***
Тшш, малыш. Не торопись. Я не сделаю тебе больно. Мы были с тобой так близки, как больше никогда не будем. Но тебе нужно отдохнуть. Я не буду торопиться и настаивать, Эдди, милый мой, я готов ждать столько, сколько ты захочешь; ждать этой встречи с твоим телом, когда я смогу оказаться с тобой единым целым и… ***
— Ты опять читаешь это? Звук открывшейся дверцы машины резанул по ушам, и я даже подпрыгнула на сидении, едва не разлив кофе на страницы. Майк, как и обещал, заехал за мной утром, и по пути на работу решил заправить машину. Пока он разговаривал с работниками заправки, я не удержалась, открыла дневник. Ночью я спала рвано, беспокойно. То и дело в голове кружились строчки и слова, которые складывались в причудливые образы, и я уже даже не сразу понимала, что это — не интересный рассказ-ужастик, а настоящая, жуткая история, от которой у меня скручивало живот, а завтрак упорно не хотел лезть в глотку. Я пожала плечами, убирая блокнот в сумку. — Бевви. Я вздрогнула от мягкого голоса Майка. Мы все еще сидели в машине, Майк барабанил пальцами по рулю, избегая смотреть на меня. Я тоже. Давно, слишком давно меня никто так не называл, и Майк будто бы ощутил это, понял, сконфузился и замолчал. — Пора ехать на работу, — мягко сказала я, — другие убийства никто не отменял. — С утра звонил капитан Голайтли, сказал, что этого психа поместили в одиночную камеру, типа, как Ганнибала Лектора. Блин, жаль, что смертную казнь отменили. За такое можно было… — Майк, — резко оборвала его я, — не надо. Я всегда давала себе указание не обсуждать преступления. Работать, пытаться вычислить преступника — да, давать оценочное суждение — нет. Убийство оно и есть убийство; особенно такое жестокое. Никаких особенных мотивов или причин тут быть не могло, чтобы решать, кто заслужил смертной казни, а кто — пожизненного заключения или пары лет строгого режима. Если думать и рассуждать так по каждому убийце, напоминая себе, что это тоже все-таки человек — можно и самому сойти с ума. — Че он там пишет-то хоть? Это правда, что он… Ну… С трупом… Того? — Майк все-таки завел машину, видимо, чтобы сомнение и испуг в голосе слегка потонули в звуке зажигания. Я посмотрела на свои руки. Ногти отрасли, но времени записаться на маникюр не было. — Бев? — Да, — ответила я, — но там… Все сложно. Я до этого еще не дочитала. — Пресвятая Дева Мария, — сказал Майк, выруливая на оживленную дорогу, — живых, что ли, не хватает… Всю оставшуюся дорогу мы ехали молча. Майк включил радио, на какой-то из радиоволн заиграла известная песня «Eddie’ my love». Меня замутило, живот завертело изнутри, как на центрифуге. ***
Эдди, любовь моя, самая главная и единственная в жизни. Вообще не понимаю, почему такое слово относят ко множеству вещей. Мы вот любим Родину. Любим хорошие фильмы. Любим закат, хороший сон и песни Фредди Меркьюри. Но разве вся эта любовь, даже если ее сложить, умножить и возвести в степень, сравнится с тем, что я чувствую к тебе? Тогда что я испытываю к тебе, если всю эту любовь, данную мне кем-то свыше, я растратил, распылил на все эти незначительные вещи? Мне ничего не надо в этом мире без тебя, Эдди, милый мой, потому что у меня уже есть ты, ты, ты, и это многим больше всех богатств, которые только можно пожелать иметь. Никогда и никто не сможет разлучить нас, мой дорогой. Ни жизнь, ни смерть. Ты же знаешь, как только я увидел тебя, я понял, что ты — мое все. Помнишь, ты пришел со своей матерью в больницу? Да, ты часто жаловался на здоровье, точнее, твоей матери так казалось. Она таскала тебя по всем врачам, желая хотя бы так тебя уберечь от «враждебного» мира и накрепко привязать к себе. Но что в этом толку, если в этой