Не переставай верить (Don’t Stop Believing)

Краткое содержание четвёртой части: Первые полгода на должности первого офицера "Энтерпрайз" Спок проводит в постоянных конфронтациях с капитаном, периодически прерываемых моментами искреннего взаимопонимания и зарождающейся дружбы. Или не дружбы. *** 6 месяцев назад – настоящее время - «Энтерпрайз», нас нужно было поднять ещё вчера! Отчаянные слова раздаются эхом в разуме Спока в то время, как он хватается за обледеневшую скалу, осторожно подтягиваясь и быстро моргая на морозном ветру. Он определённо может разделить подобное настроение сейчас, когда он отрывает свои руки от выступа, по одному пальцу за раз, оставляя в качестве платы полоски собственной кожи. Ширина выступа составляет всего лишь одну целую и две десятых метра, и Споку нужно продержаться, изо всех сил сопротивляясь пронизывающему ветру. Восемь целых и три десятых километра до поверхности - этого слишком много для безопасного падения, если он расслабит свои руки. Спока не должно удивлять то, что магнитная пломба транспортаторного бустера не активизировалась на самой вершине горного хребта, как раз вне его досягаемости. С одной стороны, если бы она упала вниз, то у него не было бы ни малейшей надежды транспортироваться самому или помочь благополучно вернуться на корабль группе высадки, которая находится где-то глубоко внизу под ним. Он медленно подбирается ближе к устройству, которое пульсирует тревожным оранжевым светом, как будто пытаясь настроиться на правильную частоту. Время от времени оно прекращает светиться. Спок подавляет вздох, цепляясь за острый край скалы коленями, потому что теперь ему нужны обе руки. Чехов надеялся, что бустер сможет функционировать независимо, вопреки дробным помехам, но ни Спок, ни Скотт не испытывали подобного заблуждения. Он не надел скафандр, поскольку тот бы лишь затруднял его движения. Не надел и перчаток, потому что жизненно важно, чтобы его руки оставались настолько гибкими, насколько это возможно, для того, чтобы управляться с деликатным прибором. И в целом мире вокруг него сейчас нет ничего, кроме ветра, снега и холода, и отдалённого отчаяния, в которое он погружается всё глубже с каждым затруднённым вдохом, потому что, вероятно, он может опоздать. На маленьком экране быстро мелькая появляются цифры, и Спок знает, что даже малейший отвлекающий фактор может стоить ему успеха миссии и, более чем вероятно, жизней участников десанта. Его разум лихорадочно работает, вспоминая, вычисляя, сравнивая, пока он вводит команды своими окоченевшими пальцами. Широкие лиловые круги вспыхивают перед его глазами, и он заставляет себя сконцентрироваться на каждой крохе воли, которая у него ещё осталась. Бустер мигает один последний раз, и огоньки становятся зелёными. Спок бы вздохнул с облегчением, но каждый вдох сопровождается болью, и он старается дышать поверхностно. Он провёл свою юность в покорении Вулканского Горна; суровая природа гор должна быть хорошо ему знакома. Он сворачивается в клубочек, пытаясь защитить лицо, его мышцы закоснели от холода и напряжения. Всё, что он может теперь делать, это ждать; он оставил строгие указания Скотту поднимать группу высадки в первую очередь. Действительно, тот факт, что доктор МакКой стал первой жертвой их четырёхнедельной миссии, является ничем иным, как примером извращённого чувства юмора вселенной. Они начали с рутинных проверок шахтёрских колоний в системе Фендара, которые проходили исключительно хорошо вплоть до финального раунда. Трое шахтёров были объявлены пропавшими без вести на одной из внешних лун, и поскольку прямое перемещение на место происшествия было невозможно, капитан Кирк решил отправить шаттл. Тяжёлый взгляд, который Кирк послал в спину Споку, немедленно заставил того отказаться от любых возражений по поводу того, что капитан лично возглавит