Cherry Lipstick

1

      Часы пробили одиннадцать. Полная луна светила ярко, но в её призрачном свете мир казался чёрно-белым.       Ночью не все люди сладко спят. Они не смыкают глаз и всё ходят и ходят по дому, охваченные беспокойными мыслями. Причины у каждого всегда свои. Кого-то беспокоит проект, кого-то уроки, экзамены… а кого-то беспокоит предстоящее решение, после которого его жизнь невозвратимо изменится. На данный момент этот человек стоял у окна и смотрел на луну пустым взглядом. Голова была забита лишь одним, скорым выходом из повседневной жизни.       Из-за счастливых семейных воспоминаний, причины внезапной перемены в себе и осознания того, что однообразная жизнь длилась слишком долго, на лице женщины появляется улыбка. Улыбка, которая пропитана горечью и виной. Улыбка, которая так несвойственна ей — воистину прекрасной брюнетке с сапфировыми глазами, многоуважаемой художнице, честной жене и хорошей матери.       «Хотя, к последнему слову подойдёт его противоположность — слегка поправила себя Жанна, вмиг убрав улыбку с лица и проведя рукой по шторе. После обдуманного сложного решения она не считала себя хорошей матерью и женой. Она считала, что она больше не достойна этого звания. Особенно когда в мыслях появился неправильный… но единственный путь к собственному спасению от уныния. — Думаю, они скоро сами всё поймут. Они не глупые люди», — развернулась и зашагала к выходу из просторной гостиницы.       Время не резиновое, опоздать на самолёт не очень-то и хочется. Она поднялась по ступенькам на второй этаж и остановилась посреди коридора, где располагались три спальни, ванная, мастерская и даже гардероб. Взгляд задержался на двери ближайшей комнаты. Комнаты её сына Алекса.       В следующее мгновение дверь отворилась со слабым протяжным скрипом, впуская в комнату ленты холодного воздуха. На кровати спал тринадцатилетний мальчик, засунувший руку под подушку. Лицо было спокойным, несколько прядей каштановых волос падали на лоб, вызывая желание убрать их с лица.       — Прости меня, Алекс, — с лукавой улыбкой тихо произнесла, не отрывая глаз от спящего сына и искренне надеясь на то, что он не проснётся прямо сейчас.       С тяжким вздохом она ласково провела рукой по его волосам и, отойдя от кровати, положила на стол конверт, где каллиграфическим почерком было написано его имя. Жанна любила высказываться в письменной форме, а не в устной. В письменной форме можно подумать над словами, делать перерыв и потом с новыми мыслями снова приниматься за писанину, не страшась за реакцию человека, за слова, которые могут быть сказаны в порыве эмоций.       — Надеюсь, что ты будешь лучше меня во всём.       Она давно заметила сходство между собой и сыном. Глаза цвета сапфира, сложный характер, вспышки ревности, скучающая физиономия, жаркие споры… всё было один в один. Это отталкивало. Она искренне не хотела, чтобы сын стал похожим на неё, совершал те же ошибки. Разумеется, как родитель она желала ему всего самого наилучшего. Она хотела, чтобы он смог добиться высоких результатов, создать своё будущее, не опасаясь серьёзных просчётов.       «Неудивительно, что Савелий будет побаиваться сходств, — невольно припомнила нервного мужа и аккуратно закрыла за собой дверь. — Что ж… идём дальше, — сделала несколько шагов в сторону окна и посмотрела на светлую дверь, украшенную различными замысловатыми узорами. На ней висела табличка с именем дочери. — Опять… — закатила глаза на то, в какой позе спала девочка, лет девяти. Она лежала поперёк кровати, голова и руки свисали с кровати, а ноги касались стены. Казалось, ещё немного и она грохнется на пол. — Ну ладно, — снова вздыхая, покачала головой женщина и уложила девочку на постель. И так было почти каждую ночь. Каждую ночь родители проверяли её комнату и то, в какой позе будет спать их гиперактивное чадо.       — М-м-м… ням-ням, еда… — сквозь сон пробормотала нахмурившаяся дочь, когда мать решила поправить одеяло лимонного цвета. Кто бы мог подумать… этот ребёнок даже во сне хочет поесть!       — Ох, Фелиция, — присев на колени, с умилением взглянула на Фелицию, на свою неугомонную веснушчатую девочку с короткими растрёпанными волосами и пухлыми щёчками.       