***
Из комнаты компания вышла в своем обычном составе, за исключением Олега, которого прекрасно заменил Коля. Будучи младше Фёдора всего на три года, он всё равно казался ребёнком рядом с ними. Это шествие напоминало ведение на казнь маленького ребенка, у большинства его конвоиров были чересчур недовольные лица. И лишь Агния улыбалась, что-то говоря Коле, будто пытаясь скрасить эту тяжёлую атмосферу. Уже у самой столовой они встретились с Олегом в компании двух парней помладше. Он прошёл мимо, смерив их чересчур наигранным и высокомерным взглядом, словно вчера не он был выкинут за шкирку из спальни. — Ешь и обратно, помнишь? — тихий голос Достоевского где-то над ухом вывел Колю из размышлений. — Помню, — сухо ответил он и, увидев Сашу, помахал другу рукой. Уже сидя за столом, Николай заметил взгляды, направленные на него: кто-то был заинтересован подобными изменениями, кто-то выглядел напуганным, некоторые видели в нем лишь очередную игрушку этой компании. Но все они заставляли мальчишку почувствовать себя неловко и смутиться. — Саш, а что со всеми? Коля чувствовал, как все эти тяжёлые, неприятные взгляды изучают его, следят за каждым движением. — Из-за Достоевского… Здесь почти все его боятся, а ты пришёл с ними, — это было сказано с такой лёгкостью, будто Пушкин изначально знал исход этой затеи и неоднократно предупреждал об этом. Осознав причину сложившейся ситуации, Коля опустил голову и без интереса стал жевать пресную кашу.***
Следующее утро у Коли началось с изучения его временной спальни. Она выглядела немного лучше, чем предыдущая: деревянные кровати были крепче, на шкафах отсутствовали дурацкие наклейки, а вокруг массивного бордового стола стояли старательно расставленные стулья. Медленно гуляя от одного угла к другому, Гоголь снова и снова возвращался к шкафу с книгами, что стоял рядом со столом и был до отказа набит разной литературой. Цветные корешки книг так и просили, чтобы из взяли. Каждый из фолиантов находился в очень хорошем состоянии, что удивляло и ещё больше усиливало желание открыть шкаф, схватить любую книжку и убежать, чтобы не поймали. Спустя ещё полчаса остальные обитатели комнаты покинули её. Стоило мальчику остаться одному, как бледные ручки схватили большой стул и потащили его к книжному шкафу. Стеклянные дверцы легко поддались и распахнулись. Коля почувствовал себя вором самых дорогих сокровищ на планете. Чувство сладостной победы заставляет детскую душу преисполниться восторгом, когда в руках у него оказывается книга с загадочной мрачной обложкой. — Голос ночной птицы. Роберт Маккаммон, — вслух произнёс Гоголь, спрыгивая со стула. Всё внимание мальчика поглотило детективное произведение. Не закрыв шкаф и даже не избавившись от улик на месте мнимого преступления, Коля завалился на кровать, позволяя себе погрузиться в совершенно новый мир. Серебряную нить, связывающую его и реальный мир, исчезла уже очень давно, а вместе с ней потерялся и счёт времени. Все окружение выглядело серым, тусклым, словно покрытым многовековой пылью. Звуки были похожи на нечто потустороннее. Они звучали гораздо тише, будто их источник находился за несколько сотен метров отсюда, поэтому услышать скрип открывающейся двери и чьи-то неспешные шаги не представлялось возможным. — Понимаешь, что там написано? — ровный и спокойный голос вырвал Колю из выдуманного мира, он быстро захлопнул книгу и повернулся. Фёдор, бросив на стол какую-то тетрадь, неспешно усаживался на стул. — Да, мне очень нравится, — подросток удивился такой реакции. — Ладно… — небрежно бросил Достоевский, разворачиваясь к столу. Он ещё несколько секунд рассматривал мальчугана, а затем приступил к своему занятию. Вечером состоялся небольшой скандал между Гоголем и Гончаровым. Оказалось, всё очень просто: та книга принадлежала Ване, который мгновенно озверел, узнав, что кто-то без спроса взял её. В итоге выяснилось, что большая часть детективов принадлежала ему, а у Фёдора тут были лишь пара библий и философские трактаты на самые разные темы. Благо вовремя подоспевшая Агния успокоила Ивана, и тот в конце сдался, разрешив Гоголю брать книги.***
