воздухом пыл, и слегка кашляя от этого. Рейх был не особо высоким мужчиной с бледно-болезненной, мелово-белой кожей; его короткие тёмно-красные волосы с несколькими белыми прядями, вечно зачёсанные назад открывали вид на вытянутое бледное гранённое лицо, которое освещалось лишь двумя чёрными глазами. На выраженной скуле виднелась чёрная свастика. Одет представитель немецкой нации был в белую рубашку с чёрным галстуком, такие же чёрные брюки. А на руке, поверх рубашки было одето красное полотно со свастикой. На голове была излюбленная фуражка. И всё это украшали круглой формы очки в чёрной оправе. К слову, форма нацистов сильно изменилась с 1943 года, когда та война закончилась, и стала дипломатической, а не военной. Коммунист быстрыми шагами подошёл к арийцу, который сидел в самой верхней части трибуны, и, поднявшись по ступенькам, дошёл до него, кинув уже вскрытый конверт на стол. Рейх вздёрнул тонкие брови вверх. — Что это? — спросил он. — Читай. Это от Российской Империи. Просто читай. Интерес у фюрера стал зашкаливать и он взял бумагу своими тонкими пальцами, начиная читать текст. Доброго тебе времени суток, сын мой. Решил необходимым мне было написать это письмо для тебя, по тому поводу, что твои чады сейчас прибывают в лагере. Не знаю, по коим причинам ты отправил туда из, но похоже ********* было решено нацелиться на них в мездие правосудия за себя. Написанное ей письмо адресовано было мне, содержание чьё было нацелено именно на осознание того, что она не отстанет от детей, пока задуманное её не обернётся в настоящее. В крайнем случае получиться, что потеряешь одного. Но поскольку мне известно, в предыдущем письме ты указывал, что дети Британии и Франции, а также внуки Империи Германской, на счету с дочерью Империи Японской находятся там. Надобно тебе и им передать это, пусть будут в ведение. А покамесь ничего сделать не сможем. У Рейха зрачки от прочитанного расширились. — У твоего отца конечно манера письма так себе, но я всё прекрасно понял. И что делать предлагаешь? — Ничего. Информирую. — Забирая из рук немца письмо, ответил русский. — Они не дети малые, сами с такой ситуацией справиться должны. — Меня только одно волнует... — ...Господин Дания же лично покончил с ней... — ...как она выжила?