Дело дрянь

– Ты снова лапал мою задницу, хен. Из глубин общежития доносятся писки Феликса и смех Джисона. Кажется, они играют в одну из дурацких настольных игр, и, насколько помнит блондин, ни одна из них ничем хорошим не заканчивалась. Хвана послали (Хван благополучно избежал действия) за напитками и прихватить Минхо ("Задрал деградировать, тащи его сюда"). Хенджин ставит бутылочки на невысокий столик и присаживается на подлокотник кресла, впиваясь в сосредоточенного Ли сверкающим взглядом. По его крови гуляют полторы бутылки грейпфрутового пива, их недостаточно, чтобы вскружить голову, но настроение, определенно, поднимают. – Неправда, я просто поддерживал тебя. Хенджин поднимает в недоумении осветленные брови. – О, теперь публичные домогательства именно так и называются, а? Шатен вздыхает, блокирует телефон, складывает пальцы в замок на животе и поднимает взгляд на Джина. Его сухие губы мило поджимаются в уголках, кажется, будто тонкая кожица вот-вот треснет и появятся капельки крови. Хван даже мог бы помочь избавиться от них. – Чего ты хочешь от меня? – Ничего особенного, – он опирается ладонью на второй подлокотник, заблокировав Ли в кресле. Серая футболка скатывается на плече и приподнимается у кромки спортивок, оголяя медовую кожу. Старший скользит по ней взглядом, – всего лишь предложить тебе кое-что, извращенец-хен. Минхо лениво моргает и заинтересованно наклоняет голову, словно кот. В его прекрасных больших глазах Хенджин замечает блики лампочки и собственное отражение. – Следи за своим языком. – А ты за руками. Так вот, Лино-хен, предложение: ты не лапаешь меня на сцене, а я, так уж и быть, разрешу тебе пожамкать мой зад. – Говорит, будто одолжение делает, и глаза туманные закатывает. Минхо усмехается. – С чего ты взял, что мне нужна твоя задница? Во-первых, это фансервис, Хенджин, а во-вторых, если бы я захотел полапать чей-нибудь зад, обратился бы к Чану или Ликсу. – Брось, хен, ты любишь меня, это явно не просто фансервис. – У тебя чсв, Хван. – Давай, скажи ещё, что ты не хочешь меня. Повисает тишина. Кажется, будто между телами повисают невидимые провода с напряжентем миллион вольт. Его усугубляет тяжелое дыхание обоих. Взгляд Ли гуляет по телу Хвана. Цепляется за изящное плечо, тонкую ключицу, выглядывающую из-под футболки, слабо очерченный рельеф груди... Пальцами правой руки касается оголившегося бока. Кожа горячая, будто золото раскаленное. Нежная, словно шелк. Ли уже ладонью по пояснице проводит, выше ведет, ткань легкую за собой утягивая. Хван, замерев, за действиями старшего неотрывно следит и послушно руки поднимает, чтобы футболку снять. Отталкивается пальцами от пола и вот – он уже на коленях Минхо. Ногу перекидывает, крепкие бедра своими сжимает. Тот ладонями тонкой талии касается, сжимает несдержанно, а после по едва заметным кубикам пресса вверх, к тяжело вздымающейся груди. Темные ореолы сосков кончиками пальцев пересекает, отчего парень на коленях выпрямляется и за запястья Минхо хватается. Его губы так опасно близко к губам Ли, пара сантиметров всего, но целовать друг друга никто из них не собирается. Пока не собирается. Хо одну ладонь обратно на поясницу возвращает, поглаживает горячую кожу, а пальцами другой в золотистые локоны впивается, у корней сжимает. Блондин губы приоткрывает и голову назад откидывает и руками за плечи темноволосого хватается. Тихий шепот на выдохе доносится до ушей старшего: – Хочешь же, упрямый... Тот ухмыляется едва. За затылок ближе к себе парня наклоняет. По щеке розовой носом проводит, губами по шее тонкой, отчего по коже золотистой мурашки бегут, а Хван плотнее к Минхо жмется. – Не хочу, – запечатляет легкий поцелуй на мочке уха. Тело в его руках дрожью пробивает, блондин голову влево доверчиво наклоняет. Ли вниз от уха губами ведет, в местечке между плечом и шеей поцелуй-бабочку оставляет. С тихим "лжец" соглашается. Голос Чанбина отрезвляет. Как бы не хотелось продолжать эту весьма увлекательную игру, Хенджин отстраняется, а Минхо убирает с его тела руки. В глазах обоих можно заметить много недосказанности, океан невысказанных чувств, галактики нежности. Но нет, нет, позвольте. Когда это люди просто так признавали чувства? Хван сползает с колен Минхо и надевает футболку. Он выглядит уничтоженным со взъерошенными волосами, истерзанными от покусываний губами и потерянным взглядом. Кажется, будто он вот-вот упадет. – Мы вернемся к этому разговору. Блондин хватает со стола банку цитрусового пива, оставив для Минхо остальные семь бутылок соджу, и уходит, напоследок взмахнув осветленными волосами. Если тело младшего – сокровище, Минхо готов стать сумасшедшим пиратом. Исследовать каждый миллиметр нежного шёлка, расцеловать, разнежить, пометить. Думает, как бы красиво смотрелись бутоны его поцелуев на смуглой груди и изящной шее. Если глаза Хенджина – пучина бездонная, Ли готов утонуть. Захлебнуться в чувствах, забыть себя, посвятить своё существование только ему. Если сердце Хвана окутано шипами и иглами, старший готов истекать кровью и кричать от боли, лишь бы в мыслях светловолосого был лишь один он, только бы его чтобы любил, только бы его чтобы целовал. Только, чтобы Хван Хенджин ему принадлежал полностью, а он, так уж и быть, падет перед силой любви.