Внутри похолодело. И что-то оборвалось, кажется. К горлу подкатила тошнота.
Нет.
Это не могло случиться. Он был осторожен. Он ведь…
Хината медленно развернулся, делая жалкую попытку спрятать тетрадь. Вот только не получилось. Стоило ему встретиться со взглядом Комаэды, как он тут же замер на месте, забыв, как дышать. С ледяным, пронизывающим взглядом. Хаджимэ видел его и раньше, вот только тогда он мог отмахнуться, рассмеяться. Потому что Комаэда так смотрел не на него. А сейчас… Сейчас Хината был готов провалиться сквозь землю, умереть — что-нибудь, лишь бы не видеть этих глаз.
Лишь бы не чувствовать себя настолько паршиво.
— К-Комаэда. — Хината вскочил со стула, роняя его на пол. Тетрадь упала к ногам Нагито, только тот даже не взглянул на неё.
— Интересно? — повторил он, скрещивая руки на груди.
— Это не то, о чём ты подумал.
—
О? И о чём же я подумал? — Комаэда изогнул бровь и вызывающе глянул на соседа, как бы говоря «Ну давай.
Оправдайся».
Хината не мог. Не потому что не хотел, нет. Элементарно не знал, что сказать. В голове не осталось ни единой мысли, кроме одной:
Ему пиздец.
Он и раньше поступал с Комаэдой, мягко говоря, нехорошо. Сейчас же? Пора паковать чемоданы.
— Я-я… я просто… — Хината прочистил горло. — Она упала, вот я и решил её поднять.
— Упала тебе в руки, м? — Комаэда сделал шаг вперёд, не разрывая зрительного контакта. Хаджимэ отступил, содрогаясь всем телом.
— Нет, я!.. — И снова шаг назад. С чего он вообще решил, что это хорошая идея?!
Почему не остановился, когда было время? Почему?..
Его спина упёрлась в стену — бежать было некуда. Хаджимэ на секунду зажмурился, взмолился всем богам на свете, а затем взглянул на Нагито. Может, ему стоило попросить прощения? Одних извинений, конечно, было мало, но Комаэда ведь добрый. Он простит, да? Он
должен простить.
Но Хината даже рта раскрыть не успел — случилось то, чего он никак не ожидал.
Комаэда прикрыл глаза рукой и рассмеялся во всё горло. Нет, наверное, будет лучше сказать
расхохотался. Извинения тут же застряли поперёк глотки. Хината замер, боясь даже вздохнуть.
— Браво, Хаджимэ, — задыхаясь, прохрипел Комаэда, смотря на соседа сквозь пальцы. Голос его прозвучал до тошнотворного надменно, почти презрительно. — Не думал даже, что поймать тебя будет
настолько легко.
— О чём ты?
— Ты правда думал, что я вот так просто оставлю дневник у тебя на виду? — промурлыкал он. — Неужели ты даже на мгновение не задумался, что что-то не так?
Комаэда приблизился ещё на шаг. Хаджимэ вжался в стену, чувствуя жар чужого тела. Их разделяли какие-то жалкие сантиметры, и от одной лишь мысли об этом внутренности неприятно крутило.
— Ты… ты знал? — еле слышно прошептал Хината, поднимая взгляд на Нагито.
— Знал ли? — задумчиво повторил сосед, смакуя каждое слово. Повторил тихо, опасно. Впиваясь взглядом в лицо парня — словно змея, гипнотизирующая жертву.
—
Отвечай! — рявкнул Хаджимэ, не в силах скрыть дрожь в голосе.
— Я-то думал, ты умнее, — вздохнул Комаэда. На мгновение на его лице появилась та самая улыбка, и Хаджимэ посмел понадеяться, что это всего лишь неудачная шутка. Что сейчас это всё закончится. Но у Нагито были другие планы. — Конечно, знал. С самого начала.
— С самого начала? — Последние слова болезненно впечатались в мозг. — Но почему?..
— Почему ничего не сделал? — скучающе закончил Комаэда. Словно он заранее знал, что услышит этот вопрос. — А зачем?
— Это ведь твой личный дневник! — воскликнул Хината.
— О? То есть
теперь тебя это озаботило? — ядовито усмехнулся Нагито. Парень тут же прикусил нижнюю губу и потупился.
