***
Сучжон не находила себе места. Она прерывисто дышала, бегая от одного угла к другому. Наворачивала круги по комнате, переставляя банки и склянки с ингредиентами для зелий, судорожно раскладывала их то в одном порядке, то в другом. Черный кот молча наблюдал за ней, а голова его, следуя за ведьмой, крутилась в унисон — влево-вправо, влево-вправо. Это продолжалось несколько дней. Впервые за долгое время, Сучжон была не спокойна. — Я совершила ошибку? — Вдруг остановилась она, задавая вопрос коту, — Нет! — И сама же на него ответила. — Он мог умереть, а я спасла ему жизнь. Я могла оставить его там или, воспользовавшись моментом, вырвать ему сердце. Так сделала бы любая адекватная ведьма. И вдруг плечи Сучжон опустились, она упала в кресло. — Но не я, — Взгляд словно бы прошел сквозь стену, — Я такая дура, кот, — Зарылась лицом в свои же руки. Он запрыгнул к ней на кресло, грустно мяукнув. — Но ведь… Я не хотела, чтобы он уходил. И видишь, что случилось? Не успели все его воспоминания вернуться, он сразу же бросил меня. Не задумываясь. Сучжон коснулась своей шеи. Взгляд у нее был пространный, а рана на коже свежа. Она не стала использовать зелье и поэтому порез не успел затянуться. Вместо этого, она подолгу смотрела на него в зеркало и прикидывала в уме, какой по размеру останется шрам. — Вот и все, кот. Все! — Всплеснула руки, вскочив с кресла, — Этот шрам — и есть все, что он когда-либо мог ко мне почувствовать, — И вновь обессиленно села. «Ненависть. Отвращение. Гнев», — подумала Сучжон, но вслух сказать не могла. В голове эхом пронеслись его слова. «Ты просто проклята» — хотел сказать Чонин, не прерви она его. А, может, вещи и похуже. Она слышала их столько раз. Сучжон на мгновение прикрыла глаза и перед ней вспыхнули знакомые образы. Старая деревня, объятая страхом. Обезумевшие люди. Осуждающие взгляды. Огонь. Вилы. Лес. Сучжон передернуло. Она распахнула глаза, не в силах вымолвить и слова. Древнее, потаенное чувство, исходящее из глубин сердца, сковало все тело. Был ли это страх? Сучжон пообещала себе не вспоминать об этом. Она пообещала себе сбежать и никогда больше не возвращаться туда. И все равно, воспоминания не покидали ее. Это была зима, а ей нигде не были рады. Она скиталась по лесу, изголодавшая и обессиленная, запуганная до дрожи в теле, с глазами, полными отчаяния. Пока не встретила другую ведьму. Та сразу же узнала Сучжон, почувствовав ее, как она выражалась, особую ауру. Она отвела девушку в свою хижину, спрятанную у ущелья горы. У Сучжон не было другого выбора: она либо шла, либо оставалась умирать в мерзлом лесу. Ведьма накормила ее, дала кров над головой, выслушала ее и успокоила. Сучжон впервые за долгое время почувствовала, что больше не одинока, что есть кто-то, так похожий на нее. Сучжон осталась жить с ней. Ведьма обучала ее зельеварению, разрешала читать свои книги, помогала осваивать первые заклинания. Взамен, она помогала ей по хозяйству и готовила, пока та отправлялась на охоту. Каждый день. Не пропуская ни одного. И почему-то именно по ночам. Ровно в полночь, она покидала дом и возвращалась лишь под утром. И так бы это и продолжалось, если бы однажды Сучжон не решила бы последовать за ней. Ночь стояла глубокая, а холод — страшный. Сучжон пугалась каждого шороха и незнакомого звука. Ей хотелось посмотреть на охоту ведьмы, но каждый шаг давался ей путем огромных усилий. Она понимала, что в этом ритуале было что-то особенное, раз он всегда происходил ночью. Возможно, она использовала свою магию? Как вдруг, Сучжон услышала протяжный вой и рычание. Она спряталась за деревом, наблюдая, затаив дыхание. И вдруг осознала, насколько жутким и пугающим было происходящее. Даже пожалела о своем решении проследить за ведьмой. Наверняка ведь, та уже заметила ее. Ведьма же стояла спиной к девушке, в десятке метров от нее, над обездвиженным телом животного. Сучжон вмиг стало плохо, она не хотела смотреть, но то, что произошло после, навсегда отпечаталось в ее памяти. Ведьма подняла над бедным волком свои руки, прошептала древнее заклятие и вонзила