Дверь Фобосова кабинета из темного резного дерева возвышается перед девушкой непреодолимой преградой. Александра уже несколько минут стоит перед ней в растерянности, раз за разом вскидывая руку, намереваясь постучать, и каждый раз безвольно опуская.
За все годы учебы ей повезло ни разу не оказаться в кабинете директора. Тех, кто принадлежал к касте «ботаников», туда не вызывали. Таких обычно хвалили за успехи в учебе, к директору же зовут по другим причинам, для которых Александра была слишком труслива.
Теперь ей выдался шанс испытать весь спектр чувств, присущий ученику, попавшемуся за курением в туалете.
«Мелковато берешь, подруга. Ты планируешь побег за спиной у главного тирана всея Меридиана. Думаешь, это сравнится с курением в школьном туалете? Для тебя зайти туда — почти самоубийство, если он все же решится залезть тебе в голову. Но и не идти ты не можешь. Вот такой вот парадокс».
Она еще раз нерешительно поднимает руку, едва дотрагиваясь костяшками до поверхности двери, когда слышит его приглушенный голос:
— И долго ты собралась там стоять?
Вздрогнув от неожиданности, Александра все же приоткрывает дверь и, опустив голову, заходит внутрь.
Фобос сидит за письменным столом, заваленным бумагами, и смотрит прямо, придерживая подбородок кончиками пальцев.
Размышляя о директорском кабинете, она почему-то представляла кабинет принца точно таким же: не очень большим, с карамельными стенами, увешенными грамотами и дипломами, с книжным шкафом, заставленным папками, едва слышно жужжащим радио и старым компьютером на углу стола. Конечно, это лишь глупая игра ее скудного воображения, не способного на создание нового образа, вместо этого повторяя ранее виденный.
В реальности принцево обиталище являет собой нечто стерильное и ужасно холодное, похожее на кабинет директора больницы (скорее всего, психиатрической).
Единственная поверхность, на которой можно углядеть некое подобие беспорядка — это письменный стол, все остальное же — стеллажи и книжные полки, алхимический стол с расставленными по высоте склянками, погасший камин, вычищенный от золы и угля, — все буквально светится. Ни единой пылинки.
По сравнению с его кабинетом, комната Александры больше похожа на свалку.
«Он точно маньяк. Только маньяки настолько запариваются с уборкой».
Она опускается на любезно предложенное кресло. Фобос больше не обращает на нее внимания, что-то лихорадочно записывая. Александра тоскливо косится на зияющую пустоту за каминной решеткой.
Впрочем, вскоре оказывается, что смотреть на принца куда интереснее. Но на принца ли?
Впервые с момента их знакомства, когда она еще не видела его, но уже могла составить в голове определенный образ правителя, Александра разглядела в нем человека.
Это неожиданное открытие поражает ее. Оказывается, что под оболочкой тирана и мага прячется обычный человек с уставшим взглядом, который хмурится, пока работает и в задумчивости постукивает пальцем по столу.
Неужели она могла его бояться?
— Дырку прожжешь.
Фобос дергает уголком рта, когда она отворачивается в смущении.
— Что это за язык? — Александра переключает внимание на древние тома, рядами стоящие на полках. Десятки книг с одинаковой иероглифической вязью на корешках.
— Письмена Меридиана. Используются, когда автор хочет что-то скрыть.
— Например?
— Знания, — он складывает бумаги, приводя стол в порядок. — Древние магические секреты.
— За сколько можно выучить этот язык?
Принц смотрит на нее несколько мгновений, водя пальцем по сгибу листа. Александра прикусывает щеку. Ей кажется, что именно сейчас он просматривает её воспоминания. Самое страшное, что она никак не может почувствовать его присутствие.
— В них нет того, что ты ищешь.
— А? — девушка не сразу понимает, о чем он, сосредоточившись на попытках не думать об их последнем разговоре с Федрой.
— Книги. В них нет ни слова о том, как открыть портал на Землю. Самой новой здесь пару сотен лет. Тогда проход был беспрепятственным, Завеса появилась позже. Могу я предложить вина?
— Было бы неплохо.
Когда она протягивает руку, чтобы принять кубок, ее пальцы дрожат.
