Не переставай верить (Don’t Stop Believing)

В конце концов Спок и сам не понимает, как он оказался в том самом баре, где на прошлое Рождество выслушивал хвастливые заявления кадета Митчелла. Кажется, он смутно припоминает руки Нийоты, обвивающие его, когда она кричит: Никогда не заставляй меня проходить через это снова! в комнате, где проходил суд, в то время как МакКой и Сулу одобрительно хлопают Кирка по плечам с такой силой, что могли бы запросто сбить того с ног. Никто не спрашивает его, хочет ли он пойти или нет – эту часть, похоже, Спок помнит достаточно хорошо. И вот он здесь, сидит за столом, наблюдая, как Нийота медленно скользит с Сулу по танцполу. Траур по жертвам бойни, устроенной Нероном, всё ещё продолжается, но бармен нашёл что-то тихое и сентиментальное для них, чтобы потанцевать, и никто из остальных клиентов, кажется, не возражает. МакКой сидит за барной стойкой, с замечательной концентрацией внимания обозревая ровный строй рюмок с шотами напротив себя. Фактически, на столе напротив Спока тоже стоит какой-то алкогольный напиток. Он пытался возразить, но МакКой на него нарычал. Что-то по поводу частичного человеческого происхождения Спока, и о том, что напиток его не покусает. Спок особо не возражал ни по первому поводу, ни по второму. Ему не понравился вкус, но в тот момент ему было всё равно. Кроме того, МакКой уж точно не проверяет его прогресс. Естественно, Спок не пьян, но он настолько устал, что эффект практически такой же. Он вздрагивает, когда Кирк падает на соседний с ним стул. - Скучал по мне? – спрашивает Кирк с бледным призрачным подобием своей обычной усмешки. Спок отмечает, что в какой-то момент времени капитан, похоже, потерял свой форменный пиджак. Его волосы взлохмачены, как если бы он ерошил их руками – или это делал кто-то другой. Он кажется покрасневшим, а его глаза немного налиты кровью. Неожиданно Кирк щёлкает пальцами прямо напротив лица Спока, и тот рефлекторно дёргается назад. - Я на самом деле не очень хорошо реагирую на молчание, - говорит Кирк, наливая в свой стакан ту же тёмно-синюю жидкость, которую пьёт Спок. – Ты в порядке? Ты не сказал мне ни слова, после того, как вся эта херня закончилась. - Вы и мисс Шоу казались слишком занятыми. - Она не плохой человек, Спок, - обозначает Кирк и залпом выпивает шот. От мерзкого вкуса алкоголя его передёргивает. – Она просто выполняла свою работу. - Я не сказал ничего, чтобы поспорить с этим. - Ладно, теперь я свободен. И? Спок бросает на него взгляд. - Что Вы требуете от меня сказать Вам? - Я не знаю, - разочарованно говорит Кирк. – «Спасибо»? - Спасибо. - Верно, - ворчит Кирк. – А я ещё думал, что плохо себя чувствовал до этого. – Он почти задумчиво пялится в сторону бара. – Ты не облегчаешь мне жизнь, знаешь ли. - Почему Вы сделали это? – спрашивает Спок, наблюдая за ним. Кирк пожимает плечами. - Почему бы и нет? - Это не ответ. - Возможно, у меня нет ответа. Спок пристально его разглядывает. - Придя защищать меня, Вы рискнули своей карьерой. Ранее Вы указывали, что быть капитаном «Энтерпрайз» - очень важно для Вас, и всё же Вы бросили вызов комиссии из трёх адмиралов, подвергнув свою должность угрозе, - он делает паузу и продолжает. – Мне сложно поверить в то, что у Вас не было мотивов. Кирк устало трёт глаза. - Если бы я сказал тебе, что ты мне на самом деле нравишься, ты бы мне поверил? Спок поднимает бровь. - Нет. Кирк вздыхает. - Тебе нужны цифры. Смотри, - он поднимает хмурый взгляд на Спока. – То, что они делали с тобой, было неправильно, ладно? Ты не заслуживал ничего подобного, а они пытались использовать тебя, и это было просто скверно. Они дали мне ёбаную медаль, которую ты заслуживаешь точно так же, но пытались отправить тебя в исправительную колонию? И за