эту миссию. Их взаимоотношения оставались напряжёнными, и Спок предпочитал не усугублять антагонизм с Кирком по не самым важным вопросам. С тех пор он многократно пожалел о своём решении. В тот момент, когда сигнал бедствия от группы высадки достиг их впервые, они сразу же устроили яростный мозговой штурм прямо на мостике. Отчёт об отсутствии связи, крушении и тяжёлых ранениях, которые понёс глава медицинской службы, - это всё, что они получили. Спок созвал срочное совещание по этому вопросу, которое завершилось лишь ещё большим разочарованием. Они не могли отправить вниз ещё один шаттл, а транспортаторы были бесполезны. И вот тогда Скотт сказал: «Плохо, что там нет моря; мы могли б использовать сетевой поиск со спасательной шлюпки». Отдалённо знакомый с навигационными терминами Спок попросил у него разъяснений, и до того, как Скотт их закончил, Спок уже отдавал приказы. В итоге они сформировали цепочку: «Энтерпрайз»; шаттл, находящийся в атмосфере и поддерживающий свою неустойчивую орбиту вне опасной зоны; и одиночный десант, который, как они просчитали, можно будет переместить с шаттла на самую высокую из доступных точек на предполагаемой территории крушения. Они не знали наверняка, будет ли сигнал бустера достаточным, и смогут ли они переместить назад кого-либо, включая Спока, но им пришлось рискнуть. Секунды или столетия пролетают мимо – Спок этого не понимает. Он всё ещё держится, и, хотя ситуация остаётся прежней – он попадал в сложные обстоятельства и ранее – она также и меняется, потому что она всегда меняется; потому что находиться на краю гибели никогда не становится привычным слишком быстро, и необходимо гораздо больше подобных ситуаций, чтобы это произошло - при условии, что он переживёт эту конкретную миссию. Спок держится, думая о том, что его работа была какой угодно, но только не удовлетворительной, и что, если его план по извлечению капитана и группы высадки не сработает, то и ему самому также нет смысла спасаться. Он не чувствует своих ног, а острая боль в руках перешла в тупую пульсацию, слабую и находящуюся на периферии его восприятия. Он ждёт. Он не умеет молиться и размышляет о собственном недостатке веры во что бы то ни было, и не может решить – это достойно сожаления или же нет. Он так и не успевает прийти к какому-либо заключению, когда луч транспортатора наконец охватывает его. Транспортаторная комната медленно материализуется вокруг него, и Спок несколько раз моргает, ошеломлённый окружившим его внезапным потоком тёплого воздуха и исчезновением колючего ветра. Сделать вдох, который не разорвёт его лёгкие на кусочки – это невиданное облегчение, и некоторое время всё, что он только и может делать, – это дышать. Реальность вторгается в виде техника транспортаторной, который интересуется у Спока, всё ли с ним в порядке. Спок поднимается на ноги, которые едва ли может ощущать, и кивает обеспокоенно на него смотрящему человеку. - Группа высадки? – спрашивает Спок, удивляясь тому, как хрипло звучит его голос. - Они на борту, сэр, - докладывает техник с очевидным облегчением. – Доктор МакКой в критическом состоянии. Его забрали в медотсек. - Шахтёры? - Они… - Энсин на мгновение опускает взгляд. – Это… Мы извлекли их тела. - Понимаю, - говорит Спок. Он прижимает свои руки к груди, не замечая этого. Поймав взгляд техника, Спок заставляет себя принять более расслабленную позу. – Благодарю Вас, энсин. Ваша работа была целиком удовлетворительной. Молодой человек довольно улыбается, и настороженность покидает его, когда Спок разворачивается, чтобы уйти. - Спасибо, сэр. Спок выходит, не обращая внимание на бурное восклицание, но делает мысленную пометку, что, в отличие от большинства членов экипажа, этот энсин, похоже, сообразил, что подобные слова, с учётом их источника, являются высокой похвалой. Спок направляется в