* * *
«Но даже если она вам та-а-ак нравится… Это не повод давать ей такие вольности!» — Льюис был готов сосуществовать с этим порочным созданием в одном доме, был готов терпеть её и эту связь с братьями, но только в том случае, если она прекращала создавать хаос и начинала работать как положено. Тем не менее, завтрак уже закончился, братья ушли на работу, а эта девчонка до сих пор дрыхла. Пройдя по длинному коридору, молодой мужчина тихо выдохнул и открыл одну из дверей. У прошлого владельца их дома был большой штат прислуги, состоящий из людей обоих полов. Разумеется, для прислуги были две большие комнаты, в которых те жили и хранили свои вещи. Ранее эти комнаты пустовали и не использовались, но после прибытия Виктории одна из них начала активно обживаться. Альберт с лёгкой руки выделил ей старую женскую спальню, которая, ввиду отсутствия других служанок, целиком и полностью принадлежала Батори. Обычно Льюис, хоть и родившийся в нищете, но очень воспитанный и по-своему правильный, ни за что не позволил бы себе вот так побеспокоить даму и войти в её спальню без разрешения, но горничная была неприятным исключением. Он не считал необходимым уважать такую особу и тревожится о её моральном состоянии. — Мисс Батори, пора просыпаться. Солнце уже давно встало, а вы до сих пор в кровати, — светловолосый уверенно вошёл в комнату девушки и ужаснулся. Он, конечно, ожидал, что девушка, не занимающаяся уборкой в должной мере, не станет и свою комнату содержать в порядке, но чтобы настолько… «Здесь словно торнадо прошёлся. Ты всю свою одежду раскидала что ли?!» — поправив очки, светловолосый нахмурился и протопал к кровати, чтобы разбудить лентяйку, отчитать её и заставить убираться. — Просыпайтесь сейчас же! Вы что здесь устро….! — молодой мужчина решительно сдёрнул одеяло, чтобы продолжить свою пламенную укоряющую речь, однако слова так и встали в горле. Горничная спала совсем без одежды. Девушка чуть пошевелилась лишь когда одеяло перестало её согревать. Кожа сразу же покрылась мурашками, а глаза приоткрылись. Льюис хлопал глазами, держа в чуть дрогнувшей руке это проклятое покрывало, которое, оказывается, защищало его всё это время, стойко скрывая эту бесстыдную картину от глаз. Виктория приподнялась, сонно моргая и внимательно вглядываясь в шокированное лицо самопровозглашённого дворецкого. На её шее, плечах и груди без труда можно было рассмотреть несколько красных пятен и следов от укусов, ярко выделяющихся на фоне бледной кожи. Глядя на всё это, Мориарти уже без труда догадался, почему горничная проспала и отчего братья с утра светились энергией и бодростью. — В-вы хотите…? Голос девушки разорвал тишину, а вопрос мгновенно завис в воздухе. Сперва Льюис даже не совсем понял, что такое у него спрашивают и чего он в принципе может хотеть, однако, стоило осознать суть этой простой фразы, как бледные щёки мгновенно налились ярким румянцем, волосы буквально дыбом встали, а на лице застыло выражение стыда, испуга и гнева. — Н-ничего я не хочу! — отшатнувшись, молодой мужчина поспешил отвернуться и сжать руки в кулаки. Всё что угодно, лишь бы сохранить самообладание и не продолжить эту неловкую сцену. — Приведите себя и эту комнату в порядок до полудня! С этими словами он на пятках развернулся и умчался прочь, оставляя растерянную горничную посреди разведённого ею же бардака. «Гх! Я бы предпочёл жить без этой сцены. Почему вообще от неё нельзя просто избавиться? Вот бы она потерялась где-нибудь и не нашла дорогу назад», — с этими мыслями, светловолосый вернулся на кухню, где после приготовления завтрака осталась куча посуды. Он хотел заставить горничную участвовать в её мытье, но ввиду пережитого решил сам заняться уборкой. На этом жизнь Мориарти вернулась в своё более-менее размеренное русло. Он закончил убираться на кухне, спокойно подмёл дорожку у особняка, начистил ступеньки до блеска, забрал и рассортировал почту, заменил свечи там, где это требовалось, а затем отправился в комнату брата, чтобы навести там порядок. Комната Уильяма как и всегда была в идеальном порядке: вещи на своих местах, книги на полках, одежда