***
К сожалению, на этом время для нашей встречи с Ричи закончилось. Но выходя из комнаты, я пожала ему на прощание руку и от меня не укрылись, как он был удивлен и благодарен за такой простой, казалось бы, жест. Я уходила, прижав дневник к груди, и твердо пообещав себе в скором времени вернуться для новой встречи.5. Эдди
24 октября 2020 г. в 18:40
— Мне сложно сказать что-то плохое о нем, и одновременно не вспоминать весь ужас, который я пережил в этих отношениях. Хотя я даже не знаю, подходит ли здесь слово ужас? Мы не пережили вместе войну или стихийное бедствие, смерть ребенка или голод. Но этот ужас, это моя личная катастрофа поселилась в моем сердце в тот же миг, как мы познакомились.
Я уже писал об этом в свое дневнике, что впервые увидел Эдди в больнице — Какой-то плановый осмотр, которые так любила его мамочка. Я был старше его на четыре года, уже работал в больнице лаборантом, потому что в свое время мне не хватило баллов для поступления в медицинский, чтобы стать именно врачом, но я учился сам, по книгам и учебникам, и особенно меня манила анатомия и физиология. Я намеревался тогда попробовать поступить еще раз, но мои планам не удалось сбыться, когда в мою жизнь ворвался этот мальчик с большими карими глазами.
Без малого мы провстречались почти два года — немалый срок, если ты счастлив, и целая вечность для того, кто страдает почти каждый день. Я не могу точно сказать, почему я страдал: причин было так много, что мне надо было уйти еще сразу, но я не мог. Я так сильно его полюбил, что только в кошмарных снах мог допустить мысль, что мы расстанемся. Я и хотел этого, и боялся. Поэтому любил и терпел.
Эдди, он… Он был не самым обычным юношей. Невысокого роста, с детскими чертами лица, он при этом никогда не вел себя как ребенок и постоянно окружал себя людьми взрослыми, умными, которые забирали его у меня по частям, по кусочкам, а я всегда оставался один. Он был популярен, красив. Мог найти подход к любому человеку, сказать комплимент или шутку, но при этом он мало кого подпускал близко. И конечно, Я не мог понять, чем заслужил такое счастье? Почему он выбрал меня? Я был старше, да, но у меня никогда не было отношений, Я не знал, что в них правильно, а что нет, Я полностью доверял ему, и в конце концов, поплатился.
Эдди жил со своей матерью, и спустя какое-то время Я предложил переехать ему ко мне. У меня была невесть какая огромная квартира, но мы общими усилиями сделали небольшой ремонт (я неплохо зарабатывал в больнице, плюс писал рефераты студентам с первых курсов), и денег мне всегда хватало, Я даже смог отложить достаточную сумму на свое обучение, если бы не смог поступить на бюджет. Родители мои давно умерли, ни на чью помощь Я рассчитывать не мог.
—Теперь это наша квартира, — Эдди улыбнулся, приобнимая меня за поясницу, любуясь шторами, которые я вешал все утро, пока У меня не начала кружиться голова, — я счастлив. А ты?
Тогда казалось, что да. Я готовился к вступительным экзаменам, и мы только только начинали наши отношения. Мне только не нравилось, что он постоянно врет своей матери, что ночует у своих друзей, а не у меня.
— Ты ей не нравишься, — пожимал он плечами, — поэтому так будет лучше, если она не будет знать.
Я настолько был напитан любовью, что не мог сказать ему и слова. Да это было и не в моем характере — иногда я мог начать болтать про работу, но Эдди всегда закатывал глаза и просил меня перестать, потому что от моего громкого голоса у него болит голова. Он почти никогда не называл по имени — ни Ричи, ни Ричард, только очень редко, и тогда я обводил эти дни красным в календаре. Он говорил, что ему не нравится мое имя — похоже на кличку для собаки.
Мы были с ним абсолютно разные; ему нужно было общество, обожание, поклонение. Я давал ему все это, за всех людей, а в ответ ничего не получал. Бывали дни, когда он был абсолютно холоден ко мне, забывал позвонить или написать, или неожиданно срывался и возвращался к матери домой.
Временами — о, а временами он просто заваливал меня своей любовью, страстью, в прямом смысле душил меня. Он мог обнимать меня так сильно, что шею действительно сдавливало его руками, а я еле удерживал его вес, когда он бросался на меня, повиснув, обхватив за талию ногами. Он мог в такие дни зацеловывать меня, а на следующее утро кидать в стену чашку в момент ссоры.