схватке победил я? Помнишь, вы тогда пришли сдать кровь на анализы, потому что твоей матери показалось, что ты какой-то слишком бледный, и, наверное, у тебя резко упал гемоглобин. Ты пришел в больницу, и твоя мать даже порывалась зайти с тобой в кабинет, будто бы я, я мог сделать тебе больно этой иголкой! Да разве бы я мог?! Как только я увидел тебя в больничном коридоре, я понял, что ты — это все, что мне нужно. Твоя внешность, голос, ты весь — все это заставило меня закашляться и чуть не сойти с ума. Ты мне снился до этого, поверь мне. Веришь? Настоящий принц из сказок. Я тогда просто взял у тебя кровь из вены, а когда ты ушел, капнул из пробирки себе на палец и слизал. Захотелось узнать, какая твоя кровь на вкус. Нет, нет, я не фанат «Сумерек», просто так получилось. Теплая, вязкая, густая жидкость. И ни намека на малокровие! С первой капли я в тебя и влюбился. И это было навсегда.4 июня
Милый мой, мое солнце, освещающее мой печальный небосклон! Мы вместе уже четвертый день. Той короткой разлуки, когда тебя не было рядом, и я посмел вообразить себя, что тебя больше нет, стерлась, как страшный сон, и вот теперь ты рядом со мной, снова, как было до. Ты спишь, я охраняю твой сон. Осторожно снимаю с тебя рубашку, чтобы не потревожить и не разбудить. Пуговицы легко выскальзывают из петель, мне нравится тут же чувствовать под ладонями не шероховатую ткань, а твою мягкую кожу, словно тесто; мягкую, воздушную, слегка прохладную на боках и очень теплую на спине. Как жаль, что ты не можешь меня обнять! Но ничего. Скоро твои ручки перестанут болеть, я уже работаю в этом направлении. И все будет хорошо.***
Приподнимаю твою голову за подбородок указательным пальцем, слегка глажу. Так приятно касаться тебя; так правильно. Слегка целую в поблекшие губы, которые тут же розовеют. Конечно, я не могу отрицать смерть, но это не то, что случилось с тобой, милый. Ты просто спишь, и я рядом, чтобы охранять твое спокойствие, подставлять плечо под твои кошмары. Я с тобой; так было и будет всегда. Целую в живот, осторожно слизывая кожу. Она немного пострадала, но и с этим я разберусь. У тебя будет все новое, все самое лучшее. Ты будешь жить и будешь счастлив, а я сделаю все, что в моих силах, и даже больше, для этого. Если бы я мог умереть за тебя — я бы сделал это, не моргнув глазом. Осторожно веду языком все выше, к груди, ключицам. Лижу твое тело, задыхаясь оттого, как ты прекрасен, Эдди. Эдди, Эдди, моя любовь, моя смерть, мой ад. Я люблю тебя. 5 июня
Сегодня у меня для тебя подарок, милый. Я нашел парня, который отлично подойдет на роль донора.***
Я захлопнула дневник, откидываясь на спинку крутящегося стула. Перед глазами плыли разноцветные точки, я помассировала виски. Майк отправился на обед, а мне есть не хотелось. Поворошив груду бумаг и папок на столе, выудила оттуда одну. Материалы по делу. Вздохнув, стала листать, пробегая глазами по знакомому тексту. … Жертвой номер один Ричарда Тозиера стал двадцатиоднолетний студент, Уильям Денбро, род.31 января 1999 г. 5 июня возвращался домой после вечеринки друга. Было совершено нападение в подъезде собственного дома. Нападающий оглушил Уияльма ударом по голове (предположительно, оружием выступала обычная бита), а после расправился с его телом в подвале. Он раскроил ему череп, а после вскрыл брюшную полость, вырезав печень и почки. Труп оставил в подвале. Действовал быстро, но не до конца смыл кровяные следы по лестнице. Лестница оказалась испачкана в крови Уияльма, когда он тащил тело вниз, в подвал. Нападающий был ограничен во времени, потому что не потрудился избавиться от тела.***
6 июня
