Резонанс частот: тысяча и одна...мысль!

      Елена Сергеевна       Проснувшись как всегда по будильнику, первым делом по обыкновению пошла будить дочь. И, как оказалось, первой встала пол седьмого ни я одна.       Сидя на диване, прикрытая одеялом у ног, опершись копчиком о прямоугольную подушку, читала очередную книгу Саша, в этот раз что-то подмечая в ней карандашом.       Я подумала: пройду осторожно мимо, не стоит её беспокоить, такой сосредоточенный взгляд. Однако, она оказалась быстрее. Повернув ко мне голову, Саша сказала:       — Доброе утро, Елена Сергевна. Как вам спалось?       «И снова эта хищная улыбка! — пронеслось в мыслях, бросивших меня в дрожь. — Когда она наконец добавит ещё одну «е» в моё отчество?!».       — Замечательно, Саш. Чувствую себя отдохнувшей, хотя и вернулись поздновато. А ты как? — с усилием возвращая себе самообладание, прохожу к шкафу в углу.        — Да, насчёт этого, — убрав книгу в сторону, она почесала за затылком, не решаясь что-то сказать. — Как бы…Извините, что уснула прямо в машине. Доставила же вам хлопот я…       Взяв из второй полки ободок, подпевая мелодию себе под нос, со всезнающей улыбкой подхожу к собеседнице, чем заставлю ту внезапно умолкнуть, наклоняюсь и, осторожно приподнимая чёлку, надеваю ей розовый обод на голову.       — Вот, дарю. Теперь я буду знать наверняка твои эмоции, — заключила я и было решила пойти будить дочь, когда Саша осторожно взяла меня за кисть и констатировала:       — Ваши пальцы ещё со вчерашнего дня…в муке, — хотя взгляд и был очень серьёзный, но…я не думала, что, всего лишь зачесав назад чёлку, эти нахмуренные брови, горящие глаза и поджатые губы будут такими красивыми.       «Давно хотела ей что-то такое подарить. И почему я так не сделала раньше? — подумалось мне, пока эти чёрные глаза заглядывали мне прямо в душу. — Ей очень идёт. Думаю, и улыбка теперь будет не такой страшной. Милая. К тому же, — обратив внимание на свои пальцы, замечаю следы муки на них, но улыбаюсь совсем не поэтому,— она как всегда, совсем не ослабляет бдительности. Очень внимательная к деталям».       — Спасибо, — отвечаю собеседнице, плавно убирая кисть, — пойду помою руки.       Александра       «Чёрт! Я толком не смогла сказать ей «Спасибо!» за ободок! Настолько она была близко… — подумала, стоило возлюбленной отойти в ванную. — Грубо с моей стороны. — пройдя к зеркалу в прихожей, стараюсь вернуть равномерность участившемуся дыханию при одном взгляде на своё отражение. — А ведь…подходит! И глаза не закрывает, и выгляжу не так страшно, и по цвету очень даже… — ощупывая свой новый аксессуар, не могу удержать рвущейся на волю улыбки: — Теперь точно…не бывать отрезанной чёлке!»       Хотя я и раньше примеряла всякие ободки, заколки и невидимки, но носить их на улице, у кого-то в гостях или уж тем более, в школе, не хотела: либо из-за того, что стеснялась, — мало ли, вдруг засмеют, и вообще, как-то непривычно, — либо потому, что сбивает весь настрой, делает меня ещё больше похожей на девочку в глазах взрослых, привлекает их внимание, из-за чего никто не может воспринять мои слова всерьёз. Ведь когда чёлка прикрывает пол лица, то и говорить как-то попроще, и растворяться в толпе нетрудно, и чувствую себя гораздо уверенней.       Конечно, разгуливать с ободком будет по началу не очень комфортно, но…Это же от Елены Сергеевны!!! Я не могу такое проигнорировать и просто забыть, отбросив на долгий ящик! Такой подарок…первый с её стороны! Так что я твёрдо решила, что буду ходить в нём хоть в гости, хоть по улицам, хоть в школу! И пусть только попробуют посмеяться — я им словесно врежу!       Дашка проснулась спустя минут пятнадцать после попытки её матери поднять ту с постели и отправить мыть лицо. Прежде чем последовать словам мамы, она подошла ко мне и с ехидной улыбочкой отметила:       — Ты уснула в машине того маньяка. Пришлось перетаскивать к нам. Как ты это объяснишь?       — Мой мозг, как компьютер: слишком долго работал, нужен был перерыв. — ответила я, после чего добавила: — Я думала, что усну на пару минут и тут же проснусь. Но как оказалось, произошёл перезапуск системы.       — Типа обновление? — чеша за затылком, обернувшись ко мне спиной, направляясь в ванную, уточнила подруга, протяжно зевнув в ладонь.       — Ага, — кивнула я, следуя за ней.       И только когда она помыла лицо, её взгляд заметно прояснился: пальцы потянулись к моим плечам щупальцеобразными движениями, рот приоткрылся, а глаза стали широкими. Она, видимо, от шока, пролепетала тихо:       — Ты ли это...подруга дней моих далёких?       — К сожалению, — ответила ей лениво я.       — Ч-что ты с собой сделала? Я вижу твои чёрные глаза. Мне всегда казалось, что они красные, как у нечисти. А ещё...у тебя такие слегка густые брови, — пощупав их она добавила: — Можно ущипнуть?       — Нет, — выключив ей свет ушла я на кухню, где сейчас моя любимая.       Внутренне, несмотря на то, что я снова оказалась на попечении семьи Дашки, чего искренне хотела избежать ввиду мыслей о том, что навязываюсь, тем не менее, мне хотелось кричать и бегать от радости: «О да! Сегодня явно будет отличный день! Мало того, что с утра услышала её голос, увидела прекрасное, только проснувшееся личико, так ещё и получила подарок с её рук!!! Что может быть лучше?!»       За завтраком, уперевшись взглядом в яичницу, я задумалась: «Мм…Что же не так? Всё ведь в порядке. Тогда почему ощущение, что я упустила нечто важное? Важное?» — подняв глаза к матери подруги, разливавшей по бокалам кипяток для кофе, лишь сильнее напрягаю извилины:       — Важное, — вымолвив это шёпотом вслух, наконец вспоминаю тревожную истину вчерашнего дня.       «Точно, тот кондитер…Я не могу быть рядом с Еленой Сергеевной всё время, пока она на работе, так что нужно что-то придумать, как-то обезопасить её от приставаний тёски. — стоило подумать в эту сторону, как почувствовала себя оказавшейся в тупике собственных выводов: — Минуточку. Он признался ей в своих намерениях, поэтому действовать будет открыто. Не думаю, что он решится сделать что-то против её воли; больно стеснительный и честный он парень, хотя прошлый вечер оставляет желать лучшего. К тому же, — сжав в ладони вилку, сильно хмурюсь от злости, — этот паршивец совсем близко к ней! Даже слишком! Несмотря на отсутствие с его стороны малейших признаков опасности, он мне всё равно не нравится! Я не хочу видеть его рядом с Еленой Сергевной! А ввиду недавних событий, он-таки вообще не собирается сдаваться! — закрыв глаза, я постаралась изо всех сил взять контроль над своей взбешённой аурой, продолжая свой монолог: — Давай, возьми себя в руки, Саша, и хорошенько подумай: что мы можем сделать в сложившихся обстоятельствах? Может, приходить к ней на работу, помогать и вместе уходить домой? Но это будет выглядеть подозрительно, равно как встречать её с работы. Тут нужно что-то попроще; что-нибудь естественное, простое, не бросающееся в глаза, точно как этот завтрак на столе». — отставив вилку в сторону, опершись о спинку стула, скрестив руки на груди, мыча себе под нос, я получше рассмотрела желток яичницы.       И вот, спустя пол минуты, что-то во мне щёлкнуло и кто-то извне, или может, это был внутренний голос, не суть, сказал: «Но…разве не будет естественным оставить всё так как есть? Она счастлива, смеётся, когда он шутит, да и объединяет их не только работа — им комфортно друг с другом. Думаешь, она бы позволила какому-то неделю работающему с ней кондитеру почти обнимать себя сзади и оставаться до поздней ночи без чьего-либо присутствия, м? Елена Сергевна…не боится и, уж тем более, не сторонится его в отличии от тебя. Или ты просто не хочешь, чтобы твоей любимой было хорошо? В таком случае, это уже даже не здоровый эгоизм, а твоё разыгравшееся эго. «Не хочу, чтобы она была с кем-то кроме меня», вот о чём ты думаешь на самом деле. Но при этом сама ты ничего не делаешь, чтобы приблизиться к ней. Какая ирония».       Хотя в словах противоположной мысли была доля правды, я постаралась себя оправдать: «К сожалению, она мама моей подруги. Представь, как отреагирует Даша, когда узнает о моих чувствах по отношению к своей матери. Кроме того, эта чудесная женщина никогда не смотрела на меня влюблёнными глазами, не говоря уже о намёках в сторону симпатии. А рушить с ней отношения…Уж лучше я побуду в тени. Просто находиться с ней рядом — уже что-то для меня. Да и к тому же, если этот придурок-кондитер сможет сделать её счастливой, то я не против и дальше оставаться подругой её дочери. Главное, чтобы предыдущий опыт не повторился; этого я не пощажу». — вновь взяв в руки вилку, а потом и нож, уже с более спокойным видом разрезаю яичницу.       «Хорошая отговорка, однако», — сказав только одну эту фразу, внутренний голос исчез, оставив меня с горьким чувством недосказанного, но ещё больше, недосделанного, из-за чего вкус успевшего остыть завтрака я не почувствовала ни разу.       Поскольку моя одежда пропахла запахом пота и различных продуктов для кондитерских изделий, Елена Сергеевна велела своей дочери поделиться со мной блузкой, юбкой...лифчиком...трусиками...       — Спасибо, обойдусь! — быстро выдавив это из уст, выбегаю в прихожую, где на скорую руку надев обувь, убегаю первой с рюкзаком на плече.       Встретив меня в школе, уже после первого урока, пристала ко мне не столь с упрёками, сколь с издёвкой, Дашка:       — Ну, милая, может, объяснишь, с чего это ты застеснялась и трусливо сбежала из нашего дома, а? — она протянула это «а» так, словно превратившись в змею, опутавшую испуганного кролика, лизнула, готовясь употребить его в пищу. Мне стало немного не по себе.       — А, это просто было непривычно для меня, так что...вот, — наверное, впервые в жизни сдав назад, я дала ещё больший повод этой беспощадной особе рубить себя как топором. Потому что она продолжила потом:       — О-о, вон оно как. Значит, тебе было неловко надевать моё нижнее бельё, да? — что это за гипнотический эффект у неё?! Пришлось отвернуть голову, от греха подальше.       — Эм, т-ты всё неправильно поняла, — сделала я первую ошибку в объяснении произошедшего недалёкому человеку.       — Дааа? Неужели? — она усилием повернула мою голову к себе и стала профессионально гнобить меня своим не сильно-то и богатым русским словарным запасом: — А вот я считаю, что дело как раз-таки в тебе. Ты же впервые надеваешь чужое нижнее. К тому же, ты, за свои семнадцать с лишним лет, ни с кем так и не завела отношений, ни то что просто держалась за ручки, целовалась в щёчку или обнималась хотя бы!!! Так что...Александра Соколова, ты должна признать, что по жизни являешься полной неудачницей, мужеподобной, безэмоциональной, одинокой и по своему образу жизни практически социопаткой, которая бы пропала, не будь у неё меня!!!       Она расхохоталась. Громко и от души. Думаю, то, что ребята в классе внезапно повыскакивали в сторону со своих парт, доказательство не только не этичного поведения подруги, но и того, насколько она безнравственна и эгоистична в своих низменных мещанских желаниях.       И тем не менее, я вынуждена признать, что эти не лучшие черты в ней я ценю и принимаю...хотя бы потому, что в словесной форме слова я облекаю гораздо лучше неё. А уж оставлять право последнего хода так и подавно.       Так что, когда гормоны в ней поутихли, и она наконец осела на стул, помолчала минуты три, к ней в голову закралась неожиданно здравое, вполне себе логичное, предположение:       — Погоди-ка. Саш, а ты, случаем, в кого-то уже не влюблена, м? У меня же лифчики с застёжками. Среди них нет спортивного типа. Даже в гардеробе мамы. И трусики у меня не...Эй! — быстро вспотевшими руками закрыв собеседнице рот, вся красная как помидор, в шоковом состоянии, раскрыв свой, ловлю воздух, пытаясь что-то сказать абсолютно не тактичной подруге!       Когда она глазами огляделась по сторонам и поняла, что добрая половина класса с нескрываемым любопытством подслушивает нас, то тут же смущённая закрыла глаза и кивнула.       Тяжело выдохнув, убираю влажные, красные от её помады ладони с накрашенных губ подруги, нехотя вставая со стула с желанием поскорее вымыть след, оставленный на руках.       Намеренно преследуя меня аж до самого туалета, Дашка, несмотря на испытанный недавно стыд и укор еле живой совести, допытывалась о быстро укоренившейся в ней мысли насчёт парня.       — Ну, Саша, говори уже! Я ж умру так! Кто он? Скажи. Кто? — подпрыгивая то ли от счастья за меня, то ли от того, что случилось что-то интересное для неё, донимала меня с обеих сторон подруга, которую рука чесалась прибить.       