Следующий день был самым интересным за последнее время, потому что был посвящён самому интересному занятию, а именно чтению детективов. Сплетение реализма и готики в этих произведениях очаровывало так сильно, что на обед Колю пришлось буквально нести на руках. Вечером к нему зашёл Саша, на этот раз с Лис. Девочка вела себя несколько отстранённо, а на её лице отражались задумчивость и некая печаль. По скромную мнению Коли, даже самые спокойные дети так не выглядели. Саша же уже не стеснялся присутствия в комнате Достоевского и Сигмы, поэтому очень разговорился и рассказывал обо всём. Ближе к десяти часам, когда нужно было идти спать, Коля мелком заметил у Лис синее пятнышко на руке, но стоило лишь придвинуться ближе, чтобы взглянуть получше, как всё тело пробила мелкая дрожь. На левой щеке девочки также был синяк, по всей видимости она пыталась его скрыть, однако это было сделано крайне неуклюже. А рука, на которой был ранее замечен первый синяк, оказалась вся покрыта следами от побоев. После увиденного Коля ещё долго не мог уснуть. Кажется, никто больше не заметил, что Лис избили. Все побои были свежими. Он снова и снова возвращался к этой мысли. Сейчас его никуда не выпустят, поэтому стоит разобраться с этим позже. Забыть не получится, образ худых ручек и страшных синих пятен уже плотно засел в впечатлительном сознании мальчика. Всю неделю Коля сидел в комнате, коротая часы за книгами и диалогами с новыми знакомыми. А утро понедельника началось с грандиозного выселения Коли. Синяки зажили, а сам он чувствовал себя превосходно. Агния собрала мальчика в школу, и вместе с Сашей он впервые покинул приют. Такое событие стало невероятно знаковым. По пути в школу было сложно не смотреть по сторонам. Светлые кудри, что выглядывали из-под шапки, почти сразу засыпало снегом, а щеки порозовели, пока Гоголь изучал местность: всё то многообразие строений и людей, природы. Каждой клеточкой тела Коля ощущал счастье, похожее на нечто тёплое, что постепенно заполняет всё без остатка. У самой школы Николай медленно погрузился в волнительную суету, окружающую это здание. Вокруг царили шум и говор школьников. Некоторые из них спешили на занятия, но были и те, кто не очень торопился на занятия, отдавая предпочтение непринуждённым беседам со своими друзьями. Не без помощи Саши была найдена раздевалка в этой огромной гимназии. О том, что это заведение имеет именно такое название, гласила напоказ выставленная мраморная табличка, висящая на стене.***
Школьные будни, кажется они всегда одинаковы, разве что за небольшим исключением в виде нового коллектива. Сложно заводить друзей уже в сформированном коллективе, вот и у Гоголя первое знакомство вышло неудачно, радовало хотя бы присутствие Саши, а на третьем уроке пришла и Лис. В школьной форме, с незамысловатой причёской в виде двух косичек. Её тонкое личико, освещённое лучами зимнего солнца, было очень похоже на кукольное. Красивая фарфоровая кукла. Но всю идиллию портили синяки, которых, к сожалению, стало только больше. «Избивают», — сомнений у Коли уже не осталось. Но на любые вопросы об этом Лис лишь глуповато улыбалась и с удивительным спокойствием заявляя, что всё хорошо. Парень хотел ей верить, но каждый взгляд на её синяки отрезвлял юношу. Остальную часть занятий голова Коли работала в аварийном режиме. Мысли отказались концентрироваться на уроках, так что литература и биология