Её звонкий смех и безудержный оптимизм всегда вызывали у Жанны улыбку на лице и желание смеяться вместе с ней. Её глупые шутки, рисунки и выдуманные истории поднимали настроение, вдохновляли. Она её маленькая муза и она точно никуда не исчезнет.       — Моя маленькая непоседа… прошу тебя, никогда не меняйся! — нежным голосом попросила об одном и поцеловала в щёку, всё ещё боясь того, что кто-то из детей может проснуться… и увидеть удаляющийся от них силуэт. Жанне слишком больно представлять горькие слёзы Фелиции, несчастный вид Алекса и пустой взгляд Савелия, который определённо начнёт винить себя во всём. Но что вы… он ни в чем не виноват. Никто из них не виноват в принятом решении Жанны. — Сияй, моя звёздочка, — положив на тумбочку другой конверт, предназначенный для Фелиции, женщина покинула спальню проказницы и не убирала улыбку с лица. Ей показалось, что дочь уже не спала и просто притворялась спящей. — И никогда не угасай… — произнесла последнее и закрыла дверь.       Она спускается на первый этаж, чтобы взять чемодан, находящийся в гостиной. В гостиной, где горел свет. Стало понятно, что в такой поздний час её будет провожать Савелий.       «Ну конечно же, что ещё я могу ожидать от такого нервного человека? — обращённые к нему синие глаза сверкнули холодным блеском, лицо сохраняло спокойное выражение даже в тот момент, когда муж, повернувшись к ней, мило улыбнулся. — Он всё равно такой душка… истинный джентльмен!», — надев чёрную шубу и выйдя во двор, расплылась в улыбке.       — Ничего не забыла? А телефон? Билеты на самолёт? А что насчёт… — задавал кучу вопросов, чтобы убедиться в том, что его красавица-жена ничего не забыла. Он знал о её недавно появившейся рассеянности и старался делать всё, что в его силах.       — Нет, милый… ничего не забыла, — как-то тускло ответила та, смотря на чарующее звёздное небо.       «Что же ты так себя мучаешь… Твоя должность и так слишком высокая. Чёрт, неужели ты настолько хочешь стать директором?», — усталый вид Савелия, его чёртова бессонница, вспышки гнева, мешки под глазами не могли не печалить. Хорошо, что она успела купить снотворные.       — Чудесно! Теперь я буду ждать твоего звонка! Ты, главное, не забудь об этом, хорошо? — остановившись у ворот, осторожно напомнил о главном и подмигнул. Ему было наплевать на время, на сон, на усталость, на незаконченные дела. Жена была важнее их.       — Савелий… — обратила на него свой взор снова и опечалилась сильнее. Неужели она действительно волнует его? Неужели он не заметил изменения в своей жене? Неужели его догадливость ослабла?       — Всё хорошо, правда! Я в норме! Я не усну, пока не узнаю, что ты долетела до Мюнхена, — со смешком, уверил её в том, что он привык ждать, что его терпение всё ещё божественно железное.       — Савелий, ты опять не спишь, — со стоном разочарования вздохнула она, прикрывая глаза. Опять он за своё… опять притворяется, что неправильно понял слова.       — Ах, ты об этом… ну… эм… — заметно вздрогнул и отвел взгляд в сторону, смущённо почесав затылок, виновато улыбнувшись. Чёрт, жена всё-таки заметила, всё-таки сказала… это не ускользнуло от чудесных синих глаз, в которых постоянно хотелось утонуть.       Вдруг он почувствовал, как она, коснувшись ладонью щеки, резко притянула его к себе и сладко поцеловала. Из-за внезапного поцелуя он слегка покраснел и всё же, прикрыв глаза и обняв за талию, стал с охотой отвечать. Слегка углубив поцелуй, провёл языком по её губам и слегка прикусил их зубами, вызвав тихий стон. Инициатива жены всегда восхищала и давала в сотый раз понять то, что она самая удивительная женщина, которую он когда-либо встречал. Её странности не отталкивали, громкая немецкая брань не пугала, а наоборот, забавляла. Всё это делало её идолом в его глазах.       — Ох, Савелий… — несмотря на внезапно появившееся желание продолжить, Жанна нашла в себе силы и отстранилась от смущённого, но сияющего от радости Савелия.       