Останови меня

С рождественских праздников весь Слизерин, как и оставшиеся факультеты, вернулся с шумом и суматохой. Весь Хогвартс из тихого и таинственного места превратился в громкий, переполненный людьми, муравейник. И если Гермиона быстро смогла окунуться в новый поток жизни, то Том посылал уничтожающий взгляд любому, кто сокращал дистанцию девяти метров. Ему понравилось иметь целый замок в своём распоряжении на пару с Гермионой. Было в этом что-то восхитительное. А теперь снова видеть несносных однокурсников. Ещё и Грейнджер не упускает возможности подтрунивать над ним по этому поводу, когда они остаются наедине. Благо, учеба прекрасно справляется со своей задачей ограждать его от внешнего мира. Профессора как и всегда хвалили их с Гермионой, особенно Слизнорт. Во время уроков двое слизеринцев становились главными конкурентами. Кто руку первый поднимет, кто лучше заклинание продемонстрирует или сварит идеальнее зелье. Порой их вражда перерастала в жгучую ненависть, но стоило выйти в коридор, как всё это оставалось в пределах класса. Дух соперничества, желание быть лучшим, доказать, что сильнее и умнее — это касалось лишь уроков и не выносилось в их обычную жизнь. Гермиона могла яростно спорить с ним о лучшем методе добывания тех или иных трав, а после как ни в чём не бывало предлагать ему дольку апельсинового шоколада. Том мог гореть желанием облить её кислотой на уроке зельеварения, позже накладывая на неё согревающие чары в гостиной, которые она часто забывала. В конце учебного года они вдвоем смогли стать в глазах профессоров самыми лучшими учениками, с самым идеальным поведением. Каждого первокурсника хоть раз ловили на нарушении школьных правил, их — ни разу. Нарушали ли они правила? Конечно. Но они умнее, хитрее и куда проворнее остальных. Гермиона часто уводила его гулять по ночному Хогвартсу. И никогда не были пойманы. Том и Гермиона за этот год даже смогли заставить всех однокурсников себя уважать, завоевали авторитет. Гермиона восхищалась его способностью парой слов расположить к себе человека, разумеется, вслух она никогда этого не скажет. Эго её друга и так колоссальных размеров, а если она ещё и выскажет свои мысли, то он обязательно лопнет от собственного самомнения. *** До конца учебного года оставалось несколько дней. Том и Гермиона возвращались от директора в свою гостиную. Они пытались убедить Диппета позволить им остаться в школе, но потерпели ужасное фиаско. Директор был совершенно непреклонен и детям ничего не оставалось, как уйти ни с чем. У Тома было отвратительное настроение, он готов был в любую минуту прекратить удерживать и выпустить свою магию, разрушая всё в радиусе десяти метров. Возможно, единственное, что сейчас как-то его удерживало — Гермиона. — Том, можно тебя на минуту? Двое слизеринцев обернулись на голос и увидели пуффендуйку. Тоже была первогодкой, с которой им доводилось несколько раз работать вместе на уроках. Она не нравилась Гермионе. Слишком светлые волосы. Нет, не так. Отвратительно прямые светлые волосы и круглое лицо. И наивные глаза. Грейнджер с ухмылкой на губах заметила, что такой будет легко воспользоваться в своих целях без особого труда. Как Том называл подобных людей? Ах, да. Марионетки. Идеальные куклы, для идеального кукловода. Что самое приятное — Том полностью разделял её мнение. Девочке хватило лишь мимолётного взгляда, чтобы понять это. Но он всё равно кивнул, отходя в сторону. Грейнджер разумно решила, что пойдет дальше, он догонит её. Однако уже за следующим поворотом остановилась. Где-то поблизости кто-то старательно пытался скрыть всхлипывания и безуспешно. Она заглянула за ближайший гобелен и увидела плачущую девочку. Она быстро определила, что та была с Когтеврана. — Тебя кто-то обидел? Когтевранка вздрогнула, поднимая свои большие зелёные глаза. Она тоже была первокурсница. — Нет, в-всё впорядке. — хоть та и пыталась придать своему голосу нормальный звук, получалось откровенно плохо. Гермиона вздохнула и присела перед ней на корточки. — Ты знала, что это самая распространенная и одновременно отвратительная ложь в мире? Что произошло? Зеленоглазая потупила взгляд, поджимая губы. Всё же было что-то в Гермионе, отчего хотелось ей всё рассказать и доверить. Что-то успокаивающее. — Почему они все постоянно называют меня грязнокровкой? — всхлипнула когтевранка, — разве я действительно хуже их всех? Гермиона лишь покачала головой. Знакомая ситуация. И ей захотелось помочь этому несчастному мышонку, который страдает из-за несправедливости мира. — Разумеется, нет. И ты не должна плакать из-за таких отвратительных людей. Считают тебя слабой? Так докажи, что ты лучше и сильнее их. Слышишь? Вся заплаканная, она сидела и согласно кивала, ловя каждый звук. Она плакала из-за своей слабости, потому что другие только об этом и говорили. А стоило всего одному человеку сказать, что она может быть сильнее всех их, как девочка почувствовала в себе уверенность и готовность действительно что-то доказывать. — Пошли, нечего здесь сидеть. Они обе вышли в коридор, где слизеринку уже ждал Реддл. Гермиона, не говоря больше ни слова, последовала в гостиную, вместе с Томом. — Я отвлекся всего на минуту, а ты уже спасаешь Хогвартс от потопа. Конечно, как же он мог промолчать. — Кто-то же должен это делать, пока другие ведут светские беседы. — Очень мило с твоей стороны назвать трёп этой девчонки «светской беседой». *** Не то, чтобы они ожидали теплого приема, возвращаясь из