Я не спал всю ночь, но кажется, операция прошла успешно. Как тебя чувствуешь? Я немного подправлю твое здоровье, теперь ты будешь как новенький. Мысль про Денбро пришла мне в голову почти тут же, как только я задумал свой план, увидев тебя в гробу. Я знал его девушку — она работала у нас на кафедре, и он часто заезжал за ней после работы. Твой ровесник, красивый; хотя до тебя ему как до Луны. Но он здоровый, это факт; Люси часто рассказывала о его спортивных достижениях. Выследил, поговорил с ним. Все прошло быстро и хорошо. Все ради тебя, милый. Вот только его кровь так долго не хотела смываться с рук. Я ударил его по голове битой, и она прошла почти насквозь, раздробив ему башку. Я был в маске и в специальном костюме, но пара капель все равно попала мне на лицо. Это было отвратительно! Но чего только не сделаешь ради любви, да, Эдди? Все еще слышу, с каким глухим ударом бита вошла ему почти в мозг, клянусь, я слышал такой звук, будто бы раздробил орех пополам. И мне удалось сделать пересадку, зря мой бывший профессор в университете говорил, что я тупой как пробка, и максимум, на что способен — так это мыть пробирки. Ты выглядишь значительно лучше, солнце мое. Целую тебя в твои медовые губы, скоро жди еще подарков. ***
Я отложила и дневник, и дело об убийстве Уильяма Денбро. Его нашли спустя пару суток, когда и родители, и девушка забили тревогу. Следы в подъезде и вывели на след. Труп в подвале уже разложился, а голова была разломлена почти надвое. — Эй, ты в порядке? — стук в дверь раздался как барабанная дробь, и я быстро подняла глаза, встречаясь взглядом с Майком. У него на щеке был след от сахарной пудры. Его любимые пончики. ***
Эдди, сладкий, прекрасный, лучший мальчик на свете! Ты выглядишь просто превосходно. Люси не зря начала встречаться с этим спортсменом, тебе пошли на пользу мои манипуляции с его органами. Выглядишь, как после долгого и длительного отдыха. Люблю тебя, мое счастье. Не скучай без меня, я скоро вернусь. Целую твои сахарные губы, смакую, боюсь даже сглатывать этот вкус. ***
— Да, все нормально, — я попыталась улыбнуться, хотя рот свело, — как ты? — Путем. Допрашивал сейчас малолетних преступников, которые разбили витрину магазина. Скучновато, конечно, зато без чернухи. — Ага, — кивнула я, делая вид, что перебираю папки на столе. На глаза попалось дело Стэнли Уриса — жертвы номер 2. У него Ричард вырезал сердце для своего Эдди. ***
Скоро твое сердечко забьется с новой силой. Знаешь, даже если ты перестанешь меня любить, я сделаю все, чтобы заслужить твою любовь вновь. А мое сердце, где бы оно ни было, всегда будет биться в такт с твоим, отстукивая твое имя, и всегда, всегда будет любить тебя. ***
— Если честно, я не очень хорошо себя чувствую, — мне не хотелось полностью раскрывать свои чувства и переживания Майку, хотя он и так все понимал; именно поэтому мы так хорошо дружили столько лет, — просто понимаешь… Все это дело из головы не идет. Ничего не могу с этим поделать, никак не могу перестать об этом думать. — Бев, ты же понимаешь, что это, — Майк взмахнул рукой, — ну, все закончено? Его поймали. Тех людей это, конечно, не вернет, но по крайней мере… Не будет новых жертв. — Майк, помнишь, когда мы учились в универе… Я была на четвертом курсе, а ты на втором, и у нас как-то так совпала лекция в расписании по психологии. Помнишь, профессор говорил о причинах преступлений, мотивах? И что есть такие, которые… Можно понять? — Я помню, как он привел в пример мужика, который обворовал аптеку, унес кучу лекарств на огромную сумму, потому что у него не было денег купить лекарства для больной матери. — А его осудили за воровство и разгром витрины. Но он спас матери жизнь. — На что ты намекаешь? — Майк поднял голову, — Бев, мы полицейские. У нас не бывает двух сторон преступления. Преступление — оно и есть преступление, и неважно, какие мотивы тобой двигали. Именно это нам и пытался донести профессор на той лекции. Да, окей, можно сделать послабление, смягчающие обстоятельства, и прочее… Но убийство — есть убийство. И это даже было не в целях самообороны. Мы помолчали. Майк тяжело дышал, сидя напротив меня и закинув ногу на ногу. Я смотрела на гладь стола, на разводы в старом дереве. ***
