***
Проснулся он, когда за окнами стемнело. С трудом разлепив глаза, Хаджимэ приподнял голову, сонно оглядываясь по сторонам, и только спустя несколько секунд до него дошло, что он находился у себя в комнате. Он принял сидячее положение, потягиваясь и зевая, и тут же замер, принюхиваясь. В нос ударил приятный, терпкий аромат, доносящийся снизу. А это означало сразу две абсолютно чудесные вещи. Во-первых, его семья уже дома. А во-вторых — он наконец-то нормально поест! Хаджимэ застонал при одной лишь мысли о том, что следующие полтора месяца он будет есть нормальную, домашнюю еду. Вскочив на ноги, он потянулся до хруста в позвонках. И всё бы хорошо, вот только взгляд его снова притянул телефон, оставленный на подушке. А вместе с этим вернулось и жуткое нетерпение, отдающееся покалыванием в кончиках пальцев. — Ладно, плевать, — наконец сдался Хината, ероша рукой волосы и хватая его. Если уж на то пошло, то он мог написать и сам, не обломится. Покусав губы, он открыл переписку и уставился на строку ввода текста. Самое сложное — начать. Так думал наивный Хаджимэ, гипнотизируя экран вот уже пять минут к ряду. Наконец он неуверенно набрал: «эй, комаэда, как добрался? уже успел распаковать вещи?» — и снова перечитал. Звучало нормально. По крайней мере, он надеялся на это. Зажмурившись, он вслепую отправил сообщение и тут же выключил телефон, пряча его подальше от своих же глаз. Иначе он просто умрёт от ожидания. Да и сердце сразу как-то неприятно сжалось, словно предвещая что-то нехорошее. Накручивал себя Хината просто бесподобно. А потому, напридумав себе с десяток самых отвратительных вариантов развития событий, он был готов рвать волосы на голове, жадно ловя ртом воздух. «Завязывай», — выругал он сам себя, открывая дверь и выходя в коридор. Вот мало было университетской нервотрёпки. Видимо, мало, раз уж ему так хотелось понервничать и дома, во время заслуженных каникул. Хината раздражённо цокнул языком, взъерошивая волосы. Ему вдруг ужасно захотелось ударить себя как следует. Буквально слетев вниз по лестнице, Хаджимэ замер в дверном проёме, наблюдая за мамой, стоящей к нему спиной. Глаза вдруг как-то подозрительно защипало. Он никогда не был сентиментальным человеком — по крайней мере, так он себе говорил, — но они не виделись почти полгода и… Парень скрестил руки на груди и громко прочистил горло, привлекая к себе внимание. Женщина так и подпрыгнула на месте, резко развернувшись на сто восемьдесят градусов, и всего за какие-то доли секунды её лицо из удивлённого стало радостным. Она тут же отложила в сторону лопатку и бегом, спотыкаясь, бросилась к сыну. — Хаджимэ! — обвивая его шею руками, закричала она, прижимая его к себе так крепко, что, казалось, ещё чуть-чуть, и она его удушит. — Ма-а-ам, — сдавленно промычал Хаджимэ, обнимая её в ответ. — Я не могу дышать. — Ну-ка цыц. — Она легонько хлопнула его по спине. — Я не видела своего сына полгода. Имею полное право. — Твой сын сейчас тут и откинется, если будешь так налегать на объятия. Ай, ладно! Ладно, я понял! Только не бей! — То-то же, — хмыкнула она. Хаджимэ побежденно выдохнул, сглатывая ком в горле. Чёрт. Он так соскучился по всему этому. Может, он и не хотел признаваться, но ему безумно не хватало этой вот шутливой маминой беззаботности. Он уткнулся матери в макушку, активно смаргивая слёзы. — Я так по тебе соскучилась, — прошептала женщина, делая шаг назад. Хаджимэ с облегчением заметил, что расчувствовался не один он — у мамы глаза тоже были на мокром месте. — …я тоже, мам. — Ладно, хватит с тебя на сегодня. — Она подпёрла бёдра руками. — Рассказывай давай! Парень плюхнулся за стол, наблюдая за тем, как она возвращается к плите. По телу начало расползаться приятное тепло, и, откинувшись на спинку стула, Хината прикрыл глаза, вдыхая полной грудью. Он наконец-то дома. За ужином мать буквально засыпала его вопросами: начиная от «Какие у тебя курсы?» и