***
Сложнее всего смириться с отсутствием таких привычных на Земле вещей, как канализация, электрическое освещение, отопление, музыка. А еще — вкусная еда. В замке кормят отвратительно. То есть, возможно, определенные личности здесь питаются как короли, вот только Александра в их число явно не входит. Она может понять причину, по которой в начале зимы в ее ежедневном рационе отсутствуют свежие овощи и фрукты. Может, хотя бы попытаться привыкнуть к пресности местной пищи, к почти полному отсутствию привычных специй и недостатку соли. К тому, что вместо сахара здесь используют мед. Может, привыкнуть, но, черт возьми, она готова продать душу за пиццу с салями, за огромную тарелку салата, за сочный бургер, или хотя бы за одно единственное приторно-сладкое пирожное из французской кофейни в центре Хитерфилда. Что ж, хотя бы вино тут неплохое. На пятый день жизни в замке у Александры складывается что-то похожее на распорядок дня. Ложится она под утро, когда луна уже готовится уступить небосвод скупому зимнему солнцу. По этой причине девушка пропускает завтрак, который приносят едва ли не с рассветом, и после быстрого перекуса возвращается к книгам, стремясь извлечь из них как можно больше информации за короткий световой день. Когда же вновь темнеет, Александра торопится в противоположное крыло, с астрономическими картами под мышкой. Там, в самой высокой башне, она настраивает телескоп, обнаруженный совершенно случайно во время осмотра замка. Долгие часы она проводит наедине с небом, рассматривая невиданные раньше звезды, лишь изредка отвлекаясь, чтобы записать свои расчеты и наблюдения. И тогда висящая почти абсолютная тишина нарушается скрипом пера, а на стенах заводят свою пляску тени, отбрасываемые капризным пламенем масляной лампы. Обычно девушка начинает собираться назад, когда измученные ночным бдением стражники в полудреме облокачиваются друг на друга, а поэтому весь путь до комнаты сопровождается их недовольным ворчанием. Но в этот раз к звуку их голосов неожиданно примешивается еще один. Александра останавливается, когда слышит чьи-то горячие перешептывания в коридоре. Она предупреждающе подносит палец к губам, делая знак своим конвоирам не шуметь, и осторожно выглядывает из-за угла. В неровном отблеске факела она видит замершую в объятиях пару, и тонкие женские руки, подрагивающие на мужских плечах, и ее распущенные светлые волосы, и его причудливый синий наряд, расшитый золотыми птицами. Чтобы в полной мере удовлетворить свое любопытство, Александра делает маленький полушаг вперед. Ей даже на руку, что эти двое так заняты друг другом. Тусклая луна выглядывает из-за облаков, и в ее холодном свете пара любовников кажется Александре парой призраков. Чья-то рука в железной перчатке тяжело опускается на плечо девушки, и она вздрагивает, едва сдерживая вскрик. Не хватало еще, чтобы ее акт почти что вуайеризма заметили. Впрочем, эта парочка, кажется, и мамонта не заметит, окажись он сейчас в коридоре. Недовольно подняв бровь, Александра переводит взгляд с одного стражника на другого. — С Вами все в порядке? — спрашивает (причем довольно громко) тот, что с бородой, — она и рада бы запомнить их имена, но караул слишком часто меняют. Александра прижимает пальцы ко рту, оборачивается, готовясь провалиться под землю со стыда быть замеченной. Но мужчина что-то шепчет спутнице на ухо, и та звонко смеется в ответ. «Ну точно — и мамонта не заметят!» — Госпожа? «Тише!» — Послать за лекарем? Госпожа Александра! — Да не кричите вы так, идиоты! Или хотите, чтобы они нас заметили? — она даже не шепчет — шипит практически на грани восприятия человеческого уха. Стражники недоуменно переглядываются. На их лицах проступают зачатки панического ужаса. — Но здесь никого, кроме нас! — восклицает тот, что помоложе, и, сжав рукоять меча, выходит в коридор. — Стой! — она хватает его за рукав, пытаясь удержать в спасительном полумраке, но стражник и не думает останавливаться, делая шаг, а затем еще один. — Вот видите — никого! Успевшая уже зажмуриться от стыда, Александра распахивает глаза от удивления. Как это — никого? — Но ведь они только что были здесь. Прямо здесь, под этим факелом! — девушка дважды оборачивается вокруг своей оси, словно заведенная детская игрушка, но в коридоре действительно пусто. — Как же это… Не могли же они так быстро уйти… — Вы несколько минут наблюдали за абсолютно пустым коридором, госпожа. — Нет, они были здесь, темноволосый мужчина и светловолосая женщина, они целовались и о чем-то очень тихо говорили, и… Ее вдруг накрывает чувство бесконечной усталости, словно ее секунду назад полный бак вмиг опустошили, и теперь сил не хватает даже на то, чтобы удержаться на ногах. Последнее, что она видит, перед тем, как рухнуть в подставленные руки стражи — танцующую луну, хитро гладящую из-за темного облака.***