что же? За то, что у тебя есть сердце? Это для меня невыносимо. - Понимаю, - говорит Спок. – Вы упражнялись в своём чувстве справедливости. Кирк приветственно поднимает стакан. - Как скажешь. Спок наблюдает за тем, как он опорожняет ещё один стакан. Из странного чувства солидарности он выпивает свой, а когда поднимает взгляд, то встречается с глазами Кирка. - Слушай, - говорит Кирк, а в его голосе звучит необычная решимость. – Мне нужно кое-что знать. - Что же это может быть? – спрашивает Спок. - Мне нужно знать… Я хочу знать, ненавидишь ли ты меня. В целом. Спок ощущает, как обе его брови исчезают под краями чёлки. - Я прошу прощения? Кирк снова вздыхает и тянется, чтобы наполнить их стаканы. Он немного проливает мимо, когда наполняет стакан Спока. - Там, на корабле, - тихим голосом говорит он, - когда всё случилось, я видел тебя – думаю, что могу сказать, что видел тебя в худшем виде. Ты был эмоционален, ты утратил контроль и совершал поступки, которые ты бы не совершил в нормальном состоянии, и просто… да что угодно. И я был зол на тебя половину времени, но другую половину лишь… - он прерывается и на мгновение погружается в молчание, собираясь с мыслями. – И я всё равно думаю, что ты в порядке, знаешь? – бормочет он, уставившись на свои ладони. – Если это было самое худшее, на что ты способен, то ты – это тот, с кем я мог бы… Тот, с кем я мог бы работать, и… Ты… Ты просто… в порядке. И я думаю, что сам тоже был не на высоте, как в том, что подло вёл себя с тобой, так и в остальном. Поэтому мне на самом деле важно знать, если ты ненавидишь меня за это, - он запинается, прикусывая губу. – Или просто в принципе меня ненавидишь. Позже Спок будет задаваться вопросом, как вообще было возможно разобрать что-либо в этой бессвязной и запинающейся речи, но это случится позже. Прямо сейчас он болезненно ощущает напряжение, с которым Кирк ожидает его ответа. Спок открывает рот раньше, чем он на самом деле готов говорить. - Я не ненавижу Вас, - говорит он. Кирк бросает на него быстрый взгляд. - Потому что вулканцы не могут ненавидеть? - Мы можем, - спокойно замечает Спок. Он определённо слишком устал для подобных разговоров. – Я могу. Я ненавижу Нерона. – Он что, на самом деле пьян? – Я испытываю к нему такую силу ненависти, что будь он жив, я бы не остановился ни перед чем, чтобы прекратить его существование. - О, - выдыхает Кирк. Закрывает рот и сглатывает. – О, ладно. - Я не ненавижу Вас, - повторяет Спок. – Фактически, - он колеблется, чтобы произвести краткий самоанализ, - я не испытываю к Вам никаких негативных эмоций. Я нахожу Вас недисциплинированным и нетерпеливым. Вы невероятно одарены, но всё же позволяете своим амбициям и эго определять Ваши поступки. Вы способны на невероятную доброту и исключительную жестокость, хотя я верю в то, что Вы не жестоки по своей природе. Вы сильны духом на грани упрямства, но Ваша уверенность вдохновляет людей следовать за Вами. Я уверен, что все эти качества позволят Вам стать превосходным капитаном звёздного корабля, если Вы сможете несколько умерить свои порывы с помощью рассудка и логики. Кирк моргает. Всё это время он пялился на Спока, очевидно не дыша. - О… Ладно, - говорит он, снова сглатывая. – Ладно. То есть, по существу, согласно твоему мнению, я – это чуть более цивилизованная версия Аттилы? - Не совсем, - допускает Спок. – Хотя признаюсь в том, что однажды я сравнил Вас с человеком, который продемонстрировал откровенное неуважение к культурным артефактам, но это был не Аттила. Однако, раз уж Вы это упомянули… - И как я вообще стал предметом этого разговора? – с жалким видом спрашивает Кирк пространство вокруг себя. – Стреляй, мистер Спок, пока я ещё могу выдержать это по-мужски. - Александр, - говорит ему