Мой воздух, мой Эдди. Спокойной ночи, душа моя. Сегодня ты выглядишь еще лучше. Твоя кожа розовеет, мне даже кажется, что я слышу, как ты мне отвечаешь. Ничего-ничего, скоро это станет правдой и это перестанет мне казаться. Я сделаю все для тебя. Помнишь, как мы любили друг друга каждую ночь, прерываясь только на быстрый, нездоровый сон? Вот сейчас ты зато отсыпаешься за все те часы любви, что ты дарил мне. Спи, сколько тебе понадобится. Я всегда буду ждать тебя, твое тело — храм для меня, куда я бы ходил каждый день, даже будучи атеистом, и простаивал бы на коленях час за часом, чтобы прикоснуться к святыне. ***
— Бев, правда, тебе нужно отдохнуть. Эти два месяца, что мы расследовали это дело… Блин, да кто угодно мог бы с ума сойти, потому что даже мне кошмары снились, когда мы того толстяка без кожи нашли… Но, блин, Бев… Я посмотрела в окно, пряча взгляд. Губы жгло предложение, но я знала, что Майк ответит отрицательно. Но с другой стороны… Я ведь ему нравлюсь, и может быть, если он согласится, то это будет знак, что со мной все-таки тот самый мужчина, который мне нужен? — Бевви? — А? — Ты так и не ответила. Может, тебе стоит отпроситься домой? На тебе лица нет. Малолеток допросит Доусон, я тебя отвезу… — Майк попытался сделать жест ладонью, будто бы собирался перегнуться через стол и взять меня за руку, но громада стола не позволила ему это сделать, — думаю, один день на работе без тебя ничего страшного не произойдет. — Майк, а ты… Ты мог бы меня кое-куда отвезти? — спросила, я привставая со своего рабочего места. — Куда? — яркие белки глаз выделяются на темном лице. Я ведь даже никогда и не обращала внимания на его лицо. — Я хочу поговорить с ним, — я взяла в руки дневник, — не знаю, почему. Но мне нужно. — Подожди… — Майк поднялся следом за мной, — с кем? С профессором из универа?.. Я покачала головой, и еще сильнее сжала дневник в пальцах. Майк заметил это и нервно дернул головой. — Майк. — Бевви, нет… — Мне срочно нужно поговорить с Ричи. ***
Спи, моя радость, спи спокойно. Я рядом, разговариваю с тобой, слушаю твое сердцебиение. Ты — все, что у меня есть. Обычным людям не понять, как это — потерять часть себя, лучшую, большую часть, как можно жить дальше, когда человека, за которого ты бы умер, у тебя забирают. Я знаю, во всем виновата твоя мать, ведь она всегда хотела нас разлучить, и поэтому придумала и разыграла этот спектакль с твоей «смертью». Ну, ничего. Она хотела забрать тебя у меня, а по итогу она теперь одна и никому не нужна. А ты нужен мне. Я же говорил тебе, что она разговаривала со мной. Заявилась ко мне на работу, кричала, грозила полицией. Дескать, я развращаю тебя, ее сына! Что я грязный, сумасшедший психопат, и халат-то у меня в пятнах, и волосы в разные стороны, и эти очки меня уродуют, и что ты, Эдди, заслужил пассию лучше, чем я. Мерзкая старая сука! Да как она смела выбирать за тебя?! Мне все равно, что она говорила обо мне — но она не имела права пихать свой нос в твою жизнь. Она всегда хотела нас разлучить, только в этом смысла нет. Я с тобой до гроба. Даже когда ложусь с тобой в постель, мне все равно — пусть это будет хоть могила, но только с тобой, Эдди, мой ненаглядный. Спокойной ночи, любовь моя.