***
Она честно ждет — меряет шагами сад, уже истоптанный, грязный, совсем потасканный. Снежная липкость больше не радует, она чавкает под подошвами и мочит ноги, напоминая о Хитерфилде, где зимы почти никогда не бывало. Там часто шли колючие дожди, а снег, если и выпадал, то лежал недолго, уже через сутки становясь просто слякотью. Незамерзающий океан волнами вмешивал его в серый песок, и все вокруг было невероятно унылым. Настоящую снежную зиму Элион видела лишь в горах, куда они с классом ездили кататься на лыжах, да здесь, на Меридиане, в надежно укрытой скалами долине. Но теперь от великолепия сугробов и морозного блеска остались только жалкие темнеющие кляксы — и Элион вновь вспоминает Землю, Корнелию, злится и почти плачет. Она не знает, что делать. Она ждет мисс Фостер, но та все никак не приходит, отчего Элион снова — впервые с тех пор, как попала на Меридиан — чувствует себя никому не нужной. «Прямо как дома». Самой идти в темницы страшно. Она думает о Корнелии, о словах того мерзкого мужчины, о том, как еще пару дней назад они встретились на крыше городского дома, и подруга спасла ее от падения — и обкусанные от страха ногти почти больно впиваются в ладони. — Я требую пропустить меня к заключенной. — Собственный голос обращается льдом. Фобос научил ее этому: как говорить, как держать себя, прятать настоящее лицо. Только близким позволено видеть. «Девиз короны — «некуда выше». Выше нас никого на Меридиане нет, помни об этом. Но это не значит, что со стоящими ниже ты имеешь право вести себя как захочется». Он так и сказал тогда: «имеешь право». Элион усвоила. Она не имеет право оставить Корнелию там одну. Ее пропускают. По быстрым переглядкам стражи и звуку удаляющихся шагов за спиной она понимает, что совсем скоро брату станет известно о ее своеволии. Он будет недоволен, напомнит Элион о предательстве подруг — но это будет потом, а пока надо торопиться. — Корнелия! — Звон имени прорезает тишину, эхом отражаясь от стен. В темницах темно и сыро. Где-то вдалеке капает вода. По каменной кладке ползет плесень вперемешку с инеем. К счастью, Корнелию держат не в яме — подруга все еще в форме Стражницы, воспользоваться крыльями для нее не составит труда — а в крошечной камере с железными прутьями шириной с руку. У нее кровь на виске, разбита губа и обрезаны волосы, теперь едва прикрывающие мочки ушей. Элион падает перед ней на колени. — Что они с тобой сделали? — Голос дрожит. — Я попалась. Поймали меня как, — она слабо дернула поникшими крыльями. — Безмозглую бабочку. — Где остальные? — На Земле. Это был мой выбор, иначе бы Вилл просто не успела закрыть портал, и погоня последовала за нами. — Ты ведь можешь бежать. — Элион переходит на взволнованный шепот. — Использовать магию. — И как это я не догадалась? — Сарказм подруги такой родной, что болезненно колет сердце. — Думаешь, ты тут одна такая умная? Она вытягивает руки вперед, чтобы тусклый свет масляных ламп из коридора мог осветить широкие медные браслеты на запястьях. — Я очнулась уже в них. Видимо они как-то блокируют магию, не знаю. Но никаких застежек на них нет, снять не получается. Я пыталась разбить о камень — без толку. Элион хочет коснуться ладоней подруги, но она торопливо отступает во мрак — принцесса только и успевает, что мазнуть по ледяным пальцам, ощутить их холод. — Ты замерзла. Вот, возьми. — Поднимается на ноги, протягивая подбитый мехом тяжелый плащ. Корнелия на это только хмыкает, не торопясь двигаться с места. — Как мило. Забота от тюремщика. Что дальше? Распорядишься, чтобы кормили три раза в день? Принесли сюда кровать с балдахином? — Зачем ты так? — Шепчет Элион. — Я помочь хочу. — Помочь? Забавно. Говоришь так, как будто это не из-за тебя я тут оказалась. — Что ты такое говоришь? — Очнись, Элион! Неужели ты правда не понимаешь? Перестань защищать брата и посмотри вокруг своими глазами! — Корнелия вцепляется в прутья решетки. — Именно это я и делаю! — О, неужели! Тогда распорядись, чтобы меня выпустили отсюда! Они уже не шепчут — кричат друг на друга. Голубые глаза подруги яростно сверкают. Элион чувствует магию на пальцах. — Вы представляете угрозу для Меридиана! Вы и мятежники! Или думаешь я забыла, как вы напали на замок? Как убили мою подругу и еще множество людей! — А чем лучше твой брат? Твой брат, который вешает неугодных на площадях в назидание другим, душит налогами простой народ и забирает их силы! Юг повержен оспой — ты знаешь об этом? Погребальные костры горят от рассвета до рассвета, больных даже не лечат, а просто выгоняют за стены — об этом он тебе рассказал? — Корнелия вдруг усмехается, дернув разбитой губой, отчего та вновь начинает блестеть свежей кровью. — Блин, да о чем с тобой вообще говорить? Ты