Резонанс частот: тысяча и одна...мысль!

Настоящее время. Александра Сходив в душ и сменив постельное бельё, разобравшись предварительно со старым, я, усевшись в гостиной с книгой, приготовилась к очередным воплям своей дорогой матери по поводу моего здоровья. И как я и ожидала, она пришла в считанные часы: с характерным резким поворотом ручки открыла дверь дома, ступила на порог ненавистными мной каблуками на высокой платформе и, едва кинув на крючок свою куртку, почти солдатским тоном скомандовала: — Александра Соколова, живо на кухню! У нас будет серьёзный разговор! «Ну, пошло-поехало. Надеюсь, это ненадолго», — отложив книгу, нехотя поднимаясь с дивана, иду в самое тёплое помещение дома. Приготовив каждому по чашке чая, отец сел напротив меня рядом с мамой, показывая тем самым, что что бы там его жена не сказала, он будет её поддерживать. Предатель. Начав со стандартных вопрос на манер: как себя чувствуешь, тебе стало лучше, хочешь чего-нибудь, — и заканчивая: всё хорошо в школе, как день прошёл, что интересного было, — мама наконец перешла к делу: — Послушай, мне нужно будет с отцом уехать в командировку. Точно сказали на неделю, но, боюсь, это может затянуться. Мы можем оставить тебя у Дмитрия Сергеича, но он часто пропадает на рыбалке и, как ты знаешь, устраивает посиделки с друзьями. Поэтому это не самый лучший вариант. К тому же, есть ещё кое-кто, кто мог бы позаботиться о тебе. — Мам, вы только недавно вернулись. Опять? — сначала сосредоточено слушая собеседницу, теперь чувствую, как начинаю обижаться на неё. — Понимаешь, есть подозрение, что возможен терракт и… — она тоже сначала серьёзно смотрела на меня, а потом вдруг изменилась в лице и…снова стала какой-то сумасшедшей матерью: — Ой, неужели тебе мало нашего внимания? Как мило, — она обошла стол и прижала к себе. Потом к ней присоединился отец и они вдвоём начали лохматить мне волосы. — Мы тебе сувениры принесём, не скучай, — уверял радостный тон отца, добавивший: — И каждый вечер звонить будем, обещаем. — Главное — питайся хорошо и высыпайся. Не дразни Дашу и слушайся Елену Сергеевну, хорошо? — продолжала за отца мама, до удушья обнимая за шею. Когда их приступы любви наконец кончились, те сели за стол и, вновь вперив в меня свои суровые взгляды, продолжили: — Как мы и сказали, с Дмитрием Сергеичем оставить тебя не можем. Однако, если попросить об этом маму твоей подруги… — Отказываюсь, — перебиваю маму своим решительным ответом. Кажется, моя родительница ахнула с моего грубого поведения, но я продолжила, игнорируя этот момент: — Вы не думаете, что это уже перебор, оставлять в который раз меня жить в их доме? И это уже не говоря о моих частых посещениях по их просьбам, один из которых был, кстати, сегодня. — как бы мне ни было приятно думать о том, какая же это прекрасная возможность находиться рядом с Еленой Сергеевной, но одна мысль, как часты мои приходы к ним, заставляет думать, что я навязываюсь. Неприятно-то как. — Поэтому, — заканчивала мысль я, — будет проще и лучше если я просто останусь дома. В конце концов, мне не тринадцать; сама за себя отвечать могу. «Ого, похоже, я их шокировала своим правом голоса. Пооткрывали свои рты…Не моргают…Страшно». — В-вот как, — спустя где-то с минуту, первой разморозилась мама. Осторожно взяв чашку, она, дрожа всем телом, но усиленно натягивая улыбку на лицо, ответила мне, не отводя глаз, — Ну, раз ты в себе так уверена, т-то ладно, как хочешь, — и отпила глоток. Потом добавила: — Но милая, скажи, ты справишься одна с готовкой и уборкой по дому? — Справлюсь, — тут же кивнула я не шелохнувшись. Тоже сделала глоток и так же зловеще как моя собеседница, уставилась на неё. — Хорошо, — пододвинув к себе тарелку с конфетами, вставил своё слово отец. — Дорогая, у тебя будет много времени на досуге? — чуть подёргивая левым глазом, обратился ко мне, папа. — Д-да, где-то с шести-семи вечера точно, — неуверенно вымолвила я, предчувствуя подвох в словах спросившего. — Тогда ты не возразишь против моей просьбы? — сняв фольгу с