ладонь в его грудь. Животное, оказавшееся живым, но уже ненадолго, пронзительно закричало. Слишком много страха. Слишком много страданий. Слишком много человеческого. Сучжон чуть было не вскрикнула от страха и сердце ее заколотилось, когда она потянулась вперед, дабы убедиться в увиденном. На холодном снегу лежало тело молодой девушки, в груди которой зияла огромная черная дыра. В ту ночь луна была полной. — Не хорошо подсматривать, — Скрипящий голос раздался словно бы откуда-то издалека, но при этом был так до дрожи близок. Сучжон вздрогнула, судорожно развернувшись, врезалась в дерево, за которым пряталась, и перед ней предстала она. Ведьма. — Что же ты не присоединилась ко мне? — И только сейчас Сучжон заметила в ее руке окровавленное сердце. Человеческое сердце. — Что это было? — Ты про это? — Ведьма приподнесла свою руку прямо к лицу Сучжон, отчего та почувствовала запах заржавевшего железа и крови, — Это сердце оборотня. Лицо девушки скривилось, а на лбу выступила холодная испарина. Взгляд ведьмы казался безумным. Сучжон уже видела этот взгляд. — Ты разве не читала тех книг, что я тебе дала? Ты знаешь, мы ведь все-таки ведьмы, — Она сделала шаг вперед, прижав Сучжон вплотную к дереву, — А подобные сердца нечести укрепляют нашу магию. Сучжон, загнанная в угол, замерла, не сводя взгляда с огромного органа в руках ведьмы, свежая кровь которого капала на белоснежный снег. — Это варварство. Ведьма звонко рассмеялась. — Это жизнь. А ты — ведьма, так что перестань убегать от этого. Думаешь, ты чем-то лучше меня? Или той твари, что сейчас не дышит за твоей спиной? Между нами нет разницы, мы все лишь нечесть и окажемся в Аду, — Она сжала волчье сердце в руке, от чего кровь алой струей брызнула на лицо Сучжон, заставив ее зажмуриться, — А мы с тобой, — Приблизилась к самому ее лицу, заставляя ее открыть глаза и смотреть на нее, — Мы с тобой хуже всего. Мы — не больше чем проклятие, переданное предками. Жалкие, низкие существа, созданные для служения Дьяволу, мы… Сучжон плохо помнила, что случилось дальше. В голове сохранились лишь размытые образы, обрывистые воспоминания и страшные вопли. Она была уверена лишь в одном: кровь с волчьего сердца попала ей на язык, а дальше произошли ужасные вещи. Ведьма не врала об эффекте, который оказывало сердце оборотня на ведьму. Даже вампир не мог так усилить ее магию, как волчья аура, заключенная в человеческое тело. Сучжон убила ту ведьму. И это было не последнее ее убийство. Не мало крови ей пришлось пролить прежде чем обрести, наконец, покой. Она построила дом на краю глухого леса. Защитила его собственными чарами и скрыла от посторонних лиц. Тогда же она и встретила одинокого, бродячего кота со стеклянными, янтарными глазами. И с тех пор их было двое. Пока не появился он. В тот день, когда Сучжон встретила его, висевшего на волоске от смерти, забытого и брошенного в зимнем лесу, перед ней предстал образ той девушки. Бездыханное тело с огромной, пустой дырой в груди, там где должно было быть сердце. Только в этот раз вместо дыры была рана. И в этот раз, он дышал. Он дышал и в каждом его вздохе билась смутная, медленно угасавшая надежда. Наверное, поэтому она не смогла его оставить. И, наверное, поэтому не оставила и в этот раз. — Он еще жив, — Сконцентрировавшись, поняла Сучжон. Аура Чонина была повсюду, пропитала весь ее дом, каждый его уголок, щель и трещинку. Потому его было так легко найти. — Но он умирает, — Почувствовала она. Сучжон не могла больше медлить. Она спасла его не для того, чтобы он так бездумно погубил себя. В голове возник безумный план. Безумнейший, просто сумасшедший. Она сделала то, что получалось у нее лучше всего. Она была тем, кем являлась и не могла этого изменить. Сучжон была ведьмой и была способна на что-то большее, чем жалкое убийство. Сучжон была ведьмой и эта ведьма теперь собиралась спасти одного глупого оборотня. В последний раз.***