— Но зачем тебе это?
— Мы же не в фильме каком, Хаджимэ, — вздохнул Комаэда. — И я не злодей. Придумай вопрос поинтереснее.
—
Зачем?!
— У тебя были свои причины его читать. У меня — свои причины позволять тебе это делать. Вот и всё.
— Но… — Хината резко замолчал, задумавшись. Вся эта ситуация начинала казаться ему странной. Да и вообще, для человека, который только что поймал друга за руку за таким занятием, Нагито казался чересчур уж спокойным.
Словно всё шло по его плану. — ...этот дневник вообще настоящий?
Брови Комаэды тут же взметнулись вверх. Он несколько секунд пристально изучал Хаджимэ взглядом, и стоило тому подумать, что он снова ошибся, как тишину комнаты нарушили тихие хлопки.
— Молодец, — усмехнулся Комаэда, поднимая руки в воздух. — Догадался-таки.
— Значит, всё написанное там?..
— Абсолютная ложь. — Нагито хихикнул. — А что? Уже понадеялся, что я по тебе втайне слюнями истекаю, м?
— Прекрати.
— Польстило самолюбию, что такой отброс, как я, спать по ночам из-за тебя не мог? Влюбился по уши, глупый мальчик.
— Хватит.
— Что ты чувствовал, читая об этом, Хаджимэ? Отвращение? Ненависть? Ну же, — он продвинулся ещё ближе, сокращая расстояние между их лицами, — давай, расскажи.
— Я не…
— Ненавидишь меня, Хаджимэ? — Он был так близко. Слишком близко. Дразняще близко.
— Нет. — Хината с трудом заставил себя посмотреть ему в глаза. В глаза, которые когда-то смотрели на него почти с нежностью.
— Даже зная, что я тебя испытывал? — Губы Комаэды растянулись в лукавой улыбке. — Зная, что я оставил дневник специально? Ну же, Хаджимэ. Ты себя совсем не уважаешь?
— Я… — Парень с трудом сглотнул. Возможно, он просто хотел, чтобы это всё поскорее закончилось. Возможно, он просто хотел перестать чувствовать вину, изъедающую его изнутри. Но сейчас, сделав глубокий вдох, он твёрдо ответил: — Нет. Не ненавижу.
На мгновение в комнате повисла страшная, почти звенящая тишина. На лице Нагито отразилось что-то странное — Хината так и не успел разобрать, что именно, — и уже в следующее мгновение скрылось за непроницаемой маской.
— Вот как. — Комаэда смерил его взглядом. — Не ненавидишь, значит?
— Нет.
Что случилось в следующий момент, Хината не понимал. Отказывался понимать. Не хотел. Всего секунду назад Комаэда стоял рядом, пронзая его ледяным взглядом. Теперь же…
Теперь, подавшись вперёд, он впился в губы Хаджимэ грубым поцелуем. Парень сдавленно охнул и попытался отвернуться, но тонкие, холодные пальцы с неожиданной силой перехватили его подбородок, удерживая голову на месте.
Тут мозг Хинаты окончательно замкнуло, и парень замер, позволяя вжимать себя в стену, позволяя целовать себя. Все его мысли были о Комаэде: о его теле, прижимающемся к его, о тонких, потрескавшихся губах, о пальцах, сжимающих его подбородок. Хаджимэ беспомощно застонал в поцелуй, что тут же вызвало отклик у Нагито: свободная рука скользнула на талию парня, приподнимая края футболки и касаясь обнажённого участка кожи.
Такое приятное чувство. Будоражащее. Возбуждающее.
В комнате стало на несколько градусов жарче. Разум окончательно затуманился, и Хината на мгновение даже подался вперёд, словно собираясь ответить на поцелуй, но вдруг замер.
Что он, блять, творил?!
До мозга наконец-то дошло страшное осознание. Они целовались. Нет, скорее, Комаэда целовал его. А он что? Стоял, как баран, и позволял над собой издеваться.
От стыда и возбуждения не осталось ни следа. На их место заступила слепая ярость.
Хаджимэ с силой толкнул Комаэду в грудь, чуть не опрокинув того на пол. Их поцелуй прервался так же резко и грубо, как и начался. В комнате вновь повисла тишина. Комаэда смотрел на него исподлобья, часто и прерывисто дыша. И улыбался. Надменной, самодовольной улыбкой.