конфеты, чуть шёпотом, сказал отец. — И моей тоже, — сложив руки в замок, наконец успокоилась мама. Хотя битву я и выиграла, но войну явно нет. Чтоб мне не было скучно, один повесил мне с десяток своих старых, неразобранных, научных работ на проверку орфографических ошибок и в принципе, оформить саму статью, а другая — завалила написанием отчётов по уже готовым документам. Что ж, я знала с кем имею дело…просто недооценила силу их обиды в свой адрес. На следующий день мама приготовила мне еды на ближайшие два дня, показала нужную стопку бумаг, показала как работать с папками в её компьютере и рассказала как устроена стиральная машинка, что я знала и так. Отец же поведал сначала что делать в случае прихода непрошенных гостей, дал многофункциональный инструмент, в котором одновременно были нож, вилка, ложка и даже ножницы, велел всегда по нескольку раз спрашивать кто за дверью, протянул ключи от дома, и только в конце отвёл в свой кабинет, включил компьютер, дал доступ ко всем файлам на рабочем столе, попросил, по возможности упорядочить документы по датам их последнего исправления. К обеду родители попрощались со мной, несколько раз уговаривали не оставаться дома одной, поцеловали трижды то в щеку, то в лоб и с громкими воплями по поводу «звони если что» и «береги здоровье», уехали на служебной машине. Вздохнув с облегчением, закрыв дверь на два замка, я обернулась спиной к прихожей, и с минуту так постояв, вдруг осознала, раскинув руки: — Ура! Наконец-то! Никого дома! Полный покой! Долгожданная тишина! — я, как маленький ребёнок, подбежала к книге, покоившейся на диване в гостиной со вчерашнего дня, поднесла к потолку и, поцеловав ту, воскликнула: — Только ты и я! Ура! Даша По просьбе мамы решила позвонить Саше и спросить как там её дела. Знаю, что её родители уехали и теперь моя мамка волнуется за эту вечно недовольную чем-то девчонку, но я-то тут причём?! Вообще, проще завалиться к ней на хату, пока там никого и устроить вечеринку, чтоб на весь район. Но...Если повернуться к маме и сказать, что мы на ночёвку, то она сразу разгадает мои планы и тогда горела моя мечта взрослой вечеринки огнём страданий из слёз, криков и, само собой, грёбаного домашнего ареста! Чёрт, эта система наказаний настолько прогнила и стала старой, что я не понимаю, почему у всех нормальных родителей в наличии только ругань из ненормативной лексики и кулаки, а у моей до сих домашний арест, да ещё и молча, м? Я чувствую себя жертвой обид мамы на моё поведение. Это нечестно! Где моё право слова?! — Сашка, привет! — едва подруга взяла трубку, первой начала я. — Что делаешь? — Книгу читаю, кофе пью, — довольная ответила мне она. А потом добавляет: — Тебе чего надо, Покровская? Я нахмурилась от обиды: — В смысле чего? Я тут, значит, звоню, хочу спросить, что там делает одна моя подружка, а ты вот так, да? Ну подожди, я к тебе сейчас как завалюсь, и будет тебе… — Не надо, — вдруг стальным стал голос Саши, перебивший мой бешеный. — Пожалуйста, не приходи. У меня…у меня…Я занята, в общем. Её тон вдруг стал холодно-умоляющим, что у меня в голове пронеслось: «У Сашки с роду не было парней, и вообще, по ту сторону тишина. Значит, она и правда читает книгу, попивает свой кофе, тратит время впустую, короче говоря. А ведь дома никого. Неправильно это как-то, оставлять подругу скучать. Надо ей помочь. Она меня потом благодарить будет. Да, закатим вече…ну, не вечеринку, но девишник! Точняк, позову Ирку, Лерку, Машу с параллели и будем пить колу, есть чипсы с кетчупом, рассказывать страшилки, драться подушками, делиться секретиками, узнаем кто-кому нравится, заплетём друг дружке косички, поиграем в гадалку и будем смотреть фильмы ужасов на полу! Да! Идеально!» И с этими мыслями я подступилась к своей любимой одинокой подружке: — Саш, мы же лучшие подруги? — приторно-мило начала я, с намерением умаслить собеседницу, чтоб та ослабила бдительность. — Нет, я сказала! Не пущу дальше порога! Даже не мечтай! Думаешь, я не знаю, что ты задумала, а? Мой дом тебе не площадка