медотсек, зная, что в данный момент нет никаких срочных приказов, о которых он бы знал, а если бы и были, теперь об этом может позаботиться капитан. Возможно, у них были сложные четыре недели, но личная эффективность Кирка никогда не подвергалась сомнению. В медотсеке кипит бурная деятельность, и Спок моментально замирает в дверном проёме, борясь с желанием уйти прочь. Он чувствует себя чужаком в этом королевстве стерильности и целесообразности с его голубоватыми башнями оборудования и одетыми в хрустящую белизну медсёстрами. Несмотря на своё близкое знакомство с миром человеческой медицины, Спок никогда не чувствовал себя спокойно в медицинских учреждениях. Год, который он провёл, работая на Службу Безопасности Федерации, и все многочисленные случаи, когда почти все свои задания он заканчивал в холодном, обезличенном пространстве больницы, где лечили таких же безымянных пациентов, как и он сам, оказали на него более ощутимое влияние, чем он изначально подозревал. Он замечает Кирка стоящим напротив огромного окна из органического стекла, разделяющего реанимацию и остальную часть медотсека – прозрачного барьера между докторами и пациентами, а иногда – между жизнью и смертью. Спок подходит ближе, в данный момент забывая о своих собственных травмах, приклеившись взглядом к команде хирургов и медсестёр, лихорадочно трудящихся над распростёртой на столе фигурой. На секунду Споку кажется, что он смотрит на любопытную живую картину. Однако, на его вкус на ней слишком много багряных оттенков. - Каков прогноз? – тихо спрашивает Спок, складывая руки за спиной, когда он останавливается возле Кирка. Капитан вздрагивает от неожиданности. Он бросает взгляд на Спока, а его губы сжаты в тонкую линию и побелели от злости. - А ты как думаешь? – яростно набрасывается на него Кирк. – Будет чудом, если он выкарабкается. Это был долгий день, завершающий четыре долгих недели, и эмоции Кирка слишком сильно давят на щиты Спока. Он ищет способ ослабить это давление. Возможно, перемена темы разговора? - Насколько я понимаю, в системах управления шаттлом не было неполадок, - осторожно начинает Спок, но Кирк огрызается, резко разворачиваясь к нему лицом: - Да, не было; но мне не интересны сто и одна вещь, в которых я ошибся, и из-за которых произошло всё это. Я знаю, ты мне говорил о том, что высадка будет сложной, а я пошёл и сделал это всё равно, и теперь мой лучший друг умирает, и всё это моя вина – я уже понял это, коммандер! Я надеюсь, ты рад тому, что оказался умнее всех нас; а теперь можешь пойти и позлорадствовать где-то подальше от меня! – Кирк прищуривает глаза и шипит: - Я уверен, что всё это будет выглядеть миленько в тех чудных небольших отчётах, которые ты отправляешь. На мгновение Спок замирает не в состоянии издать ни звука, глядя в возмущённые голубые глаза, которые кажутся ещё более яростными из-за нехватки настоящей огневой мощи, которая могла бы испепелить его на месте. Затем выражение на лице Кирка незначительно меняется, его губы кривятся, вероятнее всего с отвращением, и он отворачивается к окну, намеренно игнорируя существование Спока. Спок наконец вспоминает, как ходить, и пытается уйти, лишь сейчас болезненно осознавая, что все наблюдают за его действиями, а приглушённое перешёптывание следует за ним, как шлейф. Его разум совершенно лишён любых мыслей, поэтому для него становится неожиданным, когда кто-то перекрывает ему путь. Вздрогнув, Спок поднимает взгляд на медсестру Чепэл. - Я так не думаю, - строгим голосом говорит она, рассматривая его руки, которые вновь оказались прижаты к груди. – Идёмте со мной. Спок идёт без возражений. Он молчит в течение всех процедур, кроме того момента, когда высказывает отказ от анестезии. Его ладони болят, но, что странно, не так сильно, как предполагала бы подобная травма. Спок как в тумане обдумывает