Спок. - Александр? – Кирк моргает. – Македонский? Почему ты так считаешь? - Он также был склонен скорее изменять условия проблемы, нежели решать её честным путём. - Изменять условия… - смущённо повторяет Кирк, но понимание приходит к нему почти мгновенно. – Гордиев узел! – взволнованно восклицает он, заставляя окружающих повернуть головы в их сторону. – Ты сравнил свой чёртов тест с Гордиевым узлом, а меня… О, Спок! – И внезапно он начинает смеяться. - Я затрудняюсь с тем, чтобы понять причину Вашего веселья, - говорит Спок, притворно хмурясь. Радость Кирка тревожно заразительна. - Никакой причины, правда, - Кирк трясёт головой, всё ещё посмеиваясь, и тянется похлопать Спока по руке. – Просто ты думал, что это обидно, но я чувствую себя польщённым. - Предсказуемо нелогично, - кивает Спок. – И я не хотел Вас обидеть. - Нет, думаю, что ты не хотел, - говорит Кирк, и сжимает предплечье Спока перед тем, как убрать свою руку. - Боже, я совсем пьян. – Это так, Спок может подтвердить. – Наверное, я должен добраться до Боунса, пока он всё ещё в состоянии ходить, потому что чёрта с два я смогу отнести его куда-либо. Спок наблюдает за тем, как он поднимается на ноги. В конечном счёте ему на это требуется две попытки. - Ты знаешь… - вдруг поворачивается к нему Кирк, - раз уж мы тут обмениваемся ссылками на персонажей, то ты мне тоже кое-кого напоминаешь. - Действительно, - у него даже нет сил на то, чтобы задать вопрос. - Да, - тем не менее кивает Кирк, роняя свою голову на грудь перед тем, как резко её вскинуть. – Слышал когда-нибудь о короле Артуре? Спок моргает. - Я напоминаю Вам короля Артура? - Мерлина, Спок, - изумлённо улыбается ему Кирк. – Ты напоминаешь мне Мерлина. Он продолжает бормотать что-то о мудрых мужчинах и мудрых задницах, пока к их столику не подходит, спотыкаясь, МакКой, чтобы его забрать, а затем желает Споку доброй ночи. *** Дом очень старый. Когда он заходит внутрь, то деревянный пол скрипит вопреки тому, что у Спока очень лёгкий шаг. У него значительный вес тела, поскольку у вулканцев более высокий индекс массы, но он всегда передвигался очень легко. Он до сих пор может слышать голос своего отца у себя в голове: Подкрадываться недостойно, Спок. Его мать лишь смеялась над этим и издавала кошачьи звуки. Всё это было так давно. Пол скрипит. В последний раз, когда Спок был здесь, ему было четыре года. Они с Амандой провели тут три летних месяца, в то время как Сарек проводил дипломатические переговоры с кардассианцами от имени Федерации. Это было интересное лето. Спок оглядывается вокруг, отмечая, насколько пыльно в доме. Никто не жил в нём в течение долгого времени. Родители Аманды умерли вскоре после рождения Спока, а её сестра, которая некогда проживала здесь, с тех пор давно покинула планету. Спок не видел своих родственников по материнской линии в течение последних двенадцати лет, но он и не ищет воссоединения с семьёй. Он нуждается лишь в том, чтобы побыть какое-то время в одиночестве, и этот дом, в котором выросла его мать, кажется для такой цели идеальным. Спок осторожно ставит свою сумку на пол и направляется на кухню в поисках управления температурным контролем. Он уже активизировал генератор в подвале, поэтому его не удивляет мигание на панели перед ним. Это очень древняя, устаревшая модель, но она всё ещё в рабочем состоянии. Спок вбивает несколько команд, программируя системы дома на автоматическую уборку комнат. Удовлетворённый тихим гудением, которое начинает издавать оборудование, он направляется в сад, позволив механизмам выполнять свою работу. Сад прекрасен, но находится в совершенно диком состоянии. Если бы дом располагался чуть ближе к обжитым окрестностям, он бы выделялся, как колючка в аккуратно выровненных просторах тщательно