для пати! Нет и точка! — явно догадавшись, что творится в моей черепной коробке, яро запротестовала подруга, начиная злиться на меня. И я сломалась: — Умоляюююю! Пусти меня, ну пожалуйста, я очень хочу к тебеее, — наигранно по-крокодильи пуская слёзы, забилась я в истерике, потягивая слова. — Неа, — оказалась упёртой подруга. — Я сделаю всё, что скажешь! — выпалила я, делая на этом крупную ставку. — Кладу трубку, — не слушала меня Саша. — А, Даш, что такое? — проходила мимо мама с кухонным платком в руке. — Ты чего вся в слезах? Захныкав, я пролепетала: — Мама, Саша не хочет, чтоб я пришла к ней домой. Она сказала, что не пустит дальше порога, — воспользовавшись слабостью Саши, продолжаю я свой спектакль, хватаясь как якорь, за маму. — М? Значит, ты сейчас говорила с ней? — подошла ближе моя наивная опекунша. — Дай-ка, — взяв телефон, приставила к уху и довольная лыбясь, спросила одноклассницу: — Саша, как ты? Александра Я и моргнуть не успела, как моё сердце вдруг забилось чаще. Стало невероятно хорошо и предательски приятно, что, толком не заметив, откладываю книгу в сторону и чуть ли не шёпотом, молвлю в ответ: — В порядке, Елена Сергеевна. А вы как? На том конце трубки эта чудесная женщина засмеялась: — Тоже хорошо, но с чего ты вдруг задаёшь такой вопрос? — Просто так, — вырвалось из меня, и я мысленно честно призналась: «Чтобы слышать тебя подольше». — Вот как, спасибо, — словно обрадовавшись, отозвалась она. — Тебе не одиноко сидеть дома одной? Хочешь к нам? На ужин как раз твоё любимое. — Д… — я с трудом успела остановить себя, чуть было не совершив ошибку. Такая ловушка… «Такая ловушка призвана разрушить мой покой! Мои планы!» — Нет, благодарю. Я предпочту остаться дома. К тому же, мама приготовила суп на дня два, так что голодной не останусь, — вежливо ответив, отчасти корю себя за упущенную выгоду. Ещё немного со мной поспорив, собеседница наконец сдаётся: — Хорошо, убедила. Тогда звони, если что-то понадобится, договорились? Ложись по раньше, не забудь выключить свет в доме, а то я тебя знаю, зачитаешься, потом засыпаешь на месте. И отвечая ей взаимностью, я заканчиваю наш диалог с почти с чистой совестью нажимая на красный значок в телефоне. «Это был трудный бой, но я устояла», — мысленно похлопав сама себе, улыбаясь как дура, направляюсь на кухню, ужинать. Спустя два дня. В очередной раз после школы Дашка пыталась уговорить меня на ночёвку...теперь только её, без других девчонок. Я же, понимая, что эти два дня моей жизни были для меня глотком свежего воздуха, решительно отказала ей, мысленно представляя, как сейчас дойду дома, переоденусь, поставлю чайник, возьму папины работы и начну в любимой тишине спокойно работать. А потом, ближе к вечеру, сделаю уроки, часа два почитаю книгу и после душа свалю спать. И так бы каждый божий день. Просто рай... — М? — Даша вдруг замолчала, подотстала от меня, вперив взгляд в телефон. — Что там? — подошла я к подруге, заглядывая в экран её мобильника. — Мама, — констатирует Дашка, бубня дальше: — Похоже, задержится сегодня. У них какой-то новенький появился на работе. Пишет, что немного поможет ему и придёт. Потом она мычала, словно обдумывая что-то непонятное. — Ну? Что не понятного-то? — решила я уточнить, не дождавшись умозаключений подруги, выуживая их силой такими, какими они успели у неё образоваться. — Как бы…это странно, — коротко ответила Дашка, не отводя глаз от сообщения матери. Я нахмурилась: то ли от того, что это касается Елены Сергеевны, то ли от факта, что Дашка не безнадёжна, заметила что-то и вот-вот выдаст что-нибудь дельное. — Она никогда не задерживается, и даже наоборот, приходит рано домой. К тому же, у них как-то и до этого были новенькие, но она ни с кем не задерживалась. А тут… Заметив явное сомнение в лице подруги, я сама пошла у ней на поводу, раздражённая её беспокойством за мать: — Давай позвоним ей. — предложила я, протянув руку. — Я поставлю на громкость звук и спрошу, что там да как. Уточним и ты успокоишься. Она удивлённо посмотрела на меня, и