прошли мимо него. — Коля, ты чего такой бледный? — кто-то схватил мальчика за плечо. Таинственным незнакомцем оказался немало обеспокоенный Саша. — Нет, разве? Мне не кажется, — пока речевой аппарат Коли работал на него, в голове всё крутились мысли, кто и зачем бил Лис. «Точно не в школе». Одну за другой парень отбрасывал идеи или же, наоборот, придумывал всевозможные мотивы для избиения, точно один из героев тех детективов. Саша всю дорогу косо поглядывал на друга, не понимая причины такой серьёзности. На пути обратно Гоголя уже не интересовали фасады или белка, которая только что пробежала по столу — ничего из «прекрасного» не волновало мальчика. Придерживая калитку, Коля вошёл на территорию детского дома. В прихожей их встретила Марта и сообщила о скором начале обеда. Николай не спешил уходить, он стоял и смотрел на неё довольно серьезным взглядом. — Я видел камеры, а они работают? — вопрос звучал так, будто от ответа зависела судьба мира, ну, или хотя бы города. — Камеры? Да, — спокойно ответила женщина, не задавая никаких вопросов. Кивнув самому себе, Коля поблагодарил Марту и отправился наверх. Медленно ступая по серой лестничной плитке, Гоголь поглядывал на две камеры, висящие у входа в каждое крыло. Уже в комнате из раздумий Гоголя вырвал Лёва. — Сядь уже! — Миша быстро поднял с пола рюкзак и недовольно посмотрел на соседа, искавшего что-то с хмурым выражением лица. — Как найду, так сяду, — огрызнулся в ответ тот. Обойдя парней стороной так, чтобы его ненароком не вовлекли в диалог, Гоголь решил пока переодеться и отправиться на обед.***
— Пять на втором этаже, — пробормотал Коля, беря поднос с едой. Оглядываясь в поисках камер видеонаблюдения, он медленно шёл к своему столику. Уже в самом конце обеда Николай понял, что одному ему не справиться с этой ситуацией. Нужно найти помощника. Эта мысль словно искра проносится в его голове и мгновенно превращается в целый пожар, придающий небывалую уверенность. Недоедая обеда, Коля идёт прямиком на третий этаж. Гоголь открыл третью дверь и переступил порог комнаты, оставив все свои страхи в коридоре. — Привет, — Сигма сразу замечает маленького гостя, а вот Гончарову и Достоевскому требуется несколько секунд, и уже все взгляды обращены на него. — Я хотел спросить, да… — мальчик закрывает дверь, снова смотрит на всех, подходя к столу. — Мне кажется, Лис избивают. Но я не могу понять, кто и зачем, —на миг повисает тишина, такая громкая и оглушающая, что думать в этой обстановке становится невыносимо, появляется ощущение, будто тебя медленно режут вдоль, начиная с грудной клетки. — Ну, я не знаю, честно, а ты у неё спрашивал? — первым нарушил это молчание Сигма. Он сел на кровать и свесил ноги, смотря на Колю очень заинтересованно и одновременно серьёзно. — Лис… Лис… Лис… — медленно вспоминал Иван, а потом резко воскликнул: — Федель, это же та, которая больная, — он шутливо крутит пальцем у виска, и резко соскакивает с кровати на пол. —Я тебя просил никак не изменять моё имя, Гончаров, — было видно, как Достоевский теряет самообладание. Выражение его лица изменилось, от него исходила некая угроза. В глазах Гоголя сейчас Фёдор был похож на серийного маньяка. — Федель, меня крестиком и святой водой не изгнать, а значит и просить не стоит. И вообще… — договорить у него не получается. Гончаров резко приседает, тем самым спасая свою голову от учебника, который несколько мгновений назад был в руках у Феди. Однако даже это не помогает утихомирить Ваню: — Это вообще-то в честь Фидель Кастро, как ты вообще со старшими обращаешься, Федель! — это стало последней каплей. Достоевский сорвался с места, чтобы собственными руками убить мерзавца. Коля старался не попасть под горячую руку разгневанного парня, поэтому прикрыл рот рукой и