Слово

Отвратительная темнота навалилась на него огромным валуном. Ее щупальца, красные у самых кончиков, настойчиво обвивали тело. Они прикасались к коже, разрывая одежду, холодили мышцы, проникали внутрь, дырявя свою жертву насквозь. Медленно. Мучительно медленно вонзаясь в плоть и разрывая ее на кусочки, чтобы добраться до желанного света, спрятанного за слоями крови. Озеро тьмы затянуло его внутрь, найдя себе подходящую для издевательств жертву. Это место любило корежить и ломать людей, которые по нелепой случайности оказывались в его глубинах. Вэй Ин, на свое несчастье, оказался одной из самых лакомых жертв: его ядро, молодое и сильное, было сравнимо с шоколадным тортом. Он не мог закричать или позвать на помощь, потому что боялся, что рот тоже наполнится этим темным веществом. Казалось бы, зачем бояться? Живот и легкие уже давно наполнены им, темнота расползлась по сосудам и нервам… Так горько. Противно… Тухло. Он и сам медленно тухнет под давлением этой силы. Бурление темной энергии нарастало вокруг. Вместо желанной тишины вокруг нарастал шум. Биение сердца и звон крови в ушах смешались между собой. Он почти потерял сознание и упал бы в спасительную темноту, но золотое ядро пронзило колющей болью, от которой он раскрыл рот в немом крике. Вода, будто того и ожидая, хлынула в горло. Будучи без воздуха, он все равно оставался в сознании и не мог отключиться. Совсем скоро вокруг него зазвучал шепот. Становясь громче, он из невнятных звуков обратился громкими криками десятков людей, умерших в страданиях: мужчин, женщин, детей. Невыносимо громкие голоса не давали сформулировать хотя бы одну внятную мысль. — Вкусный… — Напуганный… — Чистый, невинный, наивный!!! Тьма окутала собой золотое ядро и страстно вжалась в него, будто желая слиться воедино. Даньтянь отозвалась болью и пульсацией. Он согнулся от боли, прижимая колени к груди. Казалось что сердце сбилось с ритма и начало бить по ребрам редко и тяжело. Он не мог издать хоть какой-то звук и про себя молил кого-нибудь прийти ему на помощь. — Глупый, никто не придет к такому как ты… — Есть только ты, один в этом мире… — Давай же, смирись… И он… Смирился. Смирился с тем, как обволакивает его ядро темная энергия, смирился с болью. Смирился с тем, что никто не придет. Он совершенно один. Вдруг он почувствовал, как ласково касается щеки мимолетный кусочек света. Не солнечный. Прикосновение маленького лучика, который смог пробраться к нему навстречу, не было теплым. К нему будто прижали кусочек льда: ему стало холодно и одновременно обжигающе горячо. В нем загорелась жажда жизни: он обязан увидеть лунный свет. Обязан взглянуть на свою Луну еще хотя бы раз, сполна насладиться ее светом и, может быть, удастся ее обнять напоследок… …Рука разрушила водяную стену между ним и поверхностью, но что-то со дна потянуло его вниз, ухватив за щиколотку. Когда он снова был готов сдаться, Луна пришла к нему. Его Луна, ее ласковые руки и теплый шепот, уговаривающий удержаться еще чуть-чуть. И он понял, что не один. И сдаваться рано. Пока его Луна рядом, он будет жить. — Способный… — отчетливо прошептала тьма напоследок, отпуская его на волю. *** Вэй Ин открыл глаза. Детский корявый рисунок на потолке уставился на него в ответ, но не казался больше таким же забавным и милым как раньше. Вэй Ин тихо позавидовал нарисованному мальчику: у того были родители, которые любили его. В душе было странно пусто после изматывающего сна. Двигаться не хотелось. Как он вообще оказался в Юнь Мэне? Последним в памяти всплывает собственное отражение, которое показывало ему веселые рожицы, а потом вдруг зажило собственной жизнью и поманило за собой. Вэй Ин шагнул навстречу, невероятно заинтригованный. Дальше — пустота, наполненная холодом и болью. Среди нее кратковременной вспышкой