заканчивая «Что ты ел?». На последний вопрос пришлось очень некрасиво соврать, но лучше уж так, чем признаться, что почти всё это время он питался одними полуфабрикатами. — А что насчёт друзей? — вдруг спросила она, и лицо её впервые за всё это время стало серьёзным. — Есть парочка, — пожал плечами Хината, ковыряясь у себя в тарелке. — Ты ведь знаешь, я… Договорить он не успел. Потому что по какому-то совершенно несмешному стечению обстоятельств его телефон завибрировал, и Хаджимэ на автомате выудил его из кармана, бросая взгляд на экран. Кажется, он забыл, как дышать. Сердце в груди забилось с бешеной силой, и Хината, пытаясь унять дрожь в пальцах, тут же выключил телефон, переворачивая его экраном вниз. В комнате вдруг стало слишком душно, и парень, слегка оттянув ворот футболки, уткнулся в тарелку, борясь с глупой улыбкой. Он… он правда ответил! — Может, мне стоит не только о друзьях спрашивать? — лукаво протянула мама, заставляя Хинату скривить лицо. Вот только этого ему не хватало. — Мам, нет, — с трудом выдавил он, стараясь не думать о том, какое у него должно было быть лицо, если мать подумала об… об этом. Это был всего лишь Комаэда. Друг. — Конечно, — усмехнулась она, озорно сверкнув глазами. Хината покраснел ещё сильнее, набивая рот едой. Он взмолился всем богам на свете, чтобы мать оставила этот разговор. Одно дело, если бы ему написала Чиаки. Тут ещё можно было придумать отмазку. Как оправдать Нагито? Вопрос хороший, вот только ответа на него не существовало. Почему бы не соврать? Хаджимэ поджал губы, вспоминая все его предыдущие попытки обмануть маму. Сказать, что все они с позором проваливались — не сказать ничего. Мать словно насквозь его видела. И рисковать ему больше не хотелось. Благо на этот раз удача ему в кои-то веки улыбнулась! За столом повисла тишина, прерываемая стуком вилок о посуду, и впервые за долгое время Хината был этому рад. Буквально запихав в себя остатки ужина, он вскочил на ноги и, чуть не слёзно пообещав рассказать об остальном завтра, убежал к себе в комнату с гулко бьющимся сердцем. Всё это время его рука крепко сжимала телефон, запрятанный в кармане. Оказавшись в полумраке комнаты, парень прислонился спиной к двери и, сделав глубокий вдох, разблокировал экран, жадно перечитывая сообщение Комаэды. «Здравствуй, Хаджимэ. Мне очень приятно, что ты написал. Прости, что так долго не отвечал — только добрался до дома. Наверное, это отвечает сразу на два твоих вопроса?» Хаджимэ с трудом подавил смешок. Комаэда всегда писал так официально. Они даже как-то заговаривали на эту тему — вот только безрезультатно. Комаэда остался при своём, утверждая, что ему «так удобнее». Удобнее так удобнее, пожал тогда плечами Хината. Не станет же он говорить, что эта его манера была забавной, да и не каждый день такое увидишь. Он продолжил читать. «Надеюсь, у тебя тоже всё хорошо и ты удачно добрался до дома.» Даже точку в конце не поленился поставить. Прелесть какая. Парень почувствовал, как дрогнули уголки его губ. До чёртиков хотелось улыбаться. А ещё паниковать — потому что на сообщение нужно было как-то ответить.«хаха, да я уже давно дома»
Слишком… просто. И с вероятностью в девяносто девять и девять десятых процента ответа он на это не получит. Но что можно было спросить? Как дела? Или пожелать хорошего вечера? Или просто отправить, забить и тайно надеяться на лучшее? Хината до боли закусил губу, стирая сообщение и снова его набирая. А затем в голове что-то щёлкнуло. Дрожащими пальцами он открыл другой чат и настрочил:«чиаки, сос!!!»
Ответ пришёл практически сразу — к его огромному облегчению. «Что случилось?!» «Хаджимэ, что ты опять натворил?» Хината возмущённо выдохнул. Почему если ему нужна помощь, то это сразу значит, что он во что-то влип?«мне нужна помощь»
«Это я поняла. С чем?»«мне надо завязать с кое-кем разговор. как??»
«С Нагито? (っ˘ω˘ς )»«…нет. так будут советы или мне умирать одному?»