эту двойственность, чувствуя странное оцепенение, когда наблюдает за тем, как Чепэл накладывает повязки слой за слоем после того, как работа кожного регенератора завершена. Сестра делает всё настолько тщательно, что, когда она заканчивает, руки Спока напоминают лапки плюшевого медвежонка, которого кто-то однажды оставил в его кабинете в Академии. Спок задумчиво кивает женщине и разворачивается, чтобы уйти. Ему кажется, что краем глаза он видит, как Кирк наблюдает за ним. Но Спок решает не проверять эту гипотезу. Реакция Кирка, пусть эмоциональная и иррациональная, не является неожиданной, мрачно думает Спок. Вопреки обескураживающему количеству разговоров и взаимодействия между Споком и капитаном за последние четыре недели, они нормально не общаются. Что означает – рот Спока болезненно сжимается от этой мысли – что Спок не выполняет свою работу. Разногласия начались почти сразу же после того, как они покинули Землю. Спок верил, что смог подготовиться к тому факту, что у Кирка, очевидно, будет весьма отличающийся стиль командования по сравнению с другими известными Споку капитанами, но он не был готов к тому вихрю, который закружил на борту, как только они вышли на орбиту. Кирк оказался непредсказуемым. Он работал на мостике, ответственно занимаясь всеми стратегическими обновлениями и отчётами разведки, которые ему высылал Звёздный флот, а затем внезапно отправлялся с незапланированной проверкой в инженерное отделение, или в отделение технического обслуживания, или в научную лабораторию. И успешно тормозил нормальный рабочий процесс, озадачивая и запутывая глав отделов вопросами о модификациях, про которые они никогда не слышали. Затем Кирк возвращался к покинутой бумажной работе, но лишь затем, чтобы через полчаса оказаться на узком мостике одной из гондол, лично проверяя её статус, поскольку «гудение двигателя кажется неправильным». Наконец, удовлетворённый звуками, он хватал первых же троих членов экипажа, которых встречал по пути, и просил их продемонстрировать свою технику рукопашного боя. Он неизменно находил их мастерство недостаточным и приказывал этим самым членам экипажа немедленно отправляться в спортзал на внеплановую тренировку. Забывая о приёмах пищи, он сбегал на камбуз, утаскивал оттуда кусок любого фрукта, который только мог найти, и чавкал им, пока зависал возле техника в лаборатории, который, заикаясь, объяснял последний эксперимент, в котором он участвовал вместе со своей командой. Первый раз, когда Спок заметил капитана в лаборатории с едой, закончился слишком уж громкой конфронтацией. По утрам экипаж ночной смены выглядел бледным и выжатым, как лимон, потому что капитан пожелал удивить их симулированным нападением неизвестного вражеского судна, которое он спроецировал прямо на главный экран, предварительно тайком изолировав мостик. Поскольку безвыигрышные сценарии исключались, тест был довольно лёгким; но уровень явного облегчения, излучаемого экипажем ночной смены на мостике, был ошеломляющим и показательным, когда во время симуляции туда явился Спок. Короче говоря, Кирк скакал по всему кораблю, как чрезвычайно беспокойный теннисный мяч, и общий уровень хаоса, который он производил, был, по мнению Спока, настолько контрпродуктивным, что мешал абсолютно любой осмысленной деятельности. Хотя всякий раз Спок пытался озвучить свои возражения, его либо игнорировали, либо подавляли с позиции власти. Раздражение Кирка по поводу своего подчинённого возрастало экспоненциально и с тревожной скоростью, и Спок уже почти потерялся в подсчётах споров, которые между ними произошли. - Вас не беспокоит то, что из всех только вы двое явились вовремя? – бросил ему в лицо Кирк, когда Спок высказал своё возражение против плохо продуманной ночной строевой подготовки. Нийота с негодованием вздохнула, но ничего не сказала. Споку, с