мелькнуло чье-то тепло, нежное и заботливое… В бреду он подумал, что само ночное светило спустилось к нему со звездного неба. Но наваждение почти сразу исчезло. Снова наступил холод и пустота, вплоть до нового пробуждения. Вэй Ин вздохнул и сел. С плеч вдруг соскользнуло что-то белоснежно-белое с голубым серебристым узором вышитым в нем. Вэй Ин недоуменно посмотрел на одежду и подтянул ее выше, скрывая ключицы. Ткань все еще пахла сандалом. Пахла… Лань Чжанем. — Какой сильный запах, — пробормотал Вэй У Сянь и откинул одеяло. Штаны на нем были свои, хотя он и опасался увидеть чужую одежду на себе. Верхний халат Ванцзи оказался мягким и приятным на ощупь. Вэй Ин не стал его снимать и спустил ноги с постели. Собственные ботинки стояли рядом, а измятые ханьфу и рубашка валялись неподалеку. Решив позаботиться о них потом, У Сянь натянул сапоги и поднялся на ноги. В голову будто вбили гвоздь и попытка удержаться в положении стоя закончилась тем, что он вновь лег в кровать, сильно сжимая виски. Вместе с головной болью на тело навалилась слабость: раздражение нахлынуло следом. — Все время со мной что-то не в порядке, — прошипел У Сянь и забылся в тревожной дреме. Во сне тоже пахло сандалом и нежностью. Слегка тянуло в груди пустотой. Второе пробуждение было не в пример приятнее. Пахло свежесваренным супом, а на лоб удобно улеглась маленькая ладошка шицзе. Янли тихо шепталась с Цзян Чэном о том, что супа должно хватить обоим и даже остаться на добавку. Вэй Ин улыбнулся. Тепло, уютно… Как будто он дома… — Очнулся-таки! — радостно-злым тоном (а по-другому он и не умел) поприветствовал Цзян Чэн. Вэй Ин улыбаться не перестал, и хотел было подняться, как его придавило тяжелой тушей. Цзян Чэн свалился вполовину на кровать, вполовину на самого Вэй Ина и велел двигаться к стенке. Цзян Янли с ласковой улыбкой наблюдала, как А-Чэн, всю неделю ходивший сам не свой, откармливает брата и привычно ворчит без остановки. — Ты спал семь дней, — с остервенением говорил Ваньинь. Когда Вэй Ин открыл рот для удивленного возгласа, парень сунул ему в рот ложку с супом. Вытащил, набрал новую. — Полночи провел в озере и не задохнулся. — Еще одна ложка с небольшими кусочками мяса. — Оставил меня не с одним отбитым Ланем, а с десятком!!! — Две агрессивные ложки супа одна за другой скормлены Вэй Ину. У Сянь уже устал от того, что его кормят и перехватил руку брата, отнял у него ложку и чашу с супом. — Еще чуть-чуть, и я бы захлебнулся, Чэн-чэн, — подколол хриплым голосом У Сянь. Он повернулся к сестре и улыбнулся. — Готовка шицзе, как всегда, на высоте, — Он начал есть самостоятельно, старательно работая ложкой. Цзян Чэн не стал мешать и убрал локти, занимая вторую половину кровати. — Братец, мне приятна твоя забота, но я не умру, ты можешь уйти с моей кровати. — Да кто о тебе вообще заботится?! — возмутился тот, но наткнулся на твердый взгляд и смущенно умолк, начиная осторожно выбираться из чужой постели. Вэй Ин еще никогда не давал отпор… Так. Он мог шутливо спихнуть или наоборот, затащить с собой в объятия, но чтобы одним взглядом усмирить характер Ваньиня… Похоже, А-Ин еще не до конца проснулся. Янли тоже удивилась, но не стала заострять на этом внимание. — А-Сянь, как ты себя чувствуешь? Что-нибудь болит? — она участливо коснулась руки брата и забрала у него посуду. Добавки У Сянь не попросил, что только убедило ее в том, что брат нездоров. — Все в порядке. Правда, я… — Ты столько дней провел в постели, неужели не наотдыхался? — В дверях комнаты появилась Юй Цзыюань собственной персоной. Острый взгляд фиолетовых глаз прошелся по фигуре приемыша, скользнул по лицу и сощурился недовольно. У Сянь похудел, побледнел. Обозначились скулы, потемнели глаза. Вместо яркого серебра женщина увидела в них темное железо и до того оно