пытался подавить смех, наблюдая за происходящим. Никому бы и в голову не пришло, что столь серьезный парень, как Фёдор, будет гоняться по комнате за своим другом из-за его глупых шуток. — Думаю, поговорить тебе сегодня с ним не удастся, поэтому давай-ка пойдём, а то они и тебя заденут, — Николай кивает и встаёт из-за стола, смотря на Фёдора. Сейчас он уже кажется не таким «неживым», перед ним совершенно обычный подросток, очень даже живой. На какой-то промежуток времени удаётся забыть о Лис. Пока Сигма провожал его в комнату, Гоголь думал о том, как весело звучит слово Федель, похоже на название каких-то духов из Франции. — Ну что, вот мы и пришли, — Сигма напоследок улыбнулся и, получив в ответ неловкую, растерянную улыбку, быстро покинул крыло второго этажа, оставляя парня одного. Прислушавшись, Коля уверенно толкнул дверь. В спальне находился только Саша, остальные, видимо, были ещё на обеде. — Быстро ты, — сев рядом с ним, Гоголь посмотрел в слегка подмерзшее окно. — Саш, мне кажется, что Лис избивают, но кто? — Пушкин громко присвистнул, смотря на Колю. — Не знаешь, ну так оно и понятно. — Я думаю, нужно начать опрашивать всех её знакомых!.. — начал было Коля, но Пушкин его перебил. — Это слишком сложно. Проследи за ней, если это так важно. — Глаза Гоголя округлились так, будто ему сейчас сказали ответ на самый важный вопрос в его жизни. Мальчик удивлённо моргнул, приходя в норму, и восторженно ахнул. — Точно! — улыбнувшись, Коля вскочил с кровати друга и ушёл за стол.***
Просыпаться утром всегда тяжело: все тело наполняет смертельная усталость, холодная комната становится камерой для пыток, посторонние звуки сливаются в один долгий и протяжный свист. В душе бродит какая-то необузданная смесь печали и одиночества. Всё это происходит, пока ты медленно, по крупицам собираешь свое сознание, которое по неизвестным причинам совершенно не готово встретить новый день. Пока руки Коли пытались сделать что-то с его длинными волосами, соседи, словно призраки, слонялись по комнате, без особого энтузиазма выполняя привычные, казалось бы, отточенные до идеала, действия, и даже сонное состояние не могло помешать им. Собравшись, все стайкой двинулись в столовую, где на столах уже стояла каша, а воспитательницы следили за детьми, подгоняя школьников. Смутно припоминая вчерашний диалог, Коля жевал кашу и изредка поглядывал на Лис, что сидела за столом перед ним. «После уроков». Взяв кружку с чаем, Гоголь сделал глоток и от мерзко-сладкого вкуса отвратительно заваренного чая окончательно проснулся. По дороге Коля старался укрыться от сильных порывов ветра и от мелких снежинок, которые казались острыми лезвиями, разрезающими незащищённую кожу.***
В классе Гоголь всё ещё не мог найти «свое место». Спорт был отличным вариантом, чтобы расслабиться и повеселиться. С самого детства Коля был неравнодушен к нему. И сейчас, стоя в строю, мальчик озирался по сторонам и краем уха слушал тяжёлый голос преподавателя, объясняющего план урока. Да, всё не могло быть так хорошо. Где-то в конце урока, когда детей уже отправляют переодеваться, прозвучал тот самый вопрос. Конечно. Иначе не бывает. Повязка на глазу не могла остаться незамеченной. Но в этот раз его спасли Саша и учителем, они вовремя успели огородить от комментариев детей застывшего Колю. Мальчик не знал, стоит ли говорить правду, а может соврать. — Коля, пойдём, не отвечай им, — Пушкин бросил резкий, недовольный взгляд в сторону детей так, что ни у кого не возникло желания больше доставать Колю. Этот инцидент стал почти губительным для плана Николая. Урок физкультуры вызвал слишком сильные эмоции и переживания у Гоголя, что он совершенно забыл о Лис и спокойной собирался идти обратно в детский дом. И лишь, увидев девочку, проходящую мимо него, Николай вспомнил о своем плане. — Саша, я за Лис, — хлопнув своего друга по спине, Гоголь срывается с места и бежит вперед, чтобы не упустить девочку из вида.***