«Спроси у него про планы на лето»«уже спрашивал»
«Так все-таки Нагито!!»«…»
«да»
«так что?»
«Спроси у него про вечер. А дальше разговор сам завяжется!»«а если не завяжется?»
«Хаджимэ, вы же жили вместе. Всё будет в порядке»«наверное»
«ладно, спасибо»
«Всегда пожалуйста (´｡• ω •｡`)» Хаджимэ ещё несколько секунд поизучал взглядом экран. В принципе, для начала неплохо. А там, кто знает? Должно же быть что-то, за что он сможет зацепиться. Хината принялся приводить в исполнение «свой» гениальный план.«есть какие-нибудь планы на вечер?»
Он шумно выдохнул, кусая губы и обводя комнату взглядом, ища поддержки. Сам не знал, какой именно. А затем резко нажал «Отправить», не давая себе возможности передумать. Но каково же было его удивление, когда возле обоих сообщений тут же появились две галочки. Комаэда моментально прочитал их и уже что-то набирал в ответ. Как будто бы… ждал. От этой мысли в животе у Хаджимэ потеплело. Будь он натурой романтичной, сказал бы и про бабочек, но решил не заходить так далеко. Не сводя взгляда с экрана, он уселся на кровать, сгибая ногу в колене и кладя на него подбородок. Комаэда писал мучительно долго. В какой-то момент Хинате даже стало казаться, что он ему там по пунктам всё расписывает. Но реальность была куда проще. А Комаэда, ну… был Комаэдой. Поэтому спустя почти четыре минуты ожидания Хаджимэ прочитал весьма ободряющее: «Никаких.» Было бы даже смешно, если бы не было так грустно. «А у тебя?» Вот тебе и четыре минуты ожидания. Не густо, конечно, но всё же лучше, чем ничего. Да и Хаджимэ уже не привыкать брать бразды правления в свои надёжные, пусть и не всегда, руки.«совсем никаких?»
«а родители что?»
Хината уже принялся расписывать и свои грандиозные планы на вечер, как вдруг его, на удивление быстро, прервала вибрация. Кто бы мог подумать — Комаэда умеет писать больше одного слова в минуту! «Я живу один.» Парень прикусил губу, лихорадочно размышляя. С одной стороны, страсть как хотелось узнать причину. С другой же… Зная «везучесть» Комаэды, в ответ Хинате спокойно могло прилететь что-то вроде: «Мои родители погибли в авиакатастрофе, когда мне было 7». Такая себе перспектива. Вокруг Нагито вообще витала какая-то странная аура — Хаджимэ только понять толком не мог, какая именно. Поэтому про себя называл её «невезучестью». То от края крыши его оттащил какой-то незнакомый пацан, который к тому же оказался его соседом, то пришлось влачить его полубессознательную тушу обратно до комнаты. О, а как-то раз ему на голову упала полка, висевшая над кроватью. И только чудом Комаэда отделался здоровенным синяком, а не сломанным носом. Что уж говорить и про другой, наименее приятный аспект. Про его болезнь. Хината с трудом сглотнул, вспоминая их первый серьёзный разговор. С тех пор они больше не поднимали тему. Хаджимэ не знал, как подступиться, да и не был уверен, что готов к такому, а Комаэда просто-напросто не навязывался. У него это вообще хорошо получалось — притворяться, что ничего не случилось. В итоге парень всё же поостерёгся развивать тему. Может, как-нибудь потом. Вот и ограничился нейтральным:«и как тебе живётся одному?»
«Немного одиноко. Но я привык.» Хината на мгновение прикрыл глаза, представляя себе лицо Комаэды. Наверное, сейчас он улыбался, глядя в экран. И периодически заправлял за ухо лохматую прядь волос — всегда так делал, когда дело доходило до вещей, о которых ему было некомфортно говорить.«и ты никого к себе не приглашаешь?»
«вообще??»
«Да.»«почему?»
«Не думаю, что кто-нибудь загорится желанием.»«ну вот я не против»
Хаджимэ отправил последнее сообщение с замирающим сердцем. Не то чтобы он вот так вот нагло навязывался — разве что самую малость — но! ему интересно было узнать, где и как живёт Комаэда. Ладно, стоило признать, что он несколько раз задумывался об этом. Но за всё время знакомства с Нагито он уже давно привык, что сосед самым наглым образом опровергал любую его фантазию. Из мыслей парня вырвала очередная вибрация. «Серьёзно?»«ну да»
«почему нет»
Он призадумался на мгновение, а затем быстро добавил:«или ты не хочешь?»