Но я, — то ли от того, что врать не очень люблю, то ли от того, что Дашка достала и потому вырвалось, — наконец призналась:       — Есть такой, и что?! Довольна?! Теперь отстанешь наконец?!       Сказала я это, конечно, зря. Её глаза сначала расширились вместе с постепенно открывшимся ртом, потом загорелись: по началу от шока, а в конце из-за злости.       — И ты всё это время молчала?!!       На уроке было не до учёбы. Я никак не могла сосредоточиться на учителе, всё время усиленно выдерживая покерфейсную маску, неотрывно записывая всё, что вижу на странице учебника, лишь бы недалёкая Дашка не поняла, что я вся дрожу и изливаюсь потом изнутри только от одних её нахмуренных бровей и сверлящих спину глаз.       На следующей же перемене и в дальнейшем на всех остальных, Дашка, что есть силы, прямо в классе пытала меня, — сначала нормативной лексикой, потом нецензурной и, наконец, угрожая натравить свою «шестёрку», хотя я сомневаюсь в их существовании, — пока не выпытала маленькие, почти не говорящие ни о чём детали.       — Ты этого человека хорошо знаешь. Здорово готовит, улыбается часто, очень доброжелательно относится ко всем, старше на несколько лет.       Мне было страшно сначала — мало ли, вдруг поняла.       А потом...       — Димка что ли с третьего курса?! Мы ж с ним полгода как не общаемся! Саша, этого быть не может, кались! — не поверив мне, взялась за мои плечи подруга. — Кто этот...ээ, невезучий, странный и немного похожий на тебя парень, м? Может, Валерчик с параллели? Он вроде ничё такой, умный, списывать даёт, и хавчик готовить умеет.       — Нет, не он, — двумя пальцами убрав руки собеседницы со своей блузки, разочарованным взглядом смотрю на Дашку. — Лучше и не пытайся. С твоим уровнем мышления даже такие тонкие подсказки, как эта, будут всё равно что горох об стену.       После этих откровенно честных слов она мне втащила по первое число не задумываясь.       Что ж, по крайней мере, я ей не лгала и при этом не раскрыла личность человека, который сначала влюбил меня в себя, а потом незаметно заставил и полюбить.       Даша       Все мои просьбы и уговоры сходить к нам домой провалились об железное «Нет уж, спасибо» подруги. Мало того, что я не раскрыла личность возлюбленного дорогого мне человека, так ещё и вынуждена терпеть поражение с треском провалившегося плана по заманиванию её на ночёвку! В довершение ко всему, на вопрос о том, когда она втюрилась, я получила робкое «Наверное, лет семь-шесть назад».       Ахнув от очередного шокированного факта в мою сторону, я, как человек, всё это время друживший с ней, не выдержала и разревелась у прохожих на глазах.       «С этим явно нужно что-то делать, — бросив портфель на диван, животом плюхнулась я на кровать. — Давненько никто так не тревожил мои мысли. Придётся снова поднапрячься», — собравшись с духом, тоже не намеревалась отказаться выдавить из Сашки всю поднагодную я.       Так я и лежала, раздумывая что же можно предпринять, когда, спустя минут пятнадцать, в комнату вошла мама и спросила, буду ли я обедать. Сначала с вопросительным взглядом слушая мамины слова о том, чтобы поскорее переодеться, убрать с дивана портфель и, вымыв руки, сесть за стол, я наконец очнулась, стоило ей заговорить о Сашке:       — Она дома? Ты извинилась за меня насчёт сегодняшнего инцидента с одеждой? Не думала, что этим приведу её в замешательство. Неловко-то как получилось.       — Мам, а ты знаешь… — я села со всезнающей улыбкой на кровать, прислонившись спиной к стене, и с ухмылкой продолжила: — наша маленькая Саша выросла.       — М? Что ты имеешь в виду? Она всегда была взрослее чем казалась с виду, — пробормотала задумчиво мама, сев рядом на кровати.       — Ну, знаешь, тут такое дело, — наклонившись к матери, с хитрой улыбкой информирую её шёпотом: — Она наконец-то втюрилась в кого-то! Впервые в жизни! Любит вот уже несколько лет!       