— Хули палишь? — рявкнул Хината, сжимая руки в кулаки.
— Что-то не так, Хаджимэ? — Нагито выпрямился, расправляя рубашку. — Я считаю, это равноценный обмен.
—
Какой обмен?!
Хаджимэ сам не понимал, почему так бесился. Но случившееся вперемешку с реакцией Комаэды на всё это заставляло его буквально трястись от гнева. Он шагнул вперёд, однако Нагито даже и не думал отступать. Вместо этого он вскинул голову, наблюдая за соседом.
— Ударишь меня? — усмехнулся он. — Какую щёку подставить?
— Мне поебать.
— Тогда бей по левой, — вздохнул Нагито, поворачивая голову. — Только давай быстрее, мне скоро на курсы.
— Ты… — Хаджимэ нервно рассмеялся. — Ты прикалываешься сейчас?
— Ну?
— Раз уж ты так просишь.
Хаджимэ не стал отказывать в удовольствии ни себе, ни ему. Нагито явно хотел добавить что-то ещё, вот только не успел. Уже в следующую секунду кулак Хаджимэ с неприятным, глухим звуком встретился с его щекой, и Комаэда повалился на пол, прижимая руку к лицу.
Хината фыркнул, поглаживая саднящие костяшки. Казалось бы, ему должно было стать легче, но… Удар произвел кардинально другой эффект. На душе стало ещё гаже.
Растрёпанные волосы Комаэды прикрывали его лицо, и Хаджимэ оставалось только гадать, что тот сейчас чувствовал. Однако, немного присмотревшись, он заметил, что у Нагито, кажется, дрожали губы.
Но парню было явно не до того.
—
Пошёл. Ты. Нахуй, — чеканя каждое слово, выплюнул он, проходя мимо. Комаэда тихо усмехнулся ему вслед, однако промолчал. — Только попробуй ещё хоть раз меня коснуться.
— За это можешь даже не переживать.
Дверь захлопнулась за его спиной.
Оказавшись в коридоре, Хината судорожно выдохнул. Всё ведь было так хорошо. А теперь?
А теперь он стоял, прислонившись спиной к стене, без малейшей идеи, что ему делать дальше. Коленки дрожали, мысли путались, и кровь стучала в ушах. А ещё было стойкое желание заползти куда-нибудь, свернуться калачиком и пролежать там до конца жизни.
Хината коснулся губ кончиками пальцев. Всего несколько минут назад… Он тут же покачал головой и устремился в сторону мужского туалета. Коридор — явно не то место, где стоит рефлексировать над случившемся. Комната тоже временно отпадала. А вариантов получше у Хинаты просто не было.
Толкнув дверь, Хаджимэ тут же завернул к раковинам и, упёршись ладонями в одну из них, уставился на себя в зеркало. Только сейчас он осознал, что губы его слегка припухли, а на щеках всё ещё проступал румянец.
Он не хотел этого.
Не так.
Кто бы сказал ему пару лет назад, что его первый поцелуй будет буквально украден. Да ещё и… так.
Мысли о Комаэде отозвались тупой болью в руке. Может… может, всё-таки не стоило его бить?
И читать его дневник, пусть даже ненастоящий. Сближаться с Нагито тоже было не самой лучшей идеей, наверное. Хината сжал руками голову, закрывая глаза. Почему он такой?
Он не хотел выглядеть настолько жалко.
Не хотел чувствовать себя настолько отвратительно.
Но что посеешь, то и пожнёшь, и жизнь отыгралась на нём сполна. Хаджимэ ненавидел себя за собственную тупость, за любопытство. За неуважение к личному пространству соседа.
Комаэду ненавидеть не получалось, почему-то. Может, он и оставил дневник на видном месте специально, прекрасно зная, что Хината не сдержится, но… Мог бы и сдержаться, в конце-то концов.
— Твою мать.
Он вновь взглянул на своё отражение, поджав губы. Его вдруг охватила безосновательная ярость. Захотелось что-то сломать, ударить — выпустить её наружу. И парень не сдержался — ударил кулаком по зеркалу и дёрнулся обратно, шипя от боли. Стекло тут же покрылось сетью трещин.