И ответ опять пришёл на удивление быстро. «Хаджимэ, ты же знаешь, мне приятна твоя компания. Я буду только рад, если ты захочешь зайти ко мне.» Парень удивлённо сморгнул. А затем ещё раз. И ещё. Потому что это больше походило на сон. Нет, он, конечно, и не ожидал резкого отказа — то было не в характере Комаэды, — но и не ожидал настолько… тёплого приглашения. И если раньше Хината отмахивался от бабочек как мог, то вот теперь не получилось. Он вдруг поймал себя на том, что совершенно глупо улыбается. Откашлявшись в кулак и сделав вид, что это не он только что радовался двум предложениям, Хаджимэ написал:«я всеми руками за»
А щёки всё равно предательски залило краской. Хинате вдруг стало невыносимо жарко и, растирая лицо руками, он завалился вбок, утыкаясь носом в подушку. Хотелось кричать. Очень громко кричать. Но во избежание дополнительных вопросов со стороны матери — и, возможно, вернувшегося с работы отца — он благоразумно сдержал порывы. Вместо этого он принялся судорожно размышлять. В голове вдруг всплыл их последний разговор с Комаэдой. «Интересно, согласится ли он?» — подумал Хаджимэ и тут же фыркнул, дивясь собственной тупости. А когда, собственно, Нагито ему в чём-то отказывал? Правильно, никогда. Может, Чиаки была в чём-то права. Но если он сейчас и собирался попользоваться сговорчивостью Комаэды, то исключительно в благих целях. Идея была проста и в то же время гениальна. Парень мысленно погладил себя по голове. А затем принялся воплощать план в жизнь.***
Хаджимэ быстрым шагом пересекал переполненные людьми улицы, с трудом сдерживая порывы перейти на бег. Его взгляд то и дело опускался к циферблату часов. Пусть даже у него в запасе было ещё минут двадцать, опаздывать жуть как не хотелось. Хината привык считать себя человеком пунктуальным — если, конечно, закрыть глаза на первый день в университете, — и поддерживать репутацию для него было делом чести. И кое-чего другого. Он завернул за очередной угол, щурясь и высматривая место встречи, и чуть не застонал от разочарования. Естественно, Комаэда уже топтался возле остановки, засунув руки в карманы и вертя головой по сторонам. И, боже, Хаджимэ потребовалось секунд десять только на то, чтобы понять, что это именно Нагито. Если бы не белая макушка, которая так выгодно выделялась на фоне в основном чёрных голов, он бы его вообще не узнал. Кто же мог знать, что за пределами универа Комаэда больше похож на… ну, мягко говоря, модную катастрофу. После целой коллекции свитеров и рубашек видеть Комаэду таким было странно. Мешковатая футболка, чёрные джинсы в обтяжку, длинная потёртая куртка болотного цвета с красными вставками. Хината усмехнулся. Почему-то его совсем не удивлял тот факт, что Нагито умудрился надеть куртку летом. Однако теперь парень чувствовал себя немного неуютно. Сам-то он подошёл к делу с максимальной ответственностью. Даже сам рубашку погладил (под очень подозрительные взгляды матери). Да если бы он знал — оделся бы как обычно. Но нет, дёрнуло его что-то. Хината расстегнул верхнюю пуговицу, тяжело вздыхая, а затем уверенно направился к Комаэде. Тот сразу же заметил его, дёрнув головой в его сторону, и на лице Нагито мгновенно появилась радостная улыбка. Он тут же вытащил руку из кармана и активно ей замахал. Хаджимэ не смог сдержать улыбки — да и не пытался — и помахал в ответ. — Привет. — Привет. — Комаэда склонил голову вбок, словно изучая Хаджимэ. А затем в его глазах блеснуло что-то озорное. — Ни разу не видел тебя в рубашке. Ни тебе «Как дела?», ни «Давно не виделись». Сразу по больному. Хината смущённо повёл плечами, нервно смеясь. — Да я так… На фестиваль. — Он сглотнул, перехватывая инициативу. — А вообще, аналогично. Кто бы мог подумать, что в шкафу примерного студента Комаэды есть что-то, кроме рубашечек. Или ты меня удивить решил? — Возможно. Не могу же я разгуливать в таком виде