***
Было уже за полночь, когда они въехали в небольшой городок, название которого Джилс не разобрала — настолько старой и потрёпанной была вывеска «Добро пожаловать в…» на въезде. То был типичный провинциальный городок, который разрастался не для чего-то, а вопреки всему. Такая мысль появилась в голове Джилс, когда через лобовое стекло она рассматривала разношёрстные улочки, утопающие в тёмной зимней ночи и грязном снеге. Невысокие многоэтажки перемешивались с одноэтажными домами и магазинчиками, закрытыми в столь поздний час. Казалось бы, обычный тихий городок — таких, как он, сотни, а то и тысячи. Они с Элиотом уже проезжали через парочку подобных, но конкретно этот почему-то внушал девушке тревожные чувства. Джилс предложила проехать его напрямую и остановиться на ночь в следующем городке, но «Рольф» оказался голоден и вряд ли дотянул бы до другого населённого пункта или заправки где-нибудь по пути. Так что им в любом случае пришлось кататься по городу и искать бензоколонку, что оказалось задачей непростой, ведь в городке не было прямой центральной улицы: дороги здесь представляли собой смесь углов и поворотов. В итоге, когда они наконец нашли заправку, «Рольф» был уже на последнем издыхании и ехал уже скорее на парах бензина, чем на нём самом. Элиот пошёл заправлять «Рольфа», а Джилс, стараясь успокоить себя, взяла корону и уселась на ступеньки дома на колёсах, наблюдая взглядом за рождественскими гирляндами, которыми уже успели украсить городок. Глазами она смотрела на них, но сама погрузилась в себя и свою магию. Джилс до боли сжимала корону, пытаясь почувствовать хоть одну кровавую ведьму. Но ни одной из них поблизости не чувствовалось. Почему же тогда её интуиция так нещадно вопила о том, что нужно покинуть этот город как можно скорее? Были бы у неё карты под рукой, она, может, и разложила бы их: только чтобы посмотреть будущее Элиота — может, тогда бы успокоилась, а не тряслась от страха. Джилс настолько погрузилась в себя и в поиск кровавых ведьм, что не сразу заметила двух мужчин, стоящих в тени здания и не сводящих с неё взгляда. Красный свет гирлянд кидал замысловатые тени на их хмурые лица. Джилс нервно сглотнула и резко вскочила на ноги, чуть не поскользнувшись на стянутой тонкой коркой льда нижней ступеньке. Мужчины в тот же миг подались вперёд, и один из них достал из кармана что-то очень сильно напоминающее пистолет. Девушка подавила вопль ужаса, когда заметила вышедшего на парковку Элиота с двумя стаканчиками кофе в руках. Он шёл к ней, широко улыбаясь и совершенно не замечая двух мужчин, которые тоже направлялись к ним. Один из них прицеливался. — Что вам нужно? — крикнула Джилс, надеясь перевести внимание на себя. Глаза жгло от слёз, а голос предательски сорвался. — Ты о чём, Джилс? — спросил Элиот, удивлённо замерев в паре шагов от неё. — Бери кофе, а я вернусь за сэндвичами. Я взял тебе с копчёной курицей, а себе с ветчиной и грибами. Если не понравится — можем поменяться. — Мисс Морт, — донёсся с ветром холодный голос. — Вам пора домой. Элиот наконец-то заметил мужчин и, обернувшись, встал точнехонько между Джилс и нападавшими, что девушке совершенно не понравилось. Ей хотелось, чтобы Элиот немедленно зашёл в «Рольфа» и они уехали без оглядки на максимально возможной скорости. Вот только она понимала, что пуля, выпущенная из пистолета, будет быстрее, чем Элиот. Да и уехать они не смогут, ведь пулей можно и колеса пробить, а со спущенными колёсами далеко не уедешь. Уж лучше бы они, как Вивьена, взяли мечи — тогда от преследователей ещё можно было бы убежать. Джилс судорожно соображала, медленно спускаясь в пучину отчаянья. — Кто вы такие? — осведомился Элиот и, хотя выглядел он вполне спокойно и собрано, голос выдавал в нём ту же панику, что испытывала Джилс. — Мы пришли, чтобы вернуть Её Величество Королеву Ведьм домой, — в холодном голосе прорезались ехидные нотки, от которых у Джилс на затылки волосы встали дыбом. Они пришли не просто за ведьмой, они пришли за Королевой Ведьм. Новость поставила Джилс в тупик. До этой самой