Чонин не сразу понял, когда добрался до нужного места. Он, в целом, не до конца понял, как это произошло. Все было словно в тумане. Логово вампиров, вопреки ожиданиям, не было спрятано в глухом лесу или у подножия массивной горы. Нет, оно оказалось в самом центре большого города, спрятавшись за объемной, деревянной вывеской, аккуратно выведенные буквы которой гласили: «Красное затмение». Чонин сплюнул, едва переступя за порог этой забегаловки. Запах стоял мерзкий, и не будь здесь стойки с барменом, Чонин бы даже не понял, где находится. Люди здесь были разные. Крупные мужчины, сплошь покрытые наколками и татуировками, исхудалые старики, одетые в последние тряпки, молодые девушки подозрительного вида с чрезмерно оголенными телами. Но из массы незнакомых лиц мгновенно выделялись они. Покрытые темной, плотной одеждой, с жадными, изголодавшимися взглядами и сверкавшими глазами — он узнал их сразу же. Вампиры всегда были голодны. Их жажда крови постоянно окружала их ауру, подобно бледно-красному ореолу. И они узнали Чонина в ту же минуту, как он вошел в это грязное подобие бара. Точнее, они узнали его ауру, его волчью сущность, так отчаянно перекрывавшую в нем все человеческое, вне зависимости от того, в какой форме он находился. Чонин понял это по их глазам. И почему-то он вспомнил глаза Сучжон. Был ли это чистый страх или отвращение? Что она почувствовала, увидев перед собой чудовище, которым он являлся? Чонин вздрогнул, силой возвращая себя в реальность. Он должен был действовать быстро, пока не поднялся шум. — Кровавую Мэри, — Щелкнул пальцами оборотень, садясь по эту сторону стойки. Он узнал в бармене вампира. Тот стоял, протирая тряпкой стеклянный стакан, как вдруг, при виде Чонина, остановился. Чонин сглотнул, выжидающе замерев под оценивающим взглядом вампира. Может, он набросится на него? Затеет драку? Прогонит пинком под зад из бара? В любом случае, Чонин уходить не собирался. Но тот лишь наполнил кружку спиртной жидкостью и протянул ее через стойку. — А ты, волчонок, тот еще шутник, я смотрю? — Его глаза сверкнули и Чонин поклясться мог, что увидел в них мелкие, ярко-красные вкрапинки, — Пей водку. Чонин поднес стакан ко рту, но пить не стал. Бармен и другие вампиры, сидевшие уже в самом зале, внимательно наблюдали за ним со всех сторон. Казалось бы, одно лишнее движение — и начнется бойня. Краем глаза он заметил двух высоких мужчин в глубоких капюшонах, вошедших в бар через заднюю дверь. Они подозвали к себе бармена, быстро переговорили с ним и ушли на второй этаж по старой, деревянной лестнице, существование которой Чонин заметил лишь сейчас. — А где у вас тут туалет? — Нервно спросил Чонин, когда бармен вернулся за стойку. — Прямо и налево. Чонин повернул направо. Быстрым шагом покинув общий зал, направился к лестнице, изо всех сил пытаясь не привлекать лишнего внимания. Вампиры остались позади, но он все еще чувствовал на себе тяжесть чужих взглядов. А, может быть, на него просто действовало надвигавшееся полнолуние. — Куда идешь? — Низкий бас остановил его прямо у высокой, черной двери, с висевшей на ней маленькой табличкой. «Кладовая», прочел Чонин. Чонин понял, что его сестра находилась там. Больше было негде. — Я, кажется, заблудился, — Натянул на себя нелепую улыбку, — Меня послали за швабрами, — Ничего лучшего ему в голову не пришло. Высокий и крупный вампир, охранявший вход в так называемую кладовую на секунду задумался. И едва Чонину показалось, что его маленькая хитрость сработала, улыбку с его лица стер тяжелый кулак охранника. — У нас нет швабр, придурок. На мгновение потеряв бдительность, Чонин сразу же пришел в себя, сплевывая кровь с губы, едва удержавшись на ногах. Но пусть вампиры и были быстры, по силе они не могли сравниться со взрослым оборотнем. Не говоря уже о действии полнолуния. Чонин умел пользоваться моментом. Он также знал, как сделать так, чтобы положение луны сыграло ему на руку. На самом деле, не будь он таким упрямым, давно бы мог стать вожаком стаи. По крайне мере, Мария не уставала повторять ему об этом. Верно. Мария. Мысли о ней отрезвили сознание и словно бы наполнили его новыми силами. Чонин бросился на вампира, перекрыв ему одной рукой рот, а другой, что держала кинжал, захватив