или в шкафу, или в бельевой корзине. Даже постель брат заправлял сам, хотя Льюис много раз говорил ему не утруждать себя даже такой мелочью. В целом, убираться здесь нужно было лишь поверхностно, чем он, собственно, и занимался, однако сегодня… Именно сегодня кое-что в безупречной комнате старшего его смутило. На полу лежала длинная женская сорочка. Белая, лёгкая, чуть смятая, очевидно брошенная в спешке. Молодой мужчина прекрасно знал, кому она могла принадлежать. Много ли девушек в округе, которые имеют доступ в эту комнату? Только одна. Та самая, что сейчас где-то внизу или спит дальше, или всё-таки убирается. «Ну это уже личное оскорбление!» — Льюис смял мерзкую тряпку и швырнул в корзину, тихо ненавидя ту, кто её здесь оставил. Брат всегда был для него всем. Единственный по-настоящему близкий человек, которому можно доверить свою жизнь. Единственный, за кем он был готов идти хоть на край света. Даже Альберт, принявших их в семью, не стал для него за эти годы настолько родным человеком, чтобы он мог ценить его и оберегать так же, как Уильяма. Альберт оставался важным человеком, но только после брата. А теперь его дорогого братца, его единственного родного человека окрутила какая-то девка. Этого он простить и забыть так просто не мог. «Ты можешь с Альбертом кувыркаться сколько угодно. Хоть поженитесь и детей заведите, мне всё равно… Но брата я тебе не отдам!» — с этими мыслями светловолосый собрал весь инвентарь для уборки и удалился, так и не заметив на тумбе массивную книгу в красивой обложке с красноречивой подписью «Дневник Уильяма».* * *
— Апчхи! Уильям растерянно посмотрел на доску перед собой, а после, опомнившись, сунул руку в карман и с поспешил прикрыться, коротко извиняясь перед всеми. Студенты, сидящие за своими партами, сперва немного испугались, а затем все как один торопливо начали желать ему здоровья и интересоваться не простудился ли он. «Но я не мог простудиться. Неужели старая присказка про «вспоминает кто-то»? Хах. Наверное, это Льюис», — вежливо улыбнувшись всей аудитории, преподаватель поблагодарил их за внимательность и продолжил лекцию. Простудиться он, конечно же, не мог. Брат очень тщательно следил за его здоровьем, никогда не давал одеваться не по погоде и проверял, хорошо ли шарф прикрывает горло. К тому же погода в Дареме в последнее время не портилась настолько сильно, чтобы можно было легко заболеть. «Наверное, я просто вдохнул пыли от мела или от мебели. Всё-таки лучше Льюиса и Альберта убираться никто не умеет, — уже после окончания занятия, мужчина сидел в своём кабинете на кафедре математики и задумчиво смотрел в окно. Следующее занятие назначили через три часа, так что у него оказалась масса свободного времени, которое стоило потратить с пользой. — Пообедать в столовой или же сходить домой?» Уильям серьёзно задумался над этим. Действительно. Потратить сорок минут на дорогу в обе стороны и поесть с дорогим братом любимой домашней еды или же не тратить время вовсе и поесть в столовой со всеми еды, сделанной заботливыми руками сварливого, но профессионального повара. На деле вопрос и не стоил размышлений. Усмехнувшись над самим собой, Мориарти быстро надел шляпу, пальто, взял свою драгоценную трость и отправился в путь. «Обед от Льюиса и с Льюисом. Как перерыв может быть ещё лучше?» — под таким девизом прошла вся его дорога домой. Уильям и правда чувствовал себя окрылённым, ведь возможность поесть дома именно в перерыв между занятиями ему выпадала очень редко. — Я дома! Льюис, надеюсь, у тебя есть что-нибудь вкусненькое? Я ненадолго, но жутко голодный! — влетев домой с лучезарной улыбкой, мужчина на ходу избавился от шляпы и пальто, однако брат, кажется, был ему не настолько рад. — С возвращением. Сейчас накрою на стол. Сложно было поверить в это. Он так спешил домой, так желал увидеться с родным человеком… А его дорогой братишка явно оказался не в духе. Мужчина сразу приметил, что тот двигается очень резко, явно с раздражением, обидой и желание её скрыть. Помимо этого, к тревожным признакам он сразу же отнёс чуть помятый костюм, пятнышко на очках, которое никто не удосужился стереть, и неестественно выбивающиеся из обычно приглаженной причёски прядки. «Опять? У-у-у-у. Так не пойдёт, Льюис… Ну ничего. Я подожду до вечера и тогда точно всё из тебя вытрясу», — чуть нахмурившись, молодой аристократ прошествовал в столовую, где ему вскоре накрыли уже не такой желанный, но всё ещё нужный обед.* * *