секунды она думала, что мужчины, пришедшие за ней, не кто иные, как охотники на ведьм. Но то, что они знали о новом статусе Джилс, натолкнуло её на мысль, что они просто не могут быть охотниками. Кровавые ведьмы ни за что не связались бы с охотниками. Или же?.. — Королеву Ведьм? — нервный смешок сорвался с губ Элиота. — Забавная шутка. Вы уж извините, но Джилс не пойдёт никуда с кучкой фанатиков. Да и даже если бы она и правда была вашей королевой, стали бы вы наставлять на неё оружие? — Она не наша королева, — отрезал второй — тот, что сжимал в руках пистолет и целился прямо в Элиота. — У нас приказ: вернуть живой или мёртвой, если будет оказывать сопротивление. Джилс всхлипнула, привлекая к себе внимание Элиота. Он ободряюще посмотрел на девушку через плечо, и от этого взгляда ей захотелось разрыдаться пуще прежнего, в то время как ей, наоборот, нужно было думать. Сейчас, когда между ней и нападающими стоял Элиот, её принципы относительно магии крови пошатнулись. Она бы применила её, если бы смогла, но маловероятно, что ей дадут время, чтобы сварить парализующее зелье, а потом ещё и добровольно выпьют. На такую удачу Джилс просто не могла рассчитывать. — Ваше величество, — в обращении пряталась злая насмешка: — вы пойдёте по собственной воле? Или вас придётся принудить? — Джилс, — позвал Элиот сквозь зубы. — Если ты действительно ведьма, то наколдуй что-нибудь. — Не могу, — сдавленно ответила девушка. — Это плохо. Господа, давайте разойдёмся с миром? Мы же в публичном месте. Здесь повсюду камеры. Неужели вы думаете, что можете похитить девушку, и вам ничего за это не будет? — Девушку? — удивлённо переспросил охотник с пистолетом. — Да где ты девушку увидел? Это ведьма! Они нам ещё и благодарны быть должны, что мы избавляем их от подобной мерзости. — Сумасшедшие, — брезгливо сплюнул Элиот. В следующее мгновение охотник, которому надоело ждать, ринулся вперёд и попытался скрутить Элиота, убрав его с пути. Они сцепились, и кофе, принесённый Элиотом, расплескался по дороге дымящимися лужами. К удивлению Джилс, Элиот не уступал охотнику физически, потому что нападавшему так и не удалось сдвинуть его от дверного проёма. Всё происходящее больше напоминало мышиную возню, чем настоящую драку. Однако, когда охотник ощутимо приложил Элиота о раскрытую металлическую дверь Рольфа, Джилс закричала во всю мощь своих лёгких. Возможно, она надеялась на то, что её услышит работник заправки и вызовет полицию или попытается помочь, но либо её никто не услышал, либо все проигнорировали её крик. В морозном воздухе отчётливо почувствовался запах горящей хвои — той самой, на которой её обещала сжечь Вивьена. Красивой, наверное, будет хвойная подушка, на которой её сожгут. Элиота, увы, скорее всего, просто закопают в одиночной безымянной могиле. Отвратительный исход, но к нему всё и придёт, если Джилс ничего не предпримет. Как жаль, что рядом нет Люциана и его стихийной магии! Уж он бы разбросал охотников по парковке, и они смогли бы беспрепятственно покинуть городок. И почему Джилс не родилась у какой-нибудь ведьмы из Шарпы — глядишь, и проблем в жизни стало бы меньше. Похоже, тому охотнику, что остался стоять в стороне, тоже надоело ждать, и он решил пустить своё оружие в ход. Первая пуля попала в «Рольфа», чуть не задев дерущихся у двери, вторая разбила стекло, и Джилс пригнулась, когда на неё посыпался град из мелких и не очень стёкол. Третья срикошетила об асфальт, и охотник, всё ещё пытавшийся отодвинуть Элиота от проёма, начал обильно материться и крыть своего товарища такой отборной бранью, что Джилс даже и не снилась. И как только не побоялся палить на заправке! Четвёртая пуля, к ужасу Джилс, нашла свою цель, прошив плечо Элиота насквозь. Тот вскрикнул, продолжая отбиваться здоровой рукой. Кровь пропитала рукав, и красные капли, стекая по непослушной руке, падали на асфальт. С таким едва уловим стуком, который в ушах Джилс был сравним с ударом в набат, от которого всё в ней напряглось: каждая жила, каждая мышца натянулась, как струна, — и, чуть не сложившись