другой стороны, очень хотелось напомнить Кирку, что оценивание членов экипажа не должно происходить перед теми же самыми – и весьма озадаченными – членами экипажа. Но критиковать капитана перед ними было столь же немыслимо, и поэтому Спок тоже ничего не сказал по этому поводу. - Я не знаю, как это можно вытерпеть, - пожаловалась Нийота, реплицируя чай для них обоих после того, как Кирк их отпустил. – Знаешь ли ты, что он поставил отдел связи на ротацию дельта-смены? Нет, Спок этого не знал, поскольку в последний раз, когда Кирк упомянул эту возможность в разговоре, Спок весьма чётко указал на то, насколько нелогично и неудобно будет, если одно подразделение будет приходить на смену иначе, чем остальные. По-видимому, его возражение лишь поспособствовало принятию решения без его участия. - Прошлой ночью энсин Дэвис спросила меня, должна ли она оставаться с переводчиками или может идти в инженерное на свой кросс-тренинг. У неё, похоже, произошла трёхчасовая накладка, - Нийота нахмурилась в свою чашку, как если бы пыталась вскипятить воду взглядом. – Я не знала, что ей сказать. Не хотела, чтобы она получила выговор. Спок тоже нахмурился, осознавая, что Кирк перешагнул через его голову со своей собственной программой кросс-тренингов так же, как и оставил без внимания его рекомендации. Когда он поднял взгляд, то обнаружил, что Нийота решительно смотрит на него. - Поговори с ним снова, - произнесла она тоном, в котором почти не осталось терпения. – Потому что, если завтра начнётся мятеж, я не уверена в том, что не буду его возглавлять. Спок знал, что она права, но он не был оптимистично настроен по поводу результатов этого разговора. До сих пор казалось, что он был не в состоянии заставить Кирка себя выслушать. Никогда ещё Спок не считал свои способности к переговорам такими недостаточными, как в настоящий момент. Капитан сердито посмотрел на него в то же мгновение, когда дверь его кабинета закрылась за спиной Спока, и тот огласил повестку дня. - Ты вообще видел их рейтинги эффективности, Спок? – Кирк даже не скрывал своего разочарования. – Честно, я всегда знал, что тренировки в Академии были из разряда шуток, но не до такой же степени! - Капитан, - Спок сделал паузу, подыскивая слова. – Вы ожидаете необоснованно высокий уровень эффективности через чрезвычайно короткий промежуток. Экипажу не было предоставлено достаточно времени, чтобы интегрироваться в своё новое окружение и привыкнуть к трудовым будням. Кирк взглянул на него так, что Споку показалось, как будто капитан очень сильно в нём разочарован. - Я не хочу, чтобы они привыкали к будням, мистер Спок. У нас нет времени ждать, пока каждому станет тепло и уютно на рабочем месте. Ради бога, ты читал те же самые отчёты, что и я. Спок поднял бровь по поводу нетерпения, которое окрасило интонацию Кирка. - Насколько мне известно, мы сейчас не находимся в состоянии войны, сэр. - Мы не были в состоянии войны, когда случился Нерон, кстати, - огрызнулся Кирк. – Тебе понравился ответ Звёздного флота на неожиданную угрозу? Спок сжал губы и ничего не ответил. - Ага, - оживлённо кивнул Кирк. – Я так не думаю. Мы не были готовы тогда, и мы не готовы сейчас. Чёрт, эти дети и понятия не имеют… - он вздохнул и провёл рукой по лицу. – У меня нет времени трястись над ними, пока они поймут основную идею. Мы не можем себе позволить подобную роскошь. - Капитан, - Спок заколебался, собираясь с силами. – Хотя Ваша цель достойна похвалы, я вынужден указать, что методы, которыми Вы пытаетесь её достичь, неэффективны и вызывают чрезмерный уровень стресса, который не служит достижению положительного результата. - Что, правда? – Кирк вскинул голову, а румянец начал заливать его щёки. Скупая улыбка растянула его губы весьма неприятным образом. – А твои методы лучше? Прости, это, должно быть, ускользнуло от моего