Мозг старательно обыгрывал всю эту ситуацию, как какую-то сцену из криминальных детективов. Коля шёл медленно, изо всех сил стараясь оставаться незамеченным. Когда Лис остановилась на светофоре, мимо Гоголя пробежало трое школьников. В двоих из них Николай узнал детей из детского дома, тех самых, что были с Олегом пару дней назад. «Это они или же просто совпадение?» — этот вопрос крутился в голове. Он даже не мог поднять голову, чтобы увидеть, что там происходит, иначе его узнают, а это будет большим провалом. Для Коли миссия была невыносимо сложной. Однако пока все было спокойно, они просто стояли и ждали зеленый сигнал светофора, как вдруг: — Эй, чего стоишь, вперёд, даунам вперёд, — какой-то парень толкнул Лис, пока та стояла у перехода. — Глухая что-ли? Когда девочку схватили за плечо, Коля замер пропустив момент для того, чтобы перейти дорогу. Но теперь на светофоре горел красный. А ребята уходили с Лис в неизвестном направлении. «Куда её ведут?» — этот вопрос буквально кричал в голове Николая. Двое парней посмотрели на товарища, и, получив какой-то знак, все свернули за угол здания рядом с продуктовым магазином, который никогда не пользовался большим спросом. Бежать с рюкзаком по улице по какой-то причине тяжелее, чем в школе, однако сейчас сил прибавлялось из-за страха за девочку. Коля, наконец, свернул за угол, куда недавно пошла компания ребят. Он ожидал, что это будет тупик, но реальность жестока, там была развилка. В висках уже пульсировала кровь, и первые симптомы отдышки давали о себе знать. Силы постепенно пошли на спад. «Куда они пошли, » — Коля судорожно пытался придумать, что делать дальше. На несколько секунд он останавливается, глаза испуганно и нервно бегают туда-сюда, но всё тщетно. Никаких следов или намека на парней и Лис не было. Пришлось надеяться на удачу. Ужас с каждым мигом усиливается. Страх. Страх не найти всё сильнее сковывает. Жадно хватая ртом воздух, Гоголь продолжает бежать по белым дорожкам. Ничего, кажется, что они растворились в воздухе. Это было совершенно незнакомое место, и найти кого-то здесь являлось сродни поиску иглы в стоге сена. Уже даже не ощущалось холода. Коля сейчас не уверен, что вообще может чувствовать что-либо, кроме ужаса от своей беспомощности. Однако же, видимо, судьба сжалилась над ним, и громкие голоса тех самых мальчишек послышались где-то неподалёку. «Лис! Это они!» — от осознания этого Гоголь сбавил скорость и постарался ступать тише. Вот он поворачивает за угол и видит, как парни прижали к стене бедную Лис. Они стоят к нему спиной, поэтому не заметили появление мальчишки Руки сами снимают рюкзак и с размаху кидают его в трех амбалов. — Уйдите, вы не имеете права! — голос такой громкий, уверенный, требовательный. Один из парней от удара рюкзаком падает лицом в снег. Лис от неожиданности отскакивает в дальний угол и сжимается, она смотрит на Колю с непониманием, но в ее глазах можно увидеть и долю восхищения его поступком. — Лис! — Коля бежит вперёд, расталкивая парней. Но, повернувшись в сторону, где только что была Лис, он не поверил своим глазам. Девочки там уже не было. А те амбалы начали подниматься из снега и идти к Гоголю. От резкого разворота Коля подскальзывается на мокром снегу, но ему удается удержаться на ногах. Адреналин уже отключил голову, поэтому вскрикнув, парнишка побежал в сторону приюта. «Камеры». Горло начинает першить, воздуха не хватает, а Николай слышит только стук собственного сердца. Где-то сзади раздаются какие-то далёкие крики его преследователей. В голове звучит единственное и верное: «Нужно бежать».