пополам, девушка завизжала, всё ещё сжимая в руках корону. Джилс и не знала, что способна издавать подобные звуки. Кровь в ушах шумела, не давая ей услышать, что происходит вокруг, а корона в руках нагревалась. Она была, словно раскалённая обжигающая жидкая сталь. И, даже если бы Джилс хотела отпустить корону — а по какой-то неведомой причине не хотела — она просто не смогла бы, потому что ей начинало казаться, что корона вплавляется в её руки. Джилс всё кричала, кричала и кричала. От боли в руках, от обиды, от страха за Элиота и себя. Ведь это она виновата, что его ранили — она и никто другой. Нескончаемый крик, который словно рвался из неведомого нутра, разрывал горло, но Джилс всё равно продолжала кричать. Кричать — всё что она могла. Чьи-то холодные сильные руки обхватили её и заставили уткнуться лицом в мужское плечо. Плечо, пахнущее клубникой и кофе. А ещё тем тропическим гелем для душа. — Всё, всё, тише, всё хорошо. Теперь всё хорошо, — тихий голос прорвался сквозь шум крови, и Джилс, всхлипнув, всё-таки смогла остановиться. Корона выпала из её ослабевших пальцев и с тихим бряцаньем, которое Джилс тоже услышала, упала на ступени. — Поплачь. Станет полегче. Всё хорошо, девочка, всё хорошо. Голос Элиота успокаивал, но Джилс, не в силах совладать с собой, разрыдалась. Хотя рыдания, сотрясающие её, теперь не имели ничего общего с минувшим визгом, они всё равно разрывали уже и так повреждённое горло. А Элиот продолжал гладить её спину и терпеливо повторять одну и ту же фразу, пытаясь успокоить. — Охотники? — хриплым и каким-то не своим голосом спросила Джилс, когда её немного отпустило. — Кажется, мертвы… Не знаю… Но они точно без сознания… — неуверенно ответил Элиот. — Что?! — воскликнула Джилс, оторвав голову от его плеча и посмотрев в сторону нападавших. Они лежали ничком: один чуть ли не у их ног, а второй в отдалении. И у того, кто был ближе всего, Джилс различила тоненькие струйки крови, вытекающие из носа и ушей. Девушка в ужасе зажала рот рукой, не в силах поверить, что она смогла совершить нечто подобное. И только когда рука коснулась её губ, пискнула от боли — поперёк ладони тянулся жуткий ожог. — Так вот о какой силе говорила Демьяна, — рассеянно пробормотала Джилс, смотря то на свою руку, то на корону, то на охотника у её ног. — Что ж… теперь я могу быть уверен, что ты не шарлатанка, — Элиот, может, и хотел казаться беззаботным, но Джилс слышала отголоски страха в его голосе. Да и кто не придёт в ужас после подобного? Девушка перевела взгляд на мужчину, словно наконец чётко начав осознавать произошедшее. — Твоя рука! — опомнившись, воскликнула Джилс. — Её нужно зашить. — Только не говори, что ты ещё и хирург, — нервный смешок сорвался с губ Элиота. Он обошёл Джилс и устало плюхнулся на диван. — Не хирург, но зашивать раны умею. Правда, никогда не имела дела с огнестрельными… — Нам сначала нужно убраться отсюда, а потом уже думать о моей руке, — перебил Джилс мужчина, устало потирая лоб здоровой рукой. Простреленной он старался не шевелить. — Да ты с ума сошёл! — не поверила своим ушам Джилс. — Ты в таком состоянии не то что за руль не сядешь — ты и часа не проедешь, как истечёшь кровью. — А что ты предлагаешь? Остаться здесь и ждать приезда полиции? О, или ждёшь, когда к нам заявится ещё парочка охотников — или как ты их там называешь — и предложат прогуляться до ближайшего кладбища? Сомневаюсь, что ты хочешь снова иметь с ними дело. — Тогда выпей мою кровь, — предложила Джилс. Элиот выпучил глаза и уставился на девушку так, словно у неё на лбу вырос рог единорога, за спиной — парочка крыльев, а сама она позвала его в полёт на розовых облаках. — Джилс, послушай… То, что ты ведьма… Королева ведьм… Чёрт, ладно, это не значит, что я вампир! По крайней мере, в моём роду вампиров не было. Джилс покачала головой, сдерживая улыбку. — Я не считаю тебя вампиром! Просто я могу контролировать свою кровь. Если в тебе будет хотя бы пару капель, я смогу контролировать и твою кровь, чтобы не дать ей вытечь. Элиот пару раз растерянно моргнул, пытаясь