Фобос садится в кресло напротив. Он вращает в пальцах свой кубок, каким-то чудом не проливая ни капли, внимательно разглядывая девушку. Нервирует ужасно.
— Перестаньте.
Он слегка поднимает бровь. Кубок в его руках останавливается.
— Хватит так смотреть. Дырку прожжете, — возвращает ему язвительно.
— Тебе можно, мне нельзя? — он делает небольшой глоток, не разрывая зрительного контакта. — Боишься. Появилось, что скрывать?
— У девушки всегда есть что скрывать, — фраза выходит слишком неестественной, и они оба это чувствуют. — Разве Вы не говорили, что сейчас залезать ко мне в голову слишком опасно?
— Я и не собирался, — Фобос выглядит расслабленно, но в его глазах плещется подозрение.
«Ты только что сама наполовину вырыла себе могилу. Что мешает ему наплевать на меры предосторожности? Ты не хрустальная ваза, чтобы беречь».
Она отпивает слишком много, и вино обжигает горло. Крепкое.
— Шахматы? — Взгляд Александры останавливается на столике в углу. Незаконченная партия, преимущество у черных.
Фобос кивает, оставляя недопитое вино.
— Играешь?
— Немного. Откуда они здесь?
— Кто-то из моих предков позаимствовал на Земле.
Девушка качает головой. Вот как. Позаимствовали, значит. Могли подглядеть хотя бы капельку прогресса, а вместо этого утащили шахматы.
— И часто вы воруете у нас настольные игры? — она усмехается, вновь поднося кубок ко рту.
— Реже, чем ты думаешь. Чаще книги. Седрик преподнес мне примерно половину своего магазина.
— Интересно, — кажется, они отошли от обсуждения опасной темы и можно расслабиться. — И какая же Ваша любимая?
«Книги? Серьезно? Ну вы еще о погоде поговорите».
— «Государь» Макиавелли.
— Нет, — произносит разочарованно.
— Что-то не так? — он складывает пальцы домиком, слегка касаясь губ.
— Просто это так… банально? Ну, то есть, я бы удивилась, назови Вы «Гарри Поттера».
Его бровь вновь взмывает вверх. Разумеется. Простое «Что» уже не в моде.
— История о волшебниках. Забудьте.
— Почему же, — Фобос доливает вина в их кубки. Александре становится интересно, не позвал ли он ее лишь для того, чтобы как следует надраться, — мне было бы интересно узнать, как на Земле представляют магию.
Александра удобнее устраивается в кресле, закидывая ногу на ногу. Приподнявшиеся юбки открывают миру ее разноцветные кроссовки. Лицо принца, в этот момент пытающегося побороть удивление, оставляет желать лучшего.
— Ладно, — она даже не пытается скрыть смех. — История начинается с одного обычного мальчика, который живет с мерзкими родственниками, пока однажды к нему не приходит, хм, кажется, лесничий из школы магии, чтобы сообщить, что он теперь будет посещать эту самую школу.
— Стой, — Фобос останавливает ее взмахом руки. — Такого не может быть. Школа магии?
— Что-то не так?
— Сколько там детей?
— Не знаю, — она пожимает плечами, самостоятельно наполняя кубок. — Около сотни?
— Невозможно. Мало кто может почувствовать магию в себе, еще меньше людей могут ее использовать. Но даже если предположить, что все эти дети обладают достаточным магическим потенциалом, чтобы развивать способности, к каждому ученику должен быть определенный подход, так как силы каждого индивидуальны. По этой причине здесь, на Меридиане, дети королевской семьи обучаются у придворного мага, когда у них обнаруживается сила.
— А остальные?
Он не удостаивает ее ответом, вместо этого посылая красноречивую снисходительную полуулыбку. Разумеется, для принца всех остальных просто не существует. Они не люди, а так — функция, рабочая сила, да деньги с налогов.
Чего Александра точно не ожидает, так это просьбы рассказывать дальше. Фобос останавливает ее каждые пять минут, задавая вопросы или поясняя, как все работает «в реальности», разрождаясь лекцией о природе магии, а потом просит продолжить историю. Девушка чувствует себя Шахерезадой. Бутылка стремительно пустеет.
— А чем закончилось?