понимания, но как именно ты предлагаешь нам этого достичь? Спок сложил руки за спиной и выпрямился ещё сильнее. Он знал, что его слова не найдут восприимчивые уши, но при этом верил в то, что говорил. - Я предлагаю, чтобы мы следовали методическим рекомендациям, которыми Звёздный флот к данному моменту пользуется вот уже пятьдесят лет, - сказал Спок, не обращая внимания на то, как Кирк при этом закатил глаза. – Как любая военная организация в историческом контексте, Звёздный флот – это система. Она может иметь свои недостатки, однако… - Ты думаешь? – саркастично обрывает его Кирк. – Ты прав, мистер Спок. Звёздный флот весь состоит из регламентов, традиций и истории. Это система. Система, которой не удалось предотвратить уничтожение одной из планет-основателей Федерации, - Кирк говорил очень чётко и многозначительно, не отрывая глаз от Спока. – Система, которая производит командных офицеров, компетентных по самые жабры, но не способных принимать правильные решения, когда они смотрят им прямо в лицо, коммандер. Не было иного способа интерпретировать сказанное, и, принимая этот удар, Спок заставил себя оставаться спокойным. Кирк уставился на него с безошибочным вызовом, но это тот самый вызов, который некоторое время назад Спок уже проиграл. - Эта система, - тихо сказал он, - также произвела таких офицеров, как адмирал Пайк, Ваш отец и Вы сами, капитан. Кирк удивлённо моргнул. - Возможно, она имеет недочёты, - с убеждённостью повторил Спок. – Я буду первым среди тех, кто пожелает их исправить. Но уничтожение любого подобия порядка и погружение в хаос не поможет этого достигнуть. Не всё должно уйти. Не каждое правило и регламент являются нелогичными или излишними. Вы обладаете исключительной силой воли, капитан, но Вам также следует практиковаться в мудрости и терпении, - Спок сделал глубокий вдох. – При условии, что Вы на это способны. Недоверчивое выражение на лице Кирка превратилось в каменное. - Верно, - проскрипел он. – Ещё какие-то указания, или на сегодня ты закончил читать мне лекции? Спок удержался от вздоха. - Капитан… - Я хочу получить твои рекомендации к 8:00 завтрашнего дня, - коротко оборвал его Кирк. – Я постараюсь сдерживаться от того, чтобы быть неэффективным до того времени. Свободен. У Спока не было другого выбора, кроме как подчиниться. Этот разговор имел место накануне вечером. А в то время, пока этим утром Спок суммировал свои взгляды на проблему, нормальное течение альфа-смены было прервано падением на планету, и Спок так и не узнал, прочитал ли Кирк его план. Спок слегка хмурится, думая об этом в то время, пока сидит в преимущественно опустевшей офицерской столовой с миской супа перед собой. Даже удержание ложки превращается в проблему, и Спок жалеет о своей неспособности предвидеть это и реплицировать вместо супа какое-нибудь блюдо в чашке. Нельзя сказать, что он голоден. Кирк был прав по поводу одной вещи – Споку необходимо написать отчёт. И на этой стадии у него нет выбора, кроме как признать, что у него нет ни малейшего представления, как это описать. Он уходит в свою каюту для медитации, не ожидая, что она принесёт ему то вдохновение, в котором он нуждается, но смутно надеясь хоть на какую-то ясность. Ответственность за их хаотический взлёт лежит на нём и только на нём одном, Спок в этом ни капли не сомневается. Он – исполнительный офицер. По определению его работа состоит в том, чтобы приказы капитана выполнялись, а цели, которые ставит капитан, достигались. Спок потерпел неудачу не только с распознанием мотивации за якобы беспорядочной деятельностью Кирка, но даже с самим её существованием. А эта мотивация, будучи показана, оказалась не только очевидной, но ещё и логичной в придачу. Привычный характер медитации, похоже, его несколько успокаивает, но, по-видимому, он слишком отвлечён, чтобы достичь более глубокой