подстриженных лужаек и до абсурда опрятных кустов. Резкий, свежий аромат жимолости плывёт в воздухе, смешиваясь с головокружительным запахом жасмина и деликатной ноткой диких роз. Их нежные, едва ли неестественно розовые цветы бесстыдно дразнятся, выглядывая из вездесущих объятий плюща, покрывающего забор и большую часть южной стены дома. Тень, которую он никогда не должен был бы создать, вероятно, погубила некоторые светолюбивые растения, но вместо них анютины глазки всех оттенков застенчиво подмигивают друг другу, а орхидеи-бабочки кучкуются тут и там небольшими группами, как феодальные княжества в варварских землях. Старое каштановое дерево гордо возвышается над цветущей запущенной частью сада, его белые соцветия, похожие на свечи, пылают своим собственным светом в вечернем воздухе. Спок глубоко вдыхает и закрывает глаза. Он никогда не думал об этом месте, как о доме, и, если уж быть честным, так о нём не думала даже Аманда. Она покинула этот дом в юном возрасте, нетерпеливо стремясь исследовать мир, а затем – всю галактику. Но она всегда говорила об этом доме, как о семейном, и прямо сейчас это место для Спока – своего рода связь с миром, который исчез навсегда. - Ой, извините, я просто… Спок разворачивается и видит молодую женщину, стоящую в двери сада и смотрящую на него со смущённым удивлением. У неё короткие, клубнично-блондинистые волосы и светло-карие, широко раскрытые глаза, и она вопросительно вглядывается в Спока. И с учётом того, что они не виделись четверть столетия, это слегка неожиданно, но он сразу же её узнаёт. - Лена? Она неуверенно улыбается и делает пару шагов в его сторону, глаза блуждают по чертам его лица, как будто ищут хоть что-то знакомое. - Извините, я Вас знаю? Неожиданно Спок осознаёт, что пропустил уже две регулярных стрижки, и, по-видимому, в комбинации с его одеждой в человеческом стиле, всё это не способствует эффективному узнаванию. - В последний раз, когда я Вас видел, - говорит он подчёркнуто не спеша, - Вы были одеты в зелёное платье из тафты, которое Вам не разрешалось надевать до Вашего шестого дня рождения, но Вы его всё равно нашли. Вы настаивали на том, чтобы неаккуратную композицию из одуванчиков на Вашей голове называли короной. – Он делает паузу. – С Вас также капала вода. После падения в пруд, я полагаю. Её глаза ещё больше округляются, пока она его рассматривает, и её улыбка превращается из неуверенной в недоверчивую, а когда Спок слегка откидывает голову назад, позволяя своим волосам соскользнуть в сторону, приоткрывая уши и брови, эта улыбка начинает сиять от восторга. - Спок? – взволнованно выдыхает она. – О, мой бог, это и правда ты! И до того, как он успевает предпринять какое-либо действие, она обхватывает его руками и почти душит в свирепом объятии. - О, мой бог! О, мой бог, это действительно ты, я не могу в это поверить! – радостно восклицает она. Вдруг она отпускает его и почти что отпрыгивает назад, выглядя смущённой. – Прости, боже, извини меня, нельзя прикасаться, я помню, я просто… Ты здесь, и… - Всё в порядке, - заверяет её Спок с облегчением от того, что она его отпустила, но вовсе не обижаясь. - Мне показалось, что я увидела кого-то на этой аллее, - говорит она в своей быстрой речевой манере, которая явно не изменилась. – Я знала, что дом пустует, и хотела предупредить в случае, если кто-то сбился с пути или вроде того, но я и подумать не могла, что это ты, и… - Она останавливается и в ужасе смотрит на него. – Боже, я такая бестактная, да? Я сочувствую твоей потере, Спок. - Благодарю Вас, - он вежливо наклоняет голову. – А что касается Вашей бестактности, то приятно знать, что некоторые вещи не меняются с течением времени. Она ухмыляется и толкает его в руку. - Ты всё такой же невыносимый, Спрайт. Спок