Смертник с ромашкой в руке

Хината замер перед до боли знакомой дверью, и по телу пробежался холодок. Чего он, собственно, боялся? Нагито? Хаджимэ усмехнулся собственным мыслям. Комаэда не испугал бы даже маленького ребёнка. Вот только мысль о том, что он сейчас лицом к лицу столкнётся с человеком, который игнорил его на протяжении двух недель, не давала ему покоя. Он сжал свободную руку в кулак, чувствуя, как ногти впиваются в ладонь. По какой-то причине его снова захлестнула ярость вперемешку с горькой обидой. А он-то думал, что уже это пережил. Шумно выдохнув, он нажал на ручку и открыл дверь. Казалось, он и не уезжал вовсе. В глаза снова бросилась его половина комнаты: с неаккуратно заправленной кроватью, оставленными впопыхах открытыми дверцами шкафа, завешанными всякой ерундой стенами. А затем и Комаэды. Пустая, как будто необжитая. Да и без её обитателя вид у неё становился ещё печальнее. Хаджимэ закусил губу, кидая короткий взгляд на настенные часы. Может, он и приехал раньше, но в душе всё-таки теплилась надежда, что и Комаэда уже будет на месте. Очередной грубый просчёт. Усевшись на кровать, парень достал из кармана телефон и впервые за несколько дней открыл их с Комаэдой переписку. В глаза тут же бросились последние пятнадцать прочитанных и оставленных без ответа сообщений.

«эй, у тебя всё хорошо?»

Хаджимэ долго сверлил это сообщение взглядом. Переписывал, редактировал, снова писал. А затем стёр и бросил телефон на подушку. Какая ему, собственно, разница? Не отвечает, и хер с ним. Не приехал? Так и скатертью дорога. И всё равно эти мысли отозвались болезненным уколом в сердце. Чудно. Комаэда объявился спустя две недели, благополучно пропустив начало занятий. Он просто тихо скользнул в комнату однажды вечером, не удостоив Хаджимэ даже взглядом — что уж говорить о приветствии, — и принялся разбирать свои вещи как ни в чём не бывало. И одно только это взбесило Хинату. — Эй. — Но Нагито не шелохнулся. Не повернулся даже приличия ради, всё так же продолжая копаться в собственной сумке. Хаджимэ поджал губы, вскакивая со стула, и сделал шаг по направлению к соседу, чувствуя, что закипает. — Я к тебе обращаюсь! Наконец, Комаэда выпрямился, бросая на него короткий взгляд из-за плеча. И выражение его лица заставило Хинату поёжиться. Холодное, неприступное и почти… враждебное. — О? — протянул парень, разворачиваясь к нему и скрещивая руки на груди. — Я думал, тебе хватило. — Ты чё несёшь? — прорычал Хаджимэ. — Чего хватило? Да что вообще случилось за эти две недели?! От любезного, вежливого Комаэды вообще ничего не осталось. Хината смотрел на него и просто не узнавал. Бесило ли это его ещё больше? Абсолютно. Вот только где-то на краю сознания пронеслась мысль о том, что он сам виноват в этом. Он снова вспомнил о фестивале, о том, что могло случиться, и это заставило его притормозить. Неужели… неужели он совершил что-то непоправимое? Внутри всё похолодело. Но Нагито явно не собирался давать ему время на рефлексию. Раздражённо выдохнув, он поджал тонкие губы и смерил соседа взглядом. — Закончил? У меня ещё дела есть. — Нет, не закончил. — Тогда давай быстрее. — Ничего объяснить не хочешь? — А должен? — Ты, блять, прикалываешься сейчас?! — не выдержал Хината. Что-то внутри него сломалось, и он почти на автомате рванул вперёд, хватая Комаэду за грудки и буквально вдавливая его в письменный стол. Их взгляды вновь встретились. И ледяная маска Нагито вдруг дала трещину — впервые за всё это время в его глазах мелькнул самый настоящий испуг. Но было там что-то ещё. Что-то, что Хаджимэ уже видел когда-то. Тёмное, томное и странное. Что-то… чертовски соблазнительное. Хината облизнул губы, прежде чем продолжить: — Ты игнорил меня две — две — недели! И это всё, что ты мне скажешь?! — Хаджимэ, — хрипло прошептал Комаэда. — Отпусти меня. В ответ парень лишь сильнее сжал