Фобоса мучает бессонница. Он посвящает ночи работе, сжигая свечу за свечой, он изматывает тело тренировками, принимает снадобья придворного чародея, своего старого учителя, но сон приходит лишь под утро, обрывистый, краткий, не приносящий ничего, кроме головной боли. Легче не ложиться вовсе. Особенно не до сна, когда гонцы несут столь тревожные вести. Он откладывает в сторону письмо Седрика, выходит из-за стола. За окном холодный ветер гонит первую колючую снежную пыль. Седрик ушел с небольшим отрядом несколько дней назад. Изначально сообщалось о нападении повстанцев, но в последней депеше сказано, что на месте видели стражниц. После длительного затишья их появление тревожит Фобоса. Что они планируют? Он замирает у окна, глядя на уснувший город через витражное стекло. Кто-то из крестьян наверняка осведомлен о планах сопротивления и готов поделиться этой информацией за определенную плату. Например, за мешок зерна. Стук в дверь. Неожиданно. Кто это может быть в такой час? Быстрый взгляд на клепсидру*. Пять часов после полуночи. — Мой принц, — вошедший опускается на колено. Стражник. — Докладывай, — при внешнем спокойствии внутри Фобоса бушует тревога. Нападение на замок? Нет, он бы почувствовал. Но стража не является просто так. — С пленницей что-то не так. Лекарю нужна Ваша помощь, говорит, недуг магического характера. Фобос кривится. Эта женщина и так доставила ему немало проблем, взять хотя бы вчерашний отчет придворного казначея о ее тратах. Зачем она заказала портному столько платьев, если почти не выходит из башни? Ни один из его шпионов не обходится королевству так дорого. Не стоило слушать Седрика и оставлять ее в живых. Возможно, она и вовсе не справится с возложенными на нее обязанностями. В таком случае Фобос вычтет потраченную сумму из жалования сенешаля. Однако он все же соглашается взглянуть, что там произошло. Недуг магического характера — это может быть даже интересно. Когда-то давно он занимался подобным, изучая воздействие магии на людей, ее лишенных. Возможно, пришло время вернуться к экспериментам. Путь до восточной башни не занимает много времени. Ее комната невероятно маленькая, а еще — ужасно захламленная по сравнению с его собственными покоями. В этом замке слуги совсем обленились? Фобос рассматривает исписанные крупным почерком свитки, слушая отчет стражника, сопровождавшего девушку к башне. — Похоже, это было видение, — заключает придворный лекарь, прощупывая пульс. Принц отрешенно кивает. Люди, лишенные магии, плохо переносят ее присутствие. Может женщина и не умрет, кто знает? Но в любом случае, ей надо найти замену. Миранда может подойти. Кажется, они с Элион примерно одного возраста. — Сильный жар, — бормочет под нос лекарь, делая записи. Он подзывает прислугу, перечисляет травы, которые нужно принести из кладовой. Фобоса мало интересует вся эта суета. Он делает манящее движение рукой, и тяжелые ставни раскрываются, впуская в комнату ночную прохладу. По крайней мере, теперь не так жарко. Зачем так сильно топить камин? — Когда она очнется? Лекарь пожимает плечами. Из недр своей мантии он вытаскивает кожаный мешочек и высыпает содержимое во всепоглощающее пламя. По комнате расползается удушливый запах трав. Давно можно было использовать магию, но ослабленное сознание может не вынести нового вмешательства. А потому они ждут. Фобос создает у кровати точную копию кресла, стоящего в его кабинете. Пока лекарь окуривает помещение, он последит за состоянием женщины. От цепких глаз принца не ускользнет ни малейшее изменение. Он слушает ее тяжелое дыхание, скользит взглядом от ее вьющихся на кончиках рыжих волос, до тонких запястий, лежащих на одеяле и обратно. Иногда он останавливается на испачканных чернилами пальцах, иногда — на потрескавшихся губах, на вздымающейся груди, на трепещущих ресницах, на широко раскрытых глазах, в которых отражается скачущее пламя очага. Он моргает, выводя себя из состояния полудремы. — Очнулась, — выдыхает хрипло. Поднимается с кресла, которое тут же исчезает в черной дымке. — Что Вы здесь делаете? — в явном смущении она дергается, пытаясь встать, и тут же обхватывает голову руками. — Не делайте резких движений, — лекарь укладывает ее обратно, подносит к губам плошку с водой. — Мне нужно знать все, что ты видела в том коридоре, — чтобы не смущать ее больше, он возвращается к окну, за которым разгорается рассвет. — Кажется, в прошлый раз Вам не надо было спрашивать. — Твой организм сейчас слишком слаб, поэтому ты расскажешь мне все сама. В этот раз. Фобос оборачивается, наблюдая, как на ее лице расцветает непокорное возмущение, как тогда, в тронном зале. Вспыхнувший