Хината сделал шаг назад, прижимая руку к груди и пачкая футболку кровью. А затем вылетел из мужского туалета.
Теперь перед ним стоял не менее важный вопрос: куда идти? На пары в таком виде он явно отправиться не мог, в комнату ему пока проход был заказан, а сидеть в коридоре до поздней ночи казалось идеей, мягко говоря, не очень. Тогда-то в голову пришла первая более-менее благоразумная идея за весь день. Был один человек, который не станет задавать вопросы. И, если Хаджимэ повезёт — а он очень на это надеялся, — то он застанет её в комнате.
Хаджимэ устало побрёл в сторону женских общежитий.
***
Наверное, жизнь всё-таки решила над ним сжалиться. Спустя пять долгих — и весьма ненастойчивых — стуков, дверь медленно отворилась, и на пороге показалась заспанная Чиаки. Взлохмаченная, с припухшими после сна глазами и явным желанием зевнуть пошире. Однако, взглянув на Хинату, она тут же выпрямилась, и на её лице отразилась тревога.
— Хаджимэ? — Она подалась вперёд, внимательно изучая его лицо. — Что случилось?
— Я… — Он вскинул руку в воздух, пытаясь подобрать слова, однако тут же замолчал, пряча её за спиной, и потупил взгляд в пол. Ему нечего было сказать в своё оправдание. Какая неожиданность. — Могу я зайти?
— Конечно, — мягко улыбнулась девушка, отступая и впуская его в комнату.
Внутри оказалось намного уютнее, чем у них с Комаэдой. Плакаты и… картины на стенах, растения в горшках, мягкие подушки и пушистый ковёр на полу. Хината рискнул предположить, что это дело рук загадочной соседки Чиаки.
Остановившись посреди комнаты, он обернулся, неловко заламывая руки.
— Куда я могу?..
Договорить он не успел. Нанами скоро прошла мимо него, накидывая на незаправленную кровать плед нежно-розового цвета, а затем, усевшись на него, похлопала рядом с собой. Хаджимэ мешкать не стал. Устроившись рядом с Чиаки, он уткнулся лицом в ладони и замер, ничего не говоря. Спустя некоторое время он почувствовал тёплую ладонь Чиаки у себя на плече и заметно расслабился, приникая к ней.
— Что случилось? — тихо переспросила девушка. Её голос звучал так осторожно, словно она спрашивала разрешения. Хината мог отмахнуться, соврать. Не говорить правды. Но ему ведь и без того хватало обмана в жизни, да?
Вздохнув, Хаджимэ повёл плечами.
— Мы поссорились.
— С Нагито?
— Ага. — Чиаки выжидающе молчала, давая ему столько времени, сколько потребуется. Хаджимэ судорожно выдохнул, поднимая голову. — Обещаешь не ненавидеть меня, если расскажу?
Это прозвучало так по-детски наивно. Но Хинате нужно было знать. Если от него отвернётся ещё и Чиаки, то он… Он просто не выдержит и сломается.
— Хаджимэ, я никогда не стану тебя ненавидеть, — ласково прошептала девушка, поглаживая его по руке. И по какой-то причине это простое действие стало гарантом каждого её слова. Хината действительно ей поверил.
— Я… — Он прочистил горло, собираясь с силами. Кто же знал, что признавать свои проступки настолько сложно? — Я прочитал его дневник.
Нанами на мгновение замерла, удивлённо вскинув брови, а затем покачала головой.
— И тебя, судя по всему, поймали с поличным? — Хината коротко кивнул. — Хаджимэ…
— Я знаю, что это неправильно, — огрызнулся он, однако тут же одёрнул себя и добавил извиняющимся тоном: —
Теперь знаю.
— И что случилось?
Хаджимэ мог и не рассказывать. Мог отмахнуться и соврать. Скрыть правду. Однако стоило Нанами спросить, и его словно прорвало. Он рассказал всё. О том, как случайно увидел дневник Комаэды, как читал его на протяжении всего этого времени. И о том, как сосед поймал его за руку.
Как поцеловал.
И чем закончилась их последняя встреча. Всё это время Чиаки молчала, внимательно его слушая.
— А потом… потом ты знаешь, что случилось, — закончил Хината. Может, он всё ещё чувствовал себя, как последняя скотина, но на душе стало немного легче. Между ними повисло молчание. Хината бросил на девушку короткий взгляд, а затем нетерпеливо спросил: — Ну? Что скажешь?