стала такой же, как он. Кровь — не водица. И Ирма тому подтверждение. Промокшие ноги холодеют. Элион чувствует, как этот холод поднимается выше, по позвоночнику. — Что с Ирмой? — Себя она едва слышит. — Твоя магия покалечила ее. Чудом не задела глаз, но теперь наверняка останется шрам. — Стражница земли прячет взгляд. — В этом все вы, Эсканоры. Думаете только о себе и даже не знаете, как ваши поступки отражаются на других. Просто не хотите знать. Покалечила. Специально ли Корнелия выбрала это слово? Оно входит в сердце как нож. Покалечила. Твоя магия. Ты. — Я не хотела. В ответ подруга только смеется, маскируя обиду и злость. — Ну конечно ты не хотела! Не хотела уходить с Седриком, не хотела верить брату. Ничего не хотела. Почему тогда ты здесь? А почему — я? Слезы душат. Элион кашляет и отворачивается, чтобы Корнелия не видела — но она видит, конечно же. Нельзя столько лет стоять плечом к плечу, чтобы не понять, когда эти плечи дрожат. Просунув плащ между прутьев, Элион разворачивается на каблуках и убегает прочь. И только в голове продолжают биться злые слова Корнелии и образ Ирмы, корчащейся в луже собственной крови.***
Эхо от всхлипов маленькой принцессы разносится по коридорам нижних, нежилых, этажей замка. Здесь всегда холодно и сыро, а спускаются сюда лишь для трех вещей: отнести мясо в ледник, заточить пленника в темницу или же пройти по туннелю в крипту, чтобы почтить память великих королев прошлого. Последнее в этом замке делает всего один его обитатель, на протяжении вот уже тринадцати лет принося свежие розы на саркофаг последней королевы. Иногда он подолгу стоит, погруженный в скорбное молчание самой смерти, иногда — уходит почти сразу, стоит только цветам коснуться гранитной плиты. Это тайна. Замок, великий и старый, знает об этом — он повидал много жестокости и запоздалого раскаяния. Поэтому он и теперь понимающе глядит на принцессу оконными провалами и мягко успокаивает, окутывая темнотой. Замок Меридиана живой. Мало кто верит в это. Еще меньше может ощущать магию меж серых камней, видеть воспоминания далекого прошлого или — реже — ненаступившего будущего. Великие чародеи прошлого умели читать посылаемые замком знаки и делать предсказания, но со временем искусство это забылось. У замка есть своя воля, однако он не хочет никого заставлять. Лишь направляет. Молодой принц слишком занят, чтобы проникнуть в его память — куда больше его волнует память пришлой женщины. Что до нее, то замок хотел предупредить о грядущей опасности, но она испугалась и не захотела слушать. Замку известно прошлое. Замку известно будущее. Он никогда не ошибается, видения всегда точны. И тот, кто разгадает их, обретет истинное знание. Но они не хотят. Занятые повседневными делами, они не позволяют себе взглянуть сквозь серые стены, проникнуть в них. И только одинокий безумец, постепенно теряющий рассудок от экспериментов молодого принца, давно открыл разум для магии замка. Он знает итог — это знание замок не позволит забрать, надежно оберегая от вмешательства отваров принца, надеясь, что однажды тот прислушается и все поймет. И замок ждет. Он терпелив. Он пережил сотни лет, и истлевшие кости помнит младенцами. Гордячек на троне он тоже видел, но еще никогда — гордецов. Теперь пришел черед наблюдать за тем, какой исход выберет этот. Но кто-то идет — колышутся на стенах кривые тени. Шаг человека тверд и точен, по полу звонко стучат каблуки, привыкшие наступать на горло. Маленькая принцесса вскидывает голову, и замок повторяет это движение, заинтересованно прислушиваясь. В коридоре женщина и девочка. Голос женщины пытается быть мягким, но дается ему это с трудом, потому как он привык быть властным. На ней плотное черное платье и черная вуаль. Ее не отличить от тени. Но девочка шагает к ней смело. — Тетушка Пайдейя! Я рада Вас видеть, но что Вы здесь…? — Почему ты плачешь? Разве пристало принцессе лить слезы? — Ох, и Вы туда же! Не пристало то, не пристало это. Я так больше не могу! — Расскажи мне все, моя дорогая. Ты можешь мне доверять. Тени сгущаются, однако маленькой принцессе заметить этого не дано. — Не знаю… Все вокруг твердят, что Вы для меня опасны — но Вы столько раз приходили ко мне, и ничего не случилось! Вы… как будто только Вы у меня и остались. Я словно снова на Земле. Родители не слышат, подруги игнорируют. Там меня понимал только Седрик. Я надеялась, что здесь все изменится — по началу так и было, конечно. А теперь — не знаю. Фобоса я вижу только на уроках, мисс Фостер — тоже. У нее теперь ребенок, другие заботы, хотя раньше мы часто болтали. Седрику не до меня, друзей рядом нет. Был Джек, мы вроде неплохо ладили, но сначала он куда-то пропал, а теперь ходит сам не свой. Я встретила его