переварить услышанное. — А что, так можно? — Да. — Вау. А я после этого точно вампиром не стану? Или колдуном? А то мало ли — после сегодняшнего и не в такое поверишь. Джилс всё-таки улыбнулась. — Точно. — Ну, если ты так говоришь, — согласился Элиот, в голосе которого не было и намёка на уверенность. Пока он не передумал, Джилс быстро нашла ножик и разрезала подушечку пальца, на которой тут же выступило несколько капель крови. Она подставила руку Элиоту, и он слизнул капли. При других обстоятельствах Джилс вполне могла бы найти что-то интригующее или даже сексуальное в данном действии. Но отголоски минувшего страха убивали всякое желание, даже не давая тому расцвести. Джилс попыталась очистить сознание и сосредоточиться на Элиоте — точнее, на движении его крови и удержании её в теле. — Сможешь сесть за руль? — спросила она, ощущая, как от натуги на лбу собирались капельки пота. — Я постараюсь притупить твою боль. Элиот кивнул, и они, не теряя больше ни секунды, спешно начали готовить «Рольфа» к отъезду. Охотников им пришлось оставить там, где они лежали — брать их с собой в планы Джилс не входило. Она даже не стала проверять, живы они или нет. Ей было страшно узнать ответ на этот вопрос. Джилс и корону-то со ступеней убирала с огромной опаской, но та больше не была горячей. Они с Элиотом стремились покинуть город как можно быстрее, и Джилс до последнего не могла поверить в то, что у них всё получится. Более или менее она смогла вздохнуть спокойно, только когда их от города стали отделять несколько напряжённых часов пути. Элиот предложил остановиться где-нибудь на трассе, чтобы Джилс наконец смогла зашить его рану — на ближайшие заправки они оба боялись заезжать на случай, если там их тоже будут ждать засады. Благо, до Рупи им оставался всего день пути.***
Худшее пробуждение, на которое мог рассчитывать Люциан — проснуться под гнусавое причитание госпожи Евы. Та ходила кругами вокруг него и собирала всё необходимое для зелья. «Ох, Кетти, ну и задачку ты ей задала» — подумал Люциан. Ему хотелось рассказать госпоже Еве, что Кеторин испытала на нём не только сонное зелье, но ещё и парализующее. Но он не мог. Зелье, как и подразумевало название, парализовало все мышцы в теле. А язык такая же мышца, как и все остальные. «Хоть не ослабляющее», — усмехнулся про себя Люциан. А ведь с Кетти станется — наверняка она и его думала замесить, только времени не хватило: то нужно почти час настаивать, прежде чем от него будет толк. «Ох, какое счастье, что ей не хватило времени. Подобного позора я бы не пережил», — подумал Люциан. — Щепотка сушёного имбиря… так… кусочек оленьего мха. Где же душица? Я точно помню, что она была на четвёртой полке. А вот и ты! Люциан не видел госпожи Евы, но слишком хорошо слышал. Настолько хорошо, что начинал жалеть о том, что парализующее зелье не лишает ещё и слуха вместе с осязанием. Он лежал на холодном каменном полу и внимательно изучал содержимое нижних полок. Благо, там действительно было, на что посмотреть, и у него нашлось вполне себе увлекательное занятие ещё на четверть часа. Оставалось только надеяться, что за отведённое время госпожа Ева успеет собрать зелье. Но та будто бы и не спешила вовсе, медленно прохаживаясь вдоль полок, очень тщательно — даже слишком тщательно — отбирая компоненты для зелья, которое Люциан, если бы смог подняться, собрал бы минут за пять. «О, она определённо пытается меня наказать. И когда же начнётся лекция о здравом смысле и непозволительном поведении?» Госпожа Ева не заставила себя долго ждать. Она никогда не заставляла себя ждать, когда вопрос стоял примерно следующим образом: тишина или долгая и нудная отповедь Люциана, во время которой она припоминает все его проступки чуть ли не с младенчества. Ответ очевиден. — И о чём ты только думал? Что Кеторин, только завидев твою свистульку, бросится обратно в твои объятия и простит тебе всё на свете? — Обидное сравнение. Люциан поморщился бы, если бы мог. — О да, она ведь каждый раз так делает, а не сбегает от тебя, как от прокажённого! «О, мадам, сегодня