Савелия, который смотрел на неё преданным взглядом и ни о чём не подозревал. Который не знал о том, что этот поцелуй был последним и о том, что она улетает в Мюнхен не из-за командировки. Эти взгляд и улыбка заставили сердце болезненно сжаться. Как же было невыносимо представлять его будущие эмоции, мысли… его чистую невиновность в произошедшем. Он всего-навсего обычный и любящий муж, который старался стремиться к лучшему, не разочаровывать жену, делать её счастливой, баловать необычными подарками. Со стороны всё выглядело идеально, они до сих пор продолжали изредка заниматься любовью. Так в чём же главная причина? Неужели… это элементарная скука? Или всё из-за сомнений в ориентации, появившихся после недавних посиделок с подругами в ночном клубе?       — Я люблю тебя… и спасибо тебе за всё, — со слезами на глазах и дрожью в голосе сказала напоследок, любуясь им в ночном свете луны в последний раз.       Именно Савелий стал ярким солнцем в её мрачном мире. Он помог ей выбраться из депрессии, начать заново улыбаться, смеяться. Он показал самые красивые места, доказал то, что не все в мире могут быть жестокими и стал её самым родным человеком. Вот почему Жанна люто возненавидела себя. Она тут же пожалела о том, что встретилась с ним, о том, что влюбилась в такого прекрасного человека, как он.       «Ну почему именно я… почему ты выбрал именно меня, дорогой Савелий?», — задавалась одним-единственным вопросом по ночам, глядя на ночное небо и ища ответ.       — Ты меня смущаешь, но спасибо. И я тебя тоже, — спрятав руки за спину, проводил удаляющуюся от него фигуру и совсем не знал о том, что по щекам жены градом стекали слёзы горечи. — Значит, такси приехало, да? Ну… тогда я пойду в дом! Удачи тебе! — хах, с «командировкой…» Неужели он действительно в это с лёгкостью поверил? Неужели он настолько наивный?       — Ага… и тебе тоже удачи, — для неё это пожелание прозвучало как: Прошу, пойми меня правильно и не держи зла. Её надежду укреплял конверт, лежавший на столе большой комнаты с чёрными обоями. Лишь в конверте таится объяснение своих чувств и своего dernière décision. —И тебе удачи, mon amour… — ушла без оглядки женщина, закрыла скрипучие ворота и сев в такси, назвала точный адрес. Автомобиль тронулся с места и помчался по тёмным улицам города.       Чем дальше Жанна отдалялась от дома, тем она печальнее становилась. В её бесподобных синих глазах на секунду появилась тоска. Казалось, что её что-то останавливало, что твёрдое решение начало рушиться. Казалось, что она, резко оторвав взгляд от неба, может набрать в лёгкие побольше воздуха и громко приказать остановить машину… но этого не произошло. Она оборвала последнюю светлую надежду, ведущую её к Савелию.       «Прости… прости меня!», — уже перед входом в аэропорт её захлестнула буря эмоций и, полностью потеряв над собой самообладание, она расплакалась словно маленькая девочка, у которой сломалась любимая игрушка.       Расставание было неизбежным, и связанные с ним мысли сломили её. Осознание того, что она, выкинув обручальное кольцо во дворе, разрушила собственное счастье. Но что тут сделаешь? Иногда судьба распоряжается по-другому.       От появившегося чувства безысходности, ей захотелось выпить, но она не могла этого позволить даже несмотря на то, что самолёт будет лететь в Мюнхен почти два часа. Вытерев слёзы рукавом, она взяла чемодан и вошла в огромное здание.       «Отлично, после этого я…», — зайдя в дьюти-фри, остановилась посреди прилавка с сигаретами и задумалась.       Если перед рейсом алкоголь выпить нельзя… то что насчёт сигареты? Всё равно по пути в дьюти-фри синие глаза заметили, как в одном кафе сидевшие за столом посетители спокойно курили сигареты, ожидая заказанную еду. Да и вдобавок из-за Савелия её нервы были на пределе… Рука необдуманно потянулась вперёд и взяла пачку ментоловых сигарет. Может они станут её спасением?       «А может это тоже бессмысленно? — сидя за столом и заказав еду, всё ещё не могла решиться, разглядывая лежащую перед собой пачку сигарет и держа в правой руке зажигалку. Воспоминания о вредных привычках и совесть удерживали её. Пришедшее на телефон второе сообщение стало последней каплей. — К чёрту мужа, к чёрту запреты, к чёрту всё!», — из-за новой волны эмоций Жанна сорвалась с цепей, закурила сигарету и отключила телефон, постепенно успокаиваясь и становясь равнодушной сукой.       Она устала страдать. Назад пути нет. Всё решено. Со старой жизнью покончено. Впереди ждут новые открытия, возможности, Германия и женское одиночество. Что случилось, пусть так уже и будет.