по университету, Хаджимэ, — укоризненно заметил Комаэда. Однако тон его голоса смягчился уже в следующую секунду, когда он добавил: — Но я лишь хотел сказать, что тебе очень идёт. Хаджимэ чуть не подавился собственной слюной, уставившись на парня. Несколько секунд ушло только на то, чтобы переварить смысл сказанного, а с осознанием нахлынула и волна странного смущения. Хината засмеялся, пытаясь скрыть собственную неловкость. Ему-то всегда казалось, что в рубашках он выглядит по-дурацки. Поэтому и надевал он их только на особые случаи. Возможно — но только возможно, — ему стоило носить их почаще. — Спасибо, — наконец, выдавил из себя Хината. Щёки его нещадно горели, и парень даже представлять не хотел, какое красное у него сейчас лицо. Но, судя по довольной реакции Комаэды, — краснющее. — И тебе тоже. — И мне? — удивлённо переспросил Комаэда. — Рубашки? Или это? Он демонстративно указал рукой на куртку, между тем поглядывая на Хинату из-под белёсых ресниц. Ну, хоть кого-то эта ситуация откровенно забавляла. — Всё, — ляпнул Хаджимэ, тут же зажмурив глаза и поджав губы. Нравилось же ему добровольно закапывать себя в глубочайшие ямы стыда. — Тебе идёт всё. — Вот уж не думал, Хаджимэ, — Комаэда хрипло рассмеялся, — что ты падок на комплименты. — Пойдём уже! И, не дожидаясь ответа, Хината припустил вперёд, желая провалиться под землю. Пять минут общения с Комаэдой — и он уже был в таком состоянии. Страшно было даже представить, к чему мог привести предстоящий им вечер. Вскоре Комаэда поравнялся с ним, всё так же продолжая улыбаться. Хината иногда поглядывал на него, отрываясь от максимально интересного изучения асфальта и пытаясь понять, о чём парень думает. Улыбка на лице Комаэды была не издевательской и даже не привычно-вежливой, какую Хаджимэ часто видел в университете. Если уж парню пришлось бы выбрать точное слово для её описания, то он бы сразу ответил: «искренняя». И почему-то очень хотелось верить, что причиной этой самой улыбки послужила их встреча.***
Идея, пришедшая в голову Хинате неделю назад, была действительно гениальной. Что может быть лучше летнего фестиваля? Правильно, летний фестиваль с кучей еды. Цветастые палатки, целая палитра ярких запахов, традиционная музыка, играющая на фоне, и толпа людей, активно поддерживающая дух праздника. Парень невольно расплылся в улыбке, вспоминая, как ходил на подобные фестивали в детстве с родителями. И оттого снова засомневался, что это первый раз Комаэды. — Ты правда никогда не ходил на фестивали? — выгнув бровь, спросил Хаджимэ. Нагито пожал плечами, бросая короткий взгляд на яркую арку, а затем задумчиво ответил: — Разве на них не принято ходить с кем-то? Что ж, и то верно. Хината тут же прикусил язык, воздерживаясь от дальнейших комментариев на эту тему. — Ладно, пойдём. — Погоди, Хаджимэ. Ты уверен, что мы не разделимся в такой толпе? — Взгляд Комаэды вновь скользнул за арку, а затем впился в лицо друга. — У нас есть телефоны. — Парень похлопал по карману джинсов. — Так что не вижу проблемы. — Я не взял его с собой. — Ты серьёзно? Комаэда снова улыбнулся. Той самой улыбкой. Хаджимэ застонал, возводя глаза к небу. — Тогда мы можем встретиться возле арки. — И снова этот взгляд. — Ну что опять? Только не говори, что у тебя ещё и топографический кретинизм ко всему прочему. — Ты сильно расстроишься, если я отвечу «да»? Нет, он не расстроится. И даже не удивится. Честно говоря, Хаджимэ давно привык, и с каждым разом подобные фокусы со стороны Комаэды удивляли его всё меньше и меньше. — Мне так жаль, — тихо усмехнулся Нагито, теребя край куртки. — Не стоило мне соглашаться. Я только… Решение пришло в голову почти мгновенно. Было ли это решение правильным? Скорее всего, нет. Но Хаджимэ, опасливо глянув в сторону Комаэды, сделал шаг вперёд, протягивая руку. — Так мы не потеряемся, — проворчал он в ответ на