в саду этим утром, хотела позвать погулять с собакой — а он увидел меня и отшатнулся, как будто я больная какая-то. Не понимаю, что происходит? Девочка совсем не похожа на принцессу — она не так говорит и не так мыслит. Замок видит это, но, что куда важнее, это видит и сокрытая вуалью женщина. И пусть крови правящего рода в ней меньше, на роль королевы Меридиана она бы подошла идеально. — Я тебя понимаю. — Ладонь в черной перчатке опускается на плечо девочки. — От меня тоже все отвернулись, когда узнали, что меня интересует магия иного толка. Семья никогда не понимала меня. Но для тебя я хочу другой судьбы, поэтому и прошу довериться. А если тебе нужны доказательства, что я не причиню вреда — я расскажу о том, какую тайну скрывает твой брат. — Фобос? Он со мной искренен. — О, милая! — Черная Вуаль смеется. — Фобос не искренен даже с собственным отражением. Если он обещает, что не прольет и капли крови, значит закопает врага живьем. Если говорит о мире, нужно готовиться к войне. А если клянется в любви… То этому человеку лучше самолично выбрать смерть. — Расскажите. Я хочу знать все! — Всего не знаю даже я. Но могу поведать о том, чему сама была свидетелем. — Прошу Вас! Они идут по кишке коридора, через длинный тоннель, ведущий под землю настолько глубоко, что жар всемогущего Солнца никогда не достигает этих стен. — Он рассказывал о родителях, не так ли? — Да, что их… — Унесла болезнь, — заканчивает за принцессу Черная Вуаль. — Верно. Чудесная сказочка на ночь. Но правда в том, что твою мать, королеву Вейру Эсканор, четвертую этого имени, убил собственный сын. Твоего же отца, Зандена Эсканора, взявшего эту фамилию после свадьбы, прирезал солдат, имя которого даже не сохранилось в истории. После прихода к власти Фобос собирался убить и тебя, чтобы остаться единоличным правителем, но кормилица с несколькими слугами успели вынести тебя из замка и открыть портал на Землю. Правление твоего брата незаконно, и трон он занял не по праву рождения, а огнем и мечом, словно варвар. Вот, кто нынче говорит о доверии. Вот, кто настраивает тебя против меня. — Это их гробница? — После долгого молчания интересуется принцесса. Голос ее дрожит. — Все верно. Твоя мать. — Взмах ладонью на высокую каменную статую. — Подле нее, как и положено принцу-консорту, твой отец. Как видишь, он не удостоен статуи. Таковы правила. Замок чувствует прикосновение робких пальцев к пыльному саркофагу. По иронии, которую так любит сама жизнь, девочка кладет руку на то же место, до которого обычно дотрагивается ее брат, и почти с тем же чувством гладит холодный камень. — Наши родители… как он мог? — Когда дело доходит до власти, кровь не имеет значения. — Забавно. — Но голос принцессы не весел. — Похожие слова и он сказал мне когда-то. «Не стоит верить всякому, кто является тебе родственником». И говорил про Вас. Нет, не могу поверить! Эхо от восклицания тревожит мертвые своды. С высоты нескольких метров пустыми глазами взирает на дочь каменное изваяние последней королевы: брови сурово сдвинуты, взгляд полон решимости. Таким взглядом она встречала врагов, с таким же — ложилась на брачное ложе. И когда сын пришел убивать ее, она оставалась собой, лишь в миг перед смертью растеряв прежнюю воинственность. — Все вокруг говорят разное! Вы, Фобос, Корнелия! Я не понимаю, кому верить, и где правда, у меня голова идет кругом, я просто… Я просто хочу спокойной жизни вдали от всех этих игр и недомолвок! Желание прозвучало. Упавшая на лицо каменного изваяния тень делает его недовольным. — Заключим договор? Условия очень просты — ты помогаешь мне свергнуть твоего брата, я же взамен дарую тебе спокойную жизнь. Как ты и хочешь — вдали от столицы, где не будет ни интриг, ни тайн. Ты сможешь окружить себя теми людьми, которых выберешь сама — а не фрейлинами, не умеющими держать языки за зубами. За твоими передвижениями не будут следить, ты станешь свободной как ветер и сможешь даже снова дружить со Стражницами. Стражница земли в беде — вдруг он надумает убить ее? Для него человеческая жизнь лишь сухой лист под сапогом: раздавит и не заметит. Сладкие речи ядовитой змеей оплетают маленькую принцессу. Все это было предрешено — редко кому удается избегнуть уготованной судьбы. Принцу удалось — рожденный мальчиком в мире, где власть передается по женской линии, он с жадностью богача отнял единственное ему недоступное. Он должен был умереть, и не раз был близок к тому, но собственными руками выковал из себя доспех. И теперь то же предстояло сделать и его сестре. Справится ли она — или же покорно позволит течению истории нести себя? Девочка кивает и шагает вперед, в объятия со сладким запахом разложения. Она соглашается. Замок получает новое воспоминание.