так же с чуть приоткрытым ртом протянула телефон. Не знаю, всегда было так, правда, случалось с ней редко. Если Дашу что-то волнует, то почему-то проблемы появляются у меня. Ни то чтобы ей приходится просить…дело в её взгляде или что-то таком. Наверное, это можно назвать несправедливостью и издевательством над ней, ведь тут есть и другое объяснение. Мне просто по душе, когда она наивная дурочка, вот и всё. Возможно, кто-то скажет: да она же сама просится, сама к тебе навязывается, вечно заставляет себя выслушивать…Нет. Это…Не понимаю. Ведь когда ей плохо, когда она нуждается в помощи, я и без её просьб первая мчусь предложить свою руку. Мне хочется, чтобы она снова улыбнулась и сказала что-нибудь дурацкое, за что потом можно будет над ней подшутить. Иногда я думаю, может, это всё из-за её мамы? Может, дело в том, что она мне нравится, что я влюблена и только поэтому я могу нянчиться с этой недозрелой девочкой? Но…Это всё не то. Мне с ней хорошо, просто что-то в ней бесит меня. Не понимаю что. То ли её задумчивость, то ли её тупизм, то ли ещё что-то из-за чего постоянно тянет заткнуть её кулаком, а лучше кувалдой. Не знаю. Постойте-ка... «Нет, знаю», — улыбнулась я своим мыслям. Четыре года назад. Через неделю после выхода из заброшенного дома. — Ну и ну, ты такая смелая, Саш. Вот я бы точно не решилась так кричать. Тем более, когда мы чуть ли до самого конца не были уверены кто он нам: друг или враг. — расхваливали все как одна подруги Дашки меня за вчерашний поступок. — Ага-ага, я думала, мне конец, когда он с ножом бросился в мою сторону, — вздумала снова заныть подруга, держась за моё плечо. — Балда, а кто сказал тебе ходить в этот дом, а? Ты же знала, что он заброшенный. А если бы я с тобой не пошла? Где были гарантии, что тот маньяк не утащит тебя с подружками куда-нибудь в подвал и не сделает с вами чего ужасного, а?— растягивая щеки Дашке, ругаю ту за легкомысленный проступок. — Но вы же с ней подруги, разве нет? Поэтому ты и пошла за ней. Ты словно не подруга, а старшая сестра Дашке, — усмехнувшись, весело заметила одна из подруг моей одноклассницы. Я почему-то от её слов остановилась. Тогда, воспользовавшись моментом, Дашка поправила ту: — Нет, мы гораздо ближе. Мы...ну, как семья. Не кровные, но родные. Она может высказать мне всё в лицо, и я могу поступить с ней точно так же. Она придёт ко мне домой и завалится читать книгу, игнорируя меня, и я зайдя за ней, начну думать куда бы залазить сегодня, потому что туда нельзя, сюда тоже, трогать что-то только с разрешения. Как-то так, — в задумчивости высказалась Дашка. — Так что, Марин, никакие мы не сёстры и уж точно не просто подруги. Мы — ближе. Иначе бы не только характеры не сошлись, но и что-то ещё, только вот что, я пока не знаю. Вот же ж. Может сказать что-то дельное, когда и не ждёшь совсем. От этих слов стало очень тепло на душе. Мне пришлось признать...мы гораздо ближе. Настоящее время. Да, мы гораздо ближе. Так что, к чёрту мои нервы, надо успокоить её. Елена Сергеевна взяла трубку после второго гудка и запыхавшимся голосом спросила: — Да, милая? — Елена Сергевна, что с вами? Вы неважно дышите, — чуть не впав в кому из-за её чудного громкого дыхания и милого голоса, ударявших ниже пояса, постаралась я взять себя в руки. — Ох, Саша, привет. Я просто немного вспотела. У нас сахар кончился, пришлось срочно сбегать. Выпечка была почти готова, — её тон...такой милый!!! — Снова на вынос? — сжав пальцы в кулак, спросила я, сдерживая свои горячие гормоны. — Да, — она сказала это так, будто я сорвала джекпот. — Ты как всегда, очень догадлива. Это радует. «А меня-то как, — улыбнулась я, — ведь он радует тебя». — Кстати, Саш, могу я попросить тебя кое о чём? — её голос стал вопросительным. — Конечно можете, — кивнула я, готовая к любым её просьбам. — Останься, пожалуйста, этой ночью с Дашей. Боюсь, я вернусь поздно, а Даша к этому моменту будет шататься по комнате в поисках приведений. Ты же знаешь её. — Хорошо, как скажете, — посмотрев на подругу, отвечаю