стадии, которая поможет открыть причины его действий ему самому. Спок упускает то мгновение, когда он забрасывает свои попытки сконцентрироваться и просто смотрит в обзорное окно своей каюты, сидя на коленях и любуясь на мягкий свет звёзд. Когда дверь в его каюту скользя открывается, Спок не встаёт и даже не поворачивает голову. Он осознаёт присутствие незваного гостя, но уже совершенно очевидно исчерпал свои эмоциональные ресурсы на этот день, чтобы каким-либо образом реагировать. Спок не удивляется, что Кирк опускается на пол рядом с ним – не потому, что он ожидал такого поступка, но потому, что слишком устал, чтобы удивляться. Молчание затягивается. - Когда я учился на втором курсе Академии, - тихо говорит капитан безо всяких преамбул, - меня отправили на тренировочный курс по выживанию в Европу. Ледяная пустошь и вулканы… - Его губы подёргиваются. – Какое замечательное место для строительства тренировочного лагеря. Спок не комментирует. Он знает и само учреждение, и тамошний распорядок, который считается самым активным в Звёздном флоте. - Там был несчастный случай, - продолжает Кирк ровным тоном. – Один из членов моей команды был ранен. Я пытался достать его оттуда, но поскользнулся и упал в реку. Ты знаешь, какие быстрые там реки, - Кирк трясёт головой. – За секунды меня протянуло подо льдом на четыреста метров, и лишь тогда я смог пробиться наружу. Было совсем не мило. Спок искоса бросает на него взгляд. - Это чудо, что Вы выжили. - Ага, - соглашается Кирк, его голос ровный и безразличный. – Я почти было не выжил. Когда я вернулся в лагерь, то едва мог дышать. Умудрился сломать руку в трёх местах и ключицу тоже. Спок смотрит на его лицо, такое молодое и безупречное, и не может отвести взгляд. Кирк медленно поворачивает голову и встречается с ним взглядом. - Я три недели провёл в лазарете; регенерация лёгких – это отстой, должен тебе сказать, и у меня были просто замечательные ночные кошмары. – Он останавливается, отведя на мгновение взгляд и терзая зубами нижнюю губу. - Боунс был со мной каждую минуту каждого дня, - Кирк снова поднимает взгляд на Спока. – Он пропускал все свои занятия, хотя это означало, что ему придётся не спать полгода или около того, чтобы догнать. Он запугивал медперсонал, чтобы они выполняли малейшие мои прихоти, - Кирк грустно усмехается. – У меня аллергия на большинство обезболивающих. Он позволил мне держать его за руку во время каждой процедуры. Я её не сломал, но синяки на ней не сходили неделями. Кирк сидит на коленях, плечи опущены, а руки небрежно сложены на бёдрах. Спок наблюдает за ним так же, как наблюдает за пролетающими мимо звёздами. - Так много Вашего доверия делает мне честь, капитан, - наконец осторожно говорит Спок. – Почему Вы рассказываете мне это? Кирк бросает на него быстрый взгляд, сжимая губы. - Я не большой любитель извинений, мистер Спок. Я не думаю, что ты их тоже любишь. - И это…? - Объяснение, - Кирк пожимает плечами. – Вроде того. Не очень логичное. - Нет, - Спок делает паузу. – Но понятное. Кирк тихо фыркает - скорее усталый выдох, нежели выражение радости. Затем они погружаются в молчание, и никто из них не знает, что сказать. - Операция прошла успешно? – в итоге спрашивает Спок. - Да, - кивает Кирк. – Он полностью восстановится. Они впадают в очередное молчание, а затем… - Я думал, что потерял его сегодня, - голос Кирка падает до шёпота. – И я не мог… Я никогда не сталкивался со смертью до сих пор. – Он шумно сглатывает в тишине. – Не так. Что-то сжимается в груди Спока, прокрадываясь сквозь вуаль его оцепенения. Ему хочется что-то сделать, но он не может придумать – что именно. - Скотти рассказал мне о твоём плане спасения, - говорит Кирк более спокойным голосом. – И я осознал, что мы едва не потеряли и тебя тоже. - Приемлемый риск. Кирк смотрит на него с нечитаемым выражением