показалось ей уродливым, что она махнула рукой и велела парню вставать. — Идешь со мной в тренировочный зал. Возьми с собой Суйбянь. Вы двое. — Она обернулась к детям. — Останетесь здесь и не будете мешать. Вэй Ин молча поднялся и даже не стал переодеваться: в халате было до ужаса удобно, а переодеться в привычный наряд он не успеет: госпожа Юй не очень терпелива. — Но, матушка… — попыталась возразить Янли, — А-Сянь ослаб и не сможет тренироваться в полную силу, не будет ли лучше… — Я сама знаю, что ему лучше, — осадила та и поторопила У Сяня. Тот схватил меч, лежавший около столика и побежал следом. Перед тем как выйти, он обернулся к брату и сестре с солнечной улыбкой. — Ничего страшного, я скоро вернусь! — и убежал. В нем зрела уверенность, что его ведут не бить, а осматривать. Потому что, если госпожа хотела его побить, она созывала толпу и проводила тренировку на улице, показывая адептам на наглядном примере сцену избиения младенца. Вэй Ин не обижался: за счет подобных битв с Паучихой он стал намного сильнее всех адептов и продвинулся на несколько ступеней вперед в собственном совершенствовании. Цзыюань, может, и порадовалась бы за него, но гордость не давала: ее сын должен быть первым во всем, а не этот оборванец с улицы. Как У Сянь и думал, его провели мимо зала для тренировок и привели в лазарет. Госпожа Юй позвала семейного лекаря — седого старика со сморщенным, как печеное яблоко, лицом — и завела их в отдельную комнату, дальше от возможной публики. — С ним что-то не так, — заявила женщина и замолчала, всем видом показывая, что болен Вэй Ин исключительно на всю голову, а она пришла лично подтвердить диагноз и позлорадствовать. У Сянь ничего не сказал, но и не возразил: он тоже думал, что что-то в нем переменилось. Лекарь усадил пациента на кушетку и взял за руку, щупая пульс. Вэй Ин из любопытства тоже прислушался, но что он мог услышать? Только хриплое старческое дыхание, которое вдруг сорвалось с ритма. — Не может быть… — пробормотал лекарь и велел парню лечь на спину. У Вэй Ина сердце заколотилось: с ним действительно что-то не так. Старик ощупал солнечное сплетение, подобрался сухими руками к груди и что-то пробормотал. Тусклые от прожитых лет глаза наполнились удивлением и сочувствием, но лекарь быстро взял себя в руки. — Моя госпожа, ядро этого заклинателя сильно истощено. Боюсь, мне придется запретить пользование духовной энергией на ближайшие пару месяцев. Не летать. Бои тоже противопоказаны. Вэй Ин подскочил и хотел было подняться на ноги для гневной тирады, но лекарь уложил его обратно непреклонным прикосновением руки. — Прошу вас, госпожа, покинуть помещение. Я хотел бы рассмотреть этот случай более основательно. — Нет, подождите, я же здоров, я не могу быть ТАК болен! — У Сянь умоляющим взглядом посмотрел на приемную мать, прося ее забрать его и не оставлять на растерзание старику: он хотел на тренировку, хотел пользоваться мечом, чувствовать биение духовных сил в действии, он не мог отказаться от своей жизни так просто! — Поставьте его на ноги как можно скорее. — Велела госпожа Юй и удалилась, вежливо кивнув. На Вэй У Сяня она не смотрела. Даже не бросила взгляда напоследок. Вэй Ин отсел ближе к спине кушетки и настороженно замер: старикан обернулся к нему. — Это слишком личное, чтобы рассказывать всем, — сообщил мужчина. — Мальчик, твое ядро… Твое ядро впитало в себя слишком много тьмы и уснуло. Его свет погас, я боюсь, что это непоправимо. — Что? — Вэй Ин округлил глаза и схватил лекаря за рукав. — Что вы сказали? Не может быть, я же чувствую его, я же… — У Сянь смолк: ничего он не чувствовал. Он трусливо игнорировал пустоту до тех пор, пока не нашелся тот, кто смог сказать о ней вслух. — Мне жаль. — Сказал старик. — Здесь я бессилен. — Будь вам действительно жаль, вы