вопросительный взгляд. — Хаджимэ, ты уверен? — В голосе Комаэды зазвучало сомнение. — Не думаю, что тебе будет прият… Договорить ему Хаджимэ не дал. Цокнув языком, он подался вперёд, перехватывая Комаэду за руку, а затем вызывающе уставился на него, слегка сжимая его ладонь. Изящную, хрупкую ладонь. Приятную. — Уверен, — заявил он. — Если только ты не против. Комаэда сморгнул несколько раз, и кончики его ушей заметно заалели. — Не против, — наконец ответил он. — Ну вот и всё. Хината повернулся к нему спиной, стараясь не думать о том, что они сейчас держатся за руки. Он держал за руку Нагито Комаэду. Парня и по совместительству своего соседа. И когда только он успел дойти до такого? Хаджимэ шумно выдохнул, ныряя в толпу и утягивая за собой друга. В то же мгновение он почувствовал, как тонкие пальцы Нагито сильнее сжали его ладонь, и сердце вновь забилось как бешеное. Не удержавшись, Хината оглянулся через плечо да так и замер. В нынешнем Комаэде было что-то… очаровательное. От прежнего задора не осталось ни следа — теперь он выглядел по-настоящему смущённым. — Хаджимэ? Хината вздрогнул, когда Комаэда буквально влетел в его спину. Стоит отдать должное толпе вокруг них — места было немного, и отступить Нагито было просто некуда. Поэтому он стоял в опасной близости к Хаджимэ, буквально дыша ему в затылок. — Д-да? — Что-то не так? О, он мог составить целый список того, что было не так. В алфавитном порядке. Но в голове был страшный беспорядок, и сколько бы Хината ни старался, все его мысли были о Комаэде, прижимающемуся к его спине. Он с трудом сглотнул, обводя взглядом площадь в поисках отговорки. Благо хоть на этот раз боги оказались на его стороне. — Нет. — Он указал подбородком в сторону нужной палатки. — Просто мы пришли. Добравшись до киоска, они наконец расцепили руки. Комаэда привстал на носочки, с любопытством разглядывая его содержимое. — Кусамоти? Хината с трудом подавил лукавую улыбку, напуская на себя серьёзный вид. — Я же обещал заняться твоим гастрономическим образованием. Нельзя же прожить жизнь, ни разу не попробовав кусамоти! — Хаджимэ, ты уверен, что это не предлог подойти сюда в первую очередь? — Одно другому не мешает, — отмахнулся Хаджимэ. — И вообще, не умничай. Для тебя же стараюсь. Нагито тут же замолчал. Хината мысленно выдохнул и вновь вернулся к размышлениям о сладостях. Или, лучше сказать, заставил себя вернуться к ним. Все остальные мысли неизменно крутились вокруг Комаэды, стоящего рядом с ним. — Держи! — довольно хмыкнул Хаджимэ, буквально впихивая сладости в руки Комаэде. — Ты уверен, что хочешь отдать их мне? — А кто сказал, что это всё одному тебе? — Хината фыркнул, пристраиваясь за столиком, который они нашли спустя почти пятнадцать минут хождений по кругу. — Я просто хочу, чтобы ты попробовал их первым. Нагито вздохнул и послушно взял кусамоти, рассматривая его со всех сторон. — Хаджимэ, — его взгляд снова скользнул к Хинате, — может, ты не будешь так пристально на меня смотреть? — Я и не смотрю. — Смотришь. А я ведь и подавиться могу, — усмехнулся он. — Так ешь аккуратнее, — буркнул Хаджимэ, подпирая щёку рукой. — Хватит их разглядывать. Кусай уже. — Я действительно благодарен тебе за то, что ты решил меня угостить, но… — Комаэда, — прервал его Хината, вперив в него тяжёлый взгляд, — либо ты пробуешь сам, либо я запихиваю его тебе в рот. Нагито вскинул брови, с трудом сдерживая удивлённый смешок. — Неужели ты даже предоставишь мне право выбора? — …уже не уверен. Парень мягко рассмеялся, а затем поднёс кусамоти к губам, аккуратно его надкусывая. — Ну-у-у? — в нетерпении протянул Хаджимэ, подаваясь вперёд. — Неплохо, — спустя некоторое время ответил Комаэда, почёсывая щёку. — Неплохо?! — Да, — серьёзно повторил Нагито. — Я должен сказать что-то ещё? Ох уж эта наивная простота. — Ты… Ладно, хрен с тобой. — Хаджимэ вздохнул, хватая