— Не знаю, — она разводит руками. От выпитого вина мысли слегка путаются, но девушке еще удается собирать их в кучу. — История еще не закончилась. Но могу предположить, что добро победит.
— Разумеется, — принц презрительно фыркает. — Слишком скучно. Между прочем, у «злой» стороны правильные идеи. На Меридиане дом Эсканор взял власть в свои руки как раз воспользовавшись своим магическим превосходством. И до сих пор стать правителем на Меридиане может только обладатель силы.
— Вы зануда, принц.
Откуда-то возникает вторая бутылка.
— Никогда так не думал.
— А Вы чаще общайтесь с подданными. Узнаете о себе много интересного.
Он усмехается, качая головой. С каждой минутой Александра все больше различает в нем человека. Ей хочется разглядывать его.
Фобос кажется совершенно пьяным. Его движения расслаблены и ленивы, а сам он постепенно перестает напоминать натянутую струну. И только глаза его абсолютно трезвые, как всегда проницательные.
До нее вдруг доходит, что он только притворяется пьяным. Делает вид, чтобы Александра поверила и — что? — выболтала ему все секреты? Стала бы больше доверять, увидев, что он тоже человек? А ведь почти сработало.
— Как тебе жизнь в замке?
— Нормально, — разум плывет, и она решительно отставляет бокал. — Вино разбавляют. У Вас лучше.
— А слуги? Они всегда рядом, невидимы, но сами видят и слышат все. Можешь ли ты доверять им? Тем, кто приносит тебе еду.
— Я не понимаю, о чем Вы.
— Доверие, Александра. Седрик хочет верить тебе, но я не могу. Не совершил ли я ошибку, назначив тебя наставницей для Элион?
Девушка едва заметно вздрагивает, когда Фобос называет ее по имени. Слишком уж неестественно оно звучит здесь, в полумраке. Почти что интимно.
— Вы все еще подозреваете меня в сговоре со Стражницами.
— Разумеется. И хоть по заверению начальника стражи ты не покидала замок, я уверен, ты вынашиваешь план побега. Ты ведь понимаешь, что я в любом случае узнаю? — он понижает голос, почти переходя на шепот.
За витражным окном завывает ветер, ударяя по нему с такой силой, что дрожат стекла.
Свечное пламя, единственный источник света в кабинете, скачет, и тени на стенах кажутся живыми. Они качаются, качаются и очертания предметов, столов и стульев. Александра закрывает глаза, но становится только хуже. Голова кажется ужасно тяжелой, неспособной держаться ровно.
— К чему Вы ведете?
— В скором времени состоится прием в честь моей сестры. Там ты должна будешь принести клятву верности короне.
— Что это за клятва? — она пытается поднять голову, но не может. Язык не слушается, и трудно сказать, звучат ли слова в реальности, или же лишь в мыслях.
— Твое признание при дворе, официальное назначение или же… — мир как будто проваливается под воду. Звуки почти не слышны. Девушке становится страшно, что если принц отравил ее, когда все возвращается: вой ветра и тихий, хриплый голос Фобоса. — …называй как хочешь, смысл один: после принесения клятвы ты перестанешь быть пленницей.
— Вот как. Может, и караул снимите?
— Сниму. Впрочем, в замке не так безопасно, как ты могла бы подумать. Особенно сейчас, когда сюда сползается вся гниль в лице придворной знати.
Александра вглядывается в лицо принца, пытаясь разглядеть в его глазах ключ к пониманию, но видит лишь безграничную усталость.
«Не может быть все так просто. Он дает тебе поблажки, чтобы заманить в ловушку, поймать с поличным, ты не должна ему верить!»
Она затыкает внутренний голос. Хочется пройтись по комнате, чтобы проветрить сознание, но вряд ли сейчас получится встать.
— Я не понимаю Вас. С чего вдруг такое доверие?
— Я не доверю тебе. Я не доверяю никому, даже если человек сидит в колодках на дне ямы. Как показала практика, даже мёртвые не заслуживают доверия.
Его глаза слегка подергиваются дымкой воспоминаний. Фобос долго молчит, похоже, уйдя в себя, и Александра пользуется этим, беззастенчиво разглядывая половину лица, освещенную капризным огоньком свечи.