Нанами устало покачала головой, устраиваясь удобнее и притягивая колени к груди.
— Зря ты это затеял.
— Да знаю я! Я просто… я просто думал, что смогу понять его.
— Но?
— Но я не ожидал прочитать там… такое. — Он развёл руками, кусая нижнюю губу.
— А чего ты ожидал, Хаджимэ? Это ведь личный дневник — вряд ли Нагито стал бы писать что-то в угоду тебе.
— И это я знаю, но… — Он замолчал и нервно взъерошил волосы. Сколько ещё он собирался оправдываться? — Ты права. Я дол… жен извиниться.
— Для начала. — Чиаки задумчиво провела пальцем по коленке, вырисовывая странный узор. — И бить его, наверное, тоже не надо было.
Хаджимэ тут же опустил взгляд, накрывая ладонью саднящие костяшки. Гордиться ему в данной ситуации было нечем.
— Как думаешь, он меня простит?.. — тихо спросил Хината и тут же прикусил губу. К горлу снова подкатили рыдания — вот только плакать перед девушкой уж очень не хотелось. Он с трудом сглотнул и учащённо заморгал, стараясь думать о чём угодно, но только не о Нагито.
— А ты этого хочешь?
— Я… — Хината закрыл глаза.
Больше всего на свете, хотел бы сказать он. Но не сказал. Вместо этого он бросил короткое: — Да.
На лице Чиаки вновь появилась нежная улыбка.
— Тогда это обязательно случится. Он простит тебя, Хаджимэ.
— Даже после… после всего этого? — Он повернул голову, всматриваясь в её лицо, ища подтверждения. На словах это звучало так просто, так красиво. Но реальность пугала. Он не знал, как отреагирует Комаэда, сможет ли его простить. Но очень уж хотелось в это верить.
Девушка бросила на него странный взгляд и легонько кивнула.
— Даже после всего этого, — повторила она.
Это и стало последней каплей. Спрятав лицо в ладонях, Хаджимэ заплакал, содрогаясь всем телом.
Никогда ещё он не чувствовал такого отчаяния.
Хаджимэ и сам не заметил, как уснул. Когда он открыл глаза, то обнаружил, что за окном уже давно стемнело, а сам он лежал на кровати Чиаки, укрытый пушистым розовым пледом. Сама же Нанами сидела на соседней кровати, беседуя с какой-то блондинкой. Соседкой, наверное, рискнул предположить Хината.
— О, ты проснулся! — заметив Хаджимэ, воскликнула она. Судя по акценту, девушка явно была родом из другой страны.
— Как ты себя чувствуешь? — тут же подключилась Чиаки, сползая с чужой кровати.
Хината стыдливо опустил глаза, вскакивая на ноги.
— Всё в порядке. — Он протянул Нанами плед. — Прости, что вломился и уснул.
— Не переживай. — И снова улыбка. Казалось, Чиаки в этой жизни вообще ничего не расстраивало.
— Так ты и есть тот самый Хаджимэ Хината? — хлопнув в ладоши, спросила блондинка. Парень сглотнул, чувствуя себя немного неуютно под пристальным взглядом голубых глаз.
— Полагаю, да. А ты?..
— О, прошу прощения. Сония Невермайнд. Очень приятно познакомиться.
— Приятно. — Какова ирония. Хаджимэ сделал себе мысленную пометку не говорить об этой встрече Соде. — Я, наверное, пойду. И так уже доставил вам неприятностей. Спокойной ночи.
Он уже было собрался уходить, как…
— Хаджимэ Хината. — Властный голос Сонии буквально заставил его остановиться и повернуться к ней. Лицо у Невермайнд было до крайности серьёзным. — У тебя обязательно всё получится.
— Ага, спасибо. — Он попытался улыбнуться, но получилось как-то совсем уж жалко. Однако обе девушки ответили ему солнечными улыбками. И на душе стало немного теплее. Выходя в коридор, Хината чувствовал себя увереннее.
Однако уверенность эта оказалась мнимой. Когда до двери оставалось всего несколько шагов, Хаджимэ почувствовал стойкое желание развернуться и уйти. Даже идея спать на улице уже не казалась такой дикой.