пальцы, придвигаясь к нему ближе. — А то что? — прорычал он, щурясь. Комаэда попытался вывернуться из его рук — безуспешно. Его взгляд забегал по комнате, словно в поисках спасения. — Хаджимэ, — вновь просипел он. На этот раз с долей мольбы в голосе, — пожалуйста. Комаэда опустил глаза, и Хината невольно проследил за его взглядом. Оказалось, что он… немного увлёкся процессом допроса соседа. Хаджимэ бы и посмеялся над сложившейся ситуацией, не будь он её прямым участником. Он буквально усадил Нагито на стол, между делом успев вклинить собственное колено между его ног, насильно разводя их в сторону, и несчастному парню пришлось привстать на носочки, дрожа всем телом, — что угодно, лишь бы не касаться Хинаты собственным пахом. — Комаэда, я… — Хаджимэ вдруг почувствовал сильное желание извиниться вообще за всё. Вместе с тем пришло и яркое осознание того, что он буквально дышал Нагито в губы. И лица их были так близко, всего в каких-то жалких сантиметрах друг от друга. Одно неверное движение, и они… Додумать парню, как обычно, не дали. Воспользовавшись секундной заминкой, Комаэда изо всех сил толкнул его руками в грудь, и парень, явно не ожидавший этого, разжал пальцы и сделал несколько шагов назад. Краем глаза он заметил, как Комаэда вылетел из комнаты, запахивая кардиган. Впервые в жизни он хлопнул дверью, оставив Хаджимэ наедине с самим собой. — Блять! — Хаджимэ со всей силы ударил по столу. А затем ещё. И ещё. Так и продолжал бы, если бы не натужный скрип древесины. Отшатнувшись в сторону, Хината прижал к груди искалеченную руку, чувствуя, как боль волнами расползается по всему телу, и на глаза вдруг навернулись слёзы. Не от боли, нет, это он стерпеть мог. От обиды. От ненависти к самому себе. Да что с ним не так?! Он почувствовал, что нервы его сдают. Он, конечно, и не думал, что их с Комаэдой встреча будет радужной, но и не ожидал… такого. Решение пришло в голову практически мгновенно. Плохое решение, отвратительное — но сейчас Хаджимэ просто не был способен на что-то иное. Бросившись к шкафу, он распахнул дверцы и, немного покопавшись внутри, вытащил оттуда пачку сигарет, оставленную в сумке ещё в прошлом семестре. Из горла вырвался горький смешок. А он-то хотел с этим завязывать. Кое-как добравшись до ближайшего парка, он буквально упал на лавочку. Дрожащими пальцами зажёг сигарету, затянулся и закашлялся, выпуская изо рта облачко белёсого дыма. Он такой мудак. — Соберись давай, — прошептал он, сжимая в зубах фильтр. Хината прекрасно знал, что если его поймают курящим в общественном месте, то штраф ему точно гарантирован. Заботило ли это его сейчас? Нет. Он был бы и рад думать о чём-то другом. Но в голове был один Нагито: его улыбка, его смех, редкие тёплые взгляды. И то, как он буквально оттолкнул его. То, с какой сталью в голосе он говорил. То, как он буквально забил на него на две недели. Сигарета вдруг выпала на землю. И рядом с ней появился небольшой мокрый след. Хаджимэ осторожно поднёс руку к щеке, касаясь её, и горько усмехнулся. До чего дожили. Он сидел в парке и плакал из-за Комаэды. Рука невольно потянулась к пачке, да так и застыла на полпути, затем плетью повиснув вдоль тела. Хватит на сегодня. И стресса, и табака. Прошёл ещё месяц. Такой же тихий, такой же мучительно напряжённый. Комаэда продолжал вести себя так, будто Хаджимэ не существовало, Хаджимэ научился избегать Комаэду. Та драгоценная дружба, которую они успели построить за первые полгода, рухнула всего лишь за несколько дней. Они снова стали чужими друг другу. По крайней мере, так казалось Хинате. Он практически потерял сон на нервной почве. Крутился в кровати, вертелся с бока на бок и каждый раз ловил себя на том, что смотрит в сторону кровати Нагито. Изучает взглядом его спину. С трудом подавляет желание подойти. Хината просто не понимал источник этих мыслей. Не понимал, что он