от крошечной искры пожар, огонь, за секунду взметнувшийся до небес, а в следующий миг погасший. Только в глубине карих глаз можно разглядеть его отзвуки. Или же это лишь отсветы от камина? Ее рассказ мало чем отличается от доклада стражи. Разве что подробностей больше. — Что со мной было? Я видела... — она слегка мешкается, прежде чем закончить предложение. — Призраков? — Видение, — поправляет Фобос. — За время пребывания в замке это первое? — Нет, — она поворачивает голову так, чтобы он не мог видеть ее лица. — Было еще одно, в библиотеке. Но после со мной все было в порядке. Я думала, у меня просто разыгралось воображение. — Ты видела тех же людей? Она качает головой, не торопясь с ответом. Ее щеки слегка розовеют, и в этот момент ему ужасно хочется хотя бы краем глаза подглядеть ее мысли. — В любом случае, это интересно. Замок шлет тебе картины, вот только чего: прошлого или будущего? — Почему я их вижу? — она морщит нос, когда лекарь кладет ей на лоб смоченную в холодной воде ткань, и несколько крупных капель сползают по щекам. — Видишь ли, — Фобос складывает руки за спиной. — Меридиан пронизан магией, а замок — место ее сосредоточения. Она буквально течет в этих стенах, как кровь внутри человека, — протягивает ладонь, слегка, почти нежно касаясь холодного камня стены, словно поглаживая. — Многие на Меридиане умеют поглощать ее, остальные же просто живут с частичкой магии внутри. В ком-то ее больше, в ком-то меньше. Она может никак не проявлять себя, но служит своеобразным оберегом для своего носителя. Он прищуривается, чтобы разглядеть магию всех присутствующих. Она похожа на теплое свечение сосредоточенное в районе сердца человека. У лекаря свечение сильное, заполнившее всю грудную клетку. Неудивительно, что ему легко даются зелья и простейшие целительные заклинания. Свечение молодой служанки едва заметно, пульсирует в такт ударам сердца. Фобос напрягает зрение, чтобы удостовериться, что ему не показалось. Так и есть — вторая крошечная искорка внизу живота. Переводит взгляд на замершую на кровати женщину. Абсолютно ничего. Нет даже малейшего намека. Что ж, он это понял еще при первой встрече, а сейчас лишь подтвердил собственные наблюдения. — Рожденные на Земле почти всегда лишены магии. Стражницы — редкостное исключение, встречающееся раз в десятки лет. — Значит, раз я лишена магии, то лишена и иммунитета к ней? Фобос довольно кивает. Приятно вести диалог с человеком, который понимает все с первого раза. Обычно на Меридиане это редкость. — Эти видения опасны? — Я сам никогда не встречался с подобным, хотя в книгах описывают такие случаи. Бывает, что люди умирают, но это не самое страшное. Многие лишаются рассудка, становясь лишь бледной тенью самих себя. И годами они бродят по темным коридорам, потеряв связь с реальностью, не прекращая бесконечный разговор с давно ушедшими — или же еще не рожденными. Служанка вскрикивает. Принц переводит на нее недовольный взгляд. — Ты можешь быть свободна. Она даже ничего не говорит — убегает, быстро кивнув. Фобос возводит очи горе. И откуда только берутся такие нерадивые? — Очень интересная история. Знаете, я даже почти испугалась, — а эту женщину, похоже, такими россказнями не возьмешь. Она хрипло посмеивается, прижимая мокрую ткань ко лбу. Первый солнечный луч, отразившись от зеркала, падает на ее покачивающиеся кудряшки, окрашивая их в золотой цвет. Ее блестящие от жара глаза похожи на расплавленную медь, и он понимает, что утонет, если продолжит смотреть. — Тебе нужна будет защита, — ему давно не было так трудно взять себя в руки. Кажется, в прошлый раз это была девушка из посольской делегации, и они нарушили все возможные дипломатические правила, но в итоге Меридиан получил ценного союзника и надежного поставщика боевых носорогов. — Я пошлю письмо придворному магу. Он создаст оберег. Ты должна будешь носить его не снимая, поняла? Фобос склоняется над столом, быстро излагая на бумаге суть проблемы. — Это поможет? — На какое-то время, пока я не придумаю другой способ сохранить твой разум, — в его руке материализуется королевская печать, которой он закрепляет сообщение, подтверждая его подлинность. — А еще можно просто вернуть меня домой. Что-то мне подсказывает, что это решение — наиболее верное. — Наиболее верным решением было бы просто убить тебя, и избавиться от лишних проблем, — Фобос не может удержаться, чтобы не послать женщине ядовитую улыбку. Он вытягивает руку с письмом, наблюдая, как то сгорает на ладони. Так оно почти мгновенно дойдет до адресата, и не придется переживать, что нерадивая прислуга его потеряет. — Она должна быть на ногах к прибытию принцессы, — обращается к лекарю. — Да, мой принц. — Славно. Хорошего дня. И выходит из комнаты.