шею. Несколько резких движений, хруст поломанных костей и громила уже лежал на полу, в другом конце коридора, без сознания. Это его не убьет, но хотя бы остановит на время. Свет, лившийся из окна, напомнил Чонину о приближавшемся полнолунии. Он поспешил вперед, распахнув перед собой тяжелую, черную дверь и наткнулся на… пустоту. Чонин сделал несколько шагов вперед и дверь за ним с грохотом захлопнулась, оставив его в кромешной тьме. Ему потребовалось еще несколько минут, чтобы перевести дыхание и привыкнуть к темноте, но от этого не было особой пользы. Он редко призывал превращение силой. По большей части, потому что всей душой и телом — особенно телом — ненавидел этот процесс. Тело горело, словно бы разываясь на клочья, органы переворачивались, голова кружилась и его тошнило. Но в этот раз, все было по-другому. То ли из-за повышенного адреналина, ударившего в голову, то ли из-за новых, не известных ему ранее, свойств полной луны, Чонин едва ли чувствовал боль. Ему было не до нее. В волчьей форме, зрение Чонина вмиг обострилось, позволив ему теперь видеть в темноте. Он тут же заметил, что эта комната являлась началом туннеля, уходившего глубоко под землю. Чонин побежал вперед, внимательно принюхиваясь и прислушиваясь ко всему, ища след Марии. Наконец, он почувствовал ее запах, приблизившись к узкому проходу между скалистыми стенками. Чонин с трудом протиснулся через него и побежал вверх по каменному коридору, пока вдруг не услышал лязг цепей. Его сердце забилось быстрее, когда он, наконец, добрался до нужного зала. Перед ним, заключенная в тяжелые оковы, привязанная к скале, бессильно лежала Мария. Он побежал к ней, не в силах выкрикнуть ее имени, лишь рыча и воя, как вдруг остановился прямо перед девушкой. Она подняла голову, смотря на него своими большими, усталыми, голубыми глазами. — Чонин..? Что-то было не так. Чонин почувствовал это. Медленно попятился назад. Это была не Мария. «Кто ты?» — Подумал он, но на деле издал лишь грозное рычание. Слишком много неозвученных вопросов проносилось с огромной скоростью в его голове. Кто ты? Что ты здесь сделаешь? Почему выглядишь как моя сестра? Где, черт возьми, моя сестра? Как вдруг, сзади послышались шаги и шум чужих голосов. Нужно было выбираться. Немедленно. Но сестра была все еще не найдена, а перед ним сидела лишь ее странная, заколдованная копия. Чонин замер. «Заколдованная». Не может быть. Девушка с лицом и телом Марии, вдруг встала, с легкостью сбросив с себя оковы, словно бы те и вовсе не удерживали ее. — Нужно торопиться, брат. Чонин зарычал сильнее. — Хорошо, ты меня раскусил… — Шаги стали ближе, — Но нам нужно уходить. Сейчас же, — Уже настойчивее. Она была права. Чонин оттряхнул от себя пыль и грязь, которую зацепил шерстью, лазая по грязным проходам пещеры и присел перед девушкой. Та медлила. Он посмотрел на нее и их взгляды встретились. Она дрожала, словно бы от холода, не сводя с него глаз. На мгновение он почувствовал что-то до боли знакомое и близкое в ее взгляде. Пусть она и смотрела на него глазами сестры, в них было что-то другое. Странное, но завораживающее. И Чонин знал прекрасно, что это было. Давно понимал. Он присел пониже и это стало последним сигналом. Девушка неловко забралась на него, стесняясь касаться его пушистой шерсти, но он рванул с места, мгновенно набрав скорость, и ей пришлось прижаться всем телом, ухватиться крепче. В прошлый раз ей не удалось толком рассмотреть его волчью сущность, но в этот раз, у Сучжон, казалось, было все время в мире. Они неслись с огромной скоростью, а картинки сменяли друг друга, сливаясь в одну, неразберимую массу цветов и оттенков. Но для Сучжон время замерло. Волчья форма Чонина была не менее прекрасна его человеческой. Его белоснежная, длинная шерсть редко встречалась у оборотней, потому он так выделялся. Сучжон же она напоминала первый снег, самый чистый и долгожданный, такой запоминающийся, что затем тихими, счастливыми нотками глухо отдается в сердце. — Я освободила ее прямо перед твоим приходом. Вы могли встретиться на развилке, — Сказала она прямо