…но и бегать до конца семестра он тоже не мог. Это ведь и его комната тоже. Чего он, собственно, боится? Комаэду? Хаджимэ усмехнулся собственным мыслям. Когда-то он уже думал о чём-то подобном. Закончилось это не особо хорошо.
Тряхнув головой, он нажал на ручку и открыл дверь, заходя внутрь. Нагито даже не дёрнулся в его сторону — кто бы мог подумать. Он продолжал сидеть за столом, делая вид, что в комнате, кроме него, никого не было. В любой другой ситуации Хината почувствовал бы себя оскорблённым. Сейчас же он воспринял это с благодарностью — прошмыгнув мимо, он улёгся на собственную кровать и повернулся лицом к стене, надеясь поскорее уснуть.
Но…
— Хаджимэ?
Тихий, хриплый голос прорезал тишину комнаты. Хината дрогнул, распахнув глаза. Может… может ему показалось? Он осторожно повернул голову и задержал дыхание, когда их с Комаэдой взгляды встретились.
— Да? — выдохнул он. Неужели… неужели Чиаки была права? Неужели проблема решалась настолько просто?
— Твоя ру... — Комаэда вдруг замолчал, и лицо его вновь стало непроницаемым. Он опустил глаза и едва слышно вздохнул. — Ничего, забудь.
Внутри с неприятным треском что-то сломалось. Хината вновь отвернулся к стене и накрылся с головой одеялом.
Он просто устал.
Следующая неделя была сложной. И в физическом, и в моральном плане. Близился Новый год, домашки в преддверии экзаменов становилось всё больше, свободного времени — всё меньше, и количество стресса в жизни Хинаты росло в геометрической прогрессии.
Несколько раз он пытался извиниться перед Комаэдой, однако сдавал в последний момент. И жутко ненавидел себя за это. Почему, ну почему ему было так сложно сказать одно простое слово?
Нагито, казалось, и не возражал вовсе, продолжая жить своей жизнью. Жизнью, где Хинате места просто не было. И это убивало больше всего. Каждый раз, когда Комаэда равнодушно проходил мимо, парень чувствовал, как сжимается сердце, и рука невольно тянулась к губам. Он всё ещё помнил это странное, приятное чувство. И Хаджимэ соврал бы, сказав, что не хочет попробовать ещё раз. Только уже при нормальных обстоятельствах.
***
Под конец третьей недели стало невыносимо тоскливо. Ни Чиаки, ни Казуичи с Фуюхико не могли заменить ему общение с Комаэдой. Казалось, это было нужно ему как воздух. И теперь Хината уже не был против таких мыслей.
Стоя под горячими струями душа, он думал, и думал, и думал без конца. Иногда с его губ еле слышно срывалось имя соседа. Он поступал неправильно, да. Но ничего с собой поделать не мог.
Когда же до начала каникул оставалась всего неделя, Хината решил взять ситуацию в свои руки. Судя по всему, Нагито собирался остаться в универе, чем, собственно, и воспользовался Хаджимэ. Позвонив матери, он коротко обрисовал ситуацию — мол, и к экзаменам он готовился, и нагрузка большая — домой совсем никак. Судя по голосу, мама ему, конечно, не поверила, но возражать не стала. К большому облегчению Хинаты.
Теперь пришло время для второго этапа его хитроумного плана. Выбравшись на выходных в центр города, он облазил все пришедшие ему в голову магазины в поисках подходящего подарка. Это должно было быть что-то, что идеально подходило Комаэде. Что-то, что бы несло в себе недвузначное послание. Хината усмехнулся, натягивая на голову капюшон. Приехали.
Он обошёл с десяток магазинов, уже начиная отчаиваться. Ни один из вариантов ему не нравился — да и выбор подарков ему всегда давался с большим трудом. В какой-то момент начало казаться, что подарка для Нагито просто не существовало.
Так думал Хаджимэ, пока его взгляд не наткнулся на небольшой книжный магазин, упрятанный в самом конце улицы. Его взгляд скользнул по витрине, и парень замер, едва веря своей удаче. Он сморгнул несколько раз, а затем расплылся в улыбке, едва сдерживая вздох.
Толкнув дверь, Хината скользнул внутрь под тихий звон колокольчика. Второй этап его плана был успешно выполнен.