«И как ты раньше не замечала эти синяки под глазами? Неужели он вообще не спит?»
— Но ты права, тебе нужно знать, — заговаривает тихо. — Я даю тебе возможность. Шанс сделать правильный выбор.
«Понятно, решил оставить дверь открытой и посмотреть, сбежишь ли. Неужели думает, что ты настолько отчаянная, что сделаешь это, когда он смотрит?»
— Предлагаете мне начать Вам доверять?
— Неужели ты не поняла? Никому нельзя доверять, особенно в замке. Особенно мне. Мне нужно лишь подчиняться.
Она сжимает виски руками. Этот диалог все больше походит на пьяный бред или на вязкий сон, из которого ты никак не можешь выбраться проснувшись.
— А как же Элион? Мне кажется, она Вам доверяет.
— Верно, — принц хищно улыбается. — Ведь у нее больше никого нет. Ты хочешь знать, зачем она здесь? Наверняка догадалась, что у нее больше прав на престол, чем у меня. И если бы она только захотела править… но ей нужно не это. Ей нужна семья, сказка. И я могу ей все это дать.
— Не верю, — Александра облизывает пересохшие губы, пахнущие вином. — Пытаетесь играть в благородство? Стать добрым опекуном для сестры, ничего не требуя взамен?
— Ты сама ответила на свой вопрос. Она моя сестра. Моя семья. Больше никого не осталось.
— И это все? Никаких коварных замыслов?
— Ну, так дела не ведутся, Александра. Я не настолько глуп и пьян, чтобы выложить тебе все свои коварные замыслы, а ты не настолько хитра, чтобы заставить меня говорить. Пожалуй, на этом все. Возвращайся к себе. Текст клятвы тебе передадут позже.
Пошатываясь, она с трудом перемещается к двери. Замирает, но не оборачивается. Затылком чувствует взгляд принца.
— Что-то еще?
— Ваши родители, — Александра ногтем ковыряет резьбу на двери. — Что с ними стало?
Позади слышится глухой стук каблуков о каменный пол. Фобос останавливается рядом, кладет ладонь на ручку двери.
— Они умерли. Такое случается рано или поздно, — произносит он насмешливо, и девушка видит пляшущих чертей в его зрачках. Почему он так близко?
— Тебе пора, — принц распахивает дверь. Ветер, гуляющий в коридорах, заглядывает в кабинет, вороша на столе бумаги.
***
С каждым днем замок все больше погружается в суматоху. Слуги снуют туда-сюда, работа кипит, и выходить из комнаты становится практически опасно для жизни: того и гляди поскользнешься на начищенных до блеска полах.
Прибывают все новые и новые гости. Александра иногда развлекается разглядывая их с верхней галереи. Мысль о том, что многие из прибывших даже не с Меридиана, а с каких-то других, еще более дальних, неизвестных миров, волнует. В ней вновь просыпается то самое чувство, возникшее перед порталом — кажется, в какой-то другой жизни.
С тех пор как Александра встала на ноги после болезни, зима нарекла себя полноправной хозяйкой Меридиана, и даже Фобосу пришлось отступить под натиском морозов. Он ничего не мог (или не хотел) поделать с бушующей вьюгой, и замок с каждым днем заметало все сильнее.
Теперь приходится топить камин в два раза чаще. Отлучиться из комнаты надолго — значит потом вернуться в морозильник, а открыть окно — позволить сугробам вольготно расположиться на полу и письменном столе.
Девушка иногда ловит себя на мыслях о Фобосе — «И как он может работать в настолько холодном кабинете?» — и почти сразу гонит их прочь. После их совместной попойки и последующего дикого похмелья, любая мысль о принце сопровождается непроизвольным рвотным рефлексом.
Непривычно видеть замок таким живым, наполненным голосами и фигурами. Теперь даже в библиотеке не найти привычного умиротворения, поэтому Александра забегает туда лишь на пару минут, чтобы вытащить наугад несколько книг и вернуться в укрытие. Иногда ей хочется заразиться общим мандражом, без конца перемеривать платья и расшитые узорами плащи из тончайшей кожи или смеяться с придворными дамами за вышивкой, обсуждая юношей, для которых эта охота станет первой в жизни, но вместо этого девушка вздыхает и считает минуты до возвращения домой.