чувствует и почему. Может и догадывался, конечно, но признавать этого не хотел. Поэтому и выбирал самый лёгкий путь из всех возможных — игнорировал проблему. Прошла ещё неделя. Хаджимэ медленно брёл с вечерних курсов по английскому языку, на которые записался за неимением лучшего варианта. Так он убивал сразу двух зайцев: занимался и видел Нагито как можно меньше. И какой бы мучительной ни была последняя мысль, парень понимал, что оно и к лучшему. Завернув в знакомый парк, где он уже давно стал частым гостем, Хаджимэ уселся на лавочку и, откинувшись на спинку, достал из кармана куртки пачку сигарет. С тех пор его так никто и не поймал — в это время тут никто и не ходил, — поэтому парень упивался чувством безнаказанности. Он закрыл глаза, делая первую затяжку. Может, оно и правда ему не нужно? Может, это всего лишь плацебо? Может, стоит бросить? Хаджимэ слабо улыбнулся. Нет. — Хаджимэ. Из мыслей его вырвал такой знакомый голос. Сипловатый, тихий, с нотками тревоги. Голос, который он не слышал уже сколько? Два месяца? Два с половиной? Хината лениво приоткрыл один глаз. Перед ним действительно стоял Комаэда, одетый в пальто кремового цвета. — Чего тебе? — Почему ты не в комнате? — спросил Нагито, поправляя шарф покрасневшими от холода руками. Что не ускользнуло от внимания Хаджимэ. — Тебе-то какая разница? — фыркнул он, с вызовом глядя ему в глаза и выдыхая облачко дыма в его сторону. Комаэда скривил лицо. — Никакой, наверное. Ты прав. — Вот и катись отсюда. Однако Нагито остался стоять на месте, изучая его взглядом. — И долго ты тут стоять собрался? — не выдержал Хаджимэ, подаваясь вперёд. — Хочешь, чтобы я ушёл? Он мог бы сказать «да». Прогнать его, уйти самостоятельно. Продолжать делать вид, что они друг другу чужие люди. Но вместо этого Хината тихо выдохнул, убирая сумку с лавочки и отряхивая её. — Прошу, — он указал рукой на место возле себя, — чего стоишь-то? Нагито немного потоптался на месте, переводя взгляд с Хаджимэ на лавку, а затем осторожно сел рядом. Оба парня замолчали. Да и о чём вообще можно было говорить с человеком, которого ты добровольно вычеркнул из своей жизни? И всё-таки… Хината мельком глянул в сторону соседа, всё ещё не веря своим глазам. Он сидел рядом с ним, кутаясь в пальто и растирая руки. — Где твои перчатки? — вдруг спросил Хаджимэ. — …потерял. — Серьёзно? — Да. — Комаэда усмехнулся. — Хотя чего ещё можно ожидать от такого, как я? Хаджимэ устало выдохнул, качая головой, а затем засунул руку в карман, вытаскивая собственную пару. — На, — он бросил перчатки на колени Комаэды, вытаскивая сигарету изо рта и выдыхая облачко дыма, — потом отдашь. — А как же ты? — Нагито перевёл на него встревоженный взгляд, не решаясь взять перчатки, и тут же прикусил нижнюю губу, как будто сказал что-то не то. — Да забей. Мне всё равно не холодно. — Однако Комаэда продолжал колебаться. — Господи. Потушив сигарету, он не глядя бросил её в мусорку, не сводя взгляда с Нагито. Схватив перчатки с его колен, он буквально впихнул их в руки Комаэды. Тот только вздрогнул, чувствуя прикосновение чужой кожи, и приподнял голову, пересекаясь с Хинатой взглядом. Они замерли в таком положении, не в силах отодвинуться друг от друга. Хаджимэ почувствовал, как тонкие, ледяные пальцы Нагито сжимают его руку, и по телу пробежались табуны мурашек. — Видишь? — наконец прошептал он, давя из себя улыбку. — Мне тепло. — Вижу, — согласно кивнул Нагито, не отводя взгляда. И снова он был так близко. Слишком близко. — Так что кончай метаться и надевай, — буркнул Хината, с трудом отворачиваясь и доставая очередную сигарету. — Заболеешь ещё. Но не успел он поднести её ко рту, как вдруг чужая рука ловко перехватила его запястье, а вторая вытянула сигарету из ослабевших пальцев. — Эй! — Хината недовольно дёрнул головой, впиваясь взглядом в Комаэду. — Не кури, — улыбнулся он, сминая сигарету