бы не стали сразу отказываться от попыток исцелить меня, — хмуро ответил У Сянь. — Как хотите. Я сам найду способ вернуть свое золотое ядро. Единственное, о чем я попрошу — это не распространяться о моей... Моем… недуге. — Конечно, — кивнул тот, и, отвернувшись, достал из комода пузырек с темно-синей жидкостью в нем. — Укрепляющее. Пей строго один раз в день, не больше. Это единственное, чем я могу тебе помочь. — Спасибо. Вэй Ин забрал пузырек и ушел, позволив себе хлопнуть дверью. Суй Бянь сиротливо остался лежать на полу в комнате лекаря. У Сянь шел… Куда-то. У него не осталось сил и ужасно хотелось побыть в одиночестве, чтобы зализать безжалостно нанесенные словесные раны. Что ему нашептывали голоса в озере? Он один, он бессилен. Ему нужно смириться с тем, что он теперь ничто: он не заклинатель, но и не человек — не сможет жить как обычный крестьянин после стольких лет пылавшего в груди золотого огня. Больнее всего понимать, что сейчас внутри него только пепел. Поплутав по лесу — родному, тому, в котором он провел все детство, Вэй Ин почувствовал себя значительно лучше. Вэй У Сянь он или нет? Что такое для него потеря золотого ядра? Он был… нет, он сильный. Он достаточно сильный, чтобы быть как другие заклинатели. Погасло его ядро или нет, он всегда будет наравне со всеми! Никто… пока никто не знает, пока он может поднять свой собственный меч на жалкий цунь вверх и оторвать его от земли — он равный им. Всем заклинателям. Вэй Ин хотел забраться на ветку дерева, чтобы там привести эмоции в порядок, но вдруг вспомнил, что на нем надето белое ханьфу, а преследовавший его сандаловый запах не давал сорваться все это время. Носить нечто длинное…. приятно. Не чета его нынешней жилетке… Надо и себе найти нечто подобное. Обратно в свою комнату к обеспокоенным брату и сестре Вэй Ин возвращался вприпрыжку с яркой улыбкой. Все у него будет хорошо. Даже если он никогда в этой жизни не встанет на Суйбянь. *** Цзян Ваньинь обеспокоенно наблюдал за тем, как медленно, но неверно меняется Вэй Ин и его образ жизни. Началось все с того, что Вэй Ин перестал собирать все волосы в высокий хвост. Сразу после мать перестала вытаскивать его на уличные тренировки. Отец, когда вернулся в пристань потратил несколько часов на разговор с У Сянем и, кажется, был категорически недоволен результатом. Как и Вэй Ин, который вышел из кабинета крайне раздраженный. Еще Цзян Чэн не одобрял некоторую безалаберность братца в обращении с лекарством. Его, как и сестру, не ввели в курс дела о здоровье У Сяня, и они понятия не имели с каким лекарством Вэй Ин теперь не расстается. Отвечать на расспросы А-Ин отказался. Довольно часто его можно было увидеть хлебающим из горла бутыли какую-то гадость. После нее он ходил подозрительно спокойный, а энтузиазм не бурлил в нем заразительным потоком. Орать на него хотелось в несколько раз сильнее. За два месяца Вэй У Сянь ни разу не выходил на ночную охоту в компании других адептов — исключительно один, с личного разрешения госпожи Юй. Вэй Ин выбросил свои старые одежды и обзавелся длинными ханьфу, которые раньше презирал. «Сковывает» — говорил он. Сейчас он, казалось, пытался сковать что-то внутри себя. Ханьфу Лань Ванцзи Вэй У Сянь прятал в своей комнате, иногда засыпая в нем. Цзян Чэн пару раз видел, как аккуратно сложенная белая ткань лежит на столе около курильницы с сандаловыми благовониями. Лучше бы он так меч хранил, честное слово! Суйбянь часто бывает в руках хозяина: Вэй Ин может полировать его несколько раз на дню. Но когда приходит время тренировок — меч валяется в комнате, под кроватью. Ваньинь, на очередной тренировке упав на землю после рукопашной с Вэй У Сянем вдруг допустил мысль о том, что в Гусу, рядом с этим Ланем, Вэй Ин вернется к себе-прежнему. Всего два месяца осталось.