едва ли не улыбается при напоминании его детской клички. - Вы знаете, моя мать… - он останавливается в ожидании приступа мучительной боли. Когда тот не приходит, он продолжает: - она продолжала называть меня так в течение нескольких следующих лет, когда я вёл себя плохо. - Нееет, - тянет Лена в притворном страхе, который нивелируется её улыбкой. – Ну, моя мама называла меня Королевой Жаб годами после того, как я совершила заплыв в этом пруду, так что мы квиты. - Едва ли, - Спок поднимает бровь. – Вы действительно упали в пруд, но моей вины в том не было. Она надувает губы. - Ты отказался принести мне кувшинку. - Этот цветок мог бы не перенести перемещение… - Ага-ага-ага, - она показывает ему язык. – Ты и правда не изменился Спок. Такой же романтик. - Как дела у… - Спок слегка хмурится, припоминая, - …мистера Тобина? Лена усмехается. - Не могу поверить, что ты помнишь мистера Тобина, - она крутит головой и вздыхает. – Он отошёл в мир иной, когда мне было пятнадцать. Это был самый печальный день в моей жизни. Он был самым лучшим из всех друзей, которые у меня когда-либо были. - Он был впечатляющим и уравновешенным животным, - соглашается Спок, вспоминая образ андорианского пони. - И он был ярко-голубого цвета. - Действительно. Она улыбается. - Знаешь, я смогла отследить его потомство и достать одного представителя для своей дочери. Она абсолютно влюблена в него. Брови Спока изгибаются. - У Вас есть ребёнок? Улыбка Лены одновременно застенчивая и яростно гордая. - У меня трое, - говорит она. – Два мальчика и девочка. – Она печально вздыхает, но без настоящей грусти. – Наверное, я покажусь тебе скучной. Я вышла замуж за Джонни, когда мне было девятнадцать, и с тех пор я была счастливой женой и матерью, и, ладно, ботаником, - она искоса глядит на Спока. – Но я никогда не покидала планету. Боже, какой примитивной я, должно быть, тебе кажусь. - Вы не примитивны, - задумчиво произносит Спок. – Вы… Мне кажется, есть такое человеческое выражение – соль земли? Ради таких, как Вы, другие отправляются в космос. Она разглядывает его с выражением лица, которое он не может распознать. - Это самое милое, что кто-либо когда-либо говорил о моём выборе «карьеры», - признаётся ему она. Её лицо внезапно светлеет. – Эй, а я видела твоё голографическое фото в новостях пару лет назад, кажется. Ты получил Нобелевскую премию или что-то типа того? - Премию Зи Магни, - поправляет Спок. Ему внезапно кажется, что данное событие имело место в какой-то другой жизни, или в чьей-то чужой. - Всегда догадывалась, что ты всезнайка, - дразнится Лена, ещё раз окидывая его взглядом с головы до ног. – Кстати, не припоминаю, чтобы ты был одет в джинсы на том голо. Спок кивает, рассеянно созерцая застиранный материал, обтягивающий его бёдра. Похоже, у него развилась привычка носить человеческую одежду вне служебного времени. Раньше он этого не замечал. - Это было бы неприемлемо, - говорит он. – Это было официальное мероприятие. - Так ты, хм… ты собираешься остаться здесь? Он слегка хмурит брови. - Меня обязали взять месячный отпуск, - мрачно говорит он. – По причинам, которые недоступны моему пониманию. Я ощутил желание провести его на Земле перед тем, как отправиться на Новый Вулкан. Её лицо тускнеет, и она тянется, чтобы прикоснуться к его руке, но останавливается в последний момент. - Мне очень жаль, - тихо произносит она. – Я не могу себе даже представить, каково это – потерять… так много. Спок не отвечает, да и что он мог бы сказать? Это на самом деле немного сюрреалистично. Люди ожидают, что он будет убит горем, а всё, что он чувствует – это тупая апатия. Его эмоциональный контроль полностью в руинах, но он всё же не желает рыдать, он не желает рвать на себе волосы, он не хочет прекратить своё