И когда наступает день Х, ее пальцы обкусаны до крови.
***
Ее будят, когда за окном еще темно. Воет ветер, и вылезать из теплой, нагретой за ночь постели, совсем не хочется.
Александра даже не смотрит в сторону завтрака, соблазнительно дымящегося на столе. Она зевает, пока Элиа заплетает ей волосы, иногда слишком сильно дергая за пряди и ёжится от холода, натягивая шерстяные чулки.
— Зачем мне вообще там быть в такую рань? Я ведь даже не еду на эту треклятую охоту!
Над левым ухом ей напоминают о правилах приличия, над правым — о шансе для каждой придворной дамы показать себя. Александра фыркает, мол, в такой мороз, закутанная в плащ и неприметную шерстяную шаль Деметры — что ей там показывать? Разве что свое недовольное заспанное лицо.
Да и вообще, разве она дама? Ха! Вон та, проплывающая мимо, или другая — белая муфта, ради которой был убит десяток пушных зверьков — вот они дамы, а Александра так, нечто чужеродное, неподходящее, стилем и манерами выбивающееся из всего этого средневекового балагана.
Примерно то же самое она услышит чуть позже, став случайным свидетелем разговора двух сплетниц.
Во дворе и правда есть на что поглядеть. Носороги шумно дышат, ноздрями пуская пар, бьют копытами малочисленные лошади, сползаются со всех сторон гости, которых мороз лишил возможности продемонстрировать свои лучшие платья. Впрочем, у многих оказываются вполне нарядные, расшитые плащи, а некоторые, особо отчаянные, появляются и вовсе без них, наплевав на холод. Александре становится зябко от одного взгляда на этих модников. Сама она забивается в угол, безуспешно пытаясь прогнать остатки сна, приплясывая на месте.
Федра почти сразу куда-то исчезает, углядев, должно быть, возможность новых полезных знакомств. Пару раз Александра замечает ее прическу, мелькающую в толпе около одного из самых молодых наездников. Юноша самодовольно улыбается, склонившись в седле к по-кошачьи ластящейся Федре. Александра хмыкает, отворачиваясь, и неожиданно замечает Седрика, замершего на лошади в другом конце двора. Взгляд мужчины, горящий и страшный, прикован к парочке. И почему-то Александре кажется, что Федра знает об этом взгляде.
«И это в ее понимании "быть осторожнее"?»
По толпе проходится взволнованный шепот, и во двор входит Фобос под руку с Элион. Принцесса очаровательна в небесно-голубом дорожном платье, отороченном белым мехом, а принц… что ж, как всегда, в черном.
Александра думает о том, что небесно-голубой — совершенно неподходящий цвет для охоты, что кровь сразу будет видна и потом ее ничем не отстирать, и тут же обрывает себя, мол, какая кровь, вряд ли Элион вообще увидит сам процесс убийства, а может, его и вовсе не будет, тут как пойдет.
Мысли скачут и путаются, а взгляд почему-то то и дело обращается к принцу, точнее к его белесой макушке, потому что за чужими спинами больше ничего и не разглядеть, и надо бы подойти поближе и...
Стоп. Зачем к нему подходить? Почему она вообще
позволяет себе эти мысли, ведущие в абсолютно неверном направлении?
Александра злится, одергивая рукава платья. Она не должна отвлекаться. Сегодня Федра даст знак. Город. Портал. Дом.
Как мантру она повторяет эти три слова, подбираясь ближе к придворным затылками.
Город. Девушка входит в море из спин и локтей, вдыхая их запахи, слушая их шепотки.
Портал. Фобос, которого теперь отчетливо видно, грациозно запрыгивает на вороного жеребца, даже не запутавшись в полах мантии. Вот это-то точно магия.
Дом. К принцессе подводят белую лошадку с золотой гривой. Элион мешкается — она никогда не сидела на лошади. Кто-то из слуг приносит ступеньки, но даже так девочка долго не может разобраться с поводьями и стременами.
— Принцесса едва держится в седле, — стоящая впереди дама склоняется к уху соседки, но говорит так громко, что Александре даже не надо прислушиваться.
— Верно. Посмотрите — разве это осанка, присущая наследнице рода?