в его ухо. Он нес ее через ущелье, обходя мимо острые выступы горы и другие препятствия в виде камней и обрывов. Чонин никогда раньше не догадывался о существовании всех этих тайных подземных ходов и туннелей выходивших наружу. Видимо, вампиры давно пользовались ими в собственных целях. Тем временем, за ними казалось, уже не было хвоста, или, по крайней мере, он был слишком далеко, чтобы волноваться, но Чонин не сбавлял скорости. Наоборот, казалось, он бежал все быстрее и быстрее, словно бы что-то внутри него горело, подгоняя его вперед. — Как тебе мое перевоплощение? Это уже совершенно новый уровень зелий, не думаешь? — Он не видел ее лица, но мог представить себе эту нелепую, глупую улыбку, что она так любила выдавать. Самую искреннюю улыбку из тех, что ему довелось увидеть. Но вдруг, Чонин замедлился. Сучжон напряглась, внимательно осматривая его со спины. Неужели, старые раны открылись? Оборотень полностью остановился, тяжело дыша и рыча в землю. Они были уже возле выхода из пещеры, но силы Чонина оказались на пределе. Вот так внезапно и резко, от чего стало даже страшнее. Сучжон спустилась с волка и присела перед ним на колени. Молча коснулась его лба своим, взяла в обе ладони и закрыла глаза, давая ему перевести дух, пока его дыхание не слилось с ее ритмом. — Ну же, Чонин, ты сможешь. Мы уже близко. Твоя сестра ждет тебя у южной горы, — Шептала она, а затем немного отодвинулась, позволяя ему заглянуть в ее глаза, — Мы уже совсем близко, Чонин. Пожалуйста, не сдавайся. Пожалуйста, — Его глаза медленно открывались и закрывались, пока она говорила, каждый раз замирая чуть дольше предыдущего. — Прошу тебя, — Сучжон обняла его за шею, пытаясь согреть теплом своего тела, а голос ее дрожал, — Чонин, прошу, немного, осталось совсем немного, ты… Ты сможешь, Чонин, ты… — Невероятно! — Холодный, незнакомый голос донесся из глубины пещеры, становясь все громче, все ближе, — Вот это везение — украли оборотня, а получили ведьму. Неужто, луна бывает благосклонна и к нам? Стая вампиров, видимо, нагнавшая их за этот короткий промежуток времени, теперь стояла в паре метров от них, статно возвышаясь. Действие заклятия Сучжон, видимо, уже подошло к концу, раз они могли видеть ее настоящую сущность. Она медленно встала, дрожа всем телом, все еще пытаясь прикрыть Чонина. — Не подходите, — Расставила руки в стороны. Пыталась грозно, но получилось жалко. Вампир, стоявший спереди, лишь усмехнулся. Он сделал уверенный шаг вперед, затем второй, третий, и вот уже вся группа, состаявшая почти из десяти кровопийц, двинулась к ним, переходя на бег. Сучжон отбивалась изо всех сил. Большая часть ее магии уже была растрачена на приготовление зелий, из-за чего она физически не могла противостоять такому количеству вампиров. Они нападали со всех сторон, не жалея ведьму, не церемонясь, хватая ее за конечности, толкая ее в разные стороны, словно игрушку, насмехаясь, с издевкой. Чонин кровоточил, едва осознавая происходящее. Когда он смог, наконец, встать на ноги, один из них схватил Сучжон, заломив ей руки за спину, оттягивал за длинные, темные волосы, обнажая ее бледную шею. Инстинкты перебороли боль. Чонин прыгнул, вмиг преодолев отделявшее его расстояние, лапами сбивая вампира с ног. Его сородичи сначала ошарашенно отскочили, затем кинулись вновь, уже на оборотня. Но тот был безжалостен. Сучжон, едва держась на ногах, облокотилась о стену, наблюдая за белым волком, отбивавшимся от вампиров, раскидывавшим их по сторонам, перекусывающим им глотки, раздиравшим им кожу. Сучжон смотрела, едва в силах держать глаза открытыми. Где-то они ее все-таки укусили. Считала ли она его монстром? Видела ли в нем чудовище? Даже будучи в центре такой битвы, Чонин не мог перестать думать об этом. Он должен был защитить Сучжон, но недавидел то, что она видела его таким. Это был не он. Чонин хотел в это верить. Численное превосходство все же дало о себе знать. Вампиры навалились и со спины. Чонин не успевал их сбрасывать и точно не смог бы увернуться от укуса, но внезапная помощь другого оборотня, появившегося из