в руке. — Заболеешь ещё. Несколько мучительно долгих мгновений Хаджимэ удивлённо хлопал глазами, а затем рассмеялся, прикладывая руку ко лбу. — Серьёзно? — отсмеявшись, спросил он. — Забыл, на кого я учусь? — И не поспоришь ведь, — вздохнул Хината, запихивая руки в карманы. Меньше нервничать он не стал, но хотя бы курить хотелось не так сильно. Между тем Комаэда, явно довольный собой, натянул на руки перчатки. — Тепло? — спросил их хозяин. — Очень. — Нагито немного помолчал, а затем добавил: — Спасибо. Такой милый. Вежливый. Бесконечно красивый. Хаджимэ сглотнул. Боже. И снова в голове что-то щёлкнуло. Поддавшись какому-то внезапному чувству, Хината придвинулся чуть ближе к соседу и без лишних вопросов опустил голову ему на плечо, жмурясь и закидывая ноги на лавочку, прижав колени к груди. — Хаджимэ? — осторожно позвал Комаэда. — М-м? — Что ты делаешь? — Просто… — Он закрыл глаза, устраиваясь поудобнее и натягивая шарф на самый нос. — Дай мне минутку. Или ты против? — Я… — Комаэда замолчал. — Нет, не против. Прошла минута, а за ней и ещё одна, но ни Хината, ни Комаэда не сдвинулись с места. Пригревшись, Хаджимэ чуть ли не вжался в худощавого паренька, чувствуя странное, приятное спокойствие. Впервые за несколько недель ему захотелось спать. — Хаджимэ? — Да? — Я… — Комаэда снова запнулся и замолчал. Может, ему всё-таки было неприятно? Эта мысль вдруг пронзила голову Хинаты. Ведь это… это ведь не совсем нормально, да? Он уже было хотел прекратить это всё, как вдруг сосед снова его удивил, прижавшись щекой к его макушке. Кончики выцветших волос едва касались лица Хаджимэ, щекоча его, и Хината недовольно нахмурился, приподнимая руку и убирая прядку в сторону. Комаэда тут же дёрнулся в попытке отодвинуться — видимо, расценил его жест по-своему, однако Хината оказался быстрее. — Останься, — прошептал он, осторожным, несмелым жестом накрывая его руку. — Всё в порядке. Нагито вздрогнул, но послушно вернулся в предыдущее положение. Они просидели так ещё час. И всё это время Хаджимэ держал Комаэду за руку. Просто так. По дороге к общежитию Хаджимэ резким движением вытащил пачку сигарет вместе с зажигалкой и выбросил их в мусорку. На мгновение ему показалось, что он увидел одобрение в глазах Нагито. Тем лучше. Хватит уже ему гробить себя. На следующее утро всё будто бы вернулось на круги своя. Проснувшись утром, Хината застал Комаэду в комнате. — Доброе утро, Хаджимэ, — мягко проговорил он, оборачиваясь. Сердце болезненно сжалось, а потом забилось как бешеное. — Доброе, — с лёгкой хрипотцой в голосе ответил Хаджимэ, садясь на постели и потягиваясь. Ему до сих пор с трудом верилось, что это закончилось. Конечно, осадочек остался, но Хината предпочитал не думать об этом. Сейчас ведь всё хорошо. Он проводил Комаэду взглядом, помахал ему рукой на прощание и вновь остался один на один с собственными мыслями. Только теперь они уже не душили его, как прежде. Парень расплылся в улыбке, вспоминая вчерашний вечер, и медленно поднялся на ноги, обводя взглядом комнату. До пары оставалось ещё часа два, а значит, торопиться было некуда. Так думал Хаджимэ, пока его взгляд случайно не наткнулся на письменный стол Комаэды. В не до конца закрытом ящике он заприметил знакомую обложку — ту самую тетрадку, с которой практически не расставался сосед. Хината никогда не умел принимать верные решения. Ему нравились загадки. Его часто терзало любопытство. Он сделал шаг, ещё один. Воровато огляделся по сторонам. А затем резким движением выхватил тетрадь, осторожно раскрывая её. Бинго. Личный дневник Комаэды. Парень провёл пальцами по странице, задерживая дыхание. Он поступал неправильно, но делал это во благо. Он хотел понять Комаэду — правда хотел! Да и какая разница, если Нагито об этом никогда не узнает, правда? Усевшись на стул, Хаджимэ нашёл дату их похода на фестиваль. И принялся читать.