вы просто кладезь лестных сравнений!» — Хоть раз с ней нормально поговорил бы. Хоть раз! Вообще-то говорил — и не раз, даже умолял, но Кеторин не желала слушать. Когда доводы Люциана стояли на одной чаше весов, а её гордость — на другой, весы всегда перевешивали в её сторону. Удивительно, что Люциану вообще удавалось временами затащить эту женщину в постель — наверное, в эти моменты её гордость собирала вещички и уезжала в тёплые края, но где-то по пути её рейс отменяли, и она возвращалась как раз к концу и устраивала какую-нибудь феерическую вендетту. Чего только Люциан не пережил за последние двадцать лет: и зелье огненной уретры, от которой поход в туалет превращался в извержение вулкана; и пачки парализующих зелий, к которым в ближайшем времени у него определённо выработается иммунитет; и проклятие не усваиваемости алкоголя, когда его рвало после каждого глотка; и трёхлетнюю импотенцию, которой Кеторин наградила его в их последнюю встречу. А ведь он действительно в какой-то момент начал думать, что его «свистулька», выражаясь невероятными эпитетами госпожи Евы, отпела свою последнюю серенаду. Он глазам своим не поверил, когда однажды проснулся и понял, что не всё потеряно. Вот только эта женщина стоила всего этого, и Люциан ни разу не упрекнул её, потому что понимал: виноват. Но исправить уже ничего не мог. Кеторин всегда била по больному, так что даже удивительно, что в этот раз он отделался малой кровью. — …когда же это уже закончится? — продолжала причитать госпожа Ева, а Люциан понял, что пропустил какую-то часть её несравненного и красочного монолога, погрузившись в свои мысли. Вот и Люциана тоже мучал этот вопрос, правда он не знал, что конкретно госпожа Ева подразумевала под «этим», но его абстрактное «это» нисколько не волновало. Он мог поставить любую свою проблему, и вопрос бы не изменился. Госпожа Ева перевернула мужчину на спину и принялась вливать горячее зелье маленькими порциями. Делая первый глоток, Люциан чуть не захлебнулся, но уже со второго глотка его горло ожило и всё пошло как по маслу. — Премного благодарен, — произнёс он, когда тело начало его слушаться, и принялся поправлять кусок ткани, который госпожа Ева накинула ему на бёдра. — Ох, зла у меня на тебя не хватает! — возмущённо пыхтела госпожа Ева, подбоченившись. — Вещи там. Пришлось сходить к тебе домой за ними, твои были в плачевном состоянии. Люциан посмотрел на разорванную кучу вещей на полу. Пуговицы его рубашки были вырваны с мясом, и он никак не мог вспомнить, сам ли оторвал их или всё-таки Кеторин постаралась. Хорошая была рубашка, качественная. — Ох, как же я вас люблю, моя вы благодетельница. И зелье сварили, и тряпочкой накрыли, и даже вещи чистые принесли, — нахваливал старую женщину Люциан, застёгивая на себе чистые брюки. — Когда-нибудь вы непременно согласитесь выйти за меня замуж. — Конечно. Я с радостью посмотрю, как ты будешь просить у Кеторин развод. И не думай, что после я соглашусь собирать тебя по кускам. Люциан хмыкнул — и сам знал, что подобную выходку не переживёт. — Свалились вы на мою голову. Что Кеторин, что ты, что твои дети. С вами всегда одни проблемы! Может, у вас кровь какая-то не такая? — А что с детьми? — нахмурился Люциан. — Рой сбежал, — потирая свой потерявшийся в складках кожи подбородок, ответила госпожа Ева. — Воспользовался моментом, когда мы проводили обряд, и никто не следил за входами. О том, что он сбежал, я узнала уже после того, как проводила Кеторин. Заметила слабое свечение его силы в портале. — А чего вы ожидали, угрожая его сестре чуть ли не кровавой расправой? — устало спросил Люциан, облокотившись о крышку старого стола. Сейчас он бы с радостью сел в мягкое кресло и выпил бы чашечку самого крепкого кофе, но был вынужден стоять в подсобке амфитеатра и выслушивать нравоучения. — А всё из-за чего? Из-за того, что девочка влезла в ваши чуть ли не священные запасы! Боже мой, да я в её возрасте и похуже что вытворял и что-то не помню, чтобы меня за это обещали высечь розгами. — Во-первых, не мы ей угрожали, а