кусамоти. Не забыв бросить в сторону Комаэды ещё один недовольный взгляд, он вдруг усмехнулся. — У тебя рот в муке. Комаэда тут же прикрыл губы рукавом, оттирая их. — Всё? — Не-а. Вот тут. — Хаджимэ показал пальцем на собственный рот. Но и вторая попытка не увенчалась успехом. — Боже. Отложив в сторону кусамоти, Хаджимэ протянул левую руку и, коснувшись подбородка Комаэды, большим пальцем смахнул остатки муки. — Вот теперь всё, — произнёс он, поднимая глаза на Нагито. И весь мир вокруг вдруг замер. Хаджимэ приоткрыл рот — хотел что-то сказать, но не смог. В мозгу вдруг проскользнуло яркое, болезненное осознание. Глаза у Комаэды бесконечно красивые. Особенно в тёплом свете фестивальных фонариков. И сам он… тоже красивый. Хината с трудом сглотнул, надеясь, что Нагито скажет что-нибудь. Хоть что-нибудь, что сможет разрушить эту странную атмосферу. Но Комаэда лишь пристально наблюдал, словно ожидая его дальнейших действий. И Хината, поддавшись какому-то странному наваждению, вновь провёл пальцем по его подбородку, на этот раз задевая нижнюю губу парня. Дыхание Нагито заметно участилось, и он прикрыл глаза. «Боже, я же сейчас…» — пронеслось в голове у парня. Он вздрогнул, приходя в себя, и тут же убрал руку — возможно чуть резче, чем стоило бы. — Будь аккуратнее, — прошептал Хаджимэ, усилием воли отодвигаясь от Комаэды и утыкаясь взглядом в кусамоти. Он до сих пор не мог стряхнуть с себя это странное чувство, охватившее его всего несколько секунд назад. Мысли о том, чего ему хотелось, начинали пугать даже его самого. — Конечно, — послушно ответил Комаэда, и от внимания Хинаты не ускользнули нотки разочарования в его голосе. Неужели он правда чего-то ждал? Парень прикусил губу. Чёрт. Остаток вечера прошёл без подобных инцидентов. И Хината мог бы даже объявить эту прогулку удачной, если бы не два весьма печальных фактора: неловкое молчание, повисшее между ними, и ливень, заставивший их разойтись по домам намного раньше. Возможно, оно было и к лучшему. Каждая минута, проведённая в компании Комаэды, действовала на него почти опьяняюще. Каждая новая мысль была только о нём. Но неправильно это. Неправильно так думать о своём друге. Неправильно держать его за руку. Неправильно вот так обнимать его на прощание. Столько «неправильных» действий. И Хинате до смерти хотелось поддаться каждому из них. Вернулся он домой мокрый и продрогший до самых костей, что, конечно, плохо сказалось на его здоровье уже на следующий день. Высокая температура, надрывистый кашель и стойкое желание проспать всю оставшуюся жизнь. Сожалел ли он о том, что пошёл на фестиваль? Ни капли. И если ценой за проведённое время было воспаление лёгких, что ж, так тому и быть. Комаэда писал ему несколько раз — справлялся о здоровье, и через каждое его сообщение Хаджимэ улавливал непонятное ему расстройство. Как будто Нагито винил себя в том, что он заболел. Хината предпринял несколько попыток разубедить его в этом, сетуя на собственную глупость — мог же догадаться взять с собой зонт, — но безуспешно. Казалось, Комаэда крепко вбил себе эту мысль в голову и теперь отказывался с ней расставаться. В конце концов, пришлось сдаться. Когда же Хаджимэ всё же почувствовал себя более-менее нормально, он снова попытался пригласить Нагито. Естественно, он ожидал положительный ответ. Это ведь Комаэда. А когда, собственно, Нагито ему в чём-то отказывал? Правильно, никогда. …так думал парень до того, как получил короткое «Нет.», которое тут же отозвалось тупой болью в сердце. Он писал ещё несколько раз — просто так. И каждый раз Комаэда читал его сообщения, оставляя их без ответа. Хаджимэ откровенно не понимал, чем заслужил такое отношение, и эта ситуация выводила его из себя. Постепенно обида сменилась злостью, злость — смирением и напускным безразличием. К началу нового семестра они не писали друг другу уже больше двух недель.