Альберт сидел в экипаже, с какой-то тяжёлой тоской глядя на сменяющиеся за окном пейзажи. Он с грустью понимал, как сильно желает провести дома хотя бы несколько дней без лишних тревог и необходимости мотаться из Дарема в Лондон и обратно. «Ну… У меня есть кое-что для хорошего настроения…» — чуть приободрившись, Мориарти нырнул в свою дорожную сумку и выудил оттуда небольшое угощение, которое ему в дорогу дала горничная. — Вы сможете подкрепиться. Эти яблоки выбирал господин Уильям. Они вкусные. Смущённое бормотание девушки, как и её едва розовое личико, полное смятения и стыда, заставили его улыбнуться. В голове так и отзывался её нежный тихий голос, который она вне приватной обстановки подавала очень редко. Внутри свёртка из тёмно-коричневой бумаги его ждали два щедрых кусочка яблочного пирога с корицей. Пирог получился неказистым, тёмным, его явно передержали в духовке, однако для Альберта было важнее само наличие этого угощения. Пусть даже он уже успел узнать и на себе испытать не очень умелую готовку Виктории, он всё равно желал попробовать. «Ну. Это вышло лучше, чем я думал. Нужно будет похвалить её, когда вернусь», — тихо усмехнувшись, темноволосый мужчина неспешно избавился от следов своей трапезы и поднялся. Он наконец-то прибыл в Лондон.* * *
«Брат сегодня так быстро ушёл после обеда… И слова мне не сказал. Как же это… Раздражает. Хотя я сам виноват. Уверен, ему было очень обидно из-за моего поведения», — весь день после ухода Уильяма Льюис самозабвенно терзался по поводу случившейся сцены. Проклиная свою несдержанность и причину этой несдержанности, он терпеливо дожидался возвращения брата, чтобы наконец-то перед ним извиниться, объясниться, а потом, возможно, и договориться. Виктория, всё-таки закончившая уборку в своей комнате и выполнившая все его поручения, бесшумно крутилась у окон, явно кого-то высматривая. По её лицу нельзя было понять, что она чувствует. Это безразличие и напускное спокойствие потихоньку начинало выводить молодого мужчину из себя. В голове не укладывалось, что кто-то может творить подобный беспредел и быть настолько спокойным. — Мисс Батори, вам заняться нечем? — поправив очки, Льюис встал позади горничной и вперил в неё испытующий взгляд. — М-м. Г-господин Уильям… — оторвавшись от окна, девушка растеряно поглядела на самопровозглашённого дворецкого и начала нервно переминаться с ноги на ногу. — К-кажется задерживается… — На работе задержался. И едва ли этот вопрос должен вас беспокоить. Лучше идите, наберите ванну, — светловолосый склонил голову в бок и чуть прищурился. — Н-но господин Уильям хочет, чтобы я… — А я хочу, чтобы ты занималась своим делом. Боже. Если бы я знал, где они тебя такую нашли, я бы тебя обратно отослал, — Льюис и сам не заметил, как выпалил это. Накопленное раздражение, тревога и странная обида требовали немедленного выхода, однако сорваться на братьев он не мог. Девушка сперва удивлённо моргнула, затем стушевалась и сжала губы. Понять, что она расстроилась из-за подобных слов, мог даже один тугодум с говорящей фамилией, которого, слава всему святому, младший Мориарти не видел уже довольно долго, однако извиняться и как-то реабилитироваться он не собирался. Виктория не была для него человеком, достойным извинений. Он вообще бы не обращал на неё внимания, если бы не его дорогой брат, отчего-то заинтересованный ею. Это было невыносимо. — Знаешь, а это идея… Позади Льюиса раздался знакомый тихий голос. Уильям смотрел на него серьёзно, без каких-либо лишних эмоций, но всё с той же улыбкой, не обещающей ничего хорошего всякому, кто попытается воспротивиться его воле. — Если сможешь без нашей помощи и без рассказа самой Виктории узнать, кто она и откуда, мы незамедлительно её уволим. Такое предложение тебе по душе, брат?