Брунгильда, — воспротивилась госпожа Ева. — Она всегда была быстра на расправу. А во-вторых, ты никогда не трогал пыль драконьих костей. Она же такая древняя! — Сомневаюсь, что в этой пыли осталось хоть что-то от драконов, — продолжал защищать дочь Люциан. — А вы за что боролись — на то и напоролись! Взбаламутили в не самой послушной девочке юношеский максимализм, вот она и ускользнула у вас из рук. А вслед за ней её вечная припевала. — И что, тебя это нисколько не волнует? — А с чего меня это должно волновать? Они хоть и выросли физически, но в душе всё те же дети, и единственный человек, к которому они могут пойти в открытом мире — их тётя. Найдёте Кеторин — найдёте и моих детей. — Легко тебе говорить. Ты хоть раз пробовал её искать? — не без иронии спросила госпожа Ева. — Я не знаю ни одной ведьмы, которая была бы сильнее Кеторин в установке покрова. Никто из нас её не найдёт, пока она сама не захочет. Люциан лишь улыбнулся, и улыбка его была полна гордости. Кеторин была идеальна далеко не во всём, но то, что умела, доводила до недостижимого другим людям уровня. К примеру, она отвратительно готовила: её шарлотку с яблоками и тыквенный крем-суп Люциан до сих пор вспоминал с содроганием, а вот её кофе был просто божественный. Люциан и сейчас не отказался бы от чашечки крепкого-бодрящего с молотой корицей и капелькой молока. Вот только, зная Кеторин, она бы ему туда ещё и слабительного подлила, чтоб неповадно было. — Это ещё не всё. Говорю только тебе — сомневаюсь, что Старейшины станут на её сторону в этом вопросе — Кеторин думает, что кровавые заключили какую-то сделку с охотниками. И не спрашивай меня — я не знаю, как она пришла к этим выводам. Вот только подобная мысль вполне разумна, — госпожа Ева сцепила пальцы в замок и положила их поверх живота. — Почему? — Помнишь нападение по лету? — Люциан кивнул, и госпожа Ева продолжила: — Ты, конечно, помнишь то время, когда перемирие с кровавыми было более прочным, и мы иногда пускали их в Шарпу. — И пускали вы их? — решил уточнить мужчина, хотя пазл уже начал складываться. — Через тот вход, которым воспользовались охотники. Люциан со свистом втянул воздух. — И ты говоришь об этом только сейчас? Полгода прошло. Полгода, Ева! — Люциан, — спокойно одёрнула его госпожа Ева. — Я уже не так молода, и мой ум не такой цепкий, как раньше. Я просто забыла. Даже не подумала сложить известные мне факты в общую картину. — Про какие ещё ходы может быть известно кровавым? — шестерёнки в голове Люциана вращались с бешеной скоростью. — Сомневаюсь, что они знают о каких-либо других проходах. Тогда бы на нас уже напали — и не единожды. Люциан отчаянно хотел закурить, в то время как его мозг пытался разгадать загадку. — Их нападение — скорее всего, часть какого-то плана. Условие для заключения союза, проверка на верность или что-то подобное. Кеторин что-нибудь ещё говорила? — Нет. Ты же знаешь, какая она тихушница. — Прежде чем отпускать, ты должна была её хорошенько расспросить. — И ты тоже, — не без издёвки парировала госпожа Ева. Люциан умело проигнорировал едкий комментарий и принялся протирать заспанные глаза. — Придётся теперь её искать и допрашивать. — Тогда ещё и Клем поищи за компанию. А то ей уже пора бы вернуться в Шарпу, вот только она не выходит на связь, а заклятия поиска блокируются. — Час от часу не легче, — буркнул Люциан и вышел из подсобки амфитеатра. Вот почему у всех нормальные семьи, а у него — клубок непонятных нитей, который, даже если постараешься распутать — запутаешь лишь сильнее? Кеторин с её извечной обидой и возведённой на пьедестал гордостью. Джуди и её юношеский максимализм и всё та же уязвлённая гордость. Рой вот вроде был хорошим и послушным сыном, но, когда дело касалось сестры, даже в нём просыпались бунтарские нотки. А ещё Клем… Клем, которая из всего этого клубка производила впечатление самой разумной, но даже она умудрилась вляпаться во что-то сомнительное! Люциан глубоко вздохнул и пошёл домой. Прежде чем браться за это дело, ему нужны были кофе и сигарета… Хотя нет, пожалуй, полпачки сигарет.