Она сначала застыла на несколько секунд, потом издала удивлённый стон и вот. наконец, наступила нормальная реакция:       — Что?!! Когда успела?! Почему ничего не сказала?! В смысле, то есть, это, конечно, её личное дело! Просто…это…так…внезапно… — поглаживая свои волосы, понижала тон речи мама, дальше просто бубня себе под нос оправдания в сторону Сашки: — Она очень умная и разборчивая девушка, поэтому сама может определиться говорить кому-то об этом или нет. Да и кто мы такие, чтобы лезть в её дела, просто…просто…       — Просто она дура, вот что! — продолжила за маму я, гневно толкая свою обвинительную речь: — Как лучшей подруге детства, как единственному человеку рядом, как тому, с кем делил каждый свой божий день, начиная с шести лет, она должна была, нет, обязана была рассказать мне всё первой, обсудить свои эмоции, чувства, желания, описать в деталях свои девичьи грешные грёзы и избавиться от долго скрываемой тайны, за которую я теперь имею полное право выдавить из неё имя, статус, возраст и всё-всё остальное касательно её предмета любви!!!       — Вот бы ты так сочинения писала на литература, милая, — с упрёком взглянув на меня, мама добавила: — Бегом обедать, ни то голодной оставлю.       Не могу поверить, что мама, которая наверняка была ещё одной мамой для моей подруги помимо её основной матери, так спокойно и безмятежно сидит напротив и с улыбкой отпивает чай. Неужели ей судьба, по сути, второй дочери, совсем неинтересна?       Она меня пугает. Похоже, я всё-таки осталась одна со своими стремлениями любой ценой вытащить из подруги её секрет.       И всё же, решив попытать удачу, я, с мастерски сделанной грустной миной, поинтересовалась у собеседницы за столиком:       — Мам, может, пригласим её на ночёвку и выясним что да как в девичей обстановке, м? Только подумай: а вдруг тот, кого она любит, манипулирует ею? Да, Сашка очень проницательная и измывающаяся над другими девушка. Но, подумай сама: при всём при этом в ней немало доброты, необщительности и порой даже стеснительности. А в делах любви так вообще неопытна! Только подумай, что может захотеть от неё тот, в кого она втюрилась: денег, списывания, устройства на работу, купить что-нибудь дорогое, эскорт-услуги интимного характера. Раздеться там, показать себя голой и прочее. Или попросить сделать что-нибудь непристойное…Приехать куда-нибудь в безлюдное место, закрыть двери старого дома и там изнасиловать…Мам? Ты чего?       Она почему-то уронила вилку с салатом, уставилась в тарелку и молчала.       — Мам? — «Вот чёрт. Неужели я тронула её за живое?»       — Даша, — она подняла свой каменный взгляд, отвечая мне: — позови её…на ночёвку.       «Да!» — внутренне обрадовалась я, хотя какое-то странное ощущение во мне говорило, что мама гораздо более серьёзно отнеслась к моим словам, чем я того хотела бы.       Не знаю почему, но этот приём всегда хорошо действовал на Сашку:       — Альё, подруга? — специально закручивая слова, особенно любовную позу приняла я, наконец дозвонившись до собеседницы.       — Даш, я занята. Папины статьи дорабатываются не за час, — снова пытаясь меня спровадить, наверняка уже собиралась положить трубку Сашка.       — Ваще-та, моя мамка хочет видеть тебя сегодня у нас. Я ей рассказала о твоих любовных похождениях.       По ту сторону телефона явно упало что-то стеклянное.       — Ты...что?! — спустя несколько секунд, решила уточнить одноклассница.        — Не волнуйся. Это всего лишь ночёвка. Ты, я и несколько моих подруг. Ну? Придёшь? — хитро заулыбалась я, ожидая согласия.       — Нет. Давайте как-нибудь без меня, — снова угрюмо упёршись в свои дела, отказалась подруга.       Пришлось ей припомнить:       — Ну я расстроюсь, конечно, но мама...она будет больше всех обижена. Вдруг подумает, что что-то не так сделала. Потом будет неловко... — мой бубнёж удался на славу. Она гневно выкрикнула:       — Поняла я, поняла! Собираюсь уже! К одиннадцати буду! — и выключилась на худой конец мне на радость.       С криками: «Да! Да! Я это сделала! Дело в шляпе!», я танцевала по комнате, пока не наткнулась на маму в прихожей, собиравшейся на работу.       — Постараюсь вернуться пораньше. Проследи за домом в моё отсутствие и не доставай Сашу, — поцеловав меня в лоб, она ушла вся взволнованная из дома.       «Тоже что ли ждёт этой ночи?»