Хогвартса, но это было слишком. На них смотрели так, будто у них на руках кровь десяти младенцев, а вместо одежды — смирительные рубашки. Насколько помнил Том, всем было сказано, что они уехали в специальную школу. Все, кто был младше или одного с ними возраста молча сторонились, а старшие не чурались насмехаться и жестоко «шутить». Все думали, будто их забрали в психиатрическую клинику для лечения. Том уже успел отвыкнуть от такого пренебрежения, и ему приходилось постоянно напоминать себе главное правило — магия вне Хогвартса запрещена. И сейчас Реддл спускался на улицу в поисках Гермионы. Нашел он её на поляне в окружении нескольких воспитанниц, и она точно не выглядела той, кому нужна помощь. Расслабленная поза, скрещенные руки и насмешливое выражение лица — всё в ней выдавало внутреннее превосходство и полный контроль ситуации. — Ответь, Грейнджер, правда, что ты умственно отсталая? — противный писклявый голос неприятно резал слух. Гермиона лишь усмехнулась, прислоняясь спиной к стене. — Я не люблю быть второй, Мили-лили-лупс. А среди присутствующих таковая уже имеется. Девчонка от злости открывала и закрывала рот. Никто не смел её так называть. Когда-то это кличкой её дразнили, но она всех поставила на место. А Грейнджер вот так взяла и напомнила об этом. Ещё и с такой насмешкой! Гермиона, словно почувствовав его присутствие, перевела взгляд на Тома. Она оттолкнулась от стены, собираясь уйти, а когда те попытались преградить путь, то нетерпеливо вскинула руку, останавливая. — Только попробуйте меня тронуть и каждую ночь вы будете молить о пощаде, пытаясь избавиться от кошмаров, — холодный, пренебрежительный тон мгновенно остудил воспитанниц. Том и Гермиона сразу направились к лестнице на крышу. В это место никто никогда не ходит, только они. Это было что-то наподобие их тайного места, самого светлого островка в океане с акулами. Здесь повсюду висели её рисунки и лежали его книги. Из небольшого круглого окошка проникало достаточно света, для того чтобы не зажигать свечи. Гермиона много практиковалась, и у неё уже действительно получалось хорошо рисовать. Правда в основном это были пейзажи или странные существа. — Они снова лезли к тебе? Гермиона пожала плечами, присаживаясь на пыльный пол, возле самого окна, и беря в руки свой новый альбом, любезно подаренный Вальбургой на Рождество. — Тебя тоже донимают, — она с трепетом и нежностью открыла альбом, мысленно представляя будущую зарисовку. В этот раз ей захотелось запечатлеть Хогвартс, — жаль, что мы не можем тренировать заклинания здесь. Приходится изучать одну только теорию. — Всего три месяца перетерпеть. — Том любовно посмотрел на палочку в своих руках и убрал её в карман. В своих словах он скорее убеждал Гермиону, совершенно не веря в них сам. Перетерпеть три месяца? Здесь и спустя неделю удавиться хочется. Особенно от еды и грязи. Всё-таки к хорошей жизни быстро привыкаешь. *** За неделю до начала нового учебного года они как всегда сидели в своей комнате, занимаясь своими делами. Все вещи были тщательно упакованы и несколько раз проверены. Гермиона собиралась усовершенствовать свои умения изображать людей, поэтому уже представляла, как в её альбоме появится портрет Вальбурги Блэк. Из-за ухода в свои мысли девочка пропустила момент, когда Том сел возле неё, поэтому испуганно дернулась, когда тот схватил за локоть. — Гермиона, смотри! Он указывал пальцем на страницу книги, и она, нахмурившись, стала читать. Там говорилось что-то о Тайной комнате, наследии самого Салазара Слизерина, и что никто не знает в какой именно части замка она находится. Увидев состояние друга, Гермиона могла бы сказать, что он выглядел сейчас довольно мило в своём растрепанном виде и блестевшими интересом глазами. Могла бы. Но слишком его хорошо знала, так что язык не поворачивался назвать его милым. — И что? Как я поняла, это не более, чем миф. Так же как и чудовище, спрятанное внутри. Том толкнул её на кровать, скрещивая руки и смотря с раздражением на распластавшуюся волшебницу. Она недовольно фыркнула, приподнимаясь на локтях, и уже готова была скинуть его на пол ногой. — Если ты не смог найти желаемого, потому что оказался недостойным, то представь это «что-то» мифом. Он встал за секунду до того, как нога Гермионы двинулась в его сторону, сталкиваясь лишь с воздухом.Он насмешливо приподнял бровь. — Ты серьёзно хотела скинуть меня с кровати? — А что? Может хоть так с тебя немного спесь сойдёт, — Гермиона удобнее легла, подкладывая ладони под голову, — тебе ещё корона на мозги не давит? — Она у меня, в отличие от тебя, хотя бы есть, — Том резко схватил её за лодыжку и под её визги стащил на пол. Она ударилась своей пятой точкой и зашипела, растирая ушибленное место. — Чёртов садист. Вот подожди ужина, и я тебе слабительного подсыплю. Он улыбнулся, наблюдая за этой картиной. Он редко искренне улыбался и Гермиона могла с уверенностью сказать, что его настоящая улыбка — лучшее, что существует в мире. — Благодарю. Теперь я буду знать, чего от тебя ожидать, — он вернулся к чтению своей книги, игнорируя злобный взгляд в его сторону, — правда Слизнорт ужасно расстроится, когда поймет, что предел его любимой ученицы — слабительное в овсянку. Гермиона кинула в него подушку и попала точно в цель, поскольку Том этого не ожидал и даже не успел среагировать. Реддл медленно убрал книгу и также медленно начал вставать. Гермиона взвизгнула и, подскочив на ноги, бросилась бежать. — Беги, крольчишка Грейнджер.