возлюбленной. Лицо у Дашки было такое, словно она ругалась на меня ненормативной лексикой. — Спасибо. Я приготовлю тебе твои любимые булочки с варёной сгущёнкой. — радостная сказав мне это, она добавила: — Кстати, Саш, а почему трубку взяла ты? Опомнившись наконец от её чудесных слов, я поспешила объяснить: — Д-дело в том, что у меня к вам вопрос в связи с сомнениями Даши. — Да? Тогда я тебя слушаю, — её тон стал тише. Кашлянув в кулак, сосредоточившись, спрашиваю: — Что это за новенький из-за которого вы впервые задерживаетесь на работе…допоздна? Елена Сергеевна сказала, что дело в просьбе новенького, который, кстати, тёска просил её лично научить готовить булочки разной формы и шоколадный торт. Она собиралась было отказаться, поскольку Даша могла остаться одна, но тот добавил, что скоро у его племяшки день рождения, и он хотел бы сам приготовить ей эти вкусности, так что… — Понятно, я… — почти заканчивая разговор, оглядываюсь на Дашку, замечаю, как тень сомнений на её лице стала шире и спешу исправить: — Вы не против если мы заглянем к вам…через пару часов? — Что? Это так важно? — она с секунду замешкалась, потом согласилась: — Только ненадолго. После того, как домашнюю работу сделаете приходите. Когда, отклонив звонок, я протянула телефон Дашке, она смотрела на меня с вновь вернувшимся удивлённым лицом. — Ну что ещё? Ты хотела добавить? — уточняю, хмурясь. Она покачала головой с характерным мычанием, и сказала: — Просто…В её словах про того новенького…Как-то странно это всё. Он мне не нравится. «Опять задумалась. — нахмурилась я сильнее. — Ну, по крайней мере, такое её поведение всегда было не без оснований. — почесав за затылком, принимаю поражение. — Скорее всего, она права. И если это так, то нам лучше поторопиться». Четыре года назад. Эта мелкая дура со своей компашкой решительно настроилась посетить заброшенный дом неподалёку от леса. И, поскольку я наотрез отвергла их назойливые предложения пойти с ними, они, назло мне, объявили байкот и ушли готовиться к ночной вылазке. Я сначала хотела просто пойти и рассказать Елене Сергеевне о похождениях её дочери, но это желание особенно усилилось, когда Дашка бросила мне: — Я никогда больше с тобой дружить не буду и разговаривать тоже если всё доложишь нашим родителям! О да, наконец-то спокойная жизнь без ходячей проблемы рядом. Вот только... Как оказалось, она предполагала моё появление в их доме и потому даже не возвращалась туда. Когда я сказала её маме о том, куда они точно ушли, та обзвонила остальных родителей и было вышла из дома вслед за мной, как я её остановила и попросила ждать Дашу. Мало ли, вдруг не в лес ушла, не в эту заброшку. Она вроде послушалась и осталась. Так что я, настроившись серьёзно, пошла на поиски этой дурынды с её пати в заброшку к лесу. Спустя полутора часа хождений по лесу в ещё светлое время суток с готовым в любой момент включиться фонариком и рюкзаком, напичканном учебников, бутылки воды и конфет, останавливаюсь, завидев заброшенный дом. Если быть точной, это старое общежитие. Сказали, что через месяц-два его снесут и построят гостиницу, но изменений пока ноль. Как были стёкла повсюду на траве, так и остались лежать там же. Как были стены чёрными после пожара и напора воды, нехило разобравшему краску на стенах, так такими и остались. Страшно не то, что эта общага заброшена, и даже не то, что там кто-то может быть. Дело в катакомбах, которые остались открытыми после ухода оттуда людей. Трубы на распашку, у комнат нет дверей, крысы, а то и орава тараканов и других мелких тварей повсюду. Ну зачем туда соваться — не ясно. Но я была вынуждена. Ради безголовой Дашки. Ради её подруг. Ради...«Ради Елены Сергевны!» — зарядила меня как пулю эта единственная из трёх мысль. Включив фонарик, вхожу в это вонючее место, прислушиваясь к любым звукам, оглядываясь по сторонам. Внутри создаётся ощущение, что уже наступила ночь, а звуки стекла под ногами вызывают скептичный настрой, из-за чего постоянно осматриваюсь и спешу как можно скорее закончить с первым этажом.