— Мне кажется, что ты меня не любишь, Ричард!
И я доказывал, мямлил, уверял, что люблю, люблю, люблю, так невыносимо сильно, что непонятно, откуда вообще взялось столько сил его любить. Я заваливал его комплиментами, потому что обожал его тело и считал совершенным;
я покупал ему подарки, потому что мне нравилось видеть его улыбку и он всегда после этого бросался мне на шею. Я был счастлив?.. Хотелось бы, чтобы это было так.
Я говорю сумбурно, но таким был и Эдди. Его настроение менялось по щелчку пальцев; он был эмоциональным, диким, он мог плакать над фильмами, но спокойно смотреть новости или социальные рекламы про больных детей или бездомных собак. Он был ярким холериком, немного нервным, страстным. Страстным он был точно. После каждой нашей ночи у меня болело все тело, на ребрах и руках были синяки, следы от зубов. Он был помешан на сексе — ему нужно было постоянно срываться на меня, даже когда я не хотел или был уставшим. Я не отказывал ему, просто не мог. Конечно, он делал мне приятно, иногда не очень, порой даже очень больно — но как я мог отказать ему? Я прекрасно понимал, что Я не единственный парень в мире, далеко не самый красивый, не самый умный, не самый лучший. Эдди мог найти себе любого; Я хотел его удержать, поэтому позволял ему пользоваться мной, моим телом. По-научному это, вроде, называется половая Конституция, и у нас с ним она была абсолютно разная. Мне хватало и двух раз в неделю — Я был счастлив и так, даже просто лежать рядом с ним, трогать его тело, водить руками, гладить, лизать. Эдди нужно было все и сразу — дико, грубо, рьяно, так, чтобы потом болели ноги и сердце.
Я так боялся, что он мне изменит. Не мог представить, что кто-то — не я! — будет касаться его рук, ног, спины. Он был моим первым; я о его бывших не спрашивал, потому что боялся. Я учился, старался, чтобы ему было хорошо, хотя и понимал, что у меня не хватает опыта. Но Я так боялся, что он изменит мне, уйдет, бросит, это даже стало сниться мне в кошмарах, поэтому я продолжал делать все, чтобы ему было хорошо. Ему, не мне. Это не было насилием в прямом смысле слова только потому что я никогда не сопротивлялся.
Любил ли я Эдди? Безумно. Порой я понимал, что это уже ненормальная, сумасшедшая страсть, любовь, которая погубит в итоге либо меня, либо его. Я несколько раз сам пытался поставить точку, убеждал, что это все неправильно, что он на самом деле не любит меня, просто пользуется. Но каждый раз Я обманывал себя и оставался в этих отношениях.
Я не хочу говорить, что Эдди был монстром. Наоборот, он был и есть для меня лучшим. Это как человек, с какой-то смертельной болезнью, в итоге начинает носиться с ней, холить и лелеять, хотя и понимает, что скоро она его убьет. Я любил его; так, как мало людей способны любить. Я задыхался рядом с ним, я отдавал ему все, что только можно. Я исполнял любую его прихоть, любой каприз, я стелился перед ним, потому что я любил, и другой любви я не знал.
Может быть, это передалось мне по наследству. когда я был еще маленький, моя мама рассказывала мне, что моя бабушка покончила с собой, когда от нее ушел ее муж. Потому что она не знала, как жить дальше без него, ее жизнь была разрушена, и ее не остановило даже наличие маленького ребенка — моей матери — на руках. Смог ли я бы жить без Эдди? Если бы его больше не было, даже его тела? Не знаю. Наверное, нет. Если бы его не было, если бы его тело превратилось в прах, я бы создал его заново. Я понимаю, и всегда понимал, что эти чувства, эта любовь меня убьют, медленно, но ничего не мог с этим сделать, кроме как принять этот факт.
И я принял. Моменты счастья с Эдди заглушали любую боль, какую он причинял. Моральную — от его резких слов, оскорблений и угроз, что он бросил меня. Физическую — когда не успевал увернуться от летящей в меня посуды или все же решал отказать ему в сексе… Любил и прощал. Я мог стерпеть от него все — и побои, и равнодушие, абсолютно, все, все, лишь бы он оставался со мной. Хотя бы телом — душа и сердце мне его никогда не принадлежали, хотя порой мне казалось, что он все же немного, хотя бы самую маленькую капельку любит меня, но… Наверное, большего я и не заслужил.