— И кто так держит поводья!
И тут-то Александра и слышит, как объектом обсуждения постепенно становится еще один человек, а точнее — она сама.
— Разве можно что-то требовать с девочки, когда ее наставница — совершенный ужас.
— Неужели Вы видели ее?
— Еще бы! Абсолютное посмешище: пронеслась мимо, волосы торчат в разные стороны, одетая в какое-то кошмарное серое платье, без корсета, — перечисляя все грехи девушки, она загибает пальцы, — идет и смотрит под ноги, бормочет что-то под нос. Я сначала подумала, что прислуга. Только за прислугой не ходит стража. Вот тогда я и поняла, кто это такая, о ней ведь весь замок говорит.
Элиа тянет Александру за рукав, предлагая отойти. Должно быть, она тоже это услышала.
Следуя за служанкой куда-то в сторону, Александра пытается припомнить, когда это она шла куда-то, бормоча под нос. Она часто разговаривает с собой, но девушке всегда казалось, что ее монологи не покидают пределов сознания.
— Я правда бормочу? — спрашивает она у Элиа.
— Иногда, — произносит та, запнувшись. — Но я думала, Вы знаете.
Черт. Теперь понятно, почему в Шеффилде ученики хихикали за ее спиной.
Погруженная в размышления, она не замечает, как оказывается слишком близко к готовящимся к отъезду всадникам. Один из носорогов наклоняясь, шумно нюхает ее волосы. Александра дергается, пытаясь избежать существенной вероятности оставить часть прически в его пасти, и буквально впечатывается в мягкий лошадиный бок.
Насмешливое «осторожнее» сверху.
Твою мать. Вот угораздило же врезаться именно в его лошадь.
— Не стоит вот так бродить. Конь может лягнуть, а про носорога я вообще молчу.
Девушка поднимает голову. Разве лошади такие высокие? Фобос слегка наклоняется к ней.
— Или ты пришла пожелать удачной охоты?
— Я… — нужно что-то придумать, что-то сказать, но слова вдруг куда-то делись и сердце бьется в горле.
Александра качает головой, опуская взгляд.
— Федру не могу найти.
— С прислугой вечно так, — он выпрямляется, поудобнее перехватывая поводья.
Подъезжает Седрик, удивленно взглянув на девушку. Кажется, ей пора уходить.
— Все готово. Выдвигаемся?
Фобос кивает и Седрик дает кому-то отмашку. У ворот начинается движение, всадники выстраиваются в колонну. Взвиваются флаги. Трубит рог, и другой вторит ему.
Если план Федры удастся, Александра больше никогда не увидит принца.
Неожиданно для себя девушка протягивает руку, касаясь его холодной ладони. Фобос оборачивается. Морщинка между бровей. Мраморная кожа. Сжатая полоска губ. Россыпь платиновых волос, сверкающих в свете скупого солнца.
Она запомнит его таким, серьезным, возвышающимся над ней на коне.
— Удачной охоты, — быстро сжав пальцы принца, девушка возвращается в облюбованный ранее угол, не заметив его долгого взгляда.
С грохотом сотен ног и копыт охота исчезает за воротами. Двор пустеет. Расходятся секунду назад занятые слуги. Несколько минут еще слышится гул голосов, а потом и придворные, успевшие обсудить последние сплетни, разбредаются по комнатам досыпать. Терентиус, на чьи плечи в отсутствие Фобоса ложится забота о замке, долго стоит на верхней галерее, задумчиво глядя вдаль, но и он вскоре уходит.
На земле валяются раздавленные цветы, живые и искусственные, отвалившиеся от платьев, огрызки моченых яблок, чьи-то порванные бусы, щепки, опилки и прочий мусор.
Александра остается одна. Колючий ветер играет с волосами. Сердце девушки колотится чуть быстрее обычного, но она списывает это на волнение от предстоящего побега. Где же Федра?
Вскоре Александра слышит чьи-то быстрые шлепающие шаги по примятому копытами грунту. Служанка спешит к ней, несколько раз беспокойно оглядываясь по сторонам.
— Вот Вы где, — Федра хватает Александру за руки и наклоняется к уху, щекоча дыханием шею. — Не ложитесь спать этой ночью.