существование. Коротко говоря, теперь, когда ему позволено чувствовать, похоже, что все эмоции тоже были утрачены. - Ну, - неловко начинает Лена. – Я лучше пойду. Обед для детей, и ну… - она беспомощно замолкает. – Мы ещё увидимся, я надеюсь? - Это возможно, - соглашается Спок. В данный момент у него нет никаких конкретных планов. Скорее всего, он не станет проводить всё своё время внутри дома, поэтому предположение Лены логично. - Знаешь, - внезапно говорит она, - мой муж – аквабиолог. Он будет счастлив прокатить тебя по нашему озеру и всё тут показать. В любое удобное для тебя время. - Я буду иметь это в виду, - вежливо склоняет голову Спок. – Благодарю Вас. Она кивает, застенчиво улыбается и уходит. *** Месяц, который он проводит в семейном доме своей матери, проходит в тишине и странных хлопотах. Спок пытается возобновить свои научные исследования, но даже самые захватывающие статьи не могут удержать его внимание надолго. Он старается возродить свой интерес к беглому анализу нескольких научных направлений одновременно, но это также оказывается неэффективным. Его медитации пусты и бесплодны, потому что у него нет эмоций, с которыми он мог бы работать. Он беспокойно бродит по дому, перебирая вещи и листая книги. Он сам себя не понимает, и это бесконечно его расстраивает. Ещё в Сан-Франциско, со всеми последствиями трибунала и прочим, он хотел лишь одного – чтобы его оставили в покое. Теперь, когда это произошло, он желает, чтобы окружающие не сдавались так легко и не бросали его. Он жаждет общения, но не отвечает по коммуникатору на сообщения Нийоты, которые она неизменно присылает раз в день. Он с удовольствием их читает, и в тот день, когда она не присылает ни одного, он действительно огорчается, но в то же самое время он не может заставить себя ответить. Он хочет, чтобы рядом с ним были люди, но, когда они находятся рядом, он жаждет одиночества, потому что их сочувствие обременяет. Среди других вещей, которые он не может объяснить, - это вина из-за того, что он не страдает. Люди предлагают ему все виды утешения, как если бы он был инвалидом, но он полностью здоров – даже слишком, на самом деле. Его сон не потревожен кошмарами, а его аппетит находится в пределах нормальных параметров. Он не вздрагивает, когда кто-то напоминает ему о судьбе его родной планеты, только съёживается от наполненных ужасом и состраданием взглядов, которые они посылают ему вслед. Он не понимает своих собственных реакций, и это его раздражает. Впервые ему приходит в голову, что если бы он был на сто процентов человеком, то, вероятно, он был бы не самым хорошим представителем своего вида. Всё это приводит к тому, что большую часть своего времени он начинает проводить в старой лодке, принадлежащей мужу Лены, который действительно является виртуозным исследователем озёрной фауны. Джон – немногословный человек, и это полностью устраивает Спока. Они вдвоём со взаимным удовлетворением изучают разнообразные виды лягушек, обсуждают нерестовые привычки карпов и брачные ритуалы щук. Под руководством Джона Спок учится управлять лодкой, а ещё они вместе устанавливают голографические камеры на дне озера, чтобы исследовать обитающих там глубоководных существ. Спок настойчиво игнорирует новостные каналы и совершенно не интересуется тем, что происходит в Федерации. Но к концу второй недели пребывания здесь он получает сообщение от доктора МакКоя касательно адмирала Пайка. Оно скудное и запутанное, но Споку кажется, что он понимает его суть. Проснулся. Назначен на облегчённую службу. Взбешён, как ты себе не представляешь. Две недели спустя Спок прощается с Джоном и Леной и отправляется в Сан-Франциско без всякой ясной мысли о том, какое будущее его ждёт, и о том, каким он хочет, чтобы оно было.