лица. - Слушай, это… - капитан делает смазанный жест своей рукой, - не работает. И нам нужно это исправить. В идеале – вчера, но я готов приступить прямо сейчас, если это – самое лучшее, что мы можем сделать. - Простите меня, капитан, - Спок смотрит вниз на свои руки. – Я не выполнял свою работу. - Правда, - говорит Кирк, кладя ладонь на плечо Спока. – Но я не позволял тебе её выполнять. Спок поднимает голову. - Вы просмотрели… - Твои рекомендации? Да, - Кирк улыбается ему, и впервые с тех пор, как Спок ступил на борт этого корабля, он видит в глазах Кирка настоящую теплоту, направленную на него. – Ты намного более педантичен, чем я ожидал, мистер Спок. Но, кажется, мне это нравится. Спок ожидает. Улыбка Кирка немного тускнеет, но это усталость, а не отторжение, и его рука соскальзывает с плеча Спока в кажущемся почти утешающим движении. - Давай поговорим об этом, - предлагает Кирк. – Ты привёл множество веских доводов, которые я хочу принять во внимание, и я вынужден отдать тебе должное – твоя схема кросс-тренингов имеет гораздо больше смысла, чем моя. Спок приподнимает бровь. - Это потому, что Вы создавали свою схему, думая о себе, капитан. Вы забыли учесть, что время Вашей собственной реакции значительно короче, чем у среднестатистического выпускника Академии, а Ваша личная способность получать и удерживать новую информацию и навыки требует намного меньшего числа повторов. Было недальновидно ожидать того же самого от других, не принимая в расчёт их личные качества. Кирк искоса посматривает не него. - Я не уверен, но, кажется, где-то здесь меня по-настоящему похвалили. Сложно сказать с учётом всей этой критики. - Если Вы искали себе «подпевалу» в качестве первого офицера, Вы не должны были принимать меня. Кирк издаёт удивлённый смешок. - Нет, мистер Спок. Ты, конечно же, не подпевала. Спок не комментирует. Кирк делает вдох, приходя в себя. - Существует несколько вещей, мне кажется, которые мы должны делать по-другому, - размышляет он. – Я не думаю, что смогу быть капитаном, которым ты, похоже, хочешь меня видеть. Я осознаю, что, возможно, не должен дышать людям в затылок так часто, как я, похоже, это делаю, но я также не могу оставаться отстранённым и отчуждённым. Я знаю, где ты был рождён, - искренне говорит Кирк. – Ты хочешь, чтобы я сконцентрировался на принятии решений. Это логично и разумно, я согласен, но то, что отлично работает для Пайка – это не работает в моём случае. Спок ловит отражение Кирка в тёмном стекле, наблюдая за тем, как человек пытается найти правильные слова. - Спок, я находился в одной аудитории с этими людьми ещё вчера, - в конце концов говорит Кирк. – Мне нужно доказать им, что я могу быть их лидером. Я должен доказать это и себе тоже. Я должен жить их жизнью; я должен стоять с ними плечом к плечу. Тогда я буду иметь право – хотя бы морально – отдавать им приказы. Он решительно смотрит на Спока. - Я не хочу быть их капитаном только по рангу. Спок на мгновение задумывается над его словами, и внезапно становится так легко понять, что именно пытается сказать Кирк, и Спок почти растерян, как он не мог увидеть этого раньше. Он вскидывает бровь, глядя на Кирка, который настороженно за ним наблюдает. - Вам знакома концепция круглого стола, капитан? – спрашивает Спок, пытаясь изобразить беспечность. Кирк моргает один раз, а затем улыбается со смесью недоверия и восторга во взгляде. - Ты мне поможешь создать такой? Спок отвечает подобным образом. - Вы доверите мне помогать Вам? – спрашивает он и, охваченный странным порывом, тянется рукой в сторону Кирка. Глаза Кирка открываются шире, и он медленно протягивает руку в ответ, как будто двигаясь под водой. Но когда его пальцы смыкаются вокруг предплечья Спока, будто стесняясь перевязанного бинтами запястья, то его хватка такая же сильная и уверенная, как у Спока.