ниоткуда, освободила его. Темная, короткая шерстка и синие, сапфировые глазами. Чонин не мог ошибиться. Это была Мария. Теперь она была с ним. Сильнее и быстрее, чем раньше. Чонин сам не мог поверить в происходящее. Сучжон же из последних сил улыбнулась, сползая на землю. Как хорошо все складывалось для них. Она схватилась за печень, почувствовав вдруг острую боль во всем теле. Затем взглянула на свою ладонь. Это была кровь. Ярко-красная, алая кровь, большим пятном растекавшаяся по ее одежде. У нее не было сил больше думать, не было сил держаться. Пустая улыбка застыла на лице девушки, не желая исчезать. Сучжон была так счастлива за Чонина. Он, наконец, нашел свою сестру, а теперь они вместе отомстят вампирам и спасутся, только… Только Сучжон уже слишком устала бежать. Сучжон не хотела больше бороться. Она смотрела на тот маленький кусочек звездного неба, что виднелся из выхода пещеры. Он был так близко и одновременно так далеко. Сучжон вдруг подумала, как хорошо было бы стать потом звездой. Маленькой, блестящей звездочкой на небе. Так она бы обрела покой и смогла бы наблюдать за людьми сверху, посмеиваясь над их глупостью и радуясь за их счастье. Она бы наблюдала за животными в лесу, за черным котом с янтарными глазами, за жителями деревни, за другими ведьмами, за вампирами, за Марией и за… В ушах зазневело. Она больше ничего не слышала. Ни шума драки, ни задыхающихся голосов, ни глухих ударов о стены. Лишь неприятный звон и биение ее собственного сердца. Сердец. Двух сердец. Сучжон открыла глаза и увидела его лицо. Потрепанное, грязное, покрытое сажей и потом. Рот приоткрыт в недоумении, глаза испуганно бегают по ее лицу. Такой смешной. Совсем не страшный. Что-то говорит. Шевелит губами. А что это за тепло на лице? Что за щекочущие капли? Слезы? — Чон Сучжон! — Наконец, услышала она голос. Он словно бы доносился издалека, из другой вселенной, из параллельной реальности, которая никак не должна была пересечься с нею. — Ким Чонин, — Улыбнулась, едва слышно прошептав. Чья-то ладонь поправила его волосы на лбу. Но Сучжон не сразу поняла, что «чья-то», на самом деле — ее. — Я уже говорила тебе, что ты очень красивый? — Опустилась на щеку, — И имя у тебя красивое. — Сучжон, пожалуйста, прости меня, я… прости, Сучжон, я такой дурак. Я настоящий придурок. — А я что говорила? — У нее осталось так мало сил и все же она нашла их, чтобы посмеяться, пусть это и было слишком больно, — Ты не виноват, Чонин. Правда. Ее взгляд словно бы проходил сквозь него, смотрел куда-то далеко, в пустоту. Издалека доносился обеспокоенный голос Марии. Что-то о полнолунии, о противоядии, о солнце. Но Сучжон видела лишь его. Чонин взял ее за руку и прижал к щеке, жмурясь, не в силах что-либо сказать. Господи, им столького еще нужно было друг другу сказать, только бы… только бы хватило времени, но… — Ты не монстр, Чонин. Тишина. Единственно-верное решение. — А ты не проклята, — Он широко улыбнулся, по-грустному, — Ну, разве что, совсем чуть-чуть? — На глазах выступили слезы, но он продолжал улыбаться, — Повезло же тебе встретить такого дурака, — Пытался шутить. — Ты даже не представляешь как, — А она была совершенно серьезна. Звездное небо одиноко выглядывало из-за скалы. Россыпь падающих звезд озарила небосвод, яркими кометами пересекая горизонт, оставляя позади пламенные, сверкающие хвосты. Он прижал ее к себе, крепко, словно бы укрывая от всего остального мира. Пряча в своих руках, оберегая от всего зла, что скрывалось в ночи, от всех живых и неживых, что наблюдали за ними. Она зарылась лицом в его шею, вдыхая его теплый, до боли родной запах. И не было больше проблем, не было боли, не было никаких ссор и недопониманий, ни оборотней, ни ведьм, ни войн, ни болезней, только… только Чонин и Сучжон. Только он и она. — Dum spiro, spero, помнишь? — Прошептал ей на ухо, — Ты только дыши, а я буду надеяться. За нас обоих, Сучжон, слышишь? Я… Я буду верить, а ты только продолжай дышать. Звездное небо выглядывало из-за угла скалы. И в тот момент, могла поклясться Мария, одна из звезд вдруг засияла ярче.