С возвращением

— Я бы не хотел только жаловаться на него, — начал Ричи, а у меня сердце всколохнулось от того, каким голосом он начал говорить, и что снова пальцы его беспорядочно забегали по столу, словно хотели угнаться за быстрыми мыслями, — ведь было и хорошее. И ведь я любил его. И сейчас люблю. Да. Именно поэтому все это и произошло.       Я уже говорил о нашей первой встрече дома, о знакомстве, о первом разе. Мы были вместе почти два года, и поначалу все было идеально. Наши свидания, разговоры. Я ходил к нему в университет на все мероприятия, где он участвовал, и так гордился им, что у меня дыхание перехватывало. На сцене мог быть хоть весь его факультет, а я даже нее обращал внимания, были ли это девушки или парни — я смотрел только на него.       Он жил с матерью, которая так строго его воспитывала, что ему нравилось больше гулять до поздней ночи, засиживаться в универе со всякими проектами и прочим, чем возвращаться домой. И я довольно быстро предложил ему переехать ко мне, и, наверное, после этого все и начало меняться.        Я не знаю, как правильно описать характер Эдди, как описать свой. Несмотря на все, что он делал, он был для меня идеальным. Во всем. Вот Вы… — Ричи вдруг поднял на меня голову, — Вы любили когда-то? — Я? — Я не ожидала такого вопроса. Ручка, которую я просто так крутила в пальцах, замерла в воздухе, — я не знаю. Нет, наверное, нет. — Тогда Вам повезло, — он снова опустил голову и я перестала для него существовать; стала не больше, чем просто предмет скудной обстановки, — я просыпался с утра, и пока собирался на работу, не мог нарадоваться. чувствовал себя таким счастливым, таким наполненным, что будто вот тронь меня — и я лопну, как шарик. Я смотрел, как Эдди медленно поднимался с постели, потягивался, теряясь в подушках и складках одеяла. Как привставал на колени, сбрасывая с плеча мою широкую рубашку, и протягивал ко мне руки для объятий. — Я буду скучать, — шептал он, и снова заваливал меня в кровать.       Потом я мчался на работу, опаздывал, толкался в метро или чуть не пропускал свою остановку на автобусе, но мне было все равно — день на работе летел стрелой, когда я думал об Эдди. Что я вернусь домой, а он будет там. Что будет сидеть в кресле после учебы, обложившись учебниками, грызть ручку, осторожно лизать ее кончик, писать сочинения и разные очерки и статьи. Для меня не было большего счастья, как опускаться на пол возле него, класть голову ему на колени, рядом с учебником, и сидеть так, пока он не заканчивал.       А потом учебники летели на пол, и мы снова предавались любви.       Здесь, конечно, я бы соврал, если бы сказал, что мне это не нравилось, просто… Просто мне это было нужно не так часто, как ему, но я не жаловался. мне было приятно, что он меня так хочет, что его глаза загораются каждый раз, когда он на меня смотрит. Что он такой страстный, нетерпеливый, властный. Из всех парней он мог выбрать любого — да и не только парня, но и девушку, но почему-то выбрал меня, и то, что он всегда меня хотел — мне льстило. Эдди, он. Я не знаю, сколько бывших у него было, но он был очень хорош. Мне кажется, он знал в этом деле все, он мог делать так, что Я почти терял сознание от удовольствия, и терял самого себя в стонах и мольбах, чтобы он продолжал. Эдди был очень. Очень хорошим любовником. Редко нежным, но поцелуи он возмещал потом. Я не считал себя каким-то красивым парнем, никогда и мысли такой не допускал, но он смотрел так, что я ощущал себя самым лучшим, самым красивым, самым желанным. И от этого моя любовь только крепла.       Мой день делился на Эдди и все остальное. Я стал брать деньги из тех, отложенных на учебу, чтобы дарить ему дорогие подарки, водить по самым хорошим ресторанам. В кино — только вип места. Почему-то так было условлено молча — в постели активная роль у Эдди, а в жизни — у меня. Ему нравилось жить у меня, тратить все свое время на учебу, а бытом занимался я. Мне нравилось готовить, и, вроде бы, я делал это неплохо. Мне нравилось его радовать — его улыбка, его хорошее настроение — это то, ради чего я тогда жил. И тогда Эдди был в хорошем настроении если не каждый день, то часто. Не помню даже, чтобы мы ссорились в начале наших отношений, если только по мелочам: кто с какой стороны постели ляжет, кто первым пойдет в душ. Эдди заставил меня купить в квартиру всяких безделушек, картин, подушек, и я ему за это благодарен — она сразу обрела более живой и домашний вид.       Как-то незаметно, но он делал меня лучше. Стал водить на те фильмы, которые он любил; дома играла только та музыку, которую он слушал. Он переменил мне гардероб, отвадил от меня всех моих немногочисленных друзей. — они плохие люди, Ричи, — говорил он мне, — они тянут тебя на дно. И забирают твое время, которое ты мог бы провести со мной. Неужели ты хочешь пойти вечером с друзьями в бар, а не остаться со мной? Ну, тогда иди и трахайся с ними!       Это была наша первая ссора, где-то спустя пару месяцев. Я тогда так испугался, что он меня бросит, что, конечно же, отменил встречу с друзьями. Сейчас я даже не вспомню их имена, и я даже не знаю, считал ли я их тогда своими друзьями: просто коллеги по работе, не больше. Но никто мне не нужен был так, как Эдди.       Тогда я остался с ним, и долго выпрашивал прощение. Даже порвался встать на колени, но Эдди меня остановил — сказал, что он очень обижен, что друзья мне важнее. — это не так! — я попытался схватить его за руку, но он отмахнулся. — надеюсь, что это так, Ричи, надеюсь, — Эдди поднял к потолку голову, — но ты сделал мне очень больно. И сегодня я буду спать один. Потом он так часто меня наказывал, но в тот раз я не обратил внимания. Конечно, я был виноват. Мы встречаемся пару месяцев, он такой восхитительный, замечательный, а я решил бросить его и пойти к каким-то друзьям?! Чем я думал?!       На утро я принес ему большой букет цветов и снова извинился. Эдди улыбнулся, оставаясь в кровати. — ладно, ты прощен. но, Ричи, я правда желаю тебе только самого лучшего. И лучших друзей. А это не те люди. — да, конечно, — я понимал, что Эдди со своим огромным опытом в общении, кучей друзей, компаний разбирается в этом лучше. Я присел на край кровати, и Эдди поерзал, вынимая ногу из-под одеяла. Он знал, как на меня действовал его «детский стиль в одежде». Дома он часто носил короткие красные шорты, под которыми не было ничего, те самые, в которых я впервые его увидел на заднем дворе его дома, и высокие белые носки. От этого рот моментально становился влажным. Я утер губы и хотел встать, пойти собираться на работу, но Эдди не дал мне этого сделать. — Сними, — приказал он, показывая взглядом на свои ноги, — разве тебе не нравится? — нравится. очень нравится.       Я уставился на его ноги, спрятанные в плотную ткань белых гольф. Ярко желтая резинка была прямо под коленями, усеянными родинками и редкими веснушками. Я осторожно наклонился и поцеловал его в маленькую ямку на колене.       Эдди засмеялся. — Щекотно.       Я осторожно положил руку ему на бедро, чуть сжал нежную загорелую кожу с белым пушком. На удивление, на бедрах у Эдди были светлые волосы, наверное, выгорели на солнце. Я осторожно начал целовать его колени, продвигаясь к внутренней стороне бедер, а Эдди перестал смеяться, и его легкий смех сменился на тонкие стоны.       Я сходил с ума, когда он так реагировал. Такой откровенный, свободный, почти обнаженный; приоткрытые губы увлажняются кончиком языка; бедра приподнимаются, прося еще. Я осторожно приспустил резинку белоснежного носка, целуя оголившуюся кожу, слегка слизывая родинки и едва ощутимый аромат от порошка для одежды. — Ричи…       Я и сейчас слышу, как он шепчет мое имя, как мечется по подушкам, требуя большего, требуя МЕНЯ. Я целовал его колени, под ними, спускаясь ниже, и так же параллельно снимая с него носки зубами. Букет, который я принес, упал на пол, но мы этого даже не заметили. Эдди приподнялся на локтях, подвигаясь ко мне. — пожалуйста, — тихо сказал он, улыбаясь, — я ведь лучше твоих друзей?..       Вместо ответа я поцеловал его правую ступню. Для парня у него были удивительно маленькие ноги. Он был лучше друзей. Был лучше всего и всех. Я прижался к губами к удивительной коже, осторожно лаская свод и пальцы. Эдди застонал и откинулся на подушки. Я не сводил с него взгляда, он был таким прекрасным.       Осторожно вбирая губами по очереди его пальцы, я даже не заметил, как Эдди другой ногой слегка надавил мне на плечо, заставляя наклониться. я как-то спустился с постели, вставая на колени на полу, а Эдди устроил одну ногу у меня на плече.       Я понимаю, другим людям может быть странно и неприятно слышать подробности любовных утех какой-то пары, но, — Ричи пожал плечами, осторожно пальцами «танцуя» по выщербленной поверхности стола, — но это то, что составляло мою жизнь тогда.       Любовь не знает стыда, мерзости и извращений.       Осторожно лаская тогда Эдди языком, я забывал обо всем, и превращаясь лишь в крошечную точку, готовую дарить удовольствие ему каждый день, каждый час, забывая о себе, о тех, кто, возможно, был мне дорог. Я надеялся, что Эдди оценит такую мою жертву. — Иди сюда, — прошептал он, слегка давя мне ногой на плечо. Я приподнялся, и Эдди провел пальчиками на ноге мне по груди, животу, спускаясь ниже и я задрожал. — Иди сюда